В Белоруссии говорят: "Курица не птица, Польша не заграница". Наверное потому, что не прошло и шестидесяти лет, как часть Белоруссии была под Польшей. Граница разделила многие семьи, но не связи. Мой брат в момент полураспада советского союза служил в Польше. Есть там такой городок Белогард, что ближе к границе с германцами. Предложил съездить к нему в гости. Кто же откажется, проживание и бензин на халяву, да еще денег можно заработать на перепродаже всяких нужных полякам вещей. Брат оформил мне и жене вызов от родственников, которых я никогда не видел, но родственники настоящие, правда очень далекие. Начали мы собираться. Получили консультации от брата, что в Польше пользуется спросом и закупили постельного белья выше всяких разумных пределов. Мы знали, что с таким количеством товара не пустят через таможню, но брат сказал - Не ваше дело, - и мы успокоились. Сборы закончились. С вечера заправил машину и поехал за братом Стасем к его родителям, он живут в пятидесяти километрах от Минска. Забрав его и телевизор, который он вез на продажу, поехали в Брест, на границу. Надо сказать за три цветных телевизора "Горизонт" или "Рубин", он покупал подержанную "Волгу" ГАЗ -24. Неплохой бизнес, одно плохо, больше одного телевизора в год не провезешь через таможню. На заднем сидении в обнимку с телевизором мучалась жена, рядом со мной, на переднем сидении, дремал брат. К утру мы были в Бресте. Я понял, как брательник отправлял наше постельное белье за границу. Он целый день оформлял контейнер, якобы везет домашнее имущество. Что он в контейнер еще напихал, не знаю, но телевизор еще один там был точно. Пока стоял у вокзала и ждал брата, меня пугали очередями на границе. Говорили, если за три дня проскочишь, значит повезло. Был челночный бум, все везли в бедную Польшу товар. Наконец к восьми вечера контейнер был отправлен. Уставший после бессонной ночи и беспокойного дня, я поехал к границе, жена на заднем сидении по-прежнему обнимала телевизор, занимавший большую часть места. В принципе, с трудом, но она могла поворачиваться и менять позу. Подъехав к границе, мы не понимали, что творится. По всем рассказам, должна быть очередь на три дня, а мы подъехали прямо к пограничнику. Для проформы он заставил открыть багажник, посмотрел в салон, поставил штампы, и мы поехали. Прохождение границ заняло не более двадцати минут с обеих сторон. Радости нашей не было предела. Я надавил на газ и погнал. Правда в обратную строну, очередь на въезд в разваливающуюся страну, была несколько километров, но нас это не волновало. Выжимая из своих Жигулей все возможное, мы ехали по загранице. Вдруг из-за поворота выскочила маленькая машинка, сейчас такие называют "Смарт", а тогда "Типа горбатый Запорожец", и начала моргать фарами. Притормозить я не успел из кустов, совсем как на родине, выскочил полицейский. Я остановился, опустил стекло. Полицейский подошел и сказал, - Добры дзень. Я ему ответил, - Дзень добры пан. Он козырнул, улыбнулся и показал своей палкой - езжай. Такой задачи передо мной еще никто не ставил. До сих пор не знаю, почему он нас отпустил. Мы всю дорогу, и потом очень долго, ломали голову, но так и не пришли к единому мнению, чего он улыбнулся и отпустил. Проехали Варшаву уже в темноте, остановились и решили ехать не по трассе, а напрямую, по местным дорогам. Поразило обилие ёжиков перебегающих дорогу, из-за чего часто приходилось притормаживать, пару раз попадались в свет фар зайцы, один раз лиса. Наконец надо мной сжалились. Стась сел за руль, права у него были, но практики никакой. Разве что на бронетранспортере. Рассказывал, как обучал молодых водителей в армии. Надо было наездить определенное количество часов ночью. Говорит, посадил молодого за "штурвал", а сам решил поспать. Приказал разбудить через два часа. Трасса в сторону границы тогдашнего ГДР, хорошая, ночь, машин почти нет, чего волноваться. Бронетранспортер должен был двигаться со скоростью шестьдесят километров в час, но солдатик гнал все восемьдесят. Что, говорит, меня разбудило, не знаю. Просыпаюсь, смотрю, гэдээровский пограничник шлагбаум поднимает, а что ему остается делать, если на него несется многотонный броневик. Еле успели остановиться, метров за пятьдесят до границы. Опять отвлекся, извините. Так вот, Стась проехал километров пятнадцать, я даже задремать не успел. Вытирая холодный пот со лба, сказал, лучше неделю будем ехать, но за руль больше не сядет. Сел естественно я. Уже под утро, когда начало светать, я понял, засыпаю. Открыл вдруг глаза и не могу вспомнить, как ехал, видно спал за рулем, а скорость за сотню, и главное проснулся ровненько перед опасным поворотом, еще доля секунды и всем капец. Видно Боженька нас берег, рано нам к нему было. Остановился, умылся холодной водой и еле еле доехал до военного городка Белогарда. Сразу лег спать, все же две бессонные ночи за рулем. Проспал часа три, встал свеженький, что значит молодость, быстро восстанавливает силы. Стась братишка уже смылся по делам. Бывало ходил он по вызовам, ремонтировать телевизоры местному населению. К тому же был мастером в этом деле, связист по образованию и воинской специальности, как раз по его части. Услуга стоила дорого в мастерской, а он брал дешевле. Иногда приходил к паненке, снимал крышку телевизора, а там всего предохранитель надо поменять. За это много не возьмешь, тогда он разбирал пол телевизора, раскладывал запчасти по всей комнате и начинал вонять паяльником в перерывах между кофе и ста граммами. Иногда одинокие паненки вызывали его, он приходил, включал телевизор, а тот как ни в чем не бывало показывал. Тогда паненка начинала оправдываться, говорила, что вчера не шел, может ветер поменялся, и антенна начала работать. После чего начинался процесс соблазнения. Такие вызовы приносили ощутимый урон его заначкам. Денег в таких случаях он не брал, а жена четко контролировала семейный бюджет, приходилось приносить домой оплату за вызов со своего кармана. Но что-то опять отвлекся я. Итак, Польша. Пошли мы погулять по польскому городку. Вышли за пределы воинской части, где совершенно не чувствовалась заграница. Кругом русский мат и хрущевские пятиэтажки. Зашли в первый польский магазин. Решили купить конфет, у нас таких не было, маленькие, в ярких фантиках. Стояла очередь, в основном из наших, с воинской части. Оставалось два человека, вдруг продавец подошел к зазвонившему телефону, о чем-то поговорив, начал менять ценники. Наши конфеты стоили примерно полдоллара килограмм, а буквально через секунду уже почти доллар. Цены во времена шоковой терапии, менялись по нескольку раз на день, мы потом к этому привыкли, но сразу как-то было ужасно странно и непонятно, как это может быть. После советского стабильного застоя это был действительно шок. Все же мы купили конфет. К нашему отъезду они поднялись в цене еще раза в два. Вечером с капитан, сосед по дому, взял мои "Жигули" и съездил в гараж, заправил под завязку и еще канистру в добавок. Естественно пришлось наливать. Вечер провели за столом, как дома. В Польшу не ходили. На утро Стась решил съездить в Штетин, на рынок, продать телевизор, но не тот который мы привезли, а который сам собрал. Надо сказать, что он заведовал не связью в этой воинской части, а телецентром. Задача телецентра была одна. Записывать советские телевизионные каналы на видео и через два часа запускать их на город. Разница с Москвой была два часа. В телецентре телевизоры "ломались", списывались, и он из трех делал один. За неделю, что мы были у брата в гостях, я его в форме не видел. Не видел чтобы он ходил на службу, много чего не видел. По секрету потом брат сказал, что на телецентре солдат сидит и записывает каналы, но солдат из медчасти, так как ему по штату не положено иметь никого. Извините, опять отвлекся. Итак, Штетин. Красивейший город, но посмотреть толком его не успел. Пока Стась стоял на рынке, я успел обежать пару кварталов, но не заметить красоту этого города нельзя. До сих пор мечтаю съездить и просто побродить по этому прекрасному городу. Придя на рынок обратно, я увидел, как он торгуется с поляками. Те справедливо требовали, чтобы он его включил и показал, как работает товар, предложенный к продаже, но на рынке не было условий для проверки. Пришлось грузить телевизор в машину и ехать домой к потенциальным покупателям, о цене уже договорились, осталось только проверить. Прибыв на место, мы занесли телевизор в комнату. Сбежалась вся семья, видно для них это был праздник. Телевизор включили, работает. Брат взял деньги и шепотом мне сказал, смываемся и побыстрее, телевизор больше пятнадцати минут не протянет. Мне было жалко этих поляков, хорошая семья, чай предлагали, пирожки, но брат сказал, что это месть. Нечего им было на Москву ходить и ждать когда их Минин с Пожарским прогонят. Я ему возразил, говорю, это белорусские хлопцы ходили, на что он резонно возразил, ведь они были подданными польского государства. Все равно жалко, но да ладно, успокаивает, что наших поляки дурили не хуже. Покажут на рынке видик, проверят при тебе, упакуют по высшему разряду, а домой приезжаешь - кирпичи в коробке из под видика. Бывало и такое. На следующий день пришел контейнер, брат кому-то оптом сдал наше постельное белье, которое доставили на продажу и мы стали польскими миллионерами. Тогда доллар стоил девять тысяч восемьсот злотых. Но и доллар был другой, на него можно было день прожить. Покупками занималась жена, я в этом утомительном для меня деле не участвовал. Меня даже утомляли вопросы, ну посоветуй, ну скажи что это хорошо, ну скажи что это нам надо, ну скажи что ты доволен. Я готов был уничтожить все рынки и магазины. Оставить только вино-водочный и колбасный магазины, ну еще пару пивных. Да конца моего отпуска оставалось три дня, надо было уезжать, неизвестно, какая там очередь на границе, а работал я в исполкоме, там хочешь не хочешь, а трудовую дисциплину блюсти надо. Главное вовремя появиться, к девяти часам. Потом можешь уходить, никто и не заметит, а подчиненные прикроют. Но главное вовремя появиться. Но моему брату надо было съездить еще в один город. У меня создалось впечатление, что он постоянно в отпуске. Вечером он решил проблему продления моего отпуска, к нам пришел начальник медчасти. Посидели, выпили. На утро мне принесли справку, что я нахожусь в медчасти с каким-то заболеванием. Солдат сводил и показал мне палату, в которой якобы я лечусь, познакомил с медсестрой, которая якобы делает мне уколы. Как мне объяснили, это на случай проверки. КГБ не дремлет, мало ли что. В общем еще поездили, погуляли, надоела Польша, одни магазины и рынки, я так и не понял, есть у них театры и музеи или нет. Потихоньку выехали в обратный путь. Деньги еще оставались, ехали днем и любовались городами. Торунь, Вроцлавек, Варшава, красивые города. Один раз остановил полицейский, за превышение скорости. Догнал на машине с мигалками, и приказал остановиться. Я остановился, вышел из машины и пошел ему навстречу. Он отдал честь и спросил, почему нарушаю. Я сказал как маленький мальчик, больше не буду пан, виноват и он меня отпустил. Но как на меня смотрели пешеходы в городах, когда я не пропускал их на "зебре", это что-то. Они даже крутили пальцем у виска. Это теперь в Белоруссии каждого пешехода приходится пропускать на переходе, а то прав лишишься, а тогда я не мог понять, чего они выступают, какого уважения к себе требуют. На границе мы простояли всего сутки, опять повезло. После границы ехал сто двадцать - сто тридцать километров в час, что для шестой модели "Жигулей" почти предел возможностей. Хотелось скорее домой. Заехал от Бреста до Минска за три часа с копеечками. Скучал по доченьке. Милиция все же остановила раз. Странно, они стояли прямо на дороге, кустов и леса не было, не прятались, кто бы мог подумать, что ГАИ какое-то неправильное попадется. Десять рублей и мы поехали домой. На следующее утро я пришел на работу, как положено к девяти часам утра. Через десять минут меня вызвал начальник управления. Я уже знал, чего вызывает. На неделю позже из отпуска вышел, но был спокоен. Справка была солидная, с печатями, штампами, на фирменном номерном бланке. Я ее предъявил сразу, не ожидая вопроса. Начальник внимательно ее прочитал и спросил, ну а вообще как съездили, если не считать болезни, где были. Я ему как тот дурень и рассказываю, что были аж под границей с Германией, почти две тысячи верст от нас. Он так смотрит, улыбается и говорит, похвально ваше рвение к работе, я его оценю. Тут я ничего не понял, и вылупил на него глаза. Он показывает мне справку, а там оказывается, что я только вчера в шесть часов вечера выписан из медчасти, которая находится у черта на куличках. Получается, что за ночь прошел на машине почти две тысячи верст, границу, успел выспаться, привести себя в порядок и выйти на работу. Честно говорю, я покраснел, наверное. Так как я был ответственный за оформление и проверку таких документов, справка не попала в архивы управления. Вот такая поездка. Хочу ли я в Польшу? Не знаю.