Через дремучие и темные леса,
Вдали от ровной магистрали.
С привычным скрипом колеса,
На бричке обветшалой путь искали.
Не то, что б, явно заплутав,
Среди густого бурелома.
Стремились к полю сочных трав
Вокруг зажиточного дома.
Но верили, что ехали вперед,
Своей проторенной дорогой.
И полупьяный, набожный народ
Послушен был привычке строгой.
Когда ухабы стали велики,
А мужичок с вожжами закемарил.
На повороте наши земляки
Его спихнули, что б не правил.
И обернули бричку кумачом,
И, вожжи натянув, с горы пустились.
Горланя, что овраги нипочём,
Крушили всё, где русские крестились.
Добро по сторонам кидали впопыхах,
Что б бричка всё быстрей катилась.
Телами ямы затыкая в камышах,
Что бы движенье не остановилось.
И всякого, рискнувшего сказать,
Что ровная дорога где-то рядом.
Погонщик заставлял кнутом бежать
Перед повозкой. Объяснив обрядом.
Когда увязли по уши в грязи,
И отобрали вожжи у водилы.
Увидели лишь островок вблизи,
Где предков брошены могилы.
Советчиков немало набралось,
Как нам на сушу выбираться.
Да снова честных не нашлось,
И мы по кругу начали слоняться.
Иные обещали накормить,
Коня, и упряжь новую наладить.
Но только успевали отломить,
Кусок от каравая. И - нагадить.
Повозка из болота медленно ползет,
Но шустрые на кочки перебрались.
Наперебой кричат, что скоро - взлёт,
Что лишь ленивые в грязи остались.
В Урюпинске собрались мужики,
О нашем "Челси" обсудить детали.
Что б горькую запить с тоски,
Они в ломбард, снесли свои медали.
И кто-то вспомнил жесткий кнут,
Который над повозкой долго правил.
Что без него, мол, навсегда мы тут,
И только он на верный путь направил.
Тогда бы тройку резвых скакунов
Запрячь в повозку. С ветерком катиться.
Когда, вот только, ссадим пацанов,
А герб двуглавый сменит мудрая орлица.