Осенью 1975 года я лежал с желтухой в инфекционной больнице в Покровско-Стрешнево. Кажется, отделение больных болезнью Боткина занимало седьмой этаж. На других этажах расположились отделения иных инфекционных больных (менингитом, гриппом и т.д.). С целью предотвращения распространения инфекционных болезней переходы между этажами были закрыты, общение с родственниками не допускалось. По этой же причине в отделении не имелось телевизора дабы ограничить общение больных между собой.
Поскольку книги из отделения выносить не разрешалось опять же с целью предотвращения распространения болезни, в кабинете старшей медсестры отделения скопилось большое количество книг, оставленных выздоровевшими пациентами отделения. Процесс излечения занимал достаточно длительное время: люди лежали по месяцу и дольше, время тянулось медленно и скучно. Бесконечный досуг занимали чтением, игрой в шахматы, шашки, домино и карты. Впрочем, в карты старались играть после ухода врачей, так как игра в них почему-то в то время в любых общественных местах запрещалась.
Ноябрьским вечером в столовую со словами "Люди попадают в историю, а я влипаю в истории" вошел вновь поступивший больной, который сразу же этой фразой привлек мое внимание.
Возможно память изменяет мне, но мне представляется что роста он был среднего, где-то 1м 70 см - 1 м 75 см, с типично еврейским лицом, большой ленинской лысиной в обрамлении остатков седых коротко подстриженных волос и совершенно не характерными для советских мужчин 70-х годов длинными бакенбардами, формы пожалуй как у Пушкина на известном портрете, но очень коротко подстриженными.
Так состоялось мое знакомство с Давидом Абрамовичем Мишне, длившееся недели две-три, до моей выписки из больницы.
Несколько дней он пролежал в нашей палате, кажется человек на шесть, а затем, по просьбе какого-то его знакомого его перевели в одноместную палату, в которой и продолжались наши бседы, а точнее, рассказы Давида Абрамовича о своей жизни, которые мне. Тогда студентуц исторического факультета были крайне интересны.
К сожалению, я не записывал его рассказы, а память сохранила явно не все, что рассказал Мишне.
В памяти осталось, что Давид Абрамович родился в еврейской семье в 1902 году. Кажется он родился в Кишиневе, а затем семья переехала в Баку. Во всяком случае в Кишиневе в то время (середина 70-х) имелся музей его старшего брата, члена Бакинской коммуны. На момент гибели брату Давида Абрамовича было 23 года, имя его я не помню, но в воспоминаниях Н. в интернете оно имеется. Давид Абрамович учился в гимназии, не помню, окончил ли он её или события 18 - го года в Баку помешали.
Итак, в период Бакинской Коммуны 16 летний Давид принимал активное участие в тогдашних событиях, участвовал в митингах, демонстрациях и, по его словам, после ареста бакинских комиссаров ему посоветовали бежать так как время было суровое и юный возраст не мог гарантировать безопасность. Давид бежал на турецкий корабль и некоторое время служил на нем стюардом. Затем он перешел на американский корабль и таким образом оказался в Америке. В каком году он оказался в Америке я не помню.
По словам Давида Абрамовича у него были способности к языкам и он быстро и без акцента усвоил английский язык, так что его принимали за коренного американца. В Америке не было паспортов, основным документом являлось водительское удостоверение. А метрические свидетельства или книги регистрации рождений (не помню как эти документы называл Д.А.) хранились на почтамте. В Сан-Франциско почтамт сгорел и Мишне, зная этот факт, выдавал себя за американского гражданина, уроженца Сан-Франциско.
В Америке Давид Абрамович обучался в кораблестроительном институте (статус учебного заведения не помню, возможно, Д.А. называл его колледжем или университетом). По его словам данный вуз был аналогом завода-втуза при ЗиЛе, т.е. часть недели студенты обучались в аудиториях, а часть - работали на корабельных верфях. Проучился там Д.А. только два года, а затем бросил, так как понял, что это не его. После этого он обучался в университете на биолога. Чтобы получить высшее образование он вынужден был работать. Приводил такой интересный факт: по вечерам в ресторане работал посудомойщиком. Зарплату за эту работу не получал, но имел право питаться в этом ресторане. Есть можно было без ограничений, но вынести даже кусок хлеба он не имел права. За время студенчества Давид Абрамович объехал всю Америку. Причем объехал автостопом. Кстати этот термин я впервые узнал от него. В 20-е годы коммивояжеры с удовольствием подсаживали студентов, так как преодолевать длительные расстояния в одиночку было скучно, а преступность на дорогах была крайне редкой. Студенты-автостопщики обычно в руках держали флажок (вымпел) своего учебного заведения (У нас в то время эмблем, гербов и т.п. вузов не было).
В США Д.А. Мишне был членом Компартии США. Когда Рузвельт признал Советский Союз украинские националисты - эмигранты организовали демонстрацию протеста. В каком городе она проходила не помню (кажется это был Нью-Йорк), но хорошо помню, что Д.А. называл улицу на которой всегда проходили демонстрации, причем разрешение на проведение не требовалось). Компартия США, стоявшая в то время на советских, сталинских позициях, приняла решение сорвать демонстрацию украинцев. В этом мероприятии принимал участие Д.А. Мишне. Во время столкновения с полицией Д.А. зубочисткой выбил глаз полицейскому и был арестован. По американским законам Мишне грозил двадцатипятилетний срок заключения. МОПР наняла ему известного адвоката-женщину, фамилию которой я не помню. Были организованы свидетели или лучше сказать, лжесвидетели и Мишне был оправдан. В последующем, в Советском Союзе Д.А. часто вспоминал эту историю в контексте событий, случившихся с ним в СССР. И вспоминал не в пользу системы правосудия в СССР.
В 1937 году он и еще два еврея обратились в советское консульство (или в Сан-Франциско или в Нью-Йорке) с просьбой о возвращении на Родину. Советский консул всячески отговаривал их от этой затеи. Давиду Абрамовичу он советовал защитить докторскую диссертацию и только потом вернуться в СССР, так как страна нуждалась в высококвалифицированных кадрах. Эти уговоры насторожили Давида Абрамовича и он решил задержаться в Америке, где и защитил докторскую по биологии. Причем специализировался он по спорту в вузах. В Америке спорту в вузах придавалось очень большое значение. Два же его товарища на корабле отправились в Ленинград и, как ему стало известно по возвращении в Союз, сгинули навсегда после схода на берег.
В Америке Давид Абрамович женился на украинке (или украинской еврейке) и у него родился сын. Но брак распался еще до его возвращения в Союз. В момент нашего знакомства сыну должно было быть слегка за 50. Д.А. безрезультатно пытался разыскать его через Красный Крест.
После возвращения Д.А. вступил в ВКП (б), где и кем он работал я не помню, но по работе выступал на каком-то совещании по проблемам спорта в вузах США и развитию спорта в Красной Армии. Встречался на этом совещании с бывшим эмигрантом графом Игнатьевым (генерал-лейтенант Советской Армии, автор книги "Пятьдесят лет в строю).
В Союзе Д.А. вторично женился. Детей в этом браке не было.
В годы Великой Отечественной войны был рядовым пехоты, прошел Курскую дугу. (В Америке у него было звание капитана артиллерии).
В 1947 году был арестован и по 58 статье получил 25 лет. Жена получила 10 лет. Ей в приговоре написали - за подлог мины под Кремлевскую башню (название башни не помню).
Сидел во Владимирском централе. Кормили плохо. Раз в неделю давали ручную машинку для стрижки волос, которой приходилось бриться. Но в тюрьме была прекрасная библиотека, причем в ней были книги запрещенные в Союзе - Троцкого и т.п.
Давид Абрамович полагал, что запрещенные книги беспрепятственно выдавали, так как выйти из тюрьмы надежды не было. Приводил в пример известного архитектора отбывшего пятилетний срок. За ним из Ленинграда приехала жена. В день освобождения начальник тюрьмы зачитал ему решение Особого совещания о новом пятилетнем сроке. И так с ним было дважды, т.е. пятилетний срок трансформировался в пятнадцатилетний. Рядом с тюрьмой было городское кладбище и заключенные ежедневно слышали похоронный марш, что тоже не прибавляло оптимизма заключенным, т.е. выйти из тюрьмы Давид Абрамович не надеялся.
Начальство тюрьмы часто тасовало заключенных по камерам. Мне запомнилось, что некоторое время Д.А. сидел в одной камере с сыном фельдмаршала Кейтеля майором Кейтелем, последним из князей Долгоруких и известным В.В. Шульгиным, арестованным в Белграде в 1944 году. Причем Шульгину выдавалась тонкая школьная тетрадка (в семидесятые стоила 2 копейки и состояла из 12 листов), он ее исписывал и сдавал администрации, получая в замен чистую тетрадь. (В настоящее время эти факты имеются в материалах, размещенных в Интернете и посвященных Д.А. Мишне и В.В. Шульгину).
В 1953 году Д.А. Мишне был освобожден и восстановлен в партии. Была освобождена и его жена, которая вскоре, не перенеся выпавших на ее долю испытаний, скончалась.
На момент нашего знакомства Д.А. работал переводчиком. Переводил советскую научную литературу, которую Сов. Союз отправлял в США. Он был членом Союза писателей СССР и членом Союза журналистов.
Был женат третьим браком на Берте Моисеевне Талер (или Таллер), которая была на 22,5 года моложе его. У нее была дочь от первого брака (кажется Ольга, по моему в то время студентка архитектурного института, но могу и ошибаться, слишком много прошло времени). Через некоторое время после выписки из больницы я звонил Д.А. на домашний номер и попал на Ольгу. Оказалось, что Д.А. после выписки из инфекционной больницы заболел воспалением легких и лежал в больнице. Больше я ему не звонил и наше знакомство на этом прекратилось.
Возможно родственникам Д.А. Мишне эти воспоминания будут интересны и помогут восстановить неизвестные или мало известные страницы из жизни семьи Мишне.
Кстати вспомнилось, что режиссер фильма "26 Бакинских комиссаров", кажется Ибрагимов, приглашал Д.А. на съемки в качестве консультанта, но Д.А. не поехал так как за ним не прислали машину, чем его обидели. Он считал, что в фильме многие факты изложены не верно и авторы не смогли передать реалии и атмосферу 18 - го года в Баку.
Жизнь Мишне мне тогда, в условиях советской цензуры, казалась просто невероятной и в Исторической библиотеке я попытался проверить факты. В учебнике Истории СССР по ред.П.И. Кабанова была небольшая справка о В.В. Шульгине, где сообщалось, помню кажется дословно "с 1944 года проживает в СССР". В журнале "Юность" (не помню номер и год) упоминался старший брат Д.А. В том материале он числился беспартийным и был секретарем Бакинской Коммуны, в 1918 году ему было 23 года.