Первая запись в моем дневнике за последние две недели, но зато такая потрясающая, аж дух захватывает. 7 декабря 2017 года, в истории еврейского народа произошло знаменательное событие - США признал Иерусалим столицей государства Израиль. "Я решил, что сейчас пришло время официально признать Иерусалим столицей Израиля. Израиль является суверенным государством, которое вправе принимать решение о местонахождении собственной столицы", - передавал CNN слова американского лидера. "Америка - могущественное государство, а вы главный волшебник этой прекрасной страны, ставшей последним убежищем для многих людей на свете", - писал я, в своем открытом письме Президенту США Дональду Трампу. Вглядываясь в грандиозные сооружения Нью-Йорка и Чикаго, я с удивлением и восторгом спрашивал самого себя: как обычные люди могли сотворить такое сверкающее великолепие?
Нью-Йорк, плавильный котел человеческих судеб, наводненный людьми разных вероисповедований и национальностей, их запахами и звуками, стал и для меня родным и любимым городом. Жизнь в столице мира настолько интересна и полна колоссальных возможностей, что не найти себя в городе на Гудзоне было бы непростительно. Но и здесь горские евреи не упустили свой шанс: Большое яблоко пришло им по вкусу и город небоскрёбов стал неотъемлемой частью их жизни. Надо отметить, что, объявив Иерусалим израильской столицей, США стали первым государством, сделавшим это с момента основания Израиля в 1948 году. Поводом послужила Шестидневная война, в ходе которой Израиль, разгромив последовательно египетскую, сирийскую, иорданскую армии, получил контроль над сектором Газа, Западным берегом реки Иордан, Голанскими высотами, Синаем и Восточным Иерусалимом.
Вспоминаю, как пятого июня 1967 года Еврейская слободка Дербента замерла, прильнув к радиоприемникам. Мы со страхом и надеждой, отчаянием и восторгом слушали "вражеские голоса" Израиля, США, Англии. Еврейский народ, вечно угнетенный, гонимый и униженный, прошедший изгнания, рассеяния, инквизицию, холокост и пятую графу, восстал из небытия. Израиль за шесть дней войны повзрослел на тысячи лет, обеспечив своему народу достойное место в будущей истории человечества. Гордость за свой народ, за себя, что принадлежишь к избранному Богом народу, граничащая с неуемной, высокомерной гордыней, была важнейшим итогом Шестидневной войны Израиля. Мы на слободке почувствовали, что вдруг стали частью далекой, но ставшей для нас удивительно близкой и родной страны. В нашем сознании фраза из Пасхальной Агады: "В следующем году в Иерусалиме!" - стала словесным символом еврейского народа.
Уже больше тридцати лет прошло с тех пор, но я и поныне помню тот вечер так, как будто это было вчера. Я впервые оказался в знаменитом Колонном зале Москвы, в котором торжественно отмечали юбилей Низами Гянджеви - классика персидской поэзии и одного из знаменитейших поэтов среднего Востока. Я сидел в шестом ряду, поэтому мог отчетливо видеть Егора Лигачева, Гейдара Алиева и Карена Демирчяна, тогдашних коммунистических руководителей великой страны - они чинно, бок о бок восседали в президиуме. Разве можно было допустить в то время, что всего через десять лет армяне и азербайджанцы станут злейшими врагами и будут воевать в течение многих последующих лет за Нагорный Карабах. Первая карабахская война унесла жизни более 30 тысяч человек, более миллиона человек сделала беженцами. Переломным моментом в годы войны 1992-1994 годов стал захват армянскими подразделениями города Шуша. Построенный вокруг крепости, возведенной на горном плато площадью в два-три квадратных километра, он стал неприступным региональным форпостом. Овладение им во многом определило исход дальнейшего противостояния. Бои за город закончились 9 мая 1992 года. На штурм у армянских военных ушли примерно сутки, а участие в нем принимали многие люди, сделавшие в последствие серьезную политическую карьеру, в частности будущий президент НКР, а затем и Армении, Роберт Кочарян.
Сотни тысяч жителей Азербайджана вынужденно покинули свои дома, как когда-то евреи, ставшие первыми беженцами и вынужденными переселен-цами в истории человечества. Из Библии известно, что Моисей в 1446 году до н. э. вывел из Египта более миллиона евреев - 600 тысяч мужчин и членов их семей, освободил их от рабства. По воле Бога долго плутал с избранным народом по синайской пустыне, пока не привел в землю обетованную - Ханаанскую - к берегу Иордана у горы Нево. Там Моисей и умер. В 586 г. до новой эры вавилоняне под предводительством царя Навуходоносора захватили Иерусалим и полностью разрушили Храм Соломона, главное культовое сооружение еврейского народа, насильственно переселив значительную часть населения Иудейского царства в Вавилон. Спустя всего 6 лет после окончания строительства нового, роскошного Иерусалимского храма, в 70 году н. э., он вновь был разрушен. В старинных книгах отмечалось, что к моменту его разрушения это было одно из самых величественных сооружений того времени. Современники утверждают - храм был весь покрыт золотом, что при ярком солнце сиял ослепительным блеском. "Как ни печальна и прискорбна гибель творения, удивитель-нейшего из всех ведомых миру и по объему, и по великолепию, и по роскошной отделке отдельных частей, славившегося к тому еще своей святостью, однако утешением должна служить мысль о неизбежности судьбы для всего живущего, для всех творений рук человеческих и для всех мест земли" [Иосиф Флавий, Иудейская война, Кн. 6 5:8].
Война за Иерусалим длилась пять месяцев; в Риме победа была ознаменована триумфом, на котором победители пронесли захваченные в Храме золотые украшения и священные реликвии. Предметы добычи носили массами; но особенное внимание обращали на себя те, которые взяты были из храма, а именно: золотой стол, весивший много талантов (1 талант ; 30 кг, АТ), и золотой светильник, имевший форму, отличную от тех, какие обыкновенно употребляются у нас, - рассказывал один из самых известных гидов в Риме и в Ватикане туристам из Израиля. Ученые подсчитали, что всего там могло быть порядка 4 500 талантов золота, то есть свыше 100 тонн, и достались они победителю, воплотившись в один из самых грандиозных памятников Античности - Амфитеатр Флавиев, Колизей. Чтобы возвести это огромное сооружение, использовался труд 60 000 евреев, которые были угнаны в рабство в результате Иудейской войны и разграбления Иерусалима (эта история изображена на арке Тита на Римском форуме).
Ученые, занимающиеся историей испанского еврейства, полагают, что первые евреи стали заселять Пиренейский полуостров после разрушения Второго храма. Во времена Римской империи отношение к евреям в испанских землях было довольно благожелательным. Нередко христиане-земледельцы просили раввинов благословить их поля. С усилением влияния католической церкви положение евреев резко ухудшилось. Весной 1492 года был зачитан указ, обязывавший евреев в течение четырех месяцев креститься или покинуть страну. Всякий еврей, оставшийся в Испании после этого срока, объявлялся вне закона. Евреям разрешили продать свое имущество и взять с собой некоторые вещи, за исключением золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней. Даже самые богатые должны были отправиться в изгнание нищими. Многие поспешили покинуть страну, а некоторые, приняв христианство, оставались до последнего дня. Выселить до 31 июля 1492 года всех евреев не удалось, и король Фердинанд продлил срок до 2 августа. В этот день, 9 Ава 1492 года, День траура по разрушенному Иерусалимскому храму, последний еврей покинул пределы Испании. Главным центрам испанского еврейства в те далекие времена была община Толедо, в которой проживало около 10 000 евреев при общем количестве жителей города 100 000 человек. В Толедо на то время было 10 синагог, многие из них сохранились и поныне, правда, большинство функционируют как музеи и не более того.
Немало изгнанников направилось в Португалию. А 4 декабря 1496 года был издан указ об изгнании из Португалии всех некрещеных евреев в течение десяти месяцев. Впрочем, португальский король Мануэл вовсе не хотел терять таких необходимых его стране торговцев и государственных деятелей. Он задумал насильственно крестить их и удержать в своей стране, для чего издал новый указ о насильственном крещении детей от 4 до 14 лет, а затем поднял этот возраст до 20 лет. Но этот указ лишь ускорил бегство евреев из страны. И король разрешил уезжать только из столицы страны - Лиссабона, где вскоре скопилось около 20 тысяч ожидавших отъезда евреев. Тогда 19 марта 1497 года Мануэл приказал солдатам силой загнать евреев в церкви и там крестить. Вожди португальских евреев во главе с главным раввином Шимоном Маими предпочли крещению смерть. До сих пор исследователи спорят, сколько евреев Испании покинуло страну в то время. Наиболее обоснованной выглядит цифра в 250-300 тысяч человек. Примерно столько же потомков "новообращенных" после предыдущих репрессий и принявших христианство в этом трагическом году осталось в Испании.
В своем открытом письме Королю Испании Его величеству Хуану Карлосу я написал: "Я кавказский еврей, порой нас называют горскими евреями, а иногда даже татами. Вы, по всей вероятности, не знакомы с моим народом. Да и в России, где я родился и вырос, многие не знают, кто такие кавказские евреи. На вопрос: "Кто вы и откуда пришли на Кавказ?" - я всегда с гордостью отвечаю: "Вам известна страна Испания? Так вот, мы оттуда, мы испанские евреи". Мадрид чудо город, а его жители необыкновенно приветливые и доброжелательные люди, красивые и уверенные в себе мужчины и женщины. Вглядываясь в их лица, мне казалось, что я такой же, как они, что со многими из них я давно знаком. Просто я возвратился домой, к своим родным и близким после долгой разлуки. Находясь в Толедо, в синагоге дель Трансито я чувствовал дух моих далеких предков, которые жили и творили в этом городе, они внесли неоценимый вклад в развитие эпохи Ренессанса в Испании. Прогуливаясь по узким улочкам древнего города с кипой на голове, я не чувствовал себя чужим в этом городе. Ваше Величество, Толедо и мой город. 11 июня 2015 года Парламент Испании одобрил принятие закона, позволяющего потомкам сефардских евреев приобрести гражданство Испании. Закон о гражданстве Испании для евреев вступил в силу 1 октября 2015 года. В первый год испанские власти планировали предоставить гражданство Испании по еврейской линии 150 000 заявителей. В том же 2015 году и Португалия приняла новый закон, чтобы исправить историческую и моральную несправедливость, сделанную в далеком прошлом. Этот закон, который напоминает израильский Закон о возвращении, прокладывает путь для потомков евреев из Испании и Португалии стать гражданами Португалии.
"Забыть о событиях холокоста - значит, убить еще раз", - Эли Визель, правозащитник и человек, переживший холокост. Холокостом называют систематическое уничтожение нацистами и их союзниками шести миллионов евреев во время Второй мировой войны. "Холокост" - слово греческого происхождения, оно означает "жертва сожжения". Для нацистов цель так называемого окончательного решения еврейского вопроса состояла в истреблении всех евреев в Европе. Большинство жертв погибли в концентрационных лагерях, таких как Аушвиц-Биркенау, многие погибли от рук оперативных карательных отрядов, остальные умерли в гетто, подобном тому, что был в Варшаве. Большинство из 3 миллионов оставшихся в живых эмигрировали кто куда. Только за период с 1933 по 1939 год Германию и Австрию вынужденно покинули около 330 тысяч евреев. На тему холокоста снято много фильмов и написано множество книг. Эрих Мария Ремарк - немецкий писатель, представитель потерянного поколения, в своих романах "Триумфальная арка", "Ночь в Лиссабоне" и "Земля обетованная", лейтмотивом которых была излюбленная прозаиком тема вынужденной эмиграции, был принужден сам покинуть родную Германию. Читая эти книги, мне казалось, что Ремарк писал обо мне, настолько судьбы эмигран-тов схожи, и совсем не важно, в какие периоды человеческой истории происходили эти трагические события.
Семидесятые годы двадцатого столетия: семья за семьей, брат за братом, сосед за соседом поднялись и стремительно ушли из еврейской слободки Дербента, оставив самое ценное, почитаемое еврейским народом из поколения в поколение - могилы предков. Они верили и надеялись, что там, "на другой планете", обязательно найдут свое счастье и заживут достойно, по-человечески. И на этот раз, как когда-то сотни лет назад, в Испании горские евреи оставили все: дома на слободке продавали за бесценок. Сегодня горские евреи проживают во многих странах мира: США, странах Евросоюза, Канаде, Австралии, России, Азербайджане и, конечно, в Израиле. Ёсик, мой одноклассник, не успел уехать. Его убили в Хабаровске, куда он уехал после окончания института. Ему было всего двадцать три года. Несколько пьяниц зарубили его топором за бутылку вина. В душе я сочувствовал азербайджанцам, которые вынужденно перебрались в Россию, и беженцам, которые остались и продолжали жить в палаточных городках вдоль новой границы между Азербайджаном и Арменией.
В 1994 году на вертолете министра обороны Азербайджана Мамедрафи Мамедова я совместно с делегацией спонсоров из разных стран Ближнего Востока и Европы посетил самый крупный палаточный городок беженцев. Я видел такое лишь в документальных фильмах, в основе которых лежали съёмки подлинных трагических событий. В палатках всевозможных типов и размеров размещалось все для монотонной, нищенской жизни: школы, детские сады, поликлиники, больницы, пекарни, столовые и жилище. Много молодых, сильных мужчин слонялись без дела туда-сюда. Больше всего меня поразило то, что они были крайне равнодушны к реально сложившейся жизненной ситуации.
- Как же так, - с удивлением спросил я нашего проводника, - почему эти парни так спокойно и безмятежно играют в нарды, когда их семьи влачат жалкое существование в палаточном жилье с глиняным полом? Ведь азербайджанцы всегда слыли мастеровыми людьми. У меня самого на стройке работали несколько бригад из Азербайджана, которые приходили на работу ни свет ни заря и уходили поздним вечером.
- А сейчас, - безучастно ответил помощник министра, - эти парни тре-буют все блага жизни от правительства страны, которая в нынешней экономической ситуации не в силах удовлетворить их пожелания.
Я часто вспоминаю один забавный случай, больше похожий на детектив, который приключился со мной на центральном рынке Баку. Я уговорил помощника министра, рассказав ему о своем детстве в еврейском квартале старого города, который был расположен буквально в трех остановках трамвая от рынка. Мы, пацаны, рвались на рынок, чтобы выпить стакан свежевыжатого гранатного сока или сока из черного тутовника. Наш двор на Видади, 98 был межнациональным: устраиваясь на ночлег на крыше дома, со всех концов узкого маленького дворика раздавались слова предостережения в наш адрес на армянском, грузинском, азербайджанском и еврейском языках, а по утрам нас будили звучные голоса армянок, продавщиц лаваша, мацони, брынзы и душистой зелени. У читателя может возникнуть вполне резонный вопрос: как же так, все время писал о своем беззаботном детстве и юности на слободке в Дербенте, а сейчас так живо и красочно повествую об увлекательных приключениях из прошлой своей жизни в Баку. Дело в том, что мои предки были родом из Баку, отец вообще родился в этом прекрасном городе. Как рассказывали мои ближайшие родственники, моя бабушка так и не смогла привыкнуть к жизни в Дербенте и поэтому много времени проводила в Баку и зачастую брала меня с собой. Когда бабушка скончалась, моя тетя, старшая сестра отца, по привычке забирала меня на лето в Баку.
Побывать на восточном рынке и не торговаться - грех и преступление. Истошные призывы и душераздирающие крики торговцев, всеобщая суматоха и оживленная суета рынка, как будто не было войны. Мне казалось, что и палаточный город на десятки тысяч людей, который я только вчера посетил, был лишь живописной декорацией для того, чтобы убедить иностранных инвесторов, что страна остро нуждается в гуманитарной помощи. Мне сдавалось, что войны, в которой погибли десятки тысяч солдат и офицеров с той и с этой стороны, не было вовсе, что не были захвачены обширные территории Азербайджана вокруг Нагорного Карабаха. Кругом бурлил людской водоворот и необычное для военного времени праздничное оживление. Я случайно заметил, как группа небритых мужчин, переглянувшись между собой, кивнули в мою сторону.
- Эй, друг! Черная икра нужна? Есть и осетрина, ещё сегодня она плавала в Каспийском море, - почему то уж очень смело и во весь голос произнес один из них.
Я помахал головой.
- Нет, парни, - вежливо ответил я, стараясь поскорее ретироваться с этого места.
Тогда, несколько лет назад, на рынке "Кармель" в Тель-Авиве, одном из самых лучших и известных среди подобных рынков Израиля, я не смог без финансовых потерь покинуть это место. Я слышал буквально все, о чем переговаривались между собой грузинские евреи. "Смотрите, как сейчас я уделаю этого фраера в костюме", - высокомерно сказал один другому, и, что было интересно, переговаривались они на русском языке вперемежку с ивритом. Даже несмотря на то что я знал об их намерении, они все-таки меня обработали по полной программе. Я выложил им за четыре майки сто долларов и уже через пару минут понял, что меня одурачили, как последнего фраера, когда рядом увидел, что такие же майки продавались ни в один и даже ни в два, а в целых пять раз дешевле.
Мясной ряд Бакинского рынка меня просто поразил. На сотни метров последовательно висели туши баранов, и казалось, что им нет конца. Помощник министра, заметив мой удивленный взгляд, сказал: "Бараниной у нас торгуют только беженцы - это их бизнес". "Вот бы эти туши баранов к нам в Израиль, - подумал я, восхищаясь этим великолепным зрелищем, - они долго не висели бы, терпеливо ожидая своих покупателей, их бы вмиг раскупили". Возвращаясь обратно к выходу с рынка, нам жестоко повезло: мы снова встретили тех же самых небритых парней. Они вновь, но уже нагло и бесцеремонно предлагали икру и осетрину. Один из парней, взяв меня грубо под руку, подвел к прилавку, где второй уже расставлял огромные тушки осетров, и тут же на прилавке появилась трехлитровая банка черной икры. Собралась толпа зевак, мы с полковником перекинулись взглядами - это было не просто встреча глазами, а возможность сговориться языком жестов и мимикой лица. Он поддержал меня и молча наблюдал за этой комической сценой. Когда предприимчивые торгаши поняли, что я не был готов купить у них ровным счетом ничего, начали откровенно хамить. Но тут я уже не выдержал, моя молниеносная реакция на неожиданную ситуацию загнала парней в стопор. Я, дерзко взглянув на них, спросил их только об одном: где и в каких войсках они проходили службу в армии. Наглость, развязность, циничность как рукой смело, ими овладел панический страх, а когда я обратился к офицерам, они были в гражданской одежде, чтобы они проверили этих парней на предмет того, служили ли они вообще в армии, то незадачливые торгаши потеряли дар речи. "Так вот, друзья, у вас сейчас заберут удостоверения личности, вы их получите только в том случае, пока все это добро не будет передано вами в качестве благотворительной помощи Бакинскому военно-морскому училищу. Нельзя выиграть войну, когда одни граждане воюет, а другие блаженно празднуют", - прощаясь сказал я неудачливым торгашам.
В составе израильской делегации я принимал участие во втором съезде азербайджанцев мира, который проходил в Баку в марте 2006 года. Азербайджан уже в то время по своему экономическому и военному потенциалу превратился в лидирующее государство региона, что воодушевило руководство Азербайджана к смелым заявлениям по защите национальных интересов страны. Вспоминаю, как президент Ильхам Алиев во главе большой группы правительственных чиновников прибыл во дворец для участия в съезде. Они расположились в зрительном зале, не то в десятом, не то в одиннадцатом ряду, но точно помню, что наша делегация сидела прямо под ними на один ряд ближе к сцене. Таким образом, обернувшись, я мог близко разглядеть президента Азербайджана. Сегодня можно точно сказать, что Ильхам Алиев взяв на себя всю ответственность за будущее нации в ХХI век,е стал достойным сыном великого отца - Гейдара Алиева. Он сдержал обещание, данное им в конце своего выступления: "Я хочу завершить свое выступление перед вами фразой, которую евреи, прощаясь, обычно говорят друг другу: "В следующем году в Иерусалиме". Я же хочу сказать вам, мои дорогие земляки, в следующем году в Шуше".
Детали Второй Карабахской войны еще не до конца раскрыты, однако нет никаких сомнений в том, что операция по освобождению Шуши от оккупации по сути предрешила исход новой войны. Один из зарубежных журналистов, находившийся в то время в Ханкенди, так описывал незавидное положение армян: "Армянская армия в Шуше разгромлена. Десятки раненых на военных машинах скорой помощи транспортируются в больницу в Ханкенди. Остальные военнослужащие, измотанные, спускаются вниз по горам, снимая с себя и сбрасывая вдоль дороги военную форму. Без конца приезжают и уезжают машины скорой помощи. В автомобилях раненые солдаты уложены прямо друг на друга. Травмы, которые они получили, являются доказательством того, что имел место рукопашный бой". В другом репортаже, опубликованном в те дни изданием Le Monde, говорилось, что поверженные военнослужащие армянской армии, получив ранения разной степени, покидают Шушу и бегут в Ханкенди. 8 ноября Верховный главнокомандующий Ильхам Алиев сообщил народу весть об освобождении Шуши. На следующий день были освобождены еще более чем 70 сел, а днем позже Пашинян был вынужден подписать акт капитуляции, приняв условия Президента Азербайджана. И снова сотни тысяч беженцев, но уже армян. Я обнаружил, как в парикмахерской, которую я регулярно посещал, незаметно для меня всеми мастерами оказались армянки - выходцы из Армении.
Оглядываясь назад в прошлое, я хочу высказать свое мнение по поводу сокрушительного поражения армянской армии во второй карабахской войне. Оно было неизбежно, потому что сами армяне не верили в блестящую будущность своей родины, иначе не покидали бы они свою отечество стремительными темпами, словно смертоносная снежная лавина с Эльбруса. За 30 лет независимости из Армении эмигрировало 1,6-1,7 млн человек, или 30 % населения, сообщил председатель комиссии по вопросам миграции Общественного совета, эксперт Гагик Еганян. Из них 1,1-1,2 млн эмигрировали в Россию, около 150 000 - в США, 120-150 000 - в Европу, остальные - в разные страны СНГ и другие государства - от далекой Зеландии до Израиля.
- Если эмиграция из страны будет продолжаться такими темпами, то Азербайджану не нужно будет начинать новую войну, они захватят Армению за пару недель, не сделав при этом ни одного выстрела, - с горечью сказал мне на нашей приватной встрече в Ереване один из чиновников, близких к руководству страны.
- Ты знаешь, - сказал я ему в ответ, - было время, когда каждый армянин, достигший финансовых успехов, покупал жилье в Ереване. Это было престижно и круто, но сейчас они бегут со своей родины без оглядки, аж пятки сверкают. Куда делся, черт возьми, ваш хваленый патриотизм. Вам никак нельзя сравнивать себя с еврейским народом, который, несмотря на то что история существования Израиля это непрекращающаяся война, продолжают эмигрировать на свою историческую родину.
Мой собеседник только развел руками.
События, связанные с Колонным залом в Москве, снова, словно острые искры, пробежали по жилам, пронзили сознание и резко всколыхнули мою память. На этот раз в этом замечательном зале проходили дни Красноярского края в Москве. Губернатор Лебедь был в черном фраке с бабочкой на шее, я тогда ещё подумал, что ему очень даже идет фрак. "Илья, - обратился он ко мне коротко, - нам нужны порты в Волгограде". Транспортировка леса в Западную Европу через южные порты России, даже имея временную перевалочную базу в Волгограде, были гораздо экономичнее, чем через порты дальнего востока. С генералом Лебедем Александром Ивановичем я познакомился случайно по роду своей деятельности и вплоть до его трагической гибели в апреле 2002 года я представлял интересы Красноярского края на Северном Кавказе.
В то время я, помощник начальника Северокавказской железной дороги, был командирован в крупнейший лесной регион России для заключения контракта на поставку крайне дефицитных пропитанных шпал, которые было сложно приобрести даже за живые деньги. Вот когда мои добрые отношения с генеральный директор "Сибирьэнерго" Владимиром Зубковым сослужили мне хорошую службу. Три года назад по поручению Станислава Ильясова, генерального директора ЮЖМЭС, я сопровождал Зубкова и его семью по кавказским минеральным водам, и сделал это на самом высоком уровне. На вечеринке, устроенный Зубковым в элитном дачном поселке на берегу Енисея в честь своего дня рождения, было много известных в крае людей, присутствовал и вице-губернатор края. Какие экономические отношения были у Красноярского края с Чечней, я не знал, но то, что край искал возможности поставки в разрушенную войной Чеченскую Республику продовольствия и продуктов питания, было известно всем. И вот тогда мне пришла в голову идея, которую я в доступной форме изложил заместителю губернатора. Я помню, что он сразу и по достоинству оценил изюминку моего предложения. На следующий день все было решено, СКЖД получало шпалы в счет взаиморасчетов, дорога брала на себя обязательства поставки в Чечню продовольствия по заявкам Красноярского края. Но самое интересное было в том, что у меня на руках появилось распоряжение под подписью самого Лебедя о моем назначении генеральным представителем края на юге России. Вот так я стал тем человеком в глазах начальника дороги, который мог решить даже самые трудные проблемы.
Как-то на очередной нашей встрече заместитель командующего войсками по строительству и расквартированию войск Северокавказского военного округа, генерал-лейтенантом Леонид Шатворян неожиданно, как бы ненароком спросил меня: "Что, Илья, твой командующий продолжает пить? - Не дождавшись ответа, он на удивление мягко продолжил: - Как твой шеф не понимает, что сегодня начальник СКЖД - император Северного Кавказа, а он беспробудно пьет где попало и с кем попало". Владимир Бондаренко (имя и фамилия вымышленные) был почти двухметровым голубоглазым красавцем, больше похожим на голливудского супермена. Парадная форма одежды делала его неотразимым, от него невозможно было оторвать восторженного взгляда. Помню, как Равиль Чердабаев, Аким Атырауской области, сопровождаемый группой региональных руководителей Западного Казахстана, в составе которой был и начальник Западноказахстанской железной дороги, в завершении визита на СКЖД сказал: "Вы, Владимир Александрович, достойный мужчина, с которым можно и нужно иметь дело". Фельдман, первый заместитель начальника дороги, знал, что визит казахстанской делегации был целиком и полностью инициирован мною. Через несколько дней он прямо в моем присутствии обратился с необычной просьбой к начальнику дороги: "Передай Илью мне". - "Нет, - недолго думая сказал в ответ начальник дороги, - Илья нужен мне самому". Мне, конечно, это здорово льстило, да и моя самооценка в своих собственных глазах возрастала неимоверно. А чуть позже Фельдман пригласил меня к себе в кабинет, глядя прямо и откровенно мне в глаза, от чистого сердца предложил мне стать своим главным помощником. Мысли, путаясь в голове, беспорядочно разбегались в разные стороны, но одну из них я все-таки словил: "Надо же, - думал я, - оказывается, я могу быть полезен чиновникам самого высокого ранга". Я взглянул на Фельдмана вопросительно, и он все понял. "Это мои проблемы", - сказал он, положа руку на сердце, но этот жест не означал, что он искренне, от чистого сердца желает мне добра. Я знал, что он был серьёзно болен, но ему было все равно, он работал сутки напролет. На его долю выпало настоящее испытание в ходе восстановления народного хозяйства Чеченской Республики, которое происходило непосредственно во время контртеррористической операции. Через неделю Фельдман скончался от внезапной остановки сердца. Я давно так горько не сожалел о смерти совершенно чужого мне человека...
Основной экспортный груз, а это миллионы тонн металлопроката, зерна, химических удобрений и других ресурсов, в том числе из республик средней Азии, шел через СКЖД на Новороссийский порт. Начальник дороги имел права предоставлять сопредельным дорогам скидку в размере 15-20 % от тарифа, порой скидка могла доходить и до 40 %, многое зависело от его сиюминутного, порой даже эгоистического желаниям. Крупные экспортеры были крайне заинтересованы в дружеских отношениях с начальникам дороги. Если им не удавалось установить доверительные отношения, в ход могли пойти самые грязные методы, вплоть до анонимок в генеральную прокуратуру, государственную думу и в другие проверяющие органы. Я, конечно, свечку не держал, но такие разговоры во всю шли в среде среднего звена управления дорогой. Похоже, сейчас я подхожу к одному из самых гнусных эпизодов моей работы на СКЖД. Кто-то из ближнего окружения начальника дороги написал на него анонимку на двадцати страницах, и ни куда-нибудь, а прямо Генеральному прокурору и Председателю Государственной думы России. Многие сотрудники дороги отвечали на вопросы особой следственной группы из Москвы, в том числе и мне пришлось отвечать на неудобные, порой просто провокационные вопросы. Слухи, сплетни, разговоры заполнили коридоры и кабинеты дороги. Недруги злорадствовали, а доброжелателей у него почти не было, всё закончилось в конце концов строгим выговором, что автоматически повлекло за собой понижение в должности. Его назначили руководителем Ростовской железной дороги. Спустя год я посетил своего бывшего шефа. Несмотря на то что Владимир Александрович был достаточно молод, выглядел он глубоким стариком. Водка брала своё, вскоре и он скончался.
Адам Якубов, мой близкий друг, закончил экономический факультет Московского института инженеров транспорта, и вот когда я рассказал ему эту почти неправдоподобную историю из моей прошлой жизни, он удивился только одному, как я оказался на таком ответственном посту в крупнейшей компании Северного Кавказа, причем не имея специального образования. Эта история еще более любопытная и увлекательная, а главное - она правдивая и поучительная. Как сейчас помню, я возвращался из Краснодара, куда был командирован для организации встречи Максюты с губернатором Краснодарского края. Проезжая мимо очень красивого и величественного здания, построенного в Ростове-на-Дону в царское время, я невольно, вслух спросил самого себя:
- Интересно, что это за здание?
- Управление СКЖД, - ответил мой водитель.
Мы уже почти проехали это модерновое здание, но что-то меня остано-вило.
- Возвращайся, - приказал я водителю, - и подъезжай ко входу.
- Но сегодня суббота, - возразил он, - и на вряд ли кто-то там есть.
- Возвращайся, - упрямо настоял я, а сам подумал: "Чем черт не шутит".
Я помнил, с какими неимоверными трудностями сталкивался наш Главк для вывоза щебня с карьеров, расположенных в Ростовской области. Вечные разговоры о недостатке вертушек и полувагонов, о дорожных тарифах, которые были значительно выше, чем стоимость самого щебня, были основными темами на всех буквально коллегиях Главка.
- Начальник дороги у себя? - смело и решительно спросил я охранника.
Он опешил, но кивнул головой, молча, не задавая вопросов, пропустил меня внутрь, даже услужливо подсказал, где расположен его кабинет - на втором этаже. В приемной сидели несколько секретарш, разодетые в яркую одежду, женщины молча, словно языки проглотили, глазели на меня. Они минуту-другую не спускали с меня своих вопросительных взглядов - еще бы, на мне был безупречный темно-синий итальянский костюм, белая рубашка с модным галстуком в придачу.
- Как доложить о вас? - спросила меня худощавая высокая брюнетка.
- Советник губернатора Волгоградской области - Азарьев.
Когда мне вежливо сказали, что я могу войти, я испытал легкое волнение, но невероятно пьянящий юношеский азарт охватил мое сознание: "К стенке же не поставят, - сказал я мысленно самому себе, - давай, действуй". Несмотря на то что рабочий стол начальника дороги был в самом углу огромного кабинета, я легко разглядел его лицо.
- Господин Азарьев, добро пожаловать, проходите, пожалуйста, присаживайтесь, чай, кофе, может стопку коньяка?
Я задержался у него в кабинете на целых два часа - он был удивлен моими познаниями о мощнейшей минерально-сырьевой базе Ростовской области. Ежегодно миллионы тонн щебня с ростовских карьеров приобретал наш Главк для своих железобетонных заводов и строительных трестов, а я, работая в стройиндустрии Главка, как раз и занимался вопросами планирования и контроля поставок щебня, цемента и металлопроката. Карьеры Ростовской области оказались самым больным местом СКЖД. - они были неплатежеспособные, и вдруг такой кадр объявился, а времена-то были очень интересные, бартерные отношения господствовали во взаимоотношениях между компаниями. А когда я умело подогрел его интерес к крупнейшей на то время стройке в Западном Казахстане, где Шеврон разворачивал гигантскую стройку на постсоветском пространстве, я уже мог требовать все что угодно. Мое предложение об организации в Волгограде регионального офиса СКЖД со штатом в четыре менеджера он поддержал не раздумывая, а я официально стал генеральным директором представительства - помощник начальника дороги. А чем закончилась вся эта захватывающая история, вам уже известно. "Черт бы меня побрал, - выругался я в сердцах, - я же ведь ничего не написал о Рохлине Льва Яковлевиче!"