Мы ехали через пустыню Кару жарким январским утром. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме кочковатой земли, покрытой серыми и пыльно-желтыми пятнами скудной растительности, а на горизонте горбились, будто складки гигантского бурого одеяла, невысокие горы. Хотя до полудня было еще далеко, солнце припекало не на шутку, и над дорогой едва заметно подрагивал горячий воздух.
Вдоль всей дороги тянулись бесконечной вереницей телеграфные столбы; на вершинах столбов и на проводах, натянутых между ними, сидело множество птиц - коршуны, канюки, пустельги, соколы, пустынные сорокопуты... Казалось, здесь собрались все хищники Кару. Чем же привлекали их столбы? Понять это было несложно: на много километров вокруг не было видно ни одного, даже самого чахлого деревца, с которого хищные птицы могли бы высматривать добычу. Чтобы поймать здесь себе дичь на обед, им приходится долго кружить над пустыней, над серыми песчаными кочками и редкими кустами акаций... Но под жарким пустынным солнцем много не налетаешь - вот и собираются хищники на столбы, как на наблюдательные вышки, стерегут мелких птиц, ящериц и зверьков.
На нескольких столбах, между фарфоровых чашечек, видели мы и гнезда воронов - вороха темных веток и сухой травы. Сами хозяева сидели тут же, на проводах, или летали неподалеку, добывали птенцам пропитание. Говорят, ворон - мудрая птица; вот и место для гнезд выбрали они подходящее - на вершине гладкого столба не доберется до птенцов ни змея, ни дикий кот, ни пустынная рысь-каракал. А людям до воронов дела нет - ни тем, кто поставил здесь эти столбы, ни тем, кто изредка проедет мимо.
Кроме воронов и коршунов, не было вокруг ни одной живой души. Мы долго всматривались в кочковатую равнину: не пробежит ли где шакал с темным ремнем на спине, не прошмыгнет ли мангуст или пустынная лисичка, не проползет ли, неуклюже переваливаясь, черепаха? Но нет, все пусто кругом, все попрятались от жары в прохладные норы или в тень невысоких кустов. От однообразной пустоты, от долгой дороги и сухого воздуха начинало клонить в сон и нас...
Как вдруг из-за очередного поворота вылетело нам навстречу яркое белое пятно - да не одно, а много! Что-то живое двигалось впереди, сбоку от дороги, резко белея на фоне серо-желтой травы...
Мы подъехали ближе и глазам своим не поверили: аисты! Целая стая аистов бродила вдоль дороги, важно переставляя стройные красные ноги. Время о времени аисты нагибались, что-то хватая длинными своими клювами - наверное, ящериц или кузнечиков-саранчу...
Странно было увидеть этих европейских птиц, жителей полей и рек, в сухой африканской пустыне. Но ведь стоял январь месяц; в Южной Африке это - разгар лета, а в далеком Северном полушарии - середина зимы. Аисты и прилетели в Африку на зимовку; одни из них поселились по берегам рек и в полях, как у себя на родине, а другие решили отправиться сюда, в Кару. Ничего, что сухо вокруг - ведь птенцов им здесь не выводить, а пищи и так вдоволь. Да и Кару - не совсем пустыня, а полупустыня, и не придется аистам, обжигая ноги, бродить по барханам. Главное, чтобы не подкрался к зимовщикам ночью страшный каракал; но для того и собираются аисты в стаи - вместе легче уберечься от врага.
Осенью, в марте или апреле, аисты покинут пустыню и вновь отправятся в далекий опасный путь, на родину: в Россию, на Украину, в Германию или в Грецию... Вместе с ними вернется в Европу долгожданная весна; люди будут, глядя на аистов, радоваться и гадать: где-то побывали они, отважные путешественники, что-то повидали в дальних чужих краях? А аисты, весело щелкая клювами - в гостях хорошо, а дома лучше! - примутся строить гнезда, справлять свадьбы и выводить оравы горластых птенцов... Вспомнят ли они хоть иногда жаркую пустыню Кару или заросли тростника по берегам реки Вааль? А пока бродят аисты под жарким пустынным солнцем - словно белые цветы распустились в пожухлой траве. И мы улыбаемся, глядя на них - нечаянно встреченных земляков...