Иннокентий вёз свою полупустую голову в полупустом вагоне и думал так: "Вот я везу свою полупустую голову в этом полупустом вагоне, и моя голова теперь с вагоном - одно целое, ибо двух полупустых должно хватить на то, чтобы составить одно полное".
Где-то за стеклом промелькнул мультик о том, как с помощью половины спички пытаются осветить Тёмную Сторону Луны.
Бывает иногда так, что тебе хочется непонятно чего. И не находится, как правило, ничего такого, чего ты мог бы увидеть, услышать, или, например, понюхать, что могло бы удовлетворить этот твой голод голодов.
Внимательно изучи это ощущение, если тебе приходилось когда-нибудь слышать о шестом чувстве. Можешь не сомневаться - это капризничает именно оно.
Оно требует сенсорной пищи и пытается достучаться до тебя через остальные пять чувств, с которыми ты пока более или менее в ладу. Чтобы ты через одно из тех пяти открылся для него - шестого. Как можно было бы открыть глаза, почувствовав прикосновение чьих-то тёплых пальцев, или вынуть затычки из ушей, увидев, как кто-то играет на скрипке, или сделать глубокий вдох через нос, упав в клумбу с колючими цветами.
Вот оно стучит. Ты видишь и слышишь, как оно щёлкает тебя по носу этими своими тёплыми пальцами - не слишком сильно, но отчётливо и настойчиво. И пахнут эти пальцы, скажем, шоколадом.
Но чаще, конечно - спиртом.
И так бывает.
Скорее всего, нанюхавшись этих пальцев и стремясь, видимо, унять зуд в носу, он дышал теперь выхлопом и вёз свою полупустую голову в полупустом вагоне, уверенно составив из этих двух половин одно целое - вопреки всему дискретному.
- Иннокентий, - позвал он себя. - Необходимо жечь, Иннокентий!
Жечь было особо не на ком. В вагоне сидели несколько старушек, державших в руках засаленный баулы; мужчины в костюмах с дипломатами или папками (эти стискивали зубы так, будто каждый их них держал в челюстях удила); да несколько молодых парочек - зелёных с красными прыщами. Последние старались держать себя влюблёнными.
Ещё одним пассажиром был Иннокентий, отраженный в стекле напротив. Его почти ясное сознание вытесняла потихоньку "субстанция сна" (вычитал где-то, но сейчас, конечно, непосильно было бы вспомнить, где именно), но не вытеснила сознание совсем, а проросло в него: деликатно и безболезненно...
Бывает иногда так, что смотришь в зеркало, а там - кто-то другой. Проморгаешься, помотаешь головой, пробурчишь что-нибудь, и снова видишь себя. И всё в порядке. С Иннокентием же произошло немножко иначе и гораздо интереснее. В стекле напротив отражался Иннокентий. Именно так: отражение в стекле было Иннокентием. А вот видел его кто-то другой. По ощущениям это был кто-то из друзей Иннокентия. Кто-то очень близкий, очень печальный и очень испуганный: ведь он помнил, что Иннокентий-то недавно как умер, а сейчас как раз думал о нём - умершем. И этот кто-то другой - живой - посмотрел перед собою, ожидая увидеть своё отражение в стекле, а увидел покойного Иннокентия.
Иннокентий проморгался, помотал головой, и снова стал своим отражением. Собой. Это хорошо. Это хорошо, что проморгался Иннокентий. Вот проморгался бы этот кто-то другой - Иннокентий побыл бы секунду мнимым отражением, и исчез бы, вытряхнутый из головы непонятно кем. Кем-то совершенно другим - печальным и испуганным.
Он стал совсем, уж было, засыпать, когда откуда-то слева до него донёсся неприятный, усиленный мегафоном, голос рекламщика. Рекламщик вещал что-то про наклейки, которые "накладываете на порванную ткань, проглаживаете утюгом, и повреждение становится ап-псалютно незаметным". Они ходят с мегафонами и вещают про эти заплаты, или про лейкопластырь.
Где-то за стеклом промелькнул мультик о том, как рекламщик пытается приклеить пластырь к своей рассечённой брови с помощью утюга. И само по себе повреждение визуально становится ему ап-псалютно незаметно потому, что он не замечал бы тогда ничего, кроме боли. Иннокентий внутренне зарделся - мультик получился слишком жестоким. Но жечь было необходимо.
Иннокентий встал, держась за поручень, затем на всякий случай аккуратно и крепко зажал в своих ладонях запястья рекламщика, и нагнулся к его шее - к воротнику, куда, должно быть, был прицеплен микрофон:
- Граждане, - заорал он рекламщику в кадык, - во избежание травматизма ваших детей на эскалаторе, пользуйтесь контрацептивами!