Первый раз я попал в чёрный квадрат, когда умерла моя бабушка. Мне было 15 лет. Всю ночь мы с отцом ехали на поезде и в 10 утра уже были на месте. Всегда просторный, светлый дом, показался мне чужим. Чёрные платки на зеркалах сузили его до размеров маленькой комнаты, в которой спала и в которой умерла бабушка. Но это было вчера. А сейчас все собрались в зале. Слева от входа стоял гроб. На деревянные козлы положили снятую дверь. Накрыли белой скатертью. А сверху поставили гроб, обитый красной и чёрной тканью. В нём лежала моя бабушка. Я смотрел на бледное осунувшееся лицо, на мирно покоящиеся на груди, сложенные одна на другую руки, на горящую свечу, зажатую между пальцев. Воск плавился, стекал на морщинистую кожу и там застывал. Я ёщё до конца не осознал, что произошло, и произошло ли это со мной. А может, это произошло где-то в другом доме? И это не я стою и смотрю на пламя свечи, которая зажата между пальцами умершей бабушки? Чьей бабушки? Увы. Это был я. Я стоял и смотрел на пламя, и думал: боюсь ли я смерти? Страшно ли умирать, или нет? Ещё раз я посмотрел на будто спящее лицо, на мелкие неподвижные морщины. Нет, смерть не страшна. Она для всех одинакова. И для неё совершенно всё равно к кому приходить: к неразумному ребёнку, или к умудренному старцу. Гораздо страшнее, подумал я, сама жизнь, которая каждый день напоминает, что она не бесконечна. И если даже повезёт дожить до старости, всё равно в конце тебе ожидает смерть. Но вдруг я почувствовал тепло идущее откуда-то сзади. Поворачиваться было не удобно, поэтому я судорожно стал вспоминать, что находится сзади меня. Возле окна стоит сервант, дальше ещё одна спальня(обычно в ней сплю я, когда приезжаю на каникулы), а справа, как только заходишь в зал, место, где раньше был камин. Но его давно заложили, осталась лишь каминная полка, на которой сейчас стояли фарфоровые статуэтки и бронзовые фигурки. Тепло шло именно оттуда. Будто кто-то растопил в камине огонь. И идущее тепло становилось всё жарче и жарче. Если раньше я чувствовал его всей спиной, то сейчас оно переместилось в одну точку: внизу, там, где затылок переходит в шею. Неотрывно я продолжал смотреть на пламя свечи, которое вдруг выросло до размеров огромного костра, на котором сжигали Жанну д'Арк. Огонь уже охватил её нижнюю часть и неумолимо поднимался всё выше и выше. Я увидел, как ярко вспыхнули распушенные волосы, я услышал, как сквозь гуд пламени прорывались проклятия Орлеанской девы. Терпеть больше не было сил, и я повернулся в сторону, откуда шло тепло. Каминная полка слабо тлела, а под ней, ровно на том месте, где раньше было каминное окно, я увидел чёрный квадрат. Словно кто-то его, как и зеркала завесил чёрной бархатной тканью. Я не понимал, что со мной происходит. Фигурки и статуэтки на каминной полке вдруг ожили и полетели. Причём каждое их движение сопровождалось огненным росчерком. Они неслись по периметру комнаты, против часовой стрелки. И когда пролетали мимо огромного трюмо, занавешенного большой вязаной шалью, шаль отходила в сторону, и я видел в открывшемся треугольнике зеркала своё отражение. Странно, почему я вижу только себя? Ведь в комнате достаточно много людей. Где же все остальные? Но каждый раз всё повторялось снова: я видел лишь своё отражение и ничего больше. На мгновенье я даже забыл о чёрном квадрате. Но тут, вдруг произошло то, чего я меньше всего ожидал. Я посмотрел себе под ноги и увидел, что не стою на полу, а парю в воздухе. Ко мне подлетела статуэтка в виде кружащейся балерины. Звонко смеясь, она схватила мою руку и увлекла за собой. Теперь я кружился по периметру комнаты в общем потоке, против часовой стрелки. Я летел под самым потолком, едва не задевая головы собравшихся в зале людей. Пролетал над лежащей в гробу бабушкой. И мне хотелось сказать ей: открой глаза, полетели вместе.
Я сказал, но не услышал своего голоса. Мимо меня пролетали бронзовые фигурки охотничьих собак, бронзовый медведь, которого травили эти бронзовые собаки. Балерина отпустила мою руку и улетела вперёд. Её место заняла Хозяйка медной горы, тоже из фарфора. Она шептала мне на ухо: хочешь разгадать тайну каменного цветка?
Но я думал, что врядли мне это надо. Ведь я приехал, потому что умерла моя бабушка. Всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Статуэтки и фигурки заняли свои прежние места на каминной полке. А я оказался по другую сторону чёрного квадрата. Вокруг было темно и тихо. Когда глаза привыкли к темноте, я огляделся и увидел человека. Он стоял перед раскрытым мольбертом и выдавливал из тюбиков краски. Затем он взял кисть, окунул её в белую краску, немного повозил кистью по доске и плавными, ровными движеньями начал что-то рисовать на невидимом холсте. Невидимый холст оказался стеной.
- Ты кто? - спросил его я.
Но человек молчал, продолжая водить кистью по стене, пока его мазки не приняли форму белого квадрата. Сделав последний штрих, дорисовав верхний левый угол, он сунул кисть в баночку с водой, вытер руки, прямо о брюки, затем повернулся ко мне и протягивая уже чистую ладонь представился: - Казимир. Меня зовут, Казимир.
Я пожал его прохладную ладонь, и уже было, хотел сказать: - А...
Но он перебил меня: - Я знаю. Я очень хорошо знаю, как Вас зовут, молодой человек. Но произносить вслух своё имя, здесь, Вам ещё слишком рано. Да и ни к чему. Придёт время и за день до того, как Вы попадёте в эту комнату и останетесь в ней навсегда, всем будет известно и Ваше имя, и то, чем Вы занимаетесь, извините, занимались. Так что не утруждайте себя, молодой человек. Я буду называть Вас просто- молодой человек. Если Вы конечно не против? А, впрочем, Вы и не должны быть против. Вы ведь действительно ещё слишком молоды.
В ответ я отрицательно покачал головой.
- Что, Вы не согласны со мной? - закуривая сигару, спросил Казимир.
- Нет, я не против, - услышал я свой голос и испугался. Он совсем не был похож на мой обычный голос. Он был намного глуше и с последующим эхом.
- Не против чего? - затягиваясь, спросил Казимир.
- Чтобы Вы называли меня - молодой человек.
-Вот и чудно. Тогда спрашивайте! Я же вижу, что Вы хотите меня о чём-то спросить.
Я даже растерялся. Откуда он знает, что я хочу его о чём-то спросить? И почти сразу я услышал свой - не свой голос: - А что это Вы только что здесь нарисовали?
Казимир пустил струю ароматного дыма и улыбнулся.
- Это, молодой человек, Выход! Выход из этой комнаты. Когда придёт время Вам возвращаться туда, откуда Вы пришли, Вы легко сможете отыскать его.
Я подошёл к квадрату и сразу отшатнулся. Через квадрат, как через огромный экран в кинотеатре, было видно всё, что происходит в зале. Когда ты стоишь за экраном, ты видишь всё и всех, но тебя при этом не видно. Несмотря на размеры квадрата, примерно 1м х 1м, я видел комнату целиком - от пола, до потолка. Я видел всех, кто собрался в зале. Я видел деревянные ножки козлов, на которых стоит гроб. И что больше всего удивило меня, я видел себя, но только со спины. Я понял. По-существу, это была оборотная сторона чёрного квадрата. Ведь белый квадрат находился на том же уровне, что и чёрный. Но только с другой стороны. Тогда почему, через чёрное в чёрное, не видно - ничего? А через белое в белое - видно?
- Так устроен мир, - услышал я голос Казимира.
- А откуда Вы знаете, о чём я думаю?
- Ничего особенного, - он выпустил очередную струю дыма.
- А всё-таки?!
- Видно Вы настолько удивлены происшедшим, что не заметили, что всё о чём Вы говорили, говорили вслух.
- Да? Может быть, может быть? А кто ещё, кроме Вас живёт по эту сторону квадрата?
- Все!
- Кто, все?!
- Все, кто уже не живёт по ту!
- Значит все, кто живёт по ту сторону, видят чёрный квадрат? А те, кто по эту... - Белый! - опередил меня Казимир. - Вы совершенно правы. Белый квадрат не даёт нам забывать, что происходит там. Через него мы так же, как только что Вы, можем смотреть туда. А иногда, даже выходить туда, чтобы общаться с теми, кто живёт там.
- Значит и моя бабушка, сможет смотреть на нас?
- Конечно! Но не сразу. А только через 40 дней.
- А я, смогу увидеть её?
- Не знаю. Возможно. Вы, любили её?
- Да! Она болела. Я написал ей письмо, но всё время забывал отправить. А когда отправил, было уже поздно.
- Так часто бывает!
- Если бы вернуть. Хотя бы на месяц. Хотя бы на неделю всё вернуть.
- Вряд ли бы это помогло.
- Почему?
- Потому что надо жить сегодня, думая о будущем, чтобы потом не жалеть о прошедшем.
- Если бы знать?!
- Всё равно уже ничего не вернёшь. Поэтому, живите - сегодня, думайте - сегодня,
любите - сегодня! А завтра, сегодня, будет уже - вчера. И опять будете о чём-то жалеть. Но, увы, будет поздно! Так что, живите - СЕГОДНЯ!
- Ты поплачь. Поплачь и станет легче, - услышал сбоку я шёпот мамы. И вздрогнул от этого шёпота.
- Перед смертью, она спрашивала о тебе...
Пламя свечи поплыло, стало двоиться, троиться. Я сделал короткий прерывистый вздох и почувствовал, как слёзы потекли по моим щекам.