На утренней конференции травматологического отделения дежурный врач доложил, среди прочего, что поступила больная Егорова, 42 г., с переломом 1-го поясничного позвонка и что эта больная, к тому же, - мама известного спортсмена, мирового рекордсмена Владимира Сальникова. На обходе я познакомился с больной, осмотрел ее, посмотрел рентгенограммы. Женщина производила хорошее впечатление: спокойная, малословная, даже несколько застенчивая.
- Ваш сын знает, что Вы у нас?
- Да, знает.
- Ну что же, нам будет интересно с ним познакомиться.
Объяснил больной, что у нее имеется неосложненный компрессионный перелом тела одного поясничного позвонка, рассказал, каким будет лечение и как ей вести себя.
Недели три больная не предъявляла каких-либо новых жалоб, не причиняла никаких хлопот, исправно получала восстановительное лечение. Приятное впечатление производила всегда аккуратная постель, радовали глаз свежие фрукты и овощи, как бы спускающиеся с горки в вазочках, всегда цветы на тумбочке.
Мы уже начали готовить пациентку к выписке на домашнее долечивание, о чем поставили ее в известность, как вдруг среди полного благополучия у больной вечером поднимается температура до 39,5-40 градусов, на второй день, на третий... Начинаем искать причину столь серьезного подъема температуры и не находим. Приглашенные на консультацию терапевты - "по восходящей": ординатор, доцент, профессор - не могут сказать ничего определенного. Естественно, лавинообразно растет количество анализов, которые не показывают отклонений от нормы. Я - заведующий отделением, и я, естественно, волнуюсь и переживаю больше других. К тому же, мама Сальникова - и такой конфуз!
Через несколько дней на ногах больной стали появляться какие-то высыпания красного цвета, кое-где сливающиеся в большие кровоподтеки, а потом еще массивные поля внутрикожного кровоизлияния какого-то страшного багрово-коричневого цвета. Катастрофа! Почти ежедневно докладываю главному врачу о состоянии больной ("Мама Сальникова" опять же!). По совету главного врача пригласили к больной иммунологов, и "дефицитные" иммунологи изрекли что-то о "геморрагическом васкулите". Надо заметить, что дежурные врачи смотрели на вечерних обходах больную, когда она "сгорала" от высокой температуры, и они отмечали, что в это время она вела себя спокойно, у нее не было потливости, озноба, гиперемии лица, тахикардии, одышки и других тягостных признаков, сопровождающих обычно гипертермию. Как-то проходя мимо двухместной палаты, в которой лежала Егорова, я увидел сидящего у ее кровати молодого человека.
- Вы сын Егоровой?
- Да.
- Зайдите, пожалуйста, потом ко мне в кабинет.
Объясняю, стало быть, сыну, что с мамой происходит что-то серьезное и непонятное, что мы в тревоге и - главное - в этой больнице мы не в состоянии ей помочь. "Может быть, Вы по своим каналам (Спорткомитет СССР, Олимпийский Комитет и т.д.) сможете перевести маму в какой-нибудь Институт или специальную клинику..." Я не понимаю, где были мои глаза и прочие органы чувств, что я не смог без труда определить, что передо мной сидит совсем не великий спортсмен Сальников! Я же видел Сальникова по телевизору не один раз, а тут признал в обычном, невыразительном, плюгавеньком пареньке великолепного пловца. Видимо, сказалась магия слова, предопределенное впечатление, самоубеждение, т.е. то, что иногда воздействует сильнее логики...
Однажды в нашей больнице оказалась с каким-то деловым визитом главный терапевт Москвы проф. Северова. По просьбе главного врача профессор пришла к нам в отделение. Мы доложили ей историю болезни Егоровой, после чего профессор осмотрела больную. За чашкой кофе шел разговор "за жизнь", однако проф. Северова, уйдя от детального обсуждения данного случая, без всякой связи с увиденным стала нам рассказывать о... симуляции, встречающейся по сей день во врачебной практике. Про себя я подумал: "Ну чего она нам рассказывает байки, когда мы ждем от нее конкретного разговора и помощи в диагностике". Однако что-то запало в наши мозги, еще расплывчатое и неосознанное. На другой день, когда больную увезли из палаты в рентгенкабинет, мы устроили "обыск" в тумбочке и кровати и под матрацем обнаружили стопку горчичников, а также поняли, наконец, что свежие фрукты и овощи в вазочках оказались искусно выполненными муляжами.
Кто-то из нас заметил:
- Смотрите, пятна кровоизлияний на бедрах больной точно совпадают с размерами горчичников!
"Исследовательская мысль" заработала дальше: лечащий врач взял ватку со спиртом и энергично потер ею "страшный кровоподтек" - ватка стала черной! Кипя от возмущения и досады, от того, что нас так жестоко обманывали, я влетел в палату и в энергичных выражениях объявил "больной" (теперь уже в кавычках), что назавтра она выписывается из отделения.
Егорова, во-первых, заявила, что она пожалуется на меня сыну - Владимиру Сальникову (снова у меня внутри что-то на миг вздрогнуло), и, во-вторых, потребовала, чтобы я позвонил... ее адвокату по такому-то телефону. Я позвонил, трубку взяла женщина:
- Вы секретарь адвоката такого-то?
- С каких это пор у оперуполномоченного милиции появилась секретарь?! А в чем, собственно, дело?
Я рассказал о симулянтке Егоровой, которая назвала мне этот номер. (До сих пор не могу понять, с какой целью обманщица дала мне телефон милиции). Через час позвонил офицер милиции, сообщивший, что гр-ка Егорова отсидела в лагере несколько лет за воровство и там же 1,5 года тому назад получила в драке перелом позвоночника. Вернувшись из заключения, она продолжала вести тунеядский образ жизни. "Больная" поступила к нам накануне того дня, когда ее должны были выселить из столицы.
Все стало на свои места, но с каким опозданием. Стало ясным происхождение "геморрагического васкулита": сначала - горчичник на ногу, затем втирание в него тона, используемого женщинами для подкраски век, щек. А вот как симулянтка добивалась высокой температуры, осталось для нас неясным. "Секрет мастера" Егорова унесла с собой и, слава Богу, домой...
Вся больница неделю потешалась над нами. Главный врач - замечательный человек Т.Н.Амарантова - не раз ехидно спрашивала меня: "Ну, чья мама сейчас у тебя лечится?" или: "Не требуется ли какой-нибудь консультации для мамы очередного чемпиона?"
История имела некоторое продолжение. Однажды перед началом концерта Аллы Пугачевой у театральных касс я увидел знакомого мне сына Егоровой. Он был не один - в компании ребят из 4-5 человек. Поколебавшись несколько минут (ведь и побить могут), я все-таки подошел к нему.
- Узнаешь меня?
- Узнаю.
- Ну как? "Сальников", говоришь?!
- Это все мамка виновата, она придумала. А вообще-то, правда: Моя фамилия - Сальников, Владимиром зовут...