В жизни каждого хирурга бывают особенные случаи, запечатлевшиеся в памяти навсегда. Об одних можно вспоминать с гордостью, с чувством самоуважения, о других же думать горько, трудно и стыдно. Тем не менее, наверное, стоит иногда поделиться своими случаями из практики, ибо кому-то они будут в назидание, кому-то помогут избежать ошибок или разобраться в самом себе.
Ну вот, например. Далекий 1956 год... Актюбинская городская больница, хирургическое отделение... Я - дежурный хирург, ординатор с трехлетним стажем. Поступает женщина лет 40 с диагнозом "острый аппендицит". Осмотрел больную: да, похоже на аппендицит. Есть боль и локализованная болезненность в правой подвздошной области, напряжение мышц, симптом Блюмберга. Температура 39?С меня чуточку смутила, где-то шевельнулось сомнение, - почему: ведь заболела всего 5-6 часов назад.
Так как я считал, что умею делать любую аппендэктомию (в Актюбинской области приходилось встречаться с самыми разнообразными формами, стадиями и осложнениями аппендицита), я пригласил мою приятельницу - начинающего гинеколога Галю Саматову.
- Галя, хочешь, я тебе покажу, как надо делать аппендэктомию?
- Да, хочу, я еще не видела.
- Приходи, посмотришь.
Оперировали мы на дежурстве обычно вдвоем - хирург и операционная сестра. Сестры у нас были многоопытные, говорили даже, что некоторые сами могут сделать аппендэктомию, но мне этого не приходилось видеть. Итак, мы встали за операционный стол, Галя сзади - "учиться". Местная анестезия новокаином. Когда я набрасывал простыню на стойку у изголовья, взглянул на лицо пациентки, и мне показалось, что оно явно гиперемировано. Мне бы тут остановиться, подождать, понаблюдать! Но как же?! Я же пригласил молодого врача посмотреть, как я оперирую! Больная оказалась весьма полной женщиной, и я с трудом "дошел" до брюшины. Вскрываю брюшину и не сразу нахожу слепую кишку. Рана глубокая, обзор суженный. Наконец нашел, а вывести в рану не могу, никак не получается. И отросток ни увидеть, ни прощупать не удается.
Больная начинает проявлять беспокойство из-за болезненности моих манипуляций. Время идет, терпение "пострадавшей" начинает иссякать. Мне мучительно стыдно перед Галей, которая молча стояла за спиной, холодея от ужаса ситуации. Поняв, что я больше ничего не могу сделать, и осознав, что признаков местного перитонита нет, я зашил рану. И когда откинул верхнюю простыню, то увидел на носу и прилегающих отделах щек яркую гиперемию кожи с четкими границами в виде бабочки. Так это же рожа! Без сомнения, рожистое воспаление лица! Отсюда такая высокая температура - после "операции" уже 40,1?С. Не помню даже, куда подевалась Галя, сказал я что-нибудь ей или не сказал...
Жил я при больнице. Сбегал за книгой профессора Самарина "Острый живот", в которой, как я запоздало вспомнил, было описано наблюдение, подходящее к моей ситуации. Профессор Самарин объясняет, как важно осматривать хирургического больного всего, полностью, и в подтверждение этому рассказывает случай из своей практики. Он был приглашен на консультацию к больному с диагнозом "кишечная непроходимость" и, когда снял одеяло с нижней половины тела пациента, увидел на голени типичное рожистое воспаление. Боли в животе, динамическая кишечная непроходимость были расценены им как проявление интоксикации. Операция оказалась ненужной, больной поправился. (Кстати, моя пациентка тоже вскоре выздоровела.)
Наутро мне докладывать о дежурстве на конференции врачей отделения и главному хирургу области А.Герману, которого я глубоко уважал, считал своим учителем, мнением которого очень дорожил. Бодро рассказываю о том, о сем. Касаюсь больной, поступившей с болями в животе, симптомами раздражения брюшины, высокой температурой. Были нечетко выраженные признаки рожи лица, но так как острый аппендицит не исключался, была сделана диагностическая лапаротомия в правой подвздошной области, при которой признаков перитонита не обнаружили. И привел пример из книги Самарина. "Лекцию" прочитал! Врачам это показалось интересным, а в мой конфуз они не вникли. Пронесло?!
Вышли из ординаторской. А.Герман отвел меня в сторону:
- Это вы молодым докторам можете вешать лапшу на уши, но не мне. Я все понял. Почему меня не позвали?
- Александр Федорович, ведь ночь была. И ничего страшного в брюшной полости не было, рожа ведь...
- Чтобы больше такого никогда не было! Ясно?!
Это уж точно, больше такого не было. Я тогда сделал для себя вывод: если где-то глубоко-глубоко, "в подкорке", мелькнет неясная вначале мысль, сомнение, предположение, не надо их игнорировать в угоду уже составленному мнению, предопределенному плану, а наоборот, остановиться, прислушаться, извлечь на поверхность эту неясную до конца мысль и проверить ее. Сегодня это нормально. А тогда, почти 50 лет назад...