Желание выглядеть красиво свойственно не только женщине. Солидные города и страны веками стараются сохранить свое лицо. У них есть соперницы и поклонники, тайные вздыхатели и завистники, но главное, у них есть те, кто свою жизнь посвящает облику каменных красавиц. Антонио Гауди, Жан де Шель, Бартоломео Растрелли. Их имена переплелись в истории с Барселоной, Парижем и Питером не только потому, что они были великими зодчими, а, скорее, потому, что уникальный почерк каждого идеально вписывал свои строки в портреты вечных модниц, манящих почитателей красоты со всех уголков мира.
Дух соперничества присущ всему живому, разве что, Запад склонен пронумеровать даже то, что трудно построить по ранжиру, а Восток не станет измерять и сравнивать, он начнет медитировать. Даже почитание красоты у нас проявляется по-разному, когда-то ее обожествляли и строили храмы, теперь устраивают конкурсы с номерками. Но бывает, что среди участниц на подиуме появится стройная босоногая островитянка в юбчонке из пышной травы и бусами из ракушек, едва прикрывающими изящную грудь, и зал замрет от восторга, а жюри отложит ручки с золотыми перьями, ибо нет ничего прекраснее в мире, чем то, что создала природа.
Таковы, на мой взгляд, Филиппины. Конечно, здесь есть и старинные соборы, и современные небоскребы, музеи, памятники и университет, отпраздновавший четырехсотлетие, но этим европейца не удивить. Нотр-Дам начали строить когда крестоносцы сражались на Святой земле с войнами Саладина за торжество христианской идеи, о которой на архипелаге услышат лишь четыре века спустя. Однако, таких, истинно верящих в Спасителя прихожан, как на Филиппинах, теперь в Европе нужно поискать. Храм Святого Семейства, Норт-Дам и Смольный собор теперь в основном осаждают толпы туристов, а вот в базилику Санто Ниньо в Себу даже утром буднего дня трудно войти. Перед его входом останавливаются, чтобы перекреститься, не только набожные старушки. Студенты, только что оживленно обсуждавшие какие-то новости, умолкают и, смиренно опустив глаза, осеняют себя крестным знамением. Сомнений в их искренности не возникает, и это очень трогательно.
Общение с большинством из тех филиппинцев, кто повстречается вам во время путешествия, непременно будет приятным, и не потому, что вы богатый турист. Они открыты для общения, после которого у вас не остается ощущение чужака, что часто бывает в других странах. Разве что, в Испании приезжий так же чувствует себя очень комфортно. В этом обе страны созвучны. Конечно, не стоит идеализировать, на островах есть и преступность, и вооруженные охранники на улицах не редкость. Их тут чуть меньше, чем в Израиле, и сумки так же кое-где проверяют на входе. Однако, на Филиппинах единственная в мире тюрьма, где осужденные четким строем в несколько сот человек под музыку исполняют хиты Майкла Джексона.
Конечно, не за этим большинство туристов едут на затерянные в океане острова. Здесь еще сохранились удивительной чистоты уголки природы и души тех, кто так искренне смотрит на мир. Вас покорят чистейшие морские глубины и белоснежные пляжи, пронзительно голубое небо с уходящими ввысь причудливыми облаками и лабиринты мистических пещер, зеленые равнины рисовых чеков и шоколадные холмы, о происхождении которых спорят до сих пор. В памяти непременно останутся улыбчивые лица и любопытные детские взгляды, которые встречаются на каждом шагу. На Филиппинах многие живут, мягко говоря, небогато, есть и те, кто, благодаря климату, не использует даже картонных коробок для временного жилья. Однако, беспризорных детей не видно. Родители возятся с ними на улицах, в магазинчиках, на рынках, таскают с собой за покупками, в церковь, собирать малюсков при отливах. В восемь утра и в пять вечера улицы заполняются школьниками и студентами в униформе. В отличие от наших городов, где большую часть года детвора спешит в школу или домой в серо-черных курточках и пальтишках, просто сливаясь с общей толпой, на Филиппинах учеников видно издалека. Каждая школа или колледж имеют свою яркую форму, которую легко распознать.
Впрочем, дети во всех странах вызывают теплые чувства, а вот со стариками все обстоит сложнее. В благополучной Европе или Японии пенсионеры имеют средства, чтобы путешествовать, некоторые немцы на склоне лет переселяются в теплые страны, образуя небольшие кварталы-колонии. За высокими заборами в Испании и Аргентине встречаются баварские уголки, где пришлые стараются хранить свои национальные традиции и обычаи. Состоятельные арабы отправляют свои многочисленные семьи на жаркое время года в Скандинавию, где старики находят прохладу в уединенных отелях. Те европейцы, что победнее, коротают свои невеселые вечера в соседних кафе за единственной рюмочкой, стараясь угадать по собственной системе счастливые номера в лотерее.
На Филиппинах трудно встретить людей преклонного возраста в кафе. Особенно днем. Многие из них работают, где придется. Кто помогает по дому, кто вносит посильный вклад в семейное дело. Обычно это мелкая торговля или какие-то поделки для туристов. В многочисленных магазинчиках или на рынках порой встречаются удивительные личности. Усталые застывшие позы, сутулые плечи, морщинистые натруженные руки, но живые добрые глаза. Открытые лица, готовые улыбнуться незнакомцу, притягивают взгляд надолго. И тогда начинается немой диалог. Он происходит на каком-то давно утерянном языке, который дремлет в уголках наших душ и вдруг просыпается при такой встрече. Как красноречивы взгляды, как понятны выражения лица или неподвижных ладоней. Они говорят сами за себя. Какими-то образами и понятиями, доступными без толмачей. За секунды передаются истории всей жизни.
Если вам посчастливится, и вы испытаете нечто похожее, страна станет настолько близка и понятна, что вы непременно захотите побывать здесь вновь. Тысячи островов и миллионы граждан вдруг превратятся в одно лицо, которое станет символом этой страны. Возможно, то будет смешливый мальчуган или танцовщица кабаре, бойкая продавщица или азартный игрок на петушиных боях, разговорчивый водитель джипни или деловой менеджер туристической компании. Как кому повезет или кто как воспринимает мир.
Однажды нам с Лу повстречались две монашки, совершавшие рано утром покупки. Четким маршрутом они быстро подходили к явно знакомым продавцам, в считанные секунды что-то складывали в свои корзинки и спешили дальше. Заметив фотокамеру в руках Лу, они не захотели фотографироваться и отвернулись. Попытка Лу опередить их и все-таки сделать хоть один снимок была обречена на неудачу. Монашки отворачивались, скрывая лица в светло-серых накидках, а продавцы сами что-то складывали им в корзинки.
Расстроенная Лу не могла скрыть навернувшихся слез и уткнулась лицом в мое плечо. Я принялся ее успокаивать, и почувствовал на себе взгляд. Моя правая щека ощутила тепло, словно прикосновение или дыхание. Медленно поворачиваюсь и сталкиваюсь со спокойным добрым взглядом. Неподалеку женщина, прервав свою работу, словно погладила нас, успокаивая. Она не улыбнулась и не махнула приветливо рукой, но во взгляде том было столько душевной щедрости, что сердце мое екнуло. Сколько так продолжалось не знаю, то память до сих пор хранит эту неожиданную встречу, яркие воспоминания о которой остались не только на кадре, сделанном Лу однажды утром.