Дружба делает великие чудеса! И это не простое банальное изречение. Шура Барзеев смог убедиться в правильности этого постулата на собственном опыте. Ведь именно благодаря дружбе с таким оригинальным и неповторимым человеком как мастер стекольного дела Витюшка, Шура стал самым знаменитым человеком Московского химического института имени Дзержинского. Слава его не знала границ. Куда уж там простым студентам или преподавателям, даже сам ректор института не был так востребован в Дзержинском химическом обществе; Шура затмил всех.
Все началось просто и обыкновенно. В магазине "Огонек", торгующем помимо всего прочего спектра товаров народного потребления также и алкоголесодержащей продукцией, Шура произвел успешную операцию по увеличению покупательной способности населения, что в последствии и привело к значительному росту его (Шуриной) популярности.
-- Послушай, земеля, не желаешь ли бутылочку "Портвейна Розового" напополам разлить?
Шура оглянулся на голос; голос был хриплый и невыразительный. Шура хотел было автоматически отказать незадачливому просителю, но обладатель хриплого голоса имел вполне интеллигентный вид, осмысленный взгляд и добрую улыбку. Шура сдержал свою гневную реакцию и добродушно посмотрел на интеллигента.
-- Да ты не подумай, земеля, все на взаимовыгодной основе, -- быстро-быстро замахал руками проситель, -- у меня семьдесят копеек есть да и тара имеется, -- проситель вытащил из матерчатой сумочки плоскую металлическую фляжку, -- Бутылочку себе оставишь. Тебе - прямая выгода.
Шура быстренько произвел в уме несложные математические выкладки. При стоимости портвейна розового один рубль тридцать семь копеек, пустой бутылки ноль пять литра - двенадцать копеек и сухого остатка в полторы копейки, выгода получалась ощутимая. Почти десять процентов прибыли! Да таких барышей не имеют даже транснациональные корпорации. Только занимаясь незаконной торговлей оружием или наркотиками можно получать более значительную прибыль. Нет, Шура не имел никакого желания ввязываться в незаконный оборот оружия, но для сохранения статус-кво решил привести еще один довод.
-- Ну, хорошо! Аргументы твои убедительны. Но делить-то как будем? Фляжка твоя непрозрачная, бутылка неправильную геометрическую форму имеет. Несправедливость может случайно произойти.
-- Не волнуйся, друг, у нас, у химиков все схвачено, -- с этими словами он вытащил из своей сумочки круглый и продолговатый предмет, завернутый в белую чистую тряпочку.
-- О! да ты и мензурку с собой носишь! Тогда ясно, свой человек! -- Шура Барзеев был растроган до глубины души, -- Нет, никакого портвейна! Я угощаю!
Через некоторое время Шура и его новый знакомый Витюшка сидели за отдельным столиком в укромном уголке диетической столовой и беседовали словно закадычные друзья.
-- Нет, ты скажи мне, Витюшка, а почему же ты все-таки портвейн предпочитаешь?
Шура аккуратно разлил водку по стаканам, друзья чокнулись, выпили и принялись закусывать аппетитным шницелем с картофельным пюре. Водка приятно согревала желудок, шницель хрустел на зубах, картофельное пюре радовало глаз.
-- А зачем мне водка? Спиртяшка у меня всегда в наличии имеется, прихожу вечером усталый с работы, миллилитров пятьдесят спиртика разведу, покушаю, а потом сверху все это портвенчиком покрою. А портвейн розовый он же на все нервные потрясения как бальзам на раны ложится. Да и мамаше своей полстаканчика оставлю, она с работы поздно приходит...
-- Хорошо, Витюшка, хорошо, это я все прекрасно пронимаю. Еще древние говорили: "приятное разбавляй полезным, и жизнь твоя плавно потечет". Не вермутом же спирт сверху покрывать, и не солнцедаром. Портвейн розовый для такого дела более всего подходит. Ну а спиртик ты где добываешь? Ведь для такого дела большие запасы неприемлемы, необходимо каждый день пополнение производить.
-- Шурик, с этим все просто! Я ведь в московском химическом институте стекольщиком работаю, к спирту прямое непосредственное отношение имею.
-- А что, вам за вредность спирт выдают?
-- Да, дождешься от них, даже молоко и то не каждый день завозят. Тут другое дело. Сколько у нас профессоров и доцентов в институте? Правильно, много! И все они разные опыты производят и аппаратов различных научно- исследовательских у них тоже много. А у каждого аппаратика стеклышко есть, круглое, квадратное или еще какой-нибудь неопределенной формы. Мелочь стеклышко, копейка ему цена, а пойди ты найди его; на складе нет, заказывать, полгода пройдет. Вот они все, академики наши ко мне и бегут...
-- Да, неплохо ты пристроился.
-- Вот ты послушай, Шура, зачем мне высшее образование ваше? Ну, закончишь ты институт, придешь в НИИ и что получать будешь? Сто двадцать? А тут я в институте полторы ставки имею, в ЖЭКе на полставки оформлен, жильцам стекла не за бесплатно вставляю. Стекла у меня на складе навалом, вынести не проблема.
-- Погоди, погоди, Витя, -- Шура Барзеев решил до конца уяснить практическую сторону дела, -- стекло через забор не кинешь, разобьется, а если через проходную нести, с вахтером делиться надо.
-- Да нужно мне с твоим вахтером связываться! Подвал за типографией знаешь? Ну, тот, что рядом мужика трубой придавило. Спускаешься в подвал, вторая дверь направо, и ты уже в четырнадцатом доме на другой стороне улицы. Открыто всегда.
Да! Скажем прямо, хоть и не по коммунистически это, но много различных химикатов, деталей и приспособлений было переправлено Шурой и его друзьями по этому каналу на большую землю. Огромное количество аппаратов для домашнего производства спиртосодержащих веществ было изготовлено народными умельцами во время водочного кризиса в Советском Союзе. А сам Александр Барзеев частенько наведывался в стекольную мастерскую для того, чтобы выпить спиртяшки и пофилософствовать вместе с Витюшкой и его коллегами.
Однажды Александр Н. Барзеев совершенно случайно попал в подсобное помещение учебной части института. Во время этого визита Шура сделал выдающееся открытие. Оказывается в возле кабинета заведующего, во всевозможных шкафах и полочках находилось огромное количество различных бланков и справок. Все они пылились без дела.
Этой же ночью оконное стекло в кабинете случайно треснуло, в образовавшийся проем ринулся холодный северный ветер, и хозяину кабинета стало очень холодно и неуютно работать за большим письменным столом. Шура же в свою очередь убедил стекольщика Витюшку, что без его (Шуриной) помощи производственный процесс пойдет не достаточно быстро. Шура облачился в синий рабочий халат (перед этим он объяснил Витюшке, что человек в спецодежде не так сильно выделяется в окружающей среде и поэтому менее запоминается), и работа закипела.
Вставка стекол в кабинете, а заодно и в подсобном помещении происходила долго и основательно, с большими перерывами и перекурами, и затянулась на весь рабочий день. В результате окно вышли крепкие и красивые, а сам кабинет проспиртовался настолько, что заведующий учебной частью, человек не слабого здоровья и отменной конституции, едва не упал в обморок, зайдя в свой кабинет на следующее утро.
После этой блестяще проведенной операции Шура переквалифицировался в канцеляриста. Работал он хорошо и за небольшое вознаграждение. Теперь любой страждущий мог, минуя официальные кабинеты, приобрести необходимую бумажку: допуск на семинар, практические занятия или экзамен, справку об освобождении от занятий физкультурой, а в особо ответственных случаях, Шура мог освободить и от службы в армии. Справка о том, что имярек такой-то действительно обучается на дневном отделении Московского химического института и на основании закона о всеобщей воинской обязанности имеет отсрочку от призыва в вооруженные силы, имела все необходимые реквизиты, гербовую печать и подпись руководства. Печать и подпись выполнялись небезызвестным Калинычем, студентом дружественного художественного института имени Сурикова, и отличались большой степенью надежности. Подделку не смог распознать даже эксперт-криминалист Московского уголовного розыска, майор милиции Фомичев. Сам эксперт объяснял сей казус большим количеством выпитой водки, но, в конце концов, признал мастерство Художника.