Теплым весенним вечером, когда на землю уже опустилась мягкая темнота и в небе замерцали первые звезды, с улицы вдруг доносится громкий возбужденный щебет множества птиц, заглушающий даже треск цикад в зарослях олеандра. Что это, ведь дневным птицам уже полагается отходить ко сну? Уж не напала ли на сонную стайку сова? Но нет, в этом щебете не чувствуется страха...
Я выхожу на улицу - в воздухе над дорогой вьется множество разных птиц: бородатки, бюльбюли, дрозды, воробьи, ткачики, майны - которых обычно не встретишь в одной стае. Все они что-то жадно хватают в воздухе и с земли и так увлечены этим занятием, что совсем не обращают внимания на людей, подпуская почти вплотную. Среди птичьего щебета слышится и еще какой-то звук, похожий на треск сухих веточек. Присмотревшись, я замечаю в воздухе стаи насекомых с большими жесткими крыльями. Насекомые одно за другим вылетают из небольшой норки в земле; несмотря на все усилия птиц, их становится вокруг все больше и больше. Из окна наверху раздается визг: насекомые, громко треща жесткими крыльями, влетели в комнату сестер. По дому проносится клич, словно сигнал тревоги: "Летучие муравьи! Скорее закройте окна!"
Настала пора роиться термитам - "белым муравьям", как их называют в Южной Африке. На самом деле термиты - не муравьи, хотя и похожи на них. Питаются они растениями и древесиной, живут в подземных норах и прочных земляных "дворцах", стараясь не выходить наружу: их нежное тельце быстро сохнет на открытом воздухе. Потому и роятся они вечерами, уже после захода за горизонт опасного для них африканского солнца.
Термитов вылетает так много, что, как мы ни стараемся, множество их успевает набиться в дом, на свет ламп. Повсюду валяются длинные жесткие, изжелта-слюдянистые крылья: отроившиеся термиты сбрасывают их и расползаются в поисках места для нового гнезда. Мы выметаем крылья и самих термитов на двор, но знаем, что еще долго будем находить их в самых неожиданных местах.
По прохладному каменному полу кухни зашлепала большая жаба, что давно уже поселилась в трубе под мойкой. Людей она не боится, ее интересуют только термиты, и за это мы ей весьма благодарны: никто сейчас не уберет наш дом лучше, чем она. Из сада доносится множество таких же тяжелых шлепков: у жаб сегодня пир горой. Наша собака тоже бегает по ночному саду, собирает необычное угощение. В теплом воздухе вперемешку с птицами быстрыми тенями носятся летучие мыши всех видов - и крупные солидные вечерницы, и маленькие верткие подковоносы...
Я спохватываюсь: а где же чета филинов, что каждый вечер охотится в нашем и соседних садах? На этот раз филинов не видно, не слышно даже их уханья... Неужели их не привлекают стаи птиц и летучих мышей, собравшихся отовсюду на термитовый пир? Ведь какая могла бы получиться охота!
Впрочем, скоро загадка разрешается: выйдя за ворота, мы видим обоих филинов, вперевалку расхаживающих по земле и важно, с достоинством солидных старых джентльменов на званом обеде, собирающих в траве термитов... Птицам и мышам можно сегодня не бояться: филинам, похоже, не до них.
Термиты будут роиться еще пару дней, щедро обеспечивая пищей всех прыгающих, бегающих, летающих... Но сколько бы их ни попало в желудки птиц, жаб и зверей, все же много останется тех, кто счастливо избегнет клювов и зубов охотников и построит новые подземные норы, став в них королевами и королями, родоначальниками новых поколений термитов. И следующей весной грандиозный вылет и пир обязательно повторятся...