Едва солнце поднялось над верхушками деревьев, самец ДИ, стуча себя в грудь огромными кулаками, истошно закричал, провозглашая новый день. Лес, где жил самец ДИ, сразу ожил. Защебетали птицы. Пчёлы устремились на клеверные луга. Цветы расправили лепестки своих бутонов и устремились к ползущему всё выше и выше солнцу. Воздух загустел, наполняясь ароматами летнего утра. И лишь самка ЛЮ, надёжно обвив ветку берёзы хвостом, продолжала свой безмятежный и счастливый сон.
Вчера, гуляя вдоль реки, она встретила самца ДИ, который толстой палкой с узловатым корневищем на конце охотился за лягушками, лупя палкой по воде.
"Какой глупый самец" - подумала самка ЛЮ, "Но не лишённый привлекательности" - продолжала думать она. Но уже в следующее мгновенье, ДИ заметил, вернее даже почувствовал, уловил своим тонким нюхом приближающуюся самку. Его ноздри раздулись, и он, издав глухой рык, и забросив палку далеко за середину реки, в два прыжка преодолел крутой подъём и перегородил самке дорогу. Он предстал перед нею во всём своём великолепии. Уже тогда самка ЛЮ поняла, что такому самцу, как ДИ, можно простить всё - даже такую глупость, как охота на лягушек. Эта встреча случилась около полудня. А после было всё: ананасы, бананы, слегка забродившее кокосовое молоко, купание в серебристой реке, и даже запеченные на раскалённых солнцем камнях, лягушачьи лапы с листьями мяты. И ЛЮ убедилась, что самец ДИ, не такой уж и глупый. Тогда она позволила ему понюхать у себя за ухом. В то мгновенье, целый мир, со всеми его запахами, красками, утренней прохладой и ночными звёздами, осенними дождями и снегопадом зимой, оказался там, за ухом, куда самец ДИ ткнулся своим чутким носом. И это оказалось намного значительней и приятней, чем лупить по лягушкам палкой. Ради этого стоило жить и дышать, но, только чтобы обязательно слышать её запах, там, за ухом.
Незаметно наступила ночь. Самец ДИ проводил самку ЛЮ до берёзовой рощи, где она жила и не смог удержаться, чтобы ещё раз не ткнуться носом, ей за ухо. А самка ЛЮ и не возражала.
Возвращаясь к своему жилищу, самец ДИ не понимал, что с ним происходит. Ему хотелось прыгать и кричать. Он колотил себя в грудь. Довольно урчал. ДИ шёл вдоль реки, через луг, вдыхая чистый ночной воздух. Но ему казалось, что он слышит лишь запах ЛЮ. Сердце так и норовило выскочить из груди. Он не мог думать ни о чём другом, только лишь о том, как завтра опять встретится с ЛЮ. Они опять будут гулять, и купаться в реке. И он обязательно поймает для неё самую красивую бабочку в мире. Так, думая о ЛЮ, ДИ дошёл до своего жилища. Лес жил своей привычной ночной жизнью. Ничто не нарушало мирского спокойствия. Лишь иногда, сорвавшаяся с неба звезда, сгорая, пыталась распороть чёрный бархат небосклона. ДИ взобрался на самую высокую сосну, верхушка которой едва не касалась неба. Он протянул руки вверх, надеясь, дотянуться до Луны и издал протяжный, радостный крик. Эхо, прежде затаившееся среди мохнатых гамаков ветвей, ответило ему страстным стоном ЛЮ.
Попрощавшись с самцом ДИ, самка ЛЮ не спешила залезать на берёзу, чтобы отдать себя всю в мягкие руки сна. Она подошла к толстому дереву, ногтём большого пальца сделала на коре глубокий надрез и жадно припала к нему пересохшими губами. Несколько минут, не отрываясь, ЛЮ наслаждалась сладковатой влагой. Затем всё-таки взобралась на берёзу, обвила ветку хвостом, закрыла глаза и предалась мечтам. От одной только мысли о том, как к ней приблизился ДИ, у ЛЮ шерсть встала дыбом и она почувствовала приятную тяжесть внизу живота. Её рука непроизвольно потянулась вниз. Ей хотелось унять тот зуд, который не давал ей покоя с момента, как она рассталась с ДИ. И когда ЛЮ уже почти поднялась по звёздной лестнице, до самых высоких небес, куда возможно проникнуть только ангелам и стонам влюблённых, шёпот ветра донёс до неё радостный крик ДИ. ЛЮ застонала. По всему телу поползла приятная истома. ЛЮ опять закрыла глаза и уже через минуту её полностью окутала невесомая паутина сна. Во сне она улыбалась. ЛЮ снился ДИ. Он ловил для неё самую красивую бабочку в мире...