Ничего не было слаще и сочнее астраханских арбузов. Огромные белые и белые с зелеными бороздами меридианов, от одного полюса к другому. Так нам казалось в ту, уже далекую пору, имя которой - детство. Да они и стоили дороже других сортов, которые доезжали до рыночной площади небольшого городка М. И были, конечно же - самыми вкусными. Пиковидные сердцевины, вырезанные умелой рукой продавца, искрились на осеннем солнце. Сок стекал по лезвию ножа и застывал сахарными каплями на рукоятке. Воздушной сладкой ватой арбуз таял во рту, стоило придавить кусочек языком к небу. Ни в какое сравнение не шли арбуза, которые привозили казахи. Размером с футбольный мяч, темно-зеленые, они были дешевле астраханских; и хотя среди них, попадались сладкие и сочные, все же они не обладали той блаженной сахарностью, которая притягивала нас в астраханских арбузах.
Гуляя с пацанами по рынку, и проходя мимо арбузных рядов, мы просили продавца: "Дядь, дал бы арбузика попробовать, что ли". Чаще всего нас гнали. Иногда даже не ограничиваясь в словах. В ответ мы обзывали продавца, фашистом, после чего убегали, опасаясь, погони.
Но стоило подойти кому нибудь из взрослых, лицо продавца сразу менялось, оно приобретало выражение - "сама любезность".
И если кто-то подходил, он протягивал, наколотую на кончик ножа, арбузную сказку. Мы смотрели, как пробуется арбуз, и давились собственной слюной.
Все же, взрослые, имели преимущество, перед нами, детьми, являясь обладателями кошельков. И если арбуз им нравился, они вынимали из этих кошельков желтые, зеленые, синие, а иногда и красные бумажки, и, расплатившись с продавцом, уносили арбуз с собой, положив его в сразу отяжелевшую авоську. И он лежал там, как забитый в угол ворот мяч.
Как нам хотелось иметь эти бумажки, пусть даже без кошелька. Тогда бы мы точно могли купить себе, хоть сто астраханских арбузов. Но, увы, у нас была лишь мелочь, на мороженное. А разве этого достаточно, чтобы...?
Зато у нас были свои способы разжиться арбузом, да еще при этом, заработать денег. Для этого сколачивалась бригада, человек десять. Затем собиралась информация, когда должна прийти очередная машина с арбузами. В бригаде был, так называемый, информатор, он ходил по базару и смотрел по клеткам, где хранились арбузы, сколько осталось, а продавца вычислить - дело техники. И если в клетке было мало арбузов, значит...правильно, со дня на день будет машина. А так, как сотовых телефонов тогда не было, их заменяла пара крепких мальчишеских ног и велосипед "Орленок". Один из самых шустрых мальчишек, как только на въезде в город, появлялась машина, прыгал на велосипед и что есть сил, ведомыми только ему путями, мчал к рынку. Там его ждал "старшой", который должен был договориться с продавцом, что его бригада будет разгружать арбузы.
"Старшим" у нас, был Саня Рябина. Ему уже стукнуло восемнадцать. Его одногодки давно трубили в армии, а он отмазался. Как он рассказывал нам, ему удалось охмурить одну врачиху из приемной комиссии, и та помогла сделать справку о профнепригодности, призывника, Рябины Александра. В итоге, Саня получил "волчий билет", и теперь, ему ничего не оставалось, как околачиваться с малолетками, вроде нас. Взрослая жизнь поджидала его впереди, всего через каких-то три четыре месяца.
Я почему-то очень хорошо запомнил его. Густые кучерявые черные, как у цыгана, волосы, такие же черные стрелки усов, и неизменная сигарета "Прима" в уголке рта. Говорил он, слегка гундося, растягивая слова на блатной манер. На нем были узкие, когда-то синие, но ставшие желто-серыми, от долгого ношения и многократных стирок, джинсы, коричневая вельветовая рубашка, с большими нагрудными карманами и короткая, до пояса, черная дерматиновая куртка. На ногах видавшие виды, кроссовки, неопределенного цвета. Образ такого современного Остапа Бендера, в небольшом периферийном городке. И вот от него зависело, заработаем мы сегодня немного денег или нет.
Уже договорившись с продавцом о разгрузке, Саня стоял, облокотившись об прилавок, и довольно покуривал. Две машины с прицепами, полные арбузов, направлялись в сторону рынка. Навар намечался приличный, как сказал Рябина, рублей по 25-30, на брата. Возбужденные предстоящим заработком, мы обступили Санька.
- Ну, чё, мелюзга, "бабульки" такие, когда нибудь в руках держали? Три часа пахоты и здравствуй Рио! Заодно и арбузами разживемся.
Нам не терпелось поскорее начать выгружать, но появилась проблема. У одной из двух машин, вернее у прицепа, лопнуло колесо, и она осталась стоять на тихой улочке, инвалидно накреняясь на одну сторону. А чуть позже, к нам подбежал Глиста, так мы зовем Леху Глистогонова, и сказал, что видел, как "старшой" центральных разговаривал с нашим продавцом; и, как они, после разговора, хлопнули по рукам.
Центральные - это пацаны, которые живут в центре города. А мы были с низов, с нижней части города, с той, что выходит к подъездным путям, ведущим к хлебозаводу и к газораздаточной станции.
- Вот, сука! - прошипел Санек и цыкнул слюной сквозь передние зубы. - Обещал нам, падла, а отдал центральным, козел.
Рябина был зол, и каждый из нас знал, что просто так, для продавца, это не пройдет. И Санек не заставил себя долго ждать.
- Слышь, пацаны?! А чё, вторая машина еще там стоит?
И мы, перебивая друг друга, начали кричать, что там, и что видели, как водила бухнул, и увалился спать в кабине.
- Вот и ладненько, вот и здорово, - Санек сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил окурок в сторону, - Щас, мы им устроим, сладкую арбузную жизнь. А ну, пацаны, айда за мной.
И мы побежали за ним. Мы даже не спрашивали, что он придумал. Мы были уверены, что он придумал все здорово, как надо.
К машине, подошли сзади, обойдя по параллельной улице. Глиста пробежал вперед, и аккуратно став на подножку, заглянул внутрь кабины. Вернувшись, он сказал, что водила дрыхнет. Тогда Рябина, достал из кармана куртки нож - выкидуху, и перерезал им ремень, стягивающий брезент в правом нижнем углу прицепа. Затем он подсадил Глисту, Глиста зацепился за край борта, подтянулся на руках, и прошмыгнул в прицеп.
- Если будет шухер, сиди тихо, - инструктировал Глисту Рябина, - Понял? Мы отвлечем, тогда тикай. Понял?
- Да понял я, понял, - прошептал Глиста и первый арбуз выскочил из прорези, будто икринка из рыбьего брюха.
Арбузы мы таскали во двор, который объединял две многосемейки, и складывали в укромное место, за деревянным нужником. Все было тихо и спокойно, работа кипела, когда, кто-то крикнул: - Атас! Водила проснулся!
И мы увидели бегущего в нашу сторону водилу с зажатой в руке монтировкой. Как тараканы, кинулись мы врассыпную. Ноги сами несли, как можно подальше. Нас остановил крик Рябины: - Он, сука, Кобылу поймал.
Мы резко остановились и, повернувшись, увидели, как водила пинает Серегу Кобылко, для нас просто Кобыла. И ничего не надо было объяснять, бросить друга в беде, считалось наивысшим западло. Первым к месту, где водила пинал Кобылу, подбежал Санек.
- А ну, отпусти пацана, - крикнул он.
Водила тяжело дышал. Одной рукой он держал Кобылу за ворот куртки, а в другой продолжал держать монтировку. Из разбитого носа у Кобылы, текла кровь. Он ревел, размазывая юшку по щекам.
- Отпусти пацана, я сказал, - зло прохрипел Рябина, подходя все ближе и ближе. Правую руку, он держал в кармане куртки, там лежал нож. Водила поднял руку с монтировкой:
- Не подходи, убью! - продолжая тяжело дышать, крикнул он. Вслед за Рябиной двинулись все мы. Круг медленно сужался. В этот момент, мне почему-то перестало быть страшно. Когда мы тащили арбуза из прицепа, было страшно. Я постоянно ощущал холодок, пробегающий у меня по спине и легкую тяжесть внизу живота, как позже будет перед экзаменами. Но сейчас страх улетучился, испарился. Не был страшен водила с монтировкой в руке, ни сам черт, ни дьявол, никто. И чем уже становился этот круг, тем меньше казался водила. Вдруг, почувствовавший поддержку и переставший реветь Кобыла, вцепился зубами в его ногу. Водила заорал от боли, на секунду отвлекся и, круг сомкнулся. Двое прыгнули на руку с монтировкой, а Рябина, со всего маха, саданул водилу в пах ногой. Водила согнулся пополам. И в этот момент, все остальные, бросились на него сверху. Образовалась куча - мала. Продолжалась битва не дольше, чем полминуты, после чего, как по команде мы отскочили в сторону. Теперь тяжело дышали все. Водила лежал на земле, прикрывая голову руками. Но вдруг он выпрямился, выстрелил точно сжатая пружина и попытался схватить Рябину. Санек успел отпрыгнуть назад. В глазах Рябины не было испуга. Ростом он был повыше водилы, да и в плечах не уступал тоже. Санек усмехнулся, сплюнул в сторону водилы, сунул руку в карман куртки и быстро вынул ее. В руке у него блеснуло лезвие ножа.
- Мужик, ну, че за проблемы-то? Рамсы попутал? - пошел Рябина на водилу, выставив руку с ножом вперед. И вот тогда, мне опять стало страшно. Как завороженный смотрел я на нож в Рябининой руке. Я смотрел, как они медленно сходятся: Рябина с ножом в руке, а водила с монтировкой. Я подумал, что сейчас будет? Но, слава Богу, водила остановился. Бровь у него была разбита. Тонкой струйкой кровь стекала по виску, по щеке, за воротник рубахи. Видно он оценил ситуацию и понял, что Рябина не шутит.
Он остановился, сплюнул и зло сказал: - Сявье хреново! Ничего, отольются и вам, чьи нибудь слезы! - затем развернулся и пошел к машине.
Мы торжествовали победу. Мы объедались арбузами. Ели только волшебную сахарную сердцевину, о которой так мечтали. Брали ее прямо руками, разбивая арбуз об колено. Но вдруг, я поймал себя на мысли, что эти арбузы не такие вкусные, как должны быть; и что внутри меня, какая-то тяжесть, не в животе, а в области диафрагмы. Выбросив арбузную корку, я вытер руки об штаны и сказал, что мне пора идти домой. Никто не возражал. Арбузов было не так уж и много, а лишний рот...
- Возьми арбузик домой, - предложил мне Рябина.
- Да ну, его, тяжело нести, - отмахнулся я и, развернувшись, пошел домой. Сзади я слышал голоса Рябины, Глисты, Кобылы и других пацанов. Но постепенно они затихли. В голове у меня стоял непонятный шум, одна мысль опережала другую. Вопрос сменялся вопросом. Что же произошло на самом деле? Что случилось? Почему вышло именно так? И, что могло произойти, кинься водила на Рябину? И не дай бог...Мне стало нехорошо, и я вырвал соком и кусками арбуза.
Приехав на зимние каникулы, в небольшой городок М, я узнал, что с малолетками Рябина больше не общается. Его закрутила, завертела взрослая настоящая жизнь. За драку с поножовщиной в "железке", так называется ресторан на железнодорожном вокзале, его осудили, и что сидеть ему теперь пять лет.
Сезон арбузов давно прошел. По осени было много дождей. На огородах, вода, говорили, стояла по колено. А вот зимой замерзла. Мы расчистили снег, и целыми днями гоняли в хоккей, пока зимний вечер не обволакивал своим бархатным коконом, небольшой городок М.