Там, где нас нет...
Сервер "Заграница":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Там, где нас нет ...
Удобно расположившись в пропеллерном самолете монгольской авиакомпании, насколько позволяли колени, упершиеся в переднее кресло, глаза закрылись, а память открыла папку с данными о современной Монголии: территория немногим больше полутора миллионов квадратных километров заселена почти тремя миллионами человек, из которых один миллион живет в столице страны - Улан Баторе. Самый знаменитый монгол - Чингисхан, который объединил монгольские племена в монгольское государство в 1206 году... Папку в памяти захлопнула стюардесса, которая постучала по плечу и вложила в руки целлофановый пакетик с бутербродом, чайной ложкой мёда в одноразовой упаковке и плиткой шоколада.
Дальше ничего больше в памяти не открывалось: под размеренный гул пропеллеров целых полтора часа можно было рассматривать инструкцию о мерах безопасности на случай падения самолета на монгольском языке, стюардессу и эстонских туристов, которые напряженно вглядывались в густые облака. Пассажир спереди опустил сиденье и размеренно жевал свой бутерброд. Можно было посчитать волосы на его голове и по интенсивности жевков, которые отдавались в коленях, на которых и лежало переднее сиденье, догадаться, что он жует в этот определенный момент.
Встретил нас монгол приятной наружности с косичкой и с табличкой в руках "Иркуцэ". Представился - Баттур. Загрузил нас в джип и сообщил, что до города 20 км. Подъезжая к городу, он начал бодро взмахивать руками "посмотрите направо, посмотрите налево". А вокруг - ничего не видно. Серый туман. Баттур объяснил, что где-то за городом что-то горит, поэтому ничего не видно, но обычно над городом чистый воздух. Из серого тумана справа выплыл огромный портрет - бородатое лицо. Это оказался портрет Чингисхана, выложенный белым камнем на горе так, чтобы он не спускал глаз с города.
Проехали мы через первые кварталы Улан-Батора - "юртовые". Вода в эти кварталы не подводится, отопления нет. Но дома там дешевые и население селится преимущественно в этих районах. Каменные дома чередуются с юртами. В округе работы мало, люди бегут в город в надежде что-то заработать, селятся вокруг города в юртах. В ранние часы рабочего дня много людей бродит по улицам. Гид тут же сообщил, что в стране высокий процент безработицы. В это время мы проезжали мимо памятника Ленину, который немного меньше памятников, стоявших в бывшей стране Советов. Замелькали таблички магазинов, остановки, троллейбусы советского типа и на каждом втором рекламном щите - Чингисхан. Оказывается, один из монгольских режиссеров задумал грандиозный фильм о Чингисхане. Уже есть сценарий и актеры, и железная уверенность в том, что только монголы смогут рассказать о Чингисхане правду. Нет только денег на фильм. На рекламных щитах указан номер банковского счета, куда можно перечислить деньги на съемки фильма. В это время наш водитель ловко куда-то вырулил, обернулся и выдал "добрый вечер, дасвадана". Мы приехали в гостиницу, где с нами распрощались до следующего дня, наказав нам очень внимательно относиться к своим карманам и сумкам на улицах, т.к. есть монголы честные, а есть монголы хитрые, кто его знает, на кого мы попадем.
После короткой передышки в гостинице мы рискнули выйти на улицы Улан-Батора на поиски пункта обмена рублей на монгольские тугрики. На первом же светофоре мы простояли около 7 минут в ожидании зеленого света для пешеходов. И дождались. Что, правда, не означало, что монгольские водители будут пропускать на зеленый свет пешеходов. Они как ехали, так и продолжили ехать. Светофор снова переключился на красный свет, мы прождали следующие 7 минут, а потом начали лавировать на зеленый свет в потоке машин и, призывая на головы монгольских лихачей монгольских гаишников, которые по слухам предпочитают практику штрафов без квитанций. Именно в эти секунды стал ясен основной критерий выбора частного автотранспорта в этой стране. Машины покупают не по маркам, не по цвету, не по пробегу или объему мотора - их покупают в зависимости от мощности сигнала на руле. Чем больше децибел издает эта бибикалка - тем дороже машина. Сигналят, почему-то, все! И те, что стоят, и те, что едут, и те, что только подъезжают. Воздух на улицах пропитан выхлопными газами настолько, что воспринимается на глаз... Перед вылетом домой мы так лихо переходили улицы в Улан-Баторе, составляя конкуренцию местному населению, будто прожили там всю свою сознательную жизнь!
Следующий день должен был стать насыщенным. По плану нужно было успеть с интересом посмотреть площадь Сухэ-Батора, монастырь Гандантэгчин-линг и зимний дворец Богд Хана VIII. Огромная центральная площадь украшена памятником Сухэ-Батора на коне и с малгаем на голове, напротив него здание, где раньше находился его мавзолей. Сухэ-Батор был революционером, который начал строить социализм в Монголии. Социализм начали строить, шагнув в него из феодализма, а сейчас в стране широким шагом развивается капитализм. Явление уникальное в истории общества. Общий знаменатель: население пока лучше жить не стало. Бросается в глаза сильный контраст между слоями населения: очень богатые и очень бедные. Вторые преобладают.
В 2004 году тело Сухэ-Батора вынесли из мавзолея и предали огню по буддийскому обычаю. Перед зданием расположили сидящего Чингисхана гигантских размеров. Площадь окружена музеями, банками и национальной оперой. По вечерам там собирается молодежь, громко звучит классическая музыка и музыка композиторов XX века. И вся площадь придает городу уютный вид, как оригинально устроенная гостиная в чьем-нибудь доме. Здесь же на площади есть точка, которая считается центром города. Точка, около 1 метра в диаметре, обрамлена предыдущими названиями Улан-Батора: Оргоо (дворец), Их-Хурээ (Великий Монастырь), Нийслэл-Хурээ (Столичный Монастырь) и современное название "Улан-Батор", что означает "Красный Богатырь".
После прогулки по площади мы направились в монастырь Гандантэгчин-линг (приблизительный перевод названия "величайшее место для абсолютной радости"). 94% населения Монголии исповедует буддизм. Монастырь Гандантэгчин-линг знаменит тем, что в нем в 1903 году жил Далай Лама в своем тринадцатом воплощении, когда Британия ввела войска в Тибет. По сей день там сохранился небольшой домик, в котором жил Далай Лама в изгнании. До революции в монастыре жили, учились и работали до 5000 монахов. После революции, начиная с 1924 года, по всей стране разрушались храмы, монастыри, уничтожалось духовенство. В 1949 году монастырь разрешили открыть заново для нужд верующих, но только после демократической революции 1990 года монастырь снова ожил. В настоящее время в нем действуют 10 дацанов, живут и работают свыше 900 монахов.
Нас встретил паренек в красной монашеской одежде, носках и теплых туфлях. Солнце прогрело воздух до 40® C. Через полгода парню предстоит выпускной экзамен в Буддистской духовной академии. От него ни на шаг не отходил его сокурсник, у которого в этот день был выходной и, который был одет в светскую одежду. Монах, в силу многолетней привычки объяснять западным туристам названия и назначения дацанов, стал бормотать их себе под нос, зная, что их все равно сразу никто не выговорит. Есть подозрение, что наш гид, недолго думая и стараясь показать нам не только монастырь, начал вести свой рассказ о монастыре, выдавая его за перевод сказанного монахом. Туда приходят каждый год студенты после экзаменов и просят у богов ума, чтобы выучиться дальше. Приходят молодые и старики - просят любви и здоровья. Приходят парни и девушки - просят богатых невест и женихов. А там вот, показал в сторону одиноко стоящего столба, единственная опора, оставшаяся после пожаров в революционное время. В ней есть трещина, в которой живут духи. Чтобы у них чего-то попросить, нужно шепнуть желание в эту трещину и тебя услышат. В подтверждение его слов столб обступили люди, обнимали его, касались его лбами и шептали, шептали, шептали... Попав в храм, где стоит 26ти метровая золотая статуя Майдари Бурхана с четырьмя руками, захлебываешься от восторга человеческим умением так искусно, точно и ювелирно передать пропорции фигуры и вложить столько смысла во взгляд стоящего перед тобой божества. Выходить из храма положено пятясь назад. Мы усиленно пятились, стараясь видеть спиной вновь прибывающих почитателей и просителей в этот храм.
Если забыть на мгновение, что ты турист, и тебе выдают стандартную информацию, которую можно раздобыть в любом печатном издании, начинаешь видеть все другими глазами. Элегантно одетые дамы, старики в дээлах - национальных длинных халатах со стоячим воротником и сапогах - гутулах - с вышивкой и носком вверх, дети все в белом - как ангелы, прирученные доверчивые голуби, влюбленные парочки, которые стеснительно держатся за руки, но только кончиками пальцев, детвора, снующая между посетителями в надежде продать немного проса для прирученных голубей. Звуковое сопровождение всего этого копошения - звук вертящихся барабанов из латуни и звук колокольчика. Вокруг монастырских помещений есть барабаны, в которых находятся молитвы. Прокрутив такой барабан вокруг своей оси, посетитель уже прочитал молитву. Эти барабаны днем не останавливаются и жужжат, жужжат. И кое-где висят колокольчики, которых посетители также касаются. После такого мгновения отрешенного взгляда на суету в этом монастыре наступает ощущение покоя. Наш монах явно скучал с нами. Он уже показал нам все, что можно увидеть туристам. Мы его отпустили, пожелав успеха в учебе.
Следующий по программе был дворец последнего монгольского императора - Богд Хана VIII (Живой Будда). Мы хотели начать с главного - с его дворца, но дама на входе не впустила. Она начертила в воздухе круг указательным пальцем, отправив нас тем самым смотреть дворовые постройки. Казалось, от солнца спастись некуда. Первое помещение, невзрачное на вид, запущенное социализмом, как и многие другие музеи, не обещало ничего сногсшибательного. Но войдя в него, нас окутала настолько приятная прохлада, что уходить оттуда обратно к солнцу просто не было сил. На вошедших в это помещение со стен взирали божества, иногда с такими лицами, что во сне их увидеть не пожелаешь. Гид затруднялся объяснить нам, кто конкретно, за что отвечает и отделался от нас общей фразой: "Вот мой Бог, а там Бог моей жены. А остальные все - другие хорошие Боги. Ну и, может, не очень хорошие. Они же, как люди - всякие бывают".
Осмотрев еще три молельни, мы получили право входа в зимний дворец императора. По своей архитектуре он напоминал двухэтажный дом русских бояр среднего достатка: небольших размеров, с маленькими оконцами. Крыша украшена с изумительной фантазией: сказочные фигурки из дерева, бегущие по коньку крыши, роспись по карнизу крыши, взлетающие к небу загнутые концы крыш - это значительное различие с привычными русскими строениями. По скрипучей деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж, откуда начинается осмотр. В первой же комнате со стены посетителей приветствуют два портрета последних правителей. Пожилая пара, он и она в позе лотоса на троне. Их взгляд останавливает. Всматриваешься в лица давно ушедших людей и хочется попросить у них прощения, за то, что сейчас незваным гостем пойдешь по их дому. Мебели немного, как будто хозяева искали пространство. Но та, что сохранилась - подобрана с большим вкусом. Прохлада так же приятно успокаивает подогретую солнцем кожу. Пока мы озираемся, наш гид все старается что-нибудь потрогать. Наконец его догнала дама-привратница и минуты три с выразительной мимикой и жестикуляцией читала ему мораль, постоянно показывая на камеры наблюдения в углах комнат. Когда она отвернулась и ушла, он невозмутимо перевел нам: "сказала мне купить очки!". Запомнились фаянсовые миски литров на 20 под названием "наказание". Гид объяснил, что провинившиеся должны были выпить полную миску кумыса. После этого сильно болел живот. Если живот оставался в живых. Целую комнату занимает выставка про русского слона. Император купил циркового слона в России за 28.000 золотых рублей. Сначала 2 месяца везли его по железной дороге, потом 3 месяца шли со слоном пешком. Для него при дворе сшили нарядную одежду, он регулярно выступал перед правителем. В шкафах в этой комнате можно увидеть одежду слона и множество его фотографий. Но после смерти царя слона нечем было кормить. Следы его потерялись в истории.
Шкаф с детскими игрушками того времени: игрушечная юрта, игрушечные орудия труда и оружие. Куклы, кони, собаки. Детям с раннего возраста прививали практическую сторону жизни. Был у императора и кабинет диковинных зверей и птиц. В наши дни некоторые чучела пострадали от моли, но в общих чертах можно узнать обитателей европейских лесов, африканских пустынь и тропических лесов. Так незаметно мы спустились на первый этаж, где центральное место занимает походная юрта царя, сверхвеликий зонт с бахромой, паланкин и экипаж, заказанный для него в Англии. Уже в то время средства передвижения из-за границы носили признак общественного статуса.
Когда мы вышли за пределы территории музея, нам преподнесли урок внедрения капитализма в общество. За одну бутылку минеральной воды с нас попросили цену как за три бутылки водки. И подтвердили тем самым железное правило рыночной экономики: спрос рождает предложение. На такой жаре можно было просить только жаркую цену. Тем более, что во всей округе это был единственный киоск, в котором продавались не 100% настоящие шапки и кинжалы семьи Чингисхана, а вода. Гид отвез нас в гостиницу. По дороге он рассказал, что его супруга работает учительницей начальных классов. Начальные классы - это первые пять. А в классе у нее 54 ученика. 54 черноглазых, черноволосых чертенка. Поэтому его супруга заканчивает факультет туризма и тоже займется туристическим делом, сделал Баттур логическое заключение. Следующий день мы проведем в национальном парке Тэрэлж, вдруг закончил он рассказ о супруге. Водитель коротко обернулся к нам и попрощался "дасвадана". Так закончилась культурная программа первого дня.
Чтобы узнать поближе страну, нужно обязательно прокатиться пару раз в общественном транспорте. В этот вечер монгольские водители безуспешно пытались произвести на нас впечатление громкостью сигналов своих машин. Мы ловко вылавировали из ревущего потока и направились к остановке общественного транспорта. Кажется, мы попали в час пик, народу на остановке было довольно много. И когда подъехал автобус, мы рванули в него вместе с толпой, будто прождали его минимум полдня. Обычно мы считаем остановки, чтобы знать, как вернуться обратно. Но в этом автобусе считать остановки было невозможно. Из кабины водителя на всю мощность динамиков радио раздавался репортаж спортивного комментатора с боксерского ринга по чемпионату Азии, финал которого проходил в Улан-Баторе в этот день. Думаю, три четверти пассажиров автобуса ехало в нем из-за этого чемпионата. В основном мужчины, которые напряженно вслушивались в комментарий с ринга, а потом вдруг взрывались в радостных овациях. Двое постоянно обнимались. От этих сцен радости нас оторвал контролер, который потребовал с нас по пять рублей за проезд. Мы были единственные, у кого он спросил за проезд. Вообще ему работать было некогда, он постоянно с кем-то вступал в споры, делал ставки. Через одну остановку в автобус стал влезать мужичок в национальной одежде, подпоясанный шарфиком, с двумя мешками собранных пластиковых бутылок из-под минеральной воды. Контролер замахал на него руками, закричал, мужичок ответил, контролер пошел в атаку, мужичок в контратаку. Все внимание пассажиров автобуса переключилось на этот поединок. Даже водитель минут 5 не закрывал дверь, ждал, чем все это закончится. Наконец мужичок залез в автобус, положил свои мешки в угол, сел на них, улыбнулся всем присутствующим, в этот момент в чемпионате Азии кто-то кого-то поборол, потому что все захлопали, засвистели, запели, мужичок вместе с ними, и весь автобус был просто переполнен положительными эмоциями. Мы как-то не вписывались в эту атмосферу всеобщей веселости, поэтому на следующей остановке и вышли.
На следующий день нас уже привычно загрузили в джип и увезли за город. Ехали мы около 2 часов по очень трясучей дороге на север. Пейзаж за окном машины был представлен палитрой желтого цвета. Направление кисти и тон цвета картины задавали песок, сухая трава, колючий кустарник. Часто встречались отары овец, стада коз. И как только мы пересекли КПП парка Тэрэлж, все перекрасилось в насыщенный зеленый цвет. В конце весны в долине реки Тэрэлж обильно цветут рододендроны, в честь этих кустарников и названы река и парк. Машина остановилась перед причудливой скалой в форме черепахи. Гид нас снова очень удивил: "Эта скала называется Черепаха!" Дальше он уговорил нас залезть на эту гору. В том месте, где остались другие туристы, мы было повернули обратно, но он упорно лез вверх, а отдать победу монгольскому гиду в карабканье по горам не хотелось... В какой-то момент мы остались с ним в узком каменном мешке, над головой только небо. Вдруг он нырнул в какую-то нору диаметром в полметра. И когда оттуда торчала только его голова, он прошептал: "сюда нужно пролезть, чтобы родиться заново". И исчез. Потоптавшись на месте, оставалось только родиться заново, в надежде, что с той стороны есть спуск со скалы. Лезть в эту каменную дыру было страшновато, под ногами опоры нет, гид с той стороны совсем притих. В определенный момент возникает доля секунды свободного падения, которой хватает, чтоб попрощаться с жизнью. Приземлившись где-то с той стороны, в глаза заглядывает участливое лицо гида, которое потом расплывается в широкой улыбке: "Поздравляю с днем рождения!" Выяснилось, что спуска с другой стороны нет. Мы фактически попали на шею Черепахи, откуда открывается неповторимый вид на скалы и просторы вокруг Черепахи. После минут созерцания просыпается сознание с паническим вопросом, как отсюда слезть... Внизу обрыв, мы на двух квадратных метрах, с нами монгольские гид и куст. Постояв с нами, гид без предупреждения полез в каменную нору обратно. И когда он слегка в ней застрял, слышно было, как он бурчал, что ни разу не слышал о том, чтоб после рождения кто-то полез обратно. Карабкаясь за ним вслед, мы думали о том же.
Спустившись вниз, мы минут 20 приходили в себя после перерождения, наблюдая за игрой в бильярд. Стол поставили возле Черепахи, придали ему стабильность, подложив под ножки камни, вокруг стояли на привязи оседланные лошади, украшенные национальными попонами, а монгольские наездники, забыв обо всем вокруг, загоняли шары в лунки. Наконец наш Баттур не выдержал и отправил нас в джип железным аргументом: "Поехали, а то нас обгонят корейцы!" По чистому полю мы пропрыгали в джипе следующие 26 минут и добрались до туристической базы Жуулчин. Чем-то эта база напоминает советские базы отдыха на побережье Черного моря. 15 аккуратных юрт огорожены забором. Посередине такой юртовой базы стоит огромный ресторан-юрта с красной крышей. Баттур бодро пригласил: "Пошли смотреть туалет!" Каменный туалет со всеми удобствами - главная достопримечательность базы. Кроме похода в туалет туристы могут еще сходить в душ! Баттур все порывался показать нам, как работает душ, но мы ему поверили на слово. После туалета нам показали и юрты. Уютные, чистые, рассчитанные на западных туристов. Наш вездесущий гид откинул какой-то кусок стены и прокомментировал: "А здесь можно сушить трусы, чтобы их не видели все остальные!" И только после обхода базы мы спустились в долину, в деревушку, к рядовой монгольской семье, которая живет за счет того, что пускает туристов в свой дом - посмотреть, как живут монгольские кочевники. Нас посадили на центральную кушетку напротив входа. Пожилая хозяйка юрты предложила нам кислое молоко с сахаром и сыр из кумыса. Не успели мы согласиться или отказаться, как вдруг юрту заполонили корейцы. Человек 50 расселись по остальным кроватям и на полу. В мгновение ока они выпили кислое молоко и съели сахар, облегчив нам тем самым выбор. Наш гид вдруг проявил невиданную галантность и уступил место корейским туристам. Дальше - больше, он согнал нас с насиженного места в пользу корейцев, откланялся и вывел нас из юрты. За забором соседи нашей гостеприимной семьи уже собрали целое стадо монгольских лошадей. Все ждали туристов. Мы попросили лошадей, которые постарше, лучше хромых, чтоб какой-нибудь молодой рысак не взбесился под неопытной рукой туристов и не умчал нас, в силу своего возраста, в широкие монгольские степи. Нам подвели 4 гнедых, затолкали нас в седла. Пока я выясняла родословную наших чистокровных потомков лошадей самого Чингисхана, Баттур ткнул мне в руки веревку и не очень галантно приказал: "держи руль!" Когда мы были вчетвером посреди широкой монгольской степи (с нами выехал парнишка лет 12 - хозяин лошадей), наш Баттур сиял: он обогнал корейцев - раз, он достал для всех лошадей - два, он достал лошадей самых лучших - три. Услышав, что они - лучшие, наши лошади начали проявлять чудеса скорости, а мы - чудеса наездного искусства. Баттур только и успевал подхватывать нас, съезжающих с лошади то вправо, то влево, и подпихивать обратно в седло. Причем делал он это настолько ненавязчиво и мимоходом, что почти убедил нас в том, что мы - отличные наездники. Мешало только ощущение того, что ты в стиральной машине в режиме интенсивного отжима. Нужно было плотно прижимать нижнюю челюсть к верхней, чтобы не стучала, и постоянно ловить руль, который выдувало из рук ветром. Излишне упоминать, что после такой экскурсии еще дня два хотелось везде отвечать: "спасибо, я постою"...
Последним громким и неизгладимым аккордом в этом монгольском эпосе стал наш поход в национальную оперу. Баттур категорически отказался туда идти. Мы купили билеты на оперу "Мать Чингисхана". На монгольском языке. С самого начала песнь завела мама Чингисхана и пела часа два. Периодически ее прерывали и пели ей в ответ друзья и соратники, враги и недоброжелатели ее сына. Музыка передавала колорит национальных мотивов Монголии, голоса исполнителей хорошо преподносили настроение того или иного момента, костюмы запоминались своей яркостью и пышностью, декорации были сделаны с фантазией в стиле богатой юрты Чингисхана, которая в секунды превращалась в широкое поле или берег озера.
Для создания впечатления многочисленности зрителей на оперу привели около 60 школьников. Школьники сильно мучились, играли под полой в игры на своих мобильных телефонах, перешептывались, на них периодически шипели учителя. Рядом с нами сидели американские туристы, которые достали из рюкзаков обеды из китайского ресторана и стали есть кусочки курятины с рисом. Во время оперы! В антракте всех как ветром сдуло в буфет пить кока-колу. Мы отправились на поиски программки к опере. В ней должно быть описано, о чем идет речь в опере, и кто исполняет главные партии. Спросив у гардеробщицы, не продаст ли она нам программку, мы думали, ее удар хватит. Она громко закричала куда-то вверх, вверху эхо отозвалось куда-то еще дальше. Потом в наступившей тишине мы чувствовали себя как минимум инопланетянами, т.к. гардеробщица не сводила с нас глаз. Вдруг прибежали четыре сотрудницы оперы с одной программкой. Наверное, посмотреть, кому она стала нужна. Продав ее нам, они еще долго смотрели нам вслед. С удивлением. Программка оказалась полностью на монгольском языке.
Прослушав вторую часть оперы, исполнители ролей вышли на поклон зрителям. Школьники, почуяв близость свободы, уже начали было вставать, как тут мы отблагодарили артистов громкими аплодисментами и криками "браво!!!" Школьники присоединились и вяло влились в аплодисменты. Артисты со сцены удивленно заулыбались в нашу сторону, с балконов свесились головы, чтобы посмотреть на нас. Чтобы выдержать характер, мы аплодировали еще минут 10 и убедили школьников, что опера была высшего класса. Под конец они вместе с нами аплодировали стоя и излучали гордость за свою национальную "Мать Чингисхана". Артисты гордо и довольно кланялись. О чем все-таки была опера, мы так и не узнали, но поняли, что Баттура в школьные годы часто заставляли ходить в оперу.
Он трогательно прощался с нами в аэропорту. Похлопал нас по плечу и попросил заполнить анкету с вопросами по качеству его работы. "Не надо долго думать, поставьте везде 5+", объяснил он нам, как ее заполнять, хитро улыбнулся, пообещал писать нам письма по интернету и попросил нас рассказать всем друзьям, что его Монголия - чудесная страна. Ее просто нужно правильно показывать.
6
Связаться с программистом сайта
