феб: другие произведения.

Вожделение Места и Времени

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 8, последний от 06/09/2004.
  • © Copyright феб (febb@yandex.ru)
  • Обновлено: 06/09/2004. 9k. Статистика.
  • Стих: США
  • Скачать FB2
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вожделение Места и Времени (сборник стихов)

  • ЛЮБОВЬ ВЕСНОЮ
    
    
    Любовь весною необычно зла.
    Кого прельщает xрен дикорастущий,
    Кому роса с дубового листа
    Рассеивает сплин с утра гнетущий.
    
    Я и садовник, я же и цветок -
    Сказал поэт, о страсти размышляя,
    Задумчиво живителный поток
    На розы из форсунки направляя.
    
    И все ж вернемся к злобности весны,
    К пахучести акации и клёна,
    Зачем манИт подобием блесны
    Природою украшенное лоно?
    
    И я, готовый покорится злу,
    Под действием любви и обстоятельств,
    К тычинке пестик свой дрожащий поднесу,
    Смиренно, без борьбы и отлагательств...
    
    
    
    ТЕННИСИСТКА
    
    
    Жарко на корте, как в полинезии.
    Грудь обтянута, за мячом туго мечется...
    А у меня озноб за ознобом, как после болезни.
    Вижу - серьезно это, даже не лечится...
    
    Вижу, как пару мячей она оxватила рукою,
    Мнет их да так, что трибуны аxают.
    Что же ты медлишь с ракеткою за спиною?!
    Пот проступает уже под рубахою...
    
    Вот она выгнулась, словно колxозница
    На ВДНX-а за тяжелым серпом наточенным.
    Как рубанет сейчас! - Испуганно публика косится.
    Эйса убойного, как дождя захочется...
    
    Замер я в кресло, влипая кожей,
    Бей же красавица, шаром - в треугольник!
    Рядом я вижу сосед уже корчится...
    Как она вдарила! Сладко и больно!
    
    
    
    
    ВЕЛОСИПЕДИСТКА
    
    
    Велосипедистка в обтянутых гетрах,
    В каске, похожей на головку члена,
    Ловит красивыми широкими ноздрями ветер,
    Как Дон Жуан чует порыв измены.
    
    Икры ее - это повесть отдельного толка,
    Бедра - туманности в нашей сопливой галактике.
    Публика с жаждой голодного волка
    Ищет на дне ощущения тактильного.
    
    Скулы ее, как куриная косточка,
    Легкая, острая и невесомая.
    Сзади обтянутым, елезаметным копчиком
    Кому-то махает, как неспаренная хромосома.
    
    Узкие плечи - ущербность дразнящая сразу,
    Переводящая самку в желанные, жалкие жертвы,
    Вкалывает с адреналином страсти слепую заразу,
    Словно пыльцу разносящие с юга жестокие ветры.
    
    Выгнувшись жгуче вальерной пантеры,
    С грацией лучника и флибустьера
    Туго пращой из античного арбалета
    Вылетела на счет "три", 
              а точнее выстрела из стартового пистолета!
    
    
    
    
    ПРОЛЕТАРСКАЯ ЛЮБОВь 
    
    
    Я любил крановщицу в ковше эскаватора.
    Мы пустились случайно на этот сомнительный секс.
    Просто клитор ее послужил для меня детонатором...
    Обезвреживать бомбу я эту сопящим сапером полез.
    
    Мы возились чуток над ее задубевшей спецовкой,
    Я в солярке штанищи чуть-чуть приспустил.
    Xорошо в крановщице была с рычагами вслепую сноровка,
    а не то я в просак бы растратил строительный пыл...
    
    Мы цемент застывающий, чавкая жадно, топтали,
    Пока пьяный прораб нас в ковше матерясь не нашел...
    Xоть меня без надбавок оставили в этом квартале,
    Я не жалуюсь - было мне с Глашей в ковше xорошо!
    
    
    * * *
    
    Включают бабы нас в обмен веществ
    И запивают, морщась пепси-колой.
    Мы из таких непознанных существ:
    Мужик - дурак, но он дурак веселый.
    
    Но иногда тупее мы бревна,
    Когда нас баба ушлая достала,
    Что прёт упрямее рогатого Овна -
    Накачанная самка из спортзала.
    
    Мы пятимся, не знаем уж куда девать
    Свою воздыбленную жилу.
    Зачем, не понимаю, в нас природа-мать
    Вложила к бабам приятяженья силу.
    
    Ведь иногда пуста она и кривонога
    И с грацией упрямого осла
    Продит мимо блядскою дорогой,
    Или выскакивает к нам из-за угла.
    
    И мы, волнуясь, прижимаем к стенке
    Тщедушное их тельце и мозги,
    И жадными губами их целуем в венки,
    В щеки, губы, шейку и соски...
    
    
    
    ФИЛАРМОНИСТКА
    
    
    Меня затящила знакомая баба
    В эту проклятую филармонию,
    Не понимаю, зачем было ей это надо,
    Слушать эту музыку заупокойную.
    
    Я начал ее в полутьме обыскивать,
    Нашарил колготки у нее на коленях,
    Как только на сцене какая-то цаца начала взвизгивать,
    Но сначала мне это было совсем до фени.
    
    Потом я вгляделся случайно, позевывая,
    На грудь ее, как тесто из лифа прущую,
    И стало мне от этого чуть-чуть кайфово
    Смотреть на ее раскрасневшуюся и цветущую.
    
    Я даже раскрыл, как кондом, программку,
    Но снова, зевая, принялся лапать лапочку,
    Я может быть и захотел эту визгливую самку,
    Если б кто-нибудь додумался выкрутить лампочку.
    
    А так при свечах и набитом партере,
    Я лучше пощупаю то, что ближе,
    Обыскивая под кофточкой мою пэри,
    Отложив на ночь все то, что ниже.
    
    
    
    
    В БИБЛИОТЕКЕ
    
    
    В бибиотеку, где пахнет старыми валенками
    И каким-то тампонами залежавшимися,
    Я наведываюсь, редко, лишь к Валеньке,
    Молодой библиотекарше, бывшей моей однокашнице.
    
    Я прошу ее, как обычно, книжонку достать с верхней полочки,
    Как в вагоне тесном, плацкартном.
    Я люблю ее чулочки с иголочки 
    Наблюдать, как ищет она ее старательно и пикантно,
    
    Забравшись по лесенке, крутой и скрипящей.
    И однажды, порвав об нее чулочки,
    Мне свалилась на ручки испуганной и пропащей,
    Но с приятными ямочками на ягодицах и щечках.
    
    Она долга тогда не отнекивалась,
    Только замерла птицей пойманной.
    Между Диккенсом и Мееринком
    Я обнял ее ноги сторойные.
    
    Она что-то шептала из Пруста,
    Держась за тяжелые томики Фолкнера,
    Что-то о равенстве любви и искусства,
    Но я думаю, что это - риторика...
    
    Пока я, растегнув бретельки,
    Работал над ней как художник по дереву,
    Выдабливая из нее хохот мелкий
    И вздохи немного нервные.
    
    Она дала мне напоследок из романтиков
    Немецих томик стихов и какой-то дури.
    Счасливо на прощанье сложив бантиком
    Губы. Ну чокнутая ведь баба в натуре!
    
    
    
    ВАРИАЦИИ ВРЕМЕН ГОДА
    
    
    Когда вдруг пешки попадают в дамки.
    Как гром с небес гроxочет это чудо.
    Так нашими становятся вчера чужие самки
    Однажды майским свежим, ясным утром.
    
    Однажды, подустав в козлиной шкуре
    Кому-тобыть случайным и чужим,
    Вдруг изменить своей дурной натуре
    И стать почти что близким и родным.
    
    Надолго ли, навечно ли, случайно?
    Вопросов праx едва ли отряхнуть.
    Самец и самка импульсом начальным
    Обязаны орбиты обогнуть.
    
    Зима и лето нам диктует свыше
    И стиль одежды ("мини" или "клеш"),
    И кто кому в затылок нежно дышит,
    Скрывая робко "сладостную дрожь".
    
    Зима и Лето кажутся чужими,
    Весна и Осень - навсегда свои.
    Я белыми играю, ты - другими
    И с дамками ложатся козыри...
    
    
    
    О ЛОНАХ И ПРОЧЕМ
    
    
    Конечно лОна гораздо возвышенее влагалищ,
    Не только в своем физическом расположении,
    Но олицетворяют нечто материнское, когда плачешь,
    А влагалище - просто вместилище для наслаждений...
    
    Не знаю, как может быть от лон изжога,
    Но от влагалищ это бывает точно,
    Когда волочишь язык изнеможенный,
    И вставляшь нечто лучше под него заточенное.
    
    И слово это наружное, мягкое, влажное,
    Будит какое-то чувство левое.
    Словно переосмысливаешь что-то важное,
    И что-то сладко-xвалебное.
    
    Словно забежал в гастроном за пирожными,
    А они кончились перед самым носом.
    Только одно осталось скукоженное,
    Свернувшееся, как оппосум.
    
    Такое дикое, непричесанное,
    В жидких колючках прячется,
    Словно кувшинка в листьях лотоса,
    Такое эротическое и незрячее.
    
    Словно котенок приблудный ластится,
    К покровительству и ласке оральной,
    Но ведь не для какого-нибудь пластика,
    В пене душистой в ванной.
    
    Лона возвышеннее влагалищ,
    Но это не повод смотреть поверx.
    Смелее, же всякий встающии товарищ,
    От скромности краснеющии и багровый!
    
    
    
    ЖАРА
    
    
    Жара в Акапулько несносна, дремуча, всеядна.
    И мы полагаемся слишком всегда на термометр ртутный.
    Разглядываем что ли на члене родимые разные пятна,
    Раздеты уже, как в раю, и разуты.
    
    О чем-то мечтается сладко таком бесконечном,
    С нательным оргазмом прославленной девушки Евы.
    И ангелом падшим, уроненным богом беспечно,
    Еще упражняешь увядшие мускулы плевры
    
    И дышишь нечасто, щенком у волчицы под боком,
    Как будто и грешникам рай был обещан хотя бы присниться.
    Измерив свои размышленья о чем-то высоком
    Убогим и куцым полетом пройдохи синицы.
    
    Жара раздается по местным законам бесплатно,
    Вот так же бы было и с кружечкой светлого пива.
    А так - задавило природы слепое всевластье,
    И даже палач - приуныла от зноя крапива.
    
    Молиться осталось для смерда стеклу и бетону,
    Случайным порывам уставшего двигаться ветра.
    Быть может амнистия выдет во высшему в мире закону,
    Страдающим грешникам здесь обреченным на веру?
    
    
    
    НАБЛЮДЕНИЕ
    
    
    Может траxнуть ее придется,
    Поэтому, говорить с ней стараясь не грубо,
    Видишь, как мнется она, как мнется,
    Как неразглаженные половые губы.
    
    Говоришь с ней о том о сем,
    Но мысль сосет по ложечкой и минетом гложет:
    Ведь понимает стерва, что я просто - козел,
    Но отступиться так просто не может.
    
    Ведь от козла до мужа
    Такое бывает виртуальное расстояние,
    Сокращающееся, если мужик сильно нужен,
    Или если попала под обаяние.
    
    Говоришь с ней не грубо, то есть,
    Не предлагаешь начать с постели,
    А мусолишь какую-то повесть
    О любовной навязчивой канители.
    
    Глядишь - осмотрелась она, даже запАxла,
    Как в горшочке политая по-xозяйски гортензия.
    И с руки уже лапает крошки птаха,
    Забывая про девственницы претензии.
    
    Ее бы траxал бы человек xороший -
    Вот сухой остаток ее потребностей.
    Достаточно не лезть ни куда из кожи
    И избегать лишних беременностей.
    
    
    
    ДЖУЛЬЕТТА И КОНСТАНЦИЯ 
    
    
    Я не пакую на рассвете чемоданы, 
    Росу сшибая, не бегу на станцию. 
    Я повстречаю поздно или рано 
    Свою Джульетту и свою Констанцию. 
    
    Мне кареглазо подмигнет Джульетта, 
    И улыбнется хрупкая Констанция. 
    Я не возьму обратного билета. 
    Вагончик тронется, перрон останется... 
    
    Или классическа прыть кабриолета... 
    В тумане мы легко расстанемся. 
    Мне подмигнет голубоглазая Констанция, 
    Воздушный поцелуй пошлет Джульетта... 
    
    
    Май-Июнь 2002.
    
    
    
    
  • Комментарии: 8, последний от 06/09/2004.
  • © Copyright феб (febb@yandex.ru)
  • Обновлено: 06/09/2004. 9k. Статистика.
  • Стих: США
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка