До поезда оставалось восемь часов. Сумку с товаром, что не продал (1992 год.я челнок.мотаюсь в Китай.привожу всякий хлам.потом разъезжаю по городам с надеждой его продать), сдал на Киевском вокзале в камеру хранения, и поехал на Ваганьковское кладбище. Сонм имён. Простых. Великих. Гениальных. Но больше простых. Возле могилы Высоцкого парень с гитарой. Вдохновенно поёт "Охоту на волков". Стою. Слушаю.
"...кровь на снегу и пятна красные флажков".
Он закончил петь. Достал из сумки початую бутылку водки. Пригубил из горлышка.
-Будешь? - он протянул бутылку мне. Я сделал глоток. Тепло растеклось по желудку. Алкоголь быстро зацепил. Сделал ещё глоток. Поблагодарил.
-Егор, - представился парень.
-Андрей, -сказал я. -Дашь спеть? - я показал на гитару.
-Легко!
Я строй гитары проверяю в соль мажор, на третьем ладу. Гитара немного не строила. Подстроил. Начал медленно наигрывать-ре минор, ля минор, ми мажор.
"Сгину я, меня пушинкой ураган сметёт с ладони,"
К могиле подошла группа иностранцев. Экскурсовод вдохновенно рассказывал им, что здесь похоронен известный бард, актёр, жена у него француженка, и все в таком духе.
"И в санях меня галопом повлекут по снегу утром."
"Я коней напою.
Я куплет допою.
Хоть немного ещё постою на краю!.."
Когда закончил петь, один из иностранцев достал пятисотрублевую купюру и протянул мне. По курсу 1992 года-это четыре доллара. Я отказываюсь. Говорю, мол, не надо. Просто так пою. Словно из ниоткуда появляется грязная рука и купюра прячется в ней, как трюфель в земле. Иностранец смотрит удивлённо на меня. Я говорю, спасибо, почему-то по английски. Экскурсовод быстро уводит группу за собой. Оборачиваюсь. Перебитый нос. Под левым глазом синяк. На виске ссадина. Одутловатое лицо бурого цвета. Перегар. Одет, как попало. Рваные замызганные штаны. Нестиранная рубашка. Рукава закатанные. Жилистые в татуировках руки. На ногах сандали. Из них, как беспризорники из подвала, во времена Макаренко, торчат грязные кривые пальцы с желтыми ногтями.
-Братан, ты чо? От бабла отказываться негоже.
Он протягивает руку: - Я Крест. Погоняло моё такое.
"Подходящее погоняло, -думаю я. -Как раз к месту."
-Я здесь, на Ваганьковском живу.
Пятихатку он сунул в карман грязных штанов. Я не тороплюсь здороваться с ним. Брезгую. Он убирает руку.
-А чо, тут ништяк. И выпить всегда есть, и закусить. Зимой правда холодно. Но если кир и шмара под боком, то ничё, жить можно. На крайняк в подземке можно перекантоваться.
Егор окликает меня, просит гитару. Ему пора идти. Я отдаю гитару, но Крест перехватывает ее.
-Ты чо, куда? Этот красиво поёт. Как Семёныч.
Это он про меня.
-Мы щас кира возьмём и на заднее кладбище. Там тихо. Посидим. Попоём.
Егор пытается забрать у Креста гитару. Но Крест не даёт. Крепко держит за гриф.
-Ты, чо, баклан? Я же тебе русским языком говорю, с нами гитара идёт.
Егор растерянно смотрит на меня. Я подхожу к Кресту и говорю тихо, но твёрдо.
-Слышь, не наезжай. Это его инструмент. Вежливо попроси. Может он и даст.
-Ладно, мы не гордые, - идёт на попятную Крест. -Извини, братан, давай с нами.
-А ты уже и за меня решил, - перебиваю я его. -То есть, ты решил, что деньги, которые, между прочим, мне дали, заныкал, и можно банковать?
-Да нет, ты чо? Ты просто здорово поёшь. Как Семёныч. Я и подумал, - начал оправдываться Крест. -Может пойдём. Посидим. Выпьем. Попоём.
Я взял у Креста гитару и протянул Егору. Потом снова к Кресту.
-Ты видать привык за людей решать. А если люди не могут. Если у них дела свои?
-Да ладно, ладно, мой косяк. Чо кипишь подымать? Я же как лучше хотел.
-Как лучше он хотел, - передразнил я его. И уже к Егору: -У тебя как со временем?
-Нормально. Я в Рязани живу. Электрички каждые пару часов ходят. Могу и задержаться. Мне не к спеху.
-У меня пару часов тоже есть. Так что, пойдём?
До поезда оставалось пять часов. Чем сидеть в душном вокзале, барахло сторожить, лучше на свежем воздухе побыть. Да и интересно стало, что за персонаж такой, Крест?
Крест внимательно слушал наш с Егором разговор, но ждать, когда Егор ответит не стал, вмешался.
-Вот и ладушки! Вот и порешили. Да за пару часов Берлин можно взять, -пошутил он. -Эй, Косой, отравился колбасой, - крикнул Крест. Из-за дерева вышел мужичок неопределенного возраста. Такой же битый, если не больше, с таким же одутловатым лицом, как у Креста. Люди пьющие со временем теряют понятие возраста. Им может быть и тридцать, и сорок, а выглядят на все шестьдесят. Крест протянул деньги мужичку.
-На пятихатку. Сгоняй в магаз. Купи там всего. Выпить-закусить, короче. Это, Косой, мой кореш, - представил побитого Крест. -Он парень неплохой, только сыца и глухой, - Крест хлопнул Косого по плечу и засмеялся, обнажив редкие чёрные зубы. -Да, Косой?
Мужик действительно косил на один глаз. От бесконечных пьянок глаза его заплыли, поэтому я не сразу это заметил. Косой взял деньги и молча пошёл к выходу из кладбища. Вернулся он быстро. В каждой руке по пакету.
-Отлично, Косой. Быстро справился. - похвалил Крест.
-Ййййя нананна ууу...
-Короче, Схлифасофский, -перебил его Крест.
К своему косоглазию Косой ещё сильно заикался. Он наверное хотел сказать, что все купил на улицу 1905 года, которая шла вдоль восточной стороны кладбища.
-Не палёная? - спросил я.
-Ты гонишь? - возмутился Крест, -Там Нинка торгует. Все время у неё берём. Живые ещё. Ладно, чо байки на сухую травить? Пошли. Щас поправимся, а там и поговорим.
Видно было, что Крест хочет поскорее выпить. Что ему не терпится. Он шёл между могилами. Мы шли за ним. Иногда он резко сворачивал, обходил могилы с крестами и памятниками. Минут через двадцать Крест остановился возле заброшенного склепа.
Ни имён, ни дат. Время все стёрло.
-Пришли. Располагайтесь, гости дорогие, - сказал Крест.
На земле лежали пластиковые ящики из-под Кока-Колы. Я понял что это стулья. Вместо стола, надгробная плита из серого камня, гравировкой вниз. Я посмотрел на Егора. Вид у него был встревоженный. Возле склепа куча грязного тряпья. Крест подошёл к ней и пнул ногой.
-Эй, прынцеса! Прынца на белом коне ещё ждёшь? Так вотон я. Сменял коня на кир.
Куча зашевелилась. Из неё вылезла, как говорил отец моего институтского друга, что-то среднее между козой и гомосапиенс.
-Знакомьтесь, это Зина, с ювелирного магазина. Кладбищенский бриллиант, - представил ее Крест. Не понимая, что происходит, Зина пробурчала что-то невнятное и зарылась обратно в тряпьё.
-Дама не в духе, - сказал Крест. -Да и хрен с ней. Нам больше достанется. Косой, накрывай поляну.
Косой достал из пакета три бутылки водки и газеты.
-А газеты зачем? - поинтересовался Крест.
-Папападстелить, - заикаясь ответил Косой.
-Смотри-ка, интеллигент, - засмеялся Крест.
Косой расстелил газеты и поставил бутылки на плиту. Те глухо цокнули. От этого звука мне стало не по себе. "Ведь это чья-то могильная плита, - с ужасом подумал я."
Из другого пакета он вынул буханку хлеба, палку колбасы и двухлитровую бутылку Фанты.
-Ну чо, начнём, помолясь? - Крест потёр руки в предвкушении. Из под плиты он достал три грязных стакана, которые протёр куском газеты и нож. Я сразу обратил на него внимание. Лезвие прямое обоюдоострое. С кровотоком. Рукоять гладкая. Нож явно был непростой. С историей. И скорее всего с криминальной.
-Рассаживаемся согласно купленным билетам. - Крест указал на ящики. Колбасу и хлеб он нарезал большими кусками. Взял бутылку, зубами сорвал пробку. Разлил водку по стаканам. Один он протянул мне. Другой Косому. Третий взял сам.
-А ты, гитара, следующим ходом, - сказал Крест Егору.
-Ничего, мы поделимся, - сказал я.
-Тогда давайте, за Семёныча. Он-Человечище.
Крест выдохнул и залпом выпил. Взял кусок хлеба, на него сверху положил два куска колбасы. Откусил половину. Косой тоже выпил. Закусил. Я сделал небольшой глоток и протянул стакан Егору. Егор выпил. Взял хлеб, колбасу, начал есть. Крест взял вторую бутылку.
-Как говорят, между первой и второй...-Пепепе...- попытался закончить Косой.
-Перерывчик небольшой, - закончил за него Крест, и усмехаясь добавил, -Тебя ждать, только если ты приговор объявлять будешь.
Косой махнул рукой и похоже замолчал надолго. А Крест тем временем открыл вторую бутылку и разлил.
-За любовь! - сказал он. Мне было достаточно. Голова приятно шумела. Я передал стакан Егору, взял с плиты нож и стал разглядывать. Он оказался довольно тяжелым. На лезвии, ближе к рукоятке, красовались три выбитых короны в виде лилий, или наоборот. Круглая рукоятка, когда-то светлого дерева, была теперь грязно-серой, гладкой от прикосновения рук. Сквозь листву пробился солнечный луч и блеснул на лезвии. Не по доброму блеснул.
-Нравится?
От неожиданности я вздрогнул. Крест стоял сзади. Разглядывая нож, я не заметил, как он подошёл и стал у меня за спиной. Я даже не сразу понял, о чём он говорит.
-Что? - спросил я.
-Нож, спрашиваю, нравится?
-Нож, - я выдержал паузу, чтобы прийти в себя, -Нож, да, нравится.
-Знатная вещица. По наследству досталась. От папашки. Он в блатном мире авторитет был. Четыре ходки у него. И все за разбой. Можно сказать в лагерях вырос, там и сгинул. Только ножик от него и остался. Да ещё плохая наследственность. Как выпью, буйный становлюсь. За буйность и поплатился. Пятерик отмотал за непреднамеренное убийство. На дурную голову подрались с собутыльником. Я его толкнул, а он возьми, да башкой об угол плиты. И привет семье! Он на кладбище поехал, а я в тюрьму. Вот такие дела.
Егор перестал жевать и посмотрел на меня. Мне тоже было не по себе.
-А что это значит? - показал я на лилии-короны. Крест взял нож, покрутил его в пальцах.
-Папашка говорил, что три загубленных души на нём. Вот и выбито по короне на душу. Что-то вроде звёзд на самолёте, за каждый сбитый в войну, - уточнил он.
"Хорошее сравнение", - подумал я, а вслух сказал, -Да, интересная история.
-А то! Биография у папашки что надо была.
Крест взял бутылку, открыл.
-Ну, что, третий раз, как полагается, за усопших.
Пить мне не хотелось. И пока Крест медленно вливал в себя водку, я быстро пригубил и поставил стакан на плиту. Его тут же подхватил уже прилично захмелевший Егор, который все это время рассказывал Косому историю жизни, личной и творческой, Владимира Высоцкого. Похоже, что Высоцкий не просто нравился ему, как исполнитель собственных песен и как актёр, он был его кумиром.
-Я больше трёхсот песен его наизусть знаю, - покачиваясь на ящике, втирал он не менее пьяному Косому. -Остальные, а у него их под тыщу, тоже знаю, когда он поёт. Понял?
Косой молчал, но добросовестно кивал соглашаясь.
-Ты фильм про Жеглова смотрел? - не унимался Егор. Косой икнул и в знак согласия опять мотнул головой.
-Так вот, я его на кассете, раз сто смотрел. Я текст Глеба Егорыча, весь наизусть знаю. Понял?
Егор взял гитару и запел про братские могилы. А потом сразу про того, который не стрелял. Косой выпил, качнулся и завалился на кучу тряпья, под которым спала Зина. Крест держался. Видно было что его тоже накрыло, но он сидел, слушал. А Егор спел ещё про баньку по белому и замолчал. Уперся головой в изгиб гитары. И тут Креста переклинило. Он встал шатаясь. В руке нож.
-Ты чо замолк, сука? А ну давай, пой падла!
Но Егор его не слышал. Он спал. Крест пошёл к нему. А у меня, как во сне. Когда за тобой гонятся, надо бежать, а ты не можешь. Ноги, как каменные. Я только вскочил опрокинув ящик на котором сидел и закричал.
-Крест, стой!
Он обернулся, но продолжал идти. На его пути лежал пьяный Косой. Крест попытался переступить через него, но зацепился за ногу. Пытаясь удержать равновесие он взмахнул руками, но не удержался, упал и затих.
-Слава Богу, - с облегчением выдохнул я. Косой что-то промычал, повернулся на бок и тоже затих. Ноги он по детски поджал под себя. Если бы он их убрал чуть раньше, Крест не споткнулся бы, и не знаю, успел бы я ему помешать сделать то, что он задумал. По его шальному взгляду; по белым костяшкам руки крепко сжимавшей нож, было ясно, что настроен он серьезно.
Я огляделся. Косой посапывал. Крест лежал тихо. Зину вообще не было слышно. Егор спал положив голову на гитару.
-Егор! Егор! - я потряс его за плечо. А ведь он мог пострадать из-за меня. Это я потащился за Крестом и его потянул за собой.
-Егор! Егор!
Он поднял голову и мутным взглядом посмотрел на меня.
-Егор, подымайся. Мы уходим.
-Куда?
-Нахрен от сюда.
-Зачем? Хорошо сидим.
Он попытался что-то сыграть на гитаре, но пальцы не слушались.
Я забрал у него гитару и положил в сторону. Взял его сзади, обхватив руками и резко поднял. Его вырвало. Потом ещё и ещё.
-А что происходит?
-Ты что, ничего не помнишь?
-Помню. Пил. Пел. Ещё пил. Ещё пел.
-Ай молодца! Может два пальца в рот? - предложил я ему. -Для профилактики?
-Нет. Я нормально, - и его опять вырвало.
Егор взял бутылку Фанты и крутанул пробку. Бутылка зашипела и сладкая жидкость облила его с ног до головы.
-Вот, бля, - выругался он. Затем сделал несколько глотков. Прополоскал рот, выплюнул. -А что, все в отключке?
-Ещё бы? Три пузыря за час ушатали. Не мудрено, - сказал я. -Пока ты пил, пел, спал, Крест зарезать тебя хотел. Да устал видно. Не дошёл, упал. - я показал на Креста, мирно лежащего в траве.
Егор посмотрел на меня.
-Зарезать? За что?
-Кто ж его знает? Ты пел, а потом уснул. Он кричит, пой сука! А ты лыка не вяжешь. Вот его и перемкнуло. Не зря же он про наследственность рассказывал.
-Какую наследственность?
-Ты что, не помнишь? Он же рассказывал, что папашка его в лагерях сгинул. А ему оставил только нож и дурную наследственность. Он, когда пьяный-буйный.
-Вот, гад! - крикнул Егор, подскочил к лежащему на животе Кресту и пнул его в бок. Крест не реагировал. -Вот же сука! Наследственность у него! - продолжал кричать Егор, -У меня может тоже наследственность, - и он ещё раз пнул Креста. Никакой реакции. Егор злился все больше.
-А ну, вставай, говорить будем!
-Да брось ты его. Он никакой. Что толку с ним говорить сейчас, - пытался я успокоить его. Но Егор завёлся.
-Нет, пусть он ответит! Что я ему сделал?
И тогда Егор перевернул Креста на спину. Перевернул и отскочил в сторону. Из груди торчала рукоятка ножа. Видно, когда он упал, наткнулся на собственный нож.
Как мы оказались на выходе из кладбища, не помню. Отдышавшись, я спросил Егора.
-Что делать будем?
-Да ни хрена.
-Мы же не можем его там оставить?
-Ему уже не поможешь. Ему все равно. А Косой встанет, придумает, что делать.
-Придумает. А если он скажет, что это мы его грохнули.
-Если вспомнит. У них мозг пропит весь.
-Егор, это не правильно. Я понимаю, ты злой, он тебя зарезать хотел. Но это не правильно.
-А может это ты его порешил?
Я посмотрел на Егора.
-По моему это ты мозг пропил. Я тебе сказал, он к тебе шёл, но об ногу Косого зацепился и упал. Я думал он отключился.
Несколько минут Егор молчал. Я ждал. Мне стало страшно. А что если он и правда думает, что это я Креста зарезал. Он же спал, ничего не видел. Я его поднял, рассказал байку про буйного Креста.
-Ладно, - наконец сказал он. -Давай заявим.
-Вот и я о том же.
Мы договорились, что будем говорить и пошли искать милицию. Нам повезло.
Сразу за кладбищенскими воротами, стояла патрульная машина. В ней сидели сержант и лейтенант. Они с недоверием выслушали наш рассказ, и похоже, не поверили нам. Ничего странного. Два подвыпивших чудака заявляют, что на кладбище труп с ножом в груди. Я бы тоже не поверил. Мы ходили, искали место. Нашли. Нам помог работник кладбища. Мы описали заброшенный склеп и его обитателей. Работник знал это место. Креста, Косого и Зину, он тоже знал.
Косой лежал в той же позе, в позе эмбриона. Зину милиционер не сразу заметил. А когда ковырнул ногой кучу тряпья, увидел.
-Ну и вонь здесь, -он достал из кармана платок и прикрыл им нос. Крест лежал на спине. Глаза открыты. Из груди, ближе к сердцу, торчала рукоятка ножа. По рации лейтенант связался с сержантом, который остался в машине, а тот вызвал оперативную группу. Опера появились часа через полтора. Уже начинало темнеть. Осмотрели место происшествия. Сняли отпечатки пальцев на рукоятке, на стаканах и на бутылках. Меня пробил холодный пот. Мысли понеслись в голове.
"Я же держал нож в руках. Там могли остаться мои отпечатки. Да нет, вряд ли. Крест после меня дорезал колбасу и хлеб. И когда падал, нож оставался у него в руке. Вряд ли там есть мои пальцы".
Ехали мы вместе с Зиной и Косым в одной будке. Креста забрала труповозка.
На поезд я опоздал. Егор тоже не уехал в свою Рязань. Ночь провели в милиции. Утром пришла женщина следователь. Ещё раз допросила, сначала меня, потом Егора. Дала ознакомиться с протоколом. Я прочитал. Там было сказано, что смерть гражданина такого-то, произошла в результате несчастного случая. Расписался. Нас отпустили, предупредив, чтобы больше не пили с кем попало и где попало. Пообещали.
Возле метро мы выпили по бутылке пива. И я поехал на Киевский вокзал,
а Егор на Казанский. Билет мой пропал. Я купил другой. На поезд Москва-Севастополь. У него стоянка полчаса в моем городе. Как только поезд тронулся и проводник забрал билет, я бросил сумку под голову, лёг, и сразу заснул. Мне ничего не снилось. Через одиннадцать часов я был дома.