Жил у нас на хоздворе козёл, Яшка. Раздолбаи из хозвзвода научили его курить. Как не покурит Яков, так покоя не жди. Блеет, как скаженный, на всю бригаду, табачку значит просит. А по весне, с ним вообще сладу не стало. Агрессивный стал Яшка. Бодаться начал. А иной раз втихаря подойдёт и тюк в зад. И стоит, блеет, в ожидании курева. Но своих, правда, не сильно бодал. Так, для приличия. Чтобы внимание обратили.
И вот, по той самой весне нагрянула к нам в часть комиссия, с проверкой. Не просто так, а из самого округа, да во главе с генералом. О внезапных визитерах узнали за неделю. Мир не без добрых людей. У комбрига свояк служил в штабе округа, он и шепнул. И тут началось: беготня, суета. С утра раннего и до позднего вечера. Всё красили, мазали, скоблили, лепили, белили, подметали и т.д. Что за год не сделали, за неделю сделаем. А между дел - песня задорная, строевая, со свистом лихим солдатским:
' Взвейтесь соколы орлами,
Полно горе горевать.
Толи дело под шатрами-
В поле лагерем стоять...'
У всех, жопа в мыле и лишь Яшке пофигу вся эта суета. Он преспокойненько травку щиплет, аккурат напротив штаба, и не о каких проверках не помышляет. Яшке нашему, что рядовой, что генерал - одна капуста. Но как Яшку не любили, везде гулять дозволяли, а комбриг приказ отдал:
-Яшку на хоздвор! И оттуда не ногой, пока комиссия здесь!
А Яшка не даётся, бодается. Толькой 'Примой' и успокоили любезного. В загон завели, там и оставили...
...Генерал приехал на колобка похожий: маленький, круглый, ходит Наполеоном да сквозь губу цедит:
-М-да, хорошо! М-да, хорошо!
А начальство за ним мантией стелется. Разве что комбриг, марку держит. Он вообще-то мужик ничего - кремень. Если надо, может по отцовски и оплеухой угостить. До него начштаба такой был, полковник Гончаров. Он всегда говорил:
-Мол, все беды от офицера. А солдата, его учить и любить надо.
По совести жил, но и по Уставу спуску не давал. Солдаты его любили, офицерьё побаивалось. Он ведь сгоряча и приложиться мог. А сил в нём на десятерых было. Две гири по 32кг. пятьдесят раз выжимал. Но довели его кляузами, да анонимками, что, мол, солдатам потворствует, а советского офицера ни во что, не ставит. Сердце прихватило, не смотря на природное здоровье, и отправили Батю, так его солдаты звали, на заслуженный отдых. А на его место, начальника третьего дивизиона, с внеочередным званием подполковник, майора Кривоблодцкого назначили. Отличался новый начштаба лишь ростом под два метра, да глоткой луженой, как иерихонская труба. А в остальном:
-Так точно! Есть! Разрешите выполнять! УРА!!!!!
А солдату палец в рот не клади; потому как, голодный солдат - хуже татарина. Одну букву всего и поменяли в фамилии новоиспеченного начштаба. После Л -, вместо О-, поставили -Я-. Так и стал он для всех подполковник Кривоблядцкий. Но, что-то я отвлёкся от темы.
Так вот, впереди генерал с комбригом, а за ними гуськом все остальные. И там были, и сям были. И в караулку зашли, и баню посетили, не говоря уже о столовой, оружейных складах, автопарке, казармах и пр. Везде:
-М-да, хорошо!
И тут генерал спрашивает:
-А что у вас с хозчастью? Всё ли в порядке?
-А с хозчастью у нас полный порядок! - вмешивался зампотылу, полковник Скорына. Это были его владения, если можно так сказать, его детище. Дисциплина и строевая, это не для него. Это Кривоблядцкому горло рвать за счастье, а Скорыне главное, чтобы поросятки наедены были. И смотрел за всем этим хозяйством - Паша Челентано. Полковник так и звал его, Челентано. Даже не подозревал, что у Паши другая фамилия. А Паше всё равно, как его зовут, лишь бы плац не полировать, занимаясь строевой. Тут, на хоздворе, он сам себе хозяин. Захотел, поел, захотел, поспал. А вечером, может, кто из местных красавиц заглянет, на огонёк. А Скорына не в счёт. Он только появляется, так сразу:
-Челентано, ты поросяток покормил? Яшку покормил? Я тебя спрашиваю, Челентано!
А Паша себе в вагончике лежит, отходит:
-Так точно, тов. полковник!
-Ну, молодец, Челентано! - и полковник не спеша, обходил владения.
После Скорына шёл в вагончик, в котором раскладывал собранный женою термо-сок: пяток яиц, сальце, горбушка чёрного хлеба с чесноком, огурчики солёные.
-Челентано! - звал полковник. - Челентано, у тебя запить шо есть? А то в сухомятку нейдет!
И Паша доставал из - под казённой, скрипучей, провисшей почти до пола, от частых ночных похождений кровати, початую бутылку самогона, которую он выменял у местных, на подсумок от противогаза.
-Только вот тов.пов. -показывал Челентано початую бутылку.
И Челентано открыв дверцу казённой тумбочки, непонятного цвета, доставал две алюминиевые кружки.
-Ну, давай по маленькой! - разливал полковник: себе полную, а солдату едва половину.
-А почему мне половину, тов.пов? - обиженно спрашивал Паша.
-Не дорос ещё до полной! - и полковник опрокидывал в себя кружку самогона, словно глоток компота.
-Уф, хорошо! Ох, хорош мерзавец! - хрустя огурцом, говорил зампотылу, - Аж до слёз пробрал!
Паша молча выпивал свою порцию, глядя на красное лицо полковника.
-Да ты закусывай, закусывай, - говорил Скорына в свою очередь, - Вон, яички бери, сальца цепляй с хлебцем. Огурчики вон, - и полковник наливал себе ещё полкружки. - Ну, шоб армия крепла, - и он горнистом запрокидывал голову. Паша сидел и смотрел на пустую бутылку. Полковник перехватил его взгляд:
-Да ты не дивись туда. Тебе и того хватать. А то захмелеешь, неровен час, а мне возись с тобой.
И так бывало довольно часто. Считай каждый день. В обед, полковник шёл на хоздвор. В вагончике доставал термосок и просил чего нибудь запить. Только Челентано не всегда доставал то, что нужно. Когда у него оставалось ровно, чтобы похмелиться самому, он просто говорил:
-Извините тов.полковник. Совчера ничего не осталось. Могу чаёк организовать.
На что зампотылу отвечал:
-Плохо, Челентано! Плохо подготовился к встрече непосредственного начальника! Чаем, им сыт, не будешь!
...И вот сейчас зампотылу в составе свиты, сопровождающей генерала и комбрига направлялся в сторону своих владений. Ещё накануне, в обед, сидя за кружкой первача, полковник предупредил Пашу:
-Шоб завтра, всё блестело. И яму сливную заделай, как нибудь. А то воняет, мочи нет. Да и вид не приглядный.
Дело в том, что на хоздворе была сливная яма. Все отходы после столовой и дворовых гальюнов сливались именно сюда. Часть отходов, конечно, шла на корм поросяткам, а остальное сливали в яму. А когда она наполнялась, солдаты из хозвзвода старую засыпали, и рыли новую. И на время комиссии Паша эту яму замаскировал. Он затянул её брезентом, а сверху присыпал землёй. Земля она и земля. А чтобы самим не попасть в неё, Челентано обозначил края ямы, вбив колышки по краям и посередине. Полковник даже похвалил Пашу за смекалку:
-Молодец, Челентано! Если всё пройдёт, как надо, то с меня причитается!
-Служу Советскому Союзу! - выпалил солдат.
Комбриг, выйдя немного вперёд, показывал генералу владения Скорыны. И никто не обращал внимания на блеющего в загоне Яшку, который с прошлого вечера был не кормлен. Но это ещё полбеды. Главное, что со вчера ни одной затяжки, а время уже к обеду. Обычно, к этому часу, Яшка был накормлен и выкуривал две, а то и три сигареты. Но кому есть дело до какого-то некормленого козла, когда тут сам-генерал? Вот он и метался по загону, дико блея. И когда генерал, не замечая надёжно замаскированную Челентано сливную яму, хотя Скорына пытался своим пузом хоть как-то отстранить генерала, подошёл к краю, чёрт его туда понёс, Яшка, разогнавшись, боднул дверь загона, сорвав её со щеколды, и набрав скорость, приложился генералу, как раз, чуть ниже поясницы. Генерал едва и успел крикнуть:
-Ох! Ё.................ь! - как, провалив маскировочный брезент, ушёл с головой под прелести сливной ямы. Что тут началось?! Сначала все кинулись ловить Яшку. Но тот не давался. Скакал, бодался и блеял. А когда мать - перемать из ямы услышали, кинулись всем скопом генерала вытаскивать. Вытащить-то, вытащили. А от него на всю бригаду дух идёт. В бане, мыли. Старшина туда ящик мыла, да двенадцать флаконов одеколона 'Саша' снёс. А толку, что?
Проверку, завалили. А по поводу Яшки распорядились:
-Мол, животное, если среди людей находится, должно быть без всяких поползновений.
Генерал так и сказал:
-Чтоб козёл на людей не бросался, кастрировать, козла!
Приезжал местный ветеринар. Он нашего Яшку и лишил радостей жизни. А перед тем, его наш начмед спиртом напоил. Тот нажрался халявного спирта и орал на всю бригаду, что он Павлов!
А Яшка, сначала бросил курить, затем есть перестал. Так за месяц и сгорел.
Сдох наш Яшка. Когда хоронили его, на задней части хоздвора, видел у многих слёзы на глазах. И кто-то из толпы бросил:
-Лучше б генерал утонул, сука!
АТАМАН
Никто не мог сравниться в шустрости и пронырливости с рядовым Атаманюком, или просто Атаманом. Про таких людей обычно говорят "ушлый парень". Привыкнув к вольной жизни, он, попав служить, не особо хотел изменять своим привычкам. Поэтому, едва оказавшись в в/ч, он успел отличиться: откровенно послать старшину, гораздо дальше его каптёрки; непонятно откуда и каким образом раздобыть бутылку самогона, выпить её, причём выпил сам. -По домашним меркам, -говорил он, -эта доза впитывается у меня в язык. Поэтому делиться он не с кем не стал. И только алкоголь, взбодрил молодую кровь Атамана, он всеми правдами и неправдами оказался в санчасти, где попытался соблазнить прыщавую медсестру Нину. Лицо девушки было сплошь усыпано, толи перезревшей, толи недозревшей сыпью. Но это не смущало подвыпившего Атамана.
-Нинуля, - выдыхал Атаман пары самогона, -это же так естественно. Меня влечёт к Вам, -и он пытался обнять медсестру. Нина, совершенно растерянная, а скорее потерянная от такого напора, не знала, как себя вести. Парень внешне был совсем неплох. Но и сразу вот так, ни с того ни с сего, согласиться, она тоже не могла. Основной причиной её раздумий был начмед капитан, которому она иногда позволяла некоторые вольности.
Капитан Андрейко.А.А. был круглых форм человек, без особых запросов. Видно армейская служба притупляет взгляды на жизнь. Особенно, если это жизнь холостяка, коим и являлся начмед. Поэтому, когда вконец одуревший от этой, как говорил он сам, сраной, армейской житухи, он открывал очередную бутылку медицинского спирта, Нина знала, что сегодня будет - "фестиваль", со всеми вытекающими последствиями. Такие эмоциональные всплески Андрейко позволял себе не чаще, чем пару раз в месяц. И когда Нина уже собралась поднять белый флаг, над крепостью своих сомнений, позволив Атаману обнять себя, подставив тонкую шею пьяным губам солдата, именно в этот момент в коридоре раздался голос начмеда:
-Когда, наконец закончится эта сраная жизнь?
Нина быстро оттолкнула от себя Атамана. Тот уселся на топчан. Девушка быстрыми движениями поправила на себе халат, застегнула верхнюю пуговицу, подобрала волосы и взяла со стола градусник. Дверь открылась без стука:
-Нинель! - ввалился в комнату начмед. По нему было видно, что он уже навеселе.
-О, пардон, - извинился капитан, - Вы при исполнении, - и он развернулся, собираясь уйти.
-Ничего, ничего, товарищ капитан. Я уже закончила, - засуетилась Нина. И уже обращаясь к Атаману:
-Всё у вас в порядке тов.солдат. Температура в норме, гланды не увеличены. Как говорится, к службе годен!
-Спасибо, доктор, - вставая с топчана пробурчал Атаман, направляясь в сторону двери.
Как только дверь за Атаманом закрылась, начмед обнял Нину.
-Ну что, Нинок, покуролесим?
-"Что за день", - подумала Нина, -"Как сговорились. Не успела одного отшить, теперь второй пристраивается. С этим будет сложнее".- Но вдруг её лицо посветлело и она сказала вслух: - Может не сегодня?
-Отчего же, Нинок? Сегодня как раз всё располагает к Любови, - напирал начмед.
-Мне сегодня нельзя, - соврала девушка. Андрейко сразу как-то сник: - А, понимаю. У каждого в жизни бывают критические дни. Ладно, Нинок, нет, так нет. Если что, я на территории. А вообще буду в аптеке, у Семёныча, - сказал начмед выходя.
Тут хочется немного рассказать про Семёныча. Семёныч был местным войсковым аптекарем, в звании старшего прапорщика. Перевели его в часть, сразу после Афгана, где он два года просидел в Управлении аптеками ОГВ (ограниченной группы войск), в Кабуле. Порошки развешивал, да медикаментами приторговывал. А здесь, любил покричать, что порох нюхал, ну и т.д. А сам, сука, спирт налево продавал. Он его из бутылок шприцом откачивал. А в другие бутылки с просроченной датой переливал. После списывал, в связи с истёкшим сроком годности. Один раз он эти бутылки перепутал, видно с бодуна был и вместо микстуры, выдал спирт. Санинструктор Крюков Алексей, спирт заныкал, а в бутылку воды налил и уронил на пол. Та вдребезги. Когда аптекарь прибегает, глаза навыкат, орёт:
-Ты микстуру солдатам давал?!
-Нет, тов.прапорщик, ещё не успел!
-Так давай её сюда скорее. Нельзя эту микстуру солдатам давать. Просроченная она.
-"Вот, падла ненасытная!"- думает Лёха. А вслух:
-Так нет её тов.прапорщик - и смотрит на аптекаря, какова реакция.
-Как нет?
-А вот так, нет, - прикалывается Лёха.
-Не понял!? - удивляется прапор. -А где же она?
-Упала тов.прапорщик и разбилась, вдребезги, - продолжает издеваться Лёха, показывая рукою на пол, где якобы упала бутылка. -На мелкие кусочки разбилась. Хотел к вам идти, а тут вы сами, как говорится - только вспомнил , а вы уже и появились.
Прапора, как шибанули чем. Взгляд стеклянный. Стоял, стоял, после, как заорёт:
-Покажи осколки!!!
-Да вот же в ведре, - показал Лёха на ведро, а сам еле смех сдерживает. Прапор чуть не с головой в ведро залез. Достал осколок с ярлыком, убедился, что бутылка та самая и обречённо вздохнув, сказал:
-Аккуратно надо тов.солдат с казённым имуществом обращаться! Осторожнее! А в особенности с лекарствами! Они, между прочим, рекой не текут! Они, между прочим, под расчёт! Понятно вам тов.солдат?
Лёха вытянулся и отрапортовал: - Так точно, тов.прапорщик!
...Атаман вышел из санчасти, сел на скамейку и закурил.
-Вот, сука, - цыкнул он слюну сквозь зубы. Хороша Маша, да не наша! Ничего будет наша, дайте только срок, - усмехаясь, добавил он. В это время из санчасти вышел начмед.
-Что, не приёмный день, тов.капитан?- поинтересовался Атаман.
-Да не поймёшь их, - к удивлению Атамана, совершенно спокойно отреагировал начмед. Он подсел к Атаману.
-Дай сигаретку?
Атаман протянул ему распечатанную пачку "Примы'. Капитан подцепил сигарету и подкурил от сигареты Атамана.
-Понимаешь, в чём дело? Вся эта суета - срань сплошная. Все эти бабы, для чего всё это? Жизнь эта скотская, армейская. Чего чёрт меня дёрнул пойти в армию? До сих пор не пойму.
Атаман молча слушал, лишь иногда сильно затягиваясь. Ему казалось, что он не в армии, что нет вокруг тупых прапоров, тяжёлых кирзачей, защитного цвета одинаковости. Что сидит он возле магазина "ВИНО-ВОДКА" и слушает исповедь подвыпившего прохожего, совершенно ему незнакомого.
-Вот уже пятнадцать лет, - капитан, вернул Атамана к действительности, - я служу в этой грёбаной части. От лейтенанта, до капитана. И что? Что я видел за эти пятнадцать лет? Сборы, тревоги, полевые походы, немытые задницы всех национальностей, когда идёт вакцинация от очередной эпидемии. Ни семьи. Ни кола, ни двора. Ради чего? - начмед посмотрел на Атамана, как бы ожидая от него ответа. Но Атаман молчал, пуская дым кольцами.
-Да ладно, что-то я по философии выступил, - затоптал окурок капитан. - Тебя как зовут-то?
-Атаман, - сказал Атаман.
-А чего не есаул, - усмехнулся начмед. Атаман щелчком отбросил окурок.
-Атаман, потому что фамилия моя Атаманюк, понятно?
-Да ты не ершись, - протянул свою руку начмед, - меня Александр Александрович Андрейко. В институте меня "три А" все звали. А ты чего в санчасти делаешь? Служить охота, дальше некуда? А?!
Атаман не ответив, продолжал сидеть оперевшись локтями на расставленные колени. И вдруг поднял голову, посмотрел начмеду прямо в глаза и спросил:
-Слышь, капитан, у тебя выпить есть?
Начмед даже растерялся от такой прямой непосредственности. Обычно солдаты, особенно первогодки, смущаются погон, званий, а этот, так запросто: - Выпить есть? Наверное, этим и понравился ему Атаман, тем, что был собой. Начмед, выдержав паузу, посмотрел на Атамана, затем хлопнул себя по коленям, быстро встал и сказал:
-Отчего же нет, есть! На то я и начмед, чтобы у меня всегда было, что выпить!
Он решил всё в долю секунды.
- Пошли! Только сначала в подразделение позвоним. Ты, небось, неудосужился сообщить, куда направился?
Атаман улыбнулся:
-А чё, говорить-то?
-Да нет, брат, тут так не делается. Командир всегда должен знать: где ты, с кем, когда и сколько раз. Понял?! - начмед хлопнул солдата по плечу. Атаман кивнул в ответ. Ему нравился начмед. Он был гражданским. На нём не было портупеи и одной извилины от фуражки.
-Кто у тебя командир подразделения?
Атаман назвал фамилию.
-Пять сек, - сказал капитан и зашёл в санчасть. Минут через пять начмед вышел.
-Ну что, пошли, что ли! С командиром твоим я договорился. Сказал, что у тебя ФРДЖ.
-А это, что такое? - спросил Атаман, глядя на начмеда.
-Это, болезнь такая серьёзная, - хитро улыбаясь, ответил капитан, и немного подумав, добавил - Функциональное Расстройство Деятельности Желудка. Понятно?
-Не очень, - ответил Атаман. Начмеда это развеселило ещё больше:
-Проще говоря - это понос! Теперь понятно?
-Это типа я усрался, что ли? - переспросил Атаман.
-Что-то около этого, - смеялся капитан.
-Ну, ФРДЖ, так ФРДЖ, - согласился Атаман.
-Ладно, пошли, а то Семёныч слиняет куда нибудь.
Начмед направился в сторону одноэтажного барака, над дверями которого висел белый щит с красной надписью "АПТЕКА" и ниже - в/ч такая то.
Велев Атаману подождать на улице, начмед зашёл в барак. Атаман достал сигарету и закурил. Не успел он сделать и нескольких затяжек, как появился капитан. Карман его форменных галифе, заметно округлился.
-Ну что, воин? Нас ждут великие дела! - и начмед вновь направился в сторону санчасти. Одноэтажное здание, такое же, как и аптека было разделено на две части. С одного торца санчасть, а с другого общежитие для холостяков, в котором и проживал начмед.
В комнате стояла казённая кровать. Рядом с кроватью тумбочка зелёного цвета. На тумбочке телевизор "Берёзка". Посредине комнаты стоял круглый стол и два стула. Справа от двери, в углу, шифоньер с зеркалом на двери. Слева холодильник "Обь-3"
-Садись, - начмед отодвинул один из стульев. Он вынул из кармана бутылку спирта и поставил её на стол. - Сейчас закусить чего нибудь сообразим. Он открыл холодильник.
-Так, чего нам тут бог послал. А бог нам послал: колбаски любительской, килечку в маринаде, да огурчики солёные. Ну, как боец, неплохо бог послал?
-Нормально, - пробурчал Атаман, не привыкший за свою жизнь к особым разносолам.
-Ну, это брат ещё не всё!
Начмед открыл морозилку и достал шмат розового с прожилками сала.
-Видал, какой у нас с тобой сейчас пир будет!
-Выпить хочется, - спокойно сказал Атаман. - Под такой закусь и три пол-литра можно запросто приговорить.
-Ну, три, это ты загнул, а литру аккурат можно.
-Да сколько тут пить-то? Литр на двоих! Смешно даже, - посмеялся Атаман. Я с утра уже половинку скушал и ничего.
-Да?! - удивился начмед, - а по тебе не скажешь.
-А чего заметно? Дома, с Серёгой Крякой, да под холодец с хреном, да с капусточкой бочковой, что аж на зубах хрустит, мы по два литра на брата оприходовали. И ничего, после ещё в клуб на танцы ходили, девок тискали.
-Ну, это ты брат приврал маленько.
-Кто приврал, я? - обиженно протянул Атаман и уже было поднялся, чтобы уйти.
-Да ладно, не кипятись. Ишь надулся, как мышь на крупу. Разговорами сыт, не будешь. Давай-ка, подвигайся к столу поближе, - начмед закончил нарезать хлеб и достал из тумбочки две небольшие мензурки.
-А это для чего, - удивился Атаман.
-Пить из них будем.
-Не, тов.капитан, вы, наверное, смеётесь? Из них впору только в глаза закапывать. Вы как хотите, а я, к другой мере привык, - и Атаман снял гранёный стакан с горлышка графина.
-Вот это другое дело!
Капитан посмотрел на него с недоверием.
-А ты как, спирт чистый, когда - нибудь пил?
-Не - а, не пил. У нас, баба Дуся, такой шмурдяк гнала, закачаешься. Чистый, как слеза. Небось, не хуже будет!
-Может и не хуже, но ведь и не крепче. Тут, как никак 96 градусов. Считай в два раза крепче водки. Хочешь, можно развести чуток.
-Да ну, зачем продукт переводить. Давай так.
Начмед взял бутылку. Сначала он плеснул Атаману, после налил себе.
-Будем здоровы, что ли! Чего думаешь, солдат? И за знакомство!
-Погоди, тов.капитан, - Атаман взял бутылку и долил себе до полстакана.
-А не много будет, за раз-то?
-Нормально! В самый раз!
-Ну, ладно, поехали, что ли?
-Поехали!
Они выпили, одновременно выдохнув и после вдохнув. Слёзы навернулись на глазах начмеда.
-Хороша, зараза!
-Ничего, - подтвердил Атаман, подцепив кусок сала вилкой.
-Ну, что, пить можно? - поинтересовался капитан.
-Можно!
-Тогда по второй?
-Можно и по второй, - согласился солдат.
Разлили. Выпили. Закурили. После поговорили. Когда в бутылки оставалось на донышке, в дверь постучали.
-Не заперто, - пьяно крикнул начмед. Дверь открылась и бесшумной тенью в комнату вошла Нина. Увидев за столом Атамана, она немного смутилась.
-Ой, я, наверное, не вовремя. Извините, тов.капитан, - продолжая смотреть на Атамана, извинилась она, - Я в другой раз зайду, -и повернулась, чтобы уйти.
-Стоять! - рявкнул начмед так, что от неожиданности Нина вздрогнула и остановилась.
-Ты видишь, мы тут с человеком общаемся? - качаясь на стуле, спросил начмед.
-Да, вижу, - робко ответила девушка.
-Так, давай, садись с нами, пообщайся. Расскажи, что и как!
Всё это время Атаман сидел молча и смотрел на Нину. Было около девяти вечера. В наступивших сумерках, особенно после выпитого, она показалась ему ещё лучше.
-Давай, давай, Нинок, подгребай. Там в холодильнике шампанское и конфеты, - почти касаясь лбом стола, бурчал начмед.
Нина достала бутылку полусладкого шампанского, коробку ассорти и подошла к столу. В этот момент, потеряв равновесие, начмед рухнул на пол. Нина кинулась поднимать его. Атаман продолжал молча сидеть. Вылив остатки спирта себе в стакан, он взял бутылку шампанского. Сорвав фольгу вместе с проволокой, он хлопком выбил пробку. Выстрелив, ударившись об потолок, затем об пол, пробка закатилась под кровать. Пенной дугой шампанское вылезло наружу. Атаман налил в стакан начмеда.
-Ну, что, Нина, выпьем?
-Да подожди ты. Лучше б помог.
Атаман продолжал смотреть на девушку, даже не пошевелившись.
-Да брось ты его. К утру сам очухается.
Нина, наконец, подняла капитана, подтащила его к кровати и уложила, стянув сапоги. Безжизненный мешок, который ещё несколько часов назад был начмедом, что-то промычав, захрапел.
-Ну, так, что, Нинок, выпьем? - услышала девушка, пьяный голос Атамана. Она молча подошла к столу взяла стакан и спросила:
-А за, что пить будем?
-Да за нас и будем, - ответил Атаман, вставая. Он подошёл к девушке вплотную, одной рукой опираясь на стол, а в другой держа стакан с остатками спирта.
-И давай, Ниночка, за нас выпьем стоя, до дна и на брудершафт, - и он обвил своей рукой, держащей стакан, руку девушки. Та не успела ничего сказать, как Атаман выплеснул остатки спирта в рот и поставил пустой стакан на стол.
-Что же ты не пьёшь? - приобнял Нину Атаман. Девушка вздрогнула, но вырываться не стала.
-Я, пью, - ссохшимися губами прошептала она.
Атаман подождал, когда Нина допила шампанское, и привлёк её к себе. Его губы скользнули вдоль шеи вниз, затем взлетели вверх и нашли губы девушки. Нина глухо вздохнула, приоткрыв губы для поцелуя. Ураганом, руки Атамана пронеслись по всему телу девушки. Нырнув в разрез халата, шершавая ладонь наткнулась на твёрдый бугорок соска. Девушка застонала. Её стон слился со скрипом кровати. Это начмед перевернулся на другой бок. Нина выскользнула из рук Атамана, быстро поправляя халат.
-Не-не-надо, - часто дыша, прошептала она, - Не-не-здесь. Давай не здесь.
В темноте, она нашла руку Атамана и потащила за собой. Её комната была в конце коридора. Щёлкнув замком, они ворвались во внутрь комнаты и друг друга. У Атамана долго не получалось снять сапоги, затем он путался в портянках, стянув гимнастёрку через голову и бросая это всё на пол, он обнял обнажённую девушку и повалил её на кровать...
Нина растолкала Атамана, едва начало светать.
-Вставай. Давай же, - тормошила она солдата, - Не дай бог, капитан проснётся, вот тогда будет.
-Да пошёл он, - недовольно огрызнулся Атаман. - Пить надо меньше, коли, не можешь, тогда и будешь при делах.
Атаман сел на кровати, опустил ноги на холодный пол.
-Дай сигарету!
-Ты, что, сдурел? - зашептала Нина. - Ты накуришь, он враз допрёт, что ты здесь был.
-Да и хрен с ним! Допрёт, не допрёт! Хоть был, так что с того! - геройствовал ещё хмель-ной Атаман.
-Тебе что, а мне здесь ещё работать. Ты сегодня здесь, а завтра за горизонтом. Давай одевайся и я тебя в изолятор отведу. Там сейчас никого нет.
Атаман встал, натянул гимнастёрку, штаны, сунул босые ноги в сапоги, портянки в карманы, а ремень перекинул через плечо.
-Ладно, пошли. Только зайди шампусик забери, там ещё полбутылки оставалось. А то чё - то голова гудит слегка...
Атаман проснулся от дикого желания курить. Ему даже приснился сон, как он срывает целлофан с пачки и, освободив головки фильтров от фольги, достаёт сигарету и закуривает. Атаман потянулся и открыл глаза. Возле окна, спиной к нему, стоял начмед и курил, выпуская дым в форточку. Часть дыма оставалась в комнате. Вот почему Атаман слышал запах дыма во сне, и почему так хотелось курить.
-А, проснулся, - начмед выбросил окурок в форточку. - Ты мне лучше скажи, - продолжил начмед, выдержав паузу. Даже Атаману, привыкшему ко всему, стало немного не по себе.
-Как так получилось, - он опять задумался. И Атаман уже сам хотел обо всём рассказать, но начмед опередил его. - Что я, вот так отрубился. Ни черта не помню. Что? Когда? Чего? Хоть убей. Не одной здоровой мысли.
-Да кто ж его знает, тов.капитан, - облегчённо вздохнул Атаман, доставая сигарету из пачки.
-А как ты в изолятор попал? - поинтересовался начмед.
-Так, Нинка привела. Она только вошла в комнату, вас сразу и подкосило. Мы вас на кровать уложили, а меня сюда определили, - соврал Атаман.
-Вот, чёрт! А я то думаю, чего она на меня волчицей смотрит всё утро. Ну, да ладно, это дело поправимое. Ты сам-то, как? Ещё здесь полежишь, или?
-Да нет, спасибо конечно, тов.капитан, - перебил начмеда Атаман, -я лучше в подразделение пойду. А то скажут, косит. Уважать не будут. Кому, как не вам знать, что в армии неуважение, самое последнее дело.
-Да, это ты правильно говоришь. В армии таких не уважают, - подтвердил начмед. - Я ротному позвоню.
-Спасибо, - поблагодарил солдат.
-Ты давай обедай здесь, а после тебя Крюков отведёт. А может, зайдёшь, когда ещё?
-Зайду. Обязательно, зайду, тов.капитан, - сказал Атаман, думая о Нине.
Не известно по каким причинам, а через неделю Атамана перевили в другую часть, за много километров от санчасти, начмеда и...Нины. Может случайное совпадение, а может...? Позже, кто-то рассказывал, что слышал байку, а байки в армии, как слухи в деревне, расходятся быстро, в конце обретая форму хорошо укомплектованной истории, что был в - ской части солдат, по прозвищу Атаман. У него, говорили, привокзальная шлюшка с полгода на чердаке войскового клуба прожила. Вместе с ней, на том же чердаке обнаружили сто пятьдесят литров отменной бражки. Снача хотели дело возбудить, а вместо этого с первой партией уволили, как отличника боевой и политической подготовки, в звании ефрейтора. Но как в народе говорят (лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор), то я уверен на все сто, если это был Атаман, то сорвал он эти погоны сразу, как только вышел за ворота части, а может прямо на плацу, он мог. А дело заводить, для части немалая головная боль. Лучше с почестями в запас, если солдат срочной службы, а если офицер, то на повышение. Только, через полгода, как Атамана уволили, осенью значит, говорят, звонила его маманя и слёзно просила уволить её сыночка родного, так как по закону, призвали его на два года, а он уж почитай два с половиной отслужил. Начальство в недоумении, телеграмму шлёт, срочную - "молнию", с выпиской из приказа, где чётко сказано, что ефрейтор Атаманюк.А.В.(т.е. Атаман), по Указу министра обороны СССР такой-то, от такого числа, уволен в запас, десятого Мая, такого-то года. И где он в данный момент находится, мол, знать не знаем, и ведать, не ведаем!
А Атаман по дороге домой, вместо Урала, попал в Крым, на Чёрное море. А то когда ещё возможность представится? Там он нагулял девицу какую-то и куролесил с ней по полной программе до осени. А маманю, чтоб не волновалась, известил, что командиры кровопийцы, домой не пущают, поэтому служить ему ещё не известно сколько, но о сроках обязался сообщить дополнительно...
Маманя, после разговора с войсковым начальством, в слёзы. Думает, если через неделю не объявится, пойдёт в милицию заявлять, на предмет пропажи сына. Прошла неделя, а Атамана всё не было. Мать, покрыв голову платком, заперев на щеколду двери, вышла во двор. Открыла калитку, а за ней..., с загаром арапчонка и белозубой улыбкой, стоял пьяненький с дороги Атаман.
![Стой, кто идёт! []](/img/a/arkan_a/armija/15.jpg)