Теплый зимний субботний вечер; мимо окон рейсового автобуса проплывает освещенный огнями Севастополь. Вечерний Севастополь, столь же прекрасен как дневной или утренний. Севастополь прекрасен всегда. Этот город привлекал Михаила Белецкого с детства. Малахов курган, матрос Кошкин, адмирал Нахимов, Графская пристань, барон Врангель; все это было знакомо по бабушкиным рассказам, все будоражило и волновало любознательного мальчика. Именно отсюда из Севастополя, от Графской пристани в ноябре двадцатого отошел крейсер "Генерал Корнилов", увозивший поручика Полякова через турецкий Константинополь, и тунисскую Бизерту в далекое никуда. Поручик Поляков - Мишин двоюродный дедушка, брат бабушки Капитолины Георгиевны. В семидесятые годы уже не опасно было признаваться в дворянском происхождении, и бабушка часто рассказывала Мишеньке о своем брате, об отце, действительном тайном советнике Полякове и о прочих высокопоставленных родственниках. Теперь Миша и сам постоял на Графской пристани, посмотрел на отплывающие корабли и возвращался обратно в благодушном настроении. Он прикоснулся к истории.
В автобусе Мишиной соседкой оказалась симпатичная девушка Оля - студентка Севастопольского приборостроительного института, и они весело провели время, играя всю дорогу в разнообразные интеллектуальные игры. Оленька была потрясена и ошеломлена. У них в приборостроительном просто не может быть таких умных замечательных во всех отношениях ребят; все они только грубые парни по сравнению с этим московским красавцем - знатоком Высоцкого, Битлов и Булата Окуджавы. Кто из них мог так выгодно подать анекдот или историю из жизни театральных знаменитостей. А его познания в русском языке; они просто поразительны. Оленька была очарована. Нужно, конечно, не упускать из вида, что и Миша постарался на совесть, выкладывался на полную катушку.
Так незаметно за играми и философскими спорами пробежал мимо них весь Крым. На прощание Оленька пригласила нового знакомого к себе в город Судак на выходные. На следующий день Миша один без товарищей отправился на свидание. Встреча была назначена в центре города возле кафе Сугдэя.
Стоял ясный февральский денек. Солнце пригревало так, как оно в Москве и летом не всегда греет. А для теплого Судака, защищенного от северных ветров крымскими холмами, такая замечательная погода была не редкость. Оленька решила поразить московского гостя. Она надела ярко оранжевую курточку, светлую короткую юбочку; самую короткую из гардероба и туфельки на каблучках. В окружении своих подружек она выглядела бесподобно. Миша смотрел на нее издали, и приятный холодок, первое чувство влюбленности, тихонько щекотал его изнутри.
-- Девчонки, ребята, знакомьтесь! Мой новый Московский друг Миша Белецкий, -- Оленька подхватила его и подвела к своим друзьям, -- Мишенька, ты не против, если мы все вместе отправимся смотреть генуэзскую крепость?
-- Как же я могу возражать! Наоборот, для меня это большое счастье.
Пока они поднимались в горы, Оленька начала рассказывать гостю о древней истории Судака, но Миша опередил ее и сам прочитал новым знакомым небольшую лекцию о генуэзской колонии Солдайя, об архиепископах Сурожских и об Айвазовском. Затем они отправились осматривать древнюю крепость и девичью башню, названную так в честь генуэзской принцессы бросившейся в море от тоски по любимому.
Вид от башни открывался замечательный. Именно отсюда прекрасная принцесса смотрела на море, дожидаясь возвращения своего любимого и, когда увидела черные паруса, то бросилась от тоски в море.
-- А вы знаете, эта очаровательная легенда очень распространена по всему миру. В Казани вам обязательно расскажут аналогичную легенду о татарской принцессе Сююмбеки. И там тоже в честь принцессы построили девичью башню. И теперь все влюбленные приходят к башне Сююмбеки, чтобы рассказать принцессе о своей любви. Но лично мне более всего нравится родоначальница этих всех легенд, история про блистательного афинского героя Тезея.
-- Это тот самый, что победил Минотавра?
-- Да, да, именно он. Он, повинуясь воле богов, оставил Ариадну,на острове Наксос а сам возвратился к отцу в Афины, но огорченный расставанием с любимой забыл заменить черный парус красным. Его отец, афинский царь Эгей увидел черный парус, решил, что сын погиб и в отчаянии бросился в море. Отцовская любовь - это очень трогательно.
Ах, какими глазами смотрела Оленька в это время на своего героя, как красиво сказал он эти слова: отцовская любовь.
Шустрые Оленькины подружки, потихоньку разбежались кто куда, а Миша и Оля стояли посреди огромного яблоневого сада и целовались. Ветерок весело шуршал, пересчитывая ветки, из-за холмов доносился неторопливый плеск волн, аромат, исходивший от коры яблонь, кружил голову, но еще более кружили голову прикосновения Мишиных губ. Миша вел себя галантно, он не распускал руки, подобно крымским кавалерам, не прижимал уверенно девушку к своей груди, он только шептал ей на ухо ласковые слова и слегка прикасался к ней губами. Но от этих легких прикосновений сердце улетало куда-то вниз, а земля плыла под ногами. Никогда еще Оленька не была так счастлива, как в эти минуты. Все прошлые увлечения казались ничтожными перед этим большим чувством охватившем ее сердце
Время текло незаметно, вот уже и февральское солнышко покатилось на закат. В саду заметно похолодало.
-- Мишенька, дорогой мой, я так счастлива, как никогда. Но ты, наверное, устал и проголодался, а я, глупышка, мучаю тебя. Сейчас мы пойдем домой, я познакомлю тебя с моими родителями. Ты отогреешься, мама будет кормить тебя обедом, а папа хвалиться своим винным погребом. Папа у меня селекционер, он так любит свой виноградник..., наверное, больше чем меня.
-- Солнышко, я совсем не замерз; к тому же мне неудобно заваливаться к тебе домой без приглашения, а минута, проведенная рядом с тобой, дороже всех обедов в мире.
-- Дурачок! Побежали скорей, скоро стемнеет, у нас на юге темнеет очень быстро, а мои будут тебе только рады. Сам увидишь.
За обедом Миша познакомился с Оленькиным папой. Петр Трофимыч гостей любил преданно и беззаветно; тут же были растворены закрома, сусеки и подвалы и представлены гостю различные сорта вин собственного приготовления. Они разговорились за бутылочкой доброго виноградного вина; беседа протекала важно и неторопливо. Во всех вопросах, затрагиваемых Петром Трофимычем, Миша показывал себя эрудитом и знатоком. Была доставлена еще одна бутылочка, затем еще и еще.
-- Нет, Петр Трофимович, вы мне на такой вопрос ответьте. Почему до Москвы такое замечательное вино не доходит? Чтобы бутылочку хорошего вина найти, надо полгорода оббежать. Но вот, что самое интересное, грузинского или узбекского еще можно найти, а нашего российского нет, одна бормотуха.
-- Политика у нас такая неправильная, все русское зажимать. Узбекские вина я не особенно понимаю, сладковаты они немного. А вот грузинские действительно хороши! Ты, какое из грузинских вин предпочитаешь?
-- Лично я Цоликаури люблю. Очень ответственное вино. А из абхазских Лыхны; не вино -- сказка!
-- В этом ты прав. Хорошее вино. Но не вызревает Лыхны у нас в Крыму, солнца маловато и земля не та, для Лыхны каменистая кислая почва нужна -- Петр Трофимыч вздохнул и помолчал немного, -- а вот попробуй теперь, Миша, моего самого лучшего винца. Князь Голицын специально из Греции лозу привозил, с острова Корфу. И что самое интересное; на западном склоне холма добрый виноград получается, а на южном, где солнца больше, горьковатый.
Миша отведал терпкого вина с немного странным названием "Кокур" и нашел его превосходным.
-- Букет! Петр Трофимович, превосходный букет! Вкус цветов и меда! Сразу все ощущаешь: соленое море, очарование южного солнца, знойные девушки на желтом песке и синева; синева. Такого вина зимой в Москве выпил и в душе благоухание! Превосходное вино Кокур. Но где же я это название слышал? По-моему в художественной литературе.
Петр Трофимыч был очарован сразу же и бесповоротно. Новоиспеченные приятели засиделись до позднего утра. За окошком светало. И тут Мише припомнилась Одиссея великого Гомера.
-- Вспомнил! Вспомнил я, Петр Трофимович, где название такое слышал. Вот откуда вино это. Из древней Эллады это слово пришло.
После небольшого отдыха собутыльники отправились в студенческий спортивный лагерь альпинистов, где Миша вместе с друзьями проводил каникулы. Петр Трофимович познакомился с Мишиными друзьями, угостил их дарами своего винного погреба и пригласил некоторых из них прибыть в ближайший понедельник на экскурсию на завод шампанских вин в поселок Новый Свет, где сам он заведовал холодильным оборудованием.
-- Да! Вот это мужик! Ума палата; вино пьет красиво - никакой артист так не сможет; говорит - любую мысль в книжку записывать можно; во всех делах первый, -- Петр Трофимович рассуждал как бы сам с собой, поглядывая при этом на жену виноватыми глазами, -- вот бы такого мужа нашей Ольге, -- Петр Трофимович хотел еще что-то добавить, но постеснялся.
-- Конечно, хороший мужик. Вина-то литров двадцать вылакали. После этого и собака человеком покажется, -- Олиной маме и самой понравился веселый московский гость, но опустошения, причиненные ее хозяйству, немного потрясли славную женщину.
В понедельник, в девять часов утра к воротам завода шампанских вин подкатила представительная делегация. Миша Белецкий -- руководитель делегации, а также сопровождающие его Шура Барзеев и Леша Сушинский были тепло приняты руководством завода.
Мишины друзья не зря были приглашены на завод в понедельник. Именно в этот день прибыла на экскурсию большая группа советских писателей, и нашим друзьям выпала честь знакомиться с заводом вместе с метрами советского соцреализма.
Завод Мише понравился; он познакомился с директором и главным технологом завода, подружился с несколькими писателями, прослушал небольшую лекцию об истории виноделия в России. После торжественной части делегация направилась в цех номер один, где ее членам были представлены для дегустации различные сорта шампанских вин.
Миша бережно принял бокал, сделал глоток и внимательно посмотрел на членов дегустационной комиссии. Его лучший друг и собутыльник Шура Барзеев дегустировал шампанское с таким умилением на лице, что Миша невольно растрогался. Затем он перевел взгляд на Лешу Сушинского, ожидая его реакции. Леха почему-то восторгаться не спешил. Он скривил губы и произнес несколько небрежно:
-- Нет! Это не "Мадам Клико", -- затем подумал и добавил решительно, словно точку поставил, -- и даже не "Абрау".
-- Да! -- подтвердил Миша и высказался более категорично. -- По-моему, это просто кислятина. Петр Трофимыч, я тебе скажу честно, твой "Кокур" не в пример лучше. Даже и рядом поставить нельзя!
-- Милые вы мои, драгоценнейшие! -- Оленькин папа так разволновался, что даже задрожал крупной дрожью, -- Так это же виноматериал, полуфабрикат; мы ведь специально гостей сначала сюда, в первый цех водим. Они ширпотреба наклюкаются, а на хорошее вино потом и не смотрят. Вы посмотрите на писателей.
Корифеям литературы вино понравилось, через непродолжительное время большинство из них нагрузилось основательно, и когда экскурсовод привел делегацию в элитный цех, то настоящий продукт был им несколько в тягость.
А Шура Барзеев здесь впал в настоящий экстаз, обилие вина его очаровало, особенно понравился Шуре прибор под хитрым названием "Акратофор" -- емкость на десять тысяч литров молодого вина. Шура охлопывал агрегат со всех сторон, причмокивал от удовольствия и в конце выдал результат.
-- Мишка, ты только послушай! Если в день по ящику шампанского выпивать, то нам этой бочки на три года хватит.
Но Миша только отмахнулся, он предавался дегустированию:
-- Вот это я понимаю! Теперь и за державу не обидно. Действительно, Советское шампанское! А то говорят разные умные слова: ассамбляж, купаж, апелласьон, а вина настоящего не выставляют.
Поздно вечером друзья, порядочно уставшие во время экскурсии, были доставлены на автомобиле прямо к месту их обитания, палатке номер три, так что и в эту ночь Оленька не дождалась своего героя. Зато на следующий вечер она сама появилась в альпинистском лагере и Миша, знавший до того многих женщин различного цвета кожи и возраста, определенно признал, что по темпераменту крымские девушки превосходят всех остальных.
А сам Миша после этого случая частенько наведывался на завод шампанских вин и приносил оттуда в лагерь немалое количество так называемого виноматериала, и был признан теперь чемпионом в области яблочных и виноградных вин, хотя абсолютным пивным чемпионом по-прежнему оставался Александр Н. Барзеев.