Если в свое время все дороги вели в Рим, то на Дербентский консервный завод шла только одна дорога и проходила она через еврейскую слободку. Везли овощи, фрукты и виноград, выращенные на благодатной земле юга Дагестана, различные сорта рыб, выловленные, некогда в одной из самых богатых рыбой - Каспийском море.
Почти все машины по дороге на консервный завод делали незапланированную остановку на главной площади слободки, и начиналась распродажа с колес за наличные деньги по значительно заниженным ценам. Ящики с помидорами, огурцами, баклажанами, яблоками, абрикосами, персиками, виноградом, рыбой перекочевывали с машин во все переулки и закоулки слободки, растворяясь в подвалах "свободной экономической зоны". Затем всё это сырьё превращалась в соленую, маринованную, вяленую, копченую продукцию, которая впоследствии появлялась на столах не совсем обеспеченных, но жаждущих вкусно и сытно покушать жителей слободки.
Ещё тогда, во времена социалистического сознания не очень образованные горские евреи слободки, понимали, как важно иметь свою дорогу, через которую транспортируют различные ресурсы и товары. Они умело, и эффективно использовали потенциал транспортной логистики, которую Господь Бог предоставил в подарок своему избранному народу. Было за что, у нас была своя синагога на слободке, а мальчики абсолютно все проходили процедуру обрезания.
Мы слободские пацаны имели свой транспортный налог и налог на продажу со всех без исключения водителей машин. Они понимали, что у нас была реальная возможность заблокировать любую их незаконную сделку и в большинстве случаев закрывали глаза на то, что мы без оплаты скидывали с машин минимум пять ящиков с их содержимым, которые тут же продавались нашим постоянным слободским закупщикам. Транспортный поток был неиссякаем, а наши карманы все больше тяжелели, потому что цены на продовольствие уже с тех пор имели только одну тенденцию - повышению. Лишние деньги придавали нам пацанам в четырнадцать-пятнадцать лет уверенности и самостоятельности в решении многих вопросов, которые были под силу взрослым мужчинам. В престижном кафе города, куда мы любили заходить толпой, выпить бокал вина и закусить шницелями и разными заморскими закусками, мы расплачивались самостоятельно. "Бизнес на продовольствии не может быть убыточным". - говорил один старый еврей.
Но были и такие водители, которые решали свои финансовые проблемы на месте при загрузке. По накладным у них были одни цифры, фактически везли гораздо меньше. На приемке они договаривались по-своему. Поэтому некоторые водители не были заинтересованы в свободной торговой площадке. Они старались стремительно проехать слободскую зону таможенного транзита без уплаты внутренних налогов. Вот и сейчас машина груженная свежей рыбой завернула за угол и въехала на нашу территорию. Я уже на машине и ящики с рыбой полетели вниз на дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида машины, я заметил, что водитель удивленно с недоумением смотрит на меня. Хотел наверно сообразить, почему я так вольготно, как настоящий хозяин веду себя в кузове его машины. Он резко затормозил, вылез из машины и погнался за мной.
Моя мама как раз в это время выходила со двора нашего дома. Она смотрела на меня с недоумением и не понимала, что случилось и куда это я как угорелый бегу. Увидев водителя бежавшего за мной, мама обратилась к нему по имени "Коля, что происходит". Дядя Коля как, оказалось позже, был хорошим знакомым моего отца, остановился возле неё и спросил "Яффа, что у вас дома нечего кушать?". Я уже был далеко, но слова матери, обращенные ко мне вдогонку - "мерзавец, чтобы твоей ноги сегодня не было дома" - я четко услышал.
Мои партнеры по бизнесу в знак солидарности решили поддержать меня и все как один заявили, что сегодня ночью они меня одного на улице не оставят. Уже к полночи все они под разными предлогами покинули меня, и я оказался один на один со своими думками о жизни, отце, маме, друзьях. Необъяснимое чувство вины, стыда и страха за себя, искренней мальчишеской злостью на друзей, оставивших меня одного ночью, охватило меня. Но домой я все - таки решил в тот вечер не возвращаться. Переполненный этими мыслями и просьбами к Богу я задремал.
Проснулся я от тихого шепота голосов, услышанного почти рядом с собой. Мужчина долго уговаривал женщину и о чем-то страстно просил. Приводил какие-то доводы, что он уже не в состоянии терпеть и ему обязательно необходимо закончить и постоянно методично упрашивал её: ну давай, ну давай, ну давай. Затем все стихло. Наверно мне приснилось, подумал я и стал соображать, как удобно расположиться, чтобы продолжить свой неспокойный сон. Через мгновенье я снова услышал просьбы, но уже женский голос страстно умоляя со стоном, просила мужчину: ну давай, давай, давай. Этот стон, как самая чувствительная, нежная, романтичная музыка любви, услышанная мною впервые, убаюкала меня. Я уснул, но уже до утра.