Затеялся смутный, чудной разговор, в ходе которого оказалось, что:
- слова "уборная" и "туалет" изначально не имели в себе ничего от того помещения, где люди испражняются, а словом "член" называли часть человеческого тела вообще, а не то, что сейчас. Да и слово "орган" последнее время тоже сильно пострадало семантически.
- люди думают сначала одно. Потом думают другое. Истина от этого страдает!
Затем, хоть Иннокентий и не решился заявлять прямо, что Христос, тем, что воскресил Лазаря, перечил своему Отцу, но провёл интересную параллель с судьбой Шерлока Холмса, который с последней книгой, написанной автором, перестал жить, и был воскрешён сыном Конан Дойля - Адрианом. Виктор хотел было напомнить Иннокентию, что Конан Дойль и сам уже однажды сбрасывал Холмса с Рейхенбахского водопада, а потом, получив пару писем от негодующих читателей (в числе коих были весьма высокопоставленные лица), оперативно его оживил, но Иннокентий уже допил портвейн и самым простым тоном обращался уже к евангелисту Марку, у которого Христос воззвал к небесам и говорил "Зачем Ты оставил Меня?", тут же Виктор чуть слышно произнёс: "Бедный..." и принялся водить углём по ватману, пальцами по щекам и взглядом по Додику.
Всё предвещало Достоевского, и даже многострадальный мобильник Иннокентия засветился в последний раз - чтобы взмолиться: "Введите PIN!". Но "Prestuplenie I Nakazanie" так и не было введено в разговор - Иннокентий курил себе и начал засыпать.
- Выкинь вот сюда, - Виктор указал пальцем себе на нимб, - спалишь дом ведь...
На краю подоконника, прямо над головой Виктора, стояла "Nescafe" с окурками .
"Жесть", - подумал Иннокентий. Он подошёл к окну, долго целился и сунул окурок в банку вместе с рукой. Сунул и вынул. Всё содержимое сразу оказалось на голове и плечах Виктора, который теперь - вымазанный углём и присыпанный пеплом - стал похож на жертву знатного пожарища.
Иннокентий вернулся на прежнюю позицию, издал неприличный звук и уснул.
[алкогольный палимпсест]
отдельные картинки
Посреди сцены стоит каталка. На каталке лежит труп молодого мужчины. Рядом с каталкой стоит П_о_л_о_н_и_й: он склонился над головной частью. П_о_л_о_н_и_й накинул на плечи белый халат поверх всего; он копошится у трупа в черепе. Рядом стоит столик с инструментами и пюпитр с атласом.
Чуть поодаль стоят, качаясь, пять или шесть Придворных Дам. Они повесили головы и скорбно гудят.
Д_а_м_ы. У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу...
Г_а_м_л_е_т (вяло). Ну что там, советник?
П_о_л_о_н_и_й. У Вас в голове споры.
Д_а_м_ы. У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу...
П_о_л_о_н_и_й (тихо). Сейчас мы сделаем так, что Гамлет не сошёл с ума, а притворяется с какой-то целью, хе-хе-хе...
Иннокентий стоял, опёршись одной рукой о стену, закинув голову назад. Он смотрел в потолок, упоительно курил и упоительно мочился. Дверь открылась, Иннокентий испугался, резко повернулся, не успев соответствующим образом напрячься, и обмочил Виктору кеды.
- Обидеть художника может каждый, - сказал Виктор и оторвал левую ступню от пола. - Каждый может обидеть художника.
- Ты это... - приготовился извиняться Иннокентий.
- Я не "это", - чуть сердито сказал Виктор, - это - вон там! - он указал пальцем на унитаз за спиной Иннокентия.
Иннокентий развернулся обратно и закончил, а Виктор потопал к себе в комнату, бурча:
- Пассакалья, ёптыть, ещё у него тут, ёптыть...
В правой части сцены: Р_о_з_е_н_к_р_а_н_ц и Г_и_л_ь_д_е_н_с_т_е_р_н о чём-то шепчутся.
Г_и_л_ь_д_е_н_с_т_е_р_н (в телефон). Алё? Алё?! Это Красивые Спасатели? Водолазов! Самых лучших! На Графский парк в Чёрный пруд! Офелия нацепила на себя всё своё приданое, и сиганула в воду! В тихом омуте шерше ля фам, вы меня понимаете?
Р_о_з_е_н_к_р_а_н_ц (не замечая. плачет). Ну как же это так? Я ведь того... Я свататься хотел. Сегодня был бы богатым вдовцом.
Г_и_л_ь_д_е_н_с_т_е_р_н. Ты что, "Эффект бабочки" не смотрел? Братишка, жизнь - поливариантная штука. Ну посватался бы ты вчера. Она, гляди, и утопАть передумала б! Я тебе посоветовать не могу. Я не твоя бабушка...
Р_о_з_е_н_к_р_а_н_ц (включившись). При чём здесь моя бабушка?
Г_а_м_л_е_т (в центре сцены. изгибаясь на каталке). Бабушка моя согрешила с водолазом!!!
Д_а_м_ы. У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу!
П_о_л_о_н_и_й. Ну, будет, будет...
Г_и_л_ь_д_е_н_с_т_е_р_н. ...вот и я говорю. Ни при чём здесь она. Ты сам подумай - это ж какой разнос. В смысле - дисбаланс. (ещё понизив голос). Ты пойми, она каждый день ложкой жрёт то...
В левой части сцены: выходят К_р_а_с_и_в_ы_е В_о_д_о_л_а_з_ы.
С_а_м_ы_й К_р_а_с_и_в_ы_й В_о_д_о_л_а_з (становится впереди всех. разворачивает свиток. зачитывает). Г"амлет! (обернувшись к другим В_о_д_о_л_а_з_а_м). Что, просто Г"амлет? (снова к Гамлету). Г"амлет, пройдёмте!
Г_а_м_л_е_т (изгибаясь на каталке пуще прежнего). Я не могу жениться ни на ком! Я нездоров!
П_о_л_о_н_и_й (обращаясь к Дамам). Вот, девочки, это и есть гидрофобия при Rabies, Tetanus, Hysteria... ну и вообще от безделья.
Д_а_м_ы. У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу!
Г_а_м_л_е_т (он вскочил с каталки, и теперь метает шприцы и скальпели). Хрен вы меня касторку пить заставили!
Г_и_л_ь_д_е_н_с_т_е_р_н. ...каждый день ложкой жрёт то, что ты тонким слоем намазываешь на хлеб по большим праздникам.
- Кажется, всё, - сказал Виктор и отложил ватман.
- Да ладно, не всё, - зачем-то хмыкнул Иннокентий, - поживём ещё.
Виктор тихо выругался. Он кое-как встал на ноги. Теперь Иннокентий оказался в его тени:
- Ты застил мне Солнце.
Иннокентий смотрел на чёрный силуэт Виктора и на лучи, расходящиеся от Викторовых головы и плеч. Ему показалось, что он трезвеет - палец снова болел. Ему стало страшно, что Виктор сейчас начнёт с ним говорить, потому заговорил сам:
- Так шампанского захотелось...
Виктор осёкся и весь как-то погрустнел. Иннокентий продолжал:
- Игристого красного...
- Игристого? Это можно...
Височная кость Виктора радостно вылетела у него из головы (Как твоя пробка! - сказал бы сам Виктор), и вытянула за собой немного красного. Пуля прошла навылет и попала в какую-то бутылку у стены; та лопнула с таким звуком, как лопнул бы воздушный шарик, будь он из стекла, а Иннокентию, конечно, привиделось ни что иное (Да. Да, Полоний, дорогуша - ни что иное), как голова Виктора, которая разбилась вдребезги.
Иннокентию представились стеклянные шары. Вначале они были бессмысленно прозрачные, растущие от выдоха стеклодува; затем - справленные яркими красками и узорами. Снова вспомнился Новый год и селёдка под шубой под ёлкой...
Образы успели пролететь перед его глазами прежде, чем выстрелили второй раз. Иннокентий соображал быстро, но всё не про то. Что делать, когда комнату, где ты пьяный сидишь в квазиквазилотосе на полу перед окном, обстреливают с улицы, он не знал.
"А ведь как это всё-таки неплохо, когда вокруг хоть что-то происходит..." - промелькнула диковатая мысль, и её, мысль эту, тут же начало распирать изнутри, и она даже потеснила игрушки в голове Иннокентия.
Вот пуля попала в потолок, и Иннокентию на голову посыпались мелкие камушки. Алисе, когда она была в доме Белого Кролика, тоже сыпались на голову камушки. Они потом превращались в пирожки. Интересно, смогла бы Алиса накормить ими пять тысяч человек, будь у неё ещё и золотая рыбка - такая, как у Виктора на полке с дисками?
- Вот уж никогда бы не подумала, - сказал Иннокентий и поправил полы своей воображаемой юбки, - что можно быть у Гоголя на побегушках. Не хватало ещё, чтобы Додик давал мне поручения.
"Как это всё-таки здорово, когда вокруг хоть что-то происходит!"
Иннокентий чувствовал, что сейчас чокнется.
- Что делать, Господи, что делать?..
- Как твоя пробка, просто, - сказал Виктор, смыкая свои пальцы на шее Иннокентия, - Не поминай всуе, а поминаешь - не чокайся!
- Та-да-да-даммм!!! - сменил пластинку будильник, не ушедши, однако, далеко.
- Вот это уже полный пиздец, - сказал Иннокентий и радостно захохотал.
Виктор поменял рубашку. На нём теперь была та, которая с цифрой 4.
Ватман снова был чист. Додик издал неприличный звук и взвыл.