Вот вы как друзья думаете? Может простой советский студент повлиять на стабилизацию международного положения и прекращение гонки вооружений? Скажете, нет? И не правы будете!
А вот посудите сами. Играл как-то Шура Барзеев в карты с азербайджанцем Эльдаром Гафуровым. Простецкая игра, у студентов она "наполеон" называлась. В сложные игры, типа железки или баккара с Эльдаром Гафуровым редко кто отваживался играть; очень у него руки ловкие были. А тут вскрывают не торгуясь по четыре карты, у кого больше очков тот и выиграл; для того, чтобы совсем "ловкость" гафуровских рук нейтрализовать, абсолютно нейтральный человек Маленький солидный Бэк колодой заведует. И такая Шуре в этот день непруха пошла, словами простыми объяснить невозможно. Сорок раз подряд вскрывает Бэк карты, и все сорок раз Шура в проигрыше. Шура закипел даже, пар у него из ушей пошел. Рассердился Шура Барзеев: -- "Встретил бы я сейчас доцента Каверина, все волосы у него на голове повыдергивал бы!"
Доцент Каверин лекции по теории вероятности в институте читал; въедливый такой старикашка, абсолютно лысый - голова как бильярдный шар, но теорию вероятности боготворил; станет бывало на кафедре, подбоченится, расческу из кармана вытащит: -- "Я по теории вероятности таким курчавым волосом обрасти могу, что все девушки у моих ног просто падать будут". -- А сам в это время по голове расческой водит.
Не помогает Шуре теория вероятности, ни одного раза его выигрыш не выпадает. Эльдар Гафуров от гордости балдеет просто: "Сегодня мой фарт! Ты, Барзэев, ставки удвой, тогда твой фарт пойдет!"
Александра Барзеева за живое задело: -- "Что такое удвоить? В десять раз ставки поднимаем!"
Эльдар Гафуров согласился, по десять рублей стали играть. И тут теория вероятности сработала; сорок раз подряд вскрывают карты, почти все сорок раз Шура выигрывает. Вся общага собралась на игру смотреть, давно такого зрелища не наблюдалось,стоят все вокруг комментируют игру, гипотезы разные выдвигают; а, в конце концов, Шура у азера четыреста рублей выиграл. Шальные деньги по тем временам. Стипендий химических - восемь, запятая и восемь в периоде штук. А если на водку пересчитать? Сто тридцать девять бутылок московской получается, и еще один рубль семь копеек на закусь остается. Потом еще и посуду сдать можно; шестнадцать рубликов с гаком - это вам не хухры-мухры. А если выигрыш на пиво пересчитывать? Тут вообще пол Москвы угостить можно.
Но Шура пиво и водку покупать не стал, он решил друзей в ресторан сводить, посидеть культурно, отметить событие по-особенному. Эльдара Гафурова тоже пригласил, но тот гордость проявил: отказался. Ресторан, как водится, "Арагви" выбрали, уж очень там хорошая закусочка под водочку подавалась -- осетрина соус "Сацибели". Вкус -- один раз попробовал, на всю жизнь грузином стал.
Собрались веселой компанией. Шура естественно за главного, он башляет, его первенство. Миша Белецкий, без Миши вообще никакое мероприятие не обходится. Маленький солидный Бэк и Леша Сушинский -- почетные гости! Пятым Жора Лагранж. Не по старшинству пятый, не подумайте. У них в компании все равны.
Бэк с утра на работу свою левую поехал. Договорились в два часа возле ресторана встретиться. Но Леша Сушинский свою версию высказал.
-- Знаю я Бэка! Он с работы в институт, с института к какой-нибудь тетьке заедет, а потом ищи его. Его нужно в институте отлавливать.
Просто так, без всякого повода в ресторан идти не очень интересно. Леха и тут отличился, повод придумал:
-- Нужно какую-нибудь вещь купить, из одежды, например, или из обуви, а потом уже покупку как следует в "Арагвах" обмыть!
А Шура Барзеев возразил.
-- Я знаю, я знаю, что покупать нужно. Давайте алебастру купим и коменданту общежития подарим
-- Ну да, он дырку над твоей кроватью замажет, а без дырки над кроватью ты уже никто.
-- Верно! Об этом я и не подумал. Чем же я тогда коменданта пугать буду?
В конечном итоге, после громких дебатов к единому соглашению пришли; Шуре французский галстук купили и расческу железную для доцента Каверина.
Приехали на "Собачий проспект", подождали час; никаким Бэком и не пахнет. Шура Барзеев инициативу выдвигает:
-- Поехали в кабак. Бэк потом подойдет.
-- Да, ты что, Адам Козлевич, Бэка что ли не знаешь, он сам ни за что не придет. Он ведь с Азером друг, и ему приличнее в сторонке постоять. Будет потом объяснять: "Одному неудобно было", а сам завалится с кем-нибудь в пивнушку и такое замечательное мероприятие пропустит! А если мы его дождемся и захомутаем; отказываться не будет.
-- Да я все прекрасно понимаю, но там же все прокисает!
-- Ничего не прокиснет, судьба друга дороже.
Но когда Бэк и через полчаса не появился, все заметно приуныли.
И тут Лагранж идею вылвигает:
-- Я знаю, что делать! Мы Бэку ориентир зададим, на асфальте стрелочки нарисуем. Бэку неудобно станет нашу работу игнорировать, он обязательно придет.
После этого, еще недели две московские дворники со стен и асфальта надписи соскребали: "БЭК > АРАГВА; БЭК > АРАГВА"
Только друзья успели в ресторан зайти, а тамошнее руководство сразу же напряглось и озаботилось. Знают они Мишино и Шурино поведение. Но как ни странно посетители наши спокойно себя ведут: водки много не заказывают, а наоборот, изысканным блюдам предпочтение отдают. Черчильский коньяк Энисели, икра черная, вино сухое: Напареули, Цоликаури, Цинандали, Киндзмараули, Хванчкара, Лыхны, блюда грузинские: цыпленок по-имеретински, аджапсандали, шашлык карский, чакапули,. Солидно себя ведут, по-джентельменски.
По паре стопочек коньячка за "галстук" опрокинули, тост за теорию вероятности подняли, затем за доцента Каверина. За дружбу народов особый тост. Зинаиду Валентиновну секретаршу факультетскую естественно не забыли. После очередного тоста Шура Барзеев на стуле развалился и мечтам предался.
-- Я, ребята, так мыслю. Назад в общежитие возвращаться с комфортом будем, такси закажем, да не одно, а пять штук. Каждому - персональный автомобиль. И жребий бросим, чтоб не обидно было, кому в первом ехать.
-- Почему же пять, а галстук?
-- Действительно! Галстук тоже человек, ему отдельное такси выделим.
И опять по коньячку ударили.
А часа чрез два и Бэк заявился, да не один, с приятелем:
-- Знакомьтесь, ребята, наш друг из Франции Серж Леблан. Журналист-международник. Свой человек; если его фамилию на русский перевести -- Сережа Белый получается. Приехал в Союз очередной судьбоносный съезд партии освещать.
-- А где же ты с ним познакомился? Во Францию, что ли ездил?
-- Зачем во Францию! У художницы нашей на прошлой неделе светский раут был, а Серж советским андеграундом интересуется, там и познакомились; я его сегодня пригласил к веселым ребятам в гости, а пока сюда шли, все время ваши художества читали.
-- О! Да. Да! Весь Москва надпись "Бек Аррагва"
Приятель у Бэка замечательный оказался, моментально со всеми общий язык нашел. Вначале пытался новые понятия в блокнотик записывать, но потом бросил.
-- Ничего, друг Серега, мы тебе советскую действительность в красках обрисуем, первым писателем в своей Франции станешь.
И действительно обрисовали.
Рядом за столиком немцы из западной Германии банкет устраивали. Тоже подпили крепко, сели кружком, обняли друг друга за плечи, раскачиваются и песни свои народные поют. Красиво поют, впечатляюще. А Леха Сушинский послушал их, послушал и вдруг на чистейшем немецком языке спрашивает:
-- Шпрехен зи дойч камарадес?
Немцы тут возрадовались невероятно, кричат, друг друга перебивая:
-- Я! Я! Натюрлих!
А Леха то, что учудил. Он пальчики на правой руке пистолетом состроил и немцев всех пострелял к чертовой матери.
-- Бах! Бах! Бабах! Гитлер капут!
И Жора Лагранж вслед за ним: очки снял, морда кирпичом, и немцев уже с двух рук автоматом поливает:
-- Тра-та-та-та-та-та! Тра-та-та-та-та-та!
Что тут после этого поднялось! Немцы шум подняли, русскими матерными словами ругаются, руками размахивают. Ну, оно понятное дело, Шура Барзеев не выдержал:
-- Ах вы, сволочи поганые! Мало мы вас в отечественную били? Еще захотелось? Так получайте же!
И с этими словами, первому же попавшемуся германцу в ухо заехал. Драка тут завязалась не на жизнь, а насмерть, все стараются от Шуры не отставать, а французский друг больше всех усердствует. В общем, побили немцев немножко. А Маленький солидный самым хитрым оказался. Он по-быстрому за ужин заплатил и еще сверху официантам подкинул:
-- Ребятки, выручайте! Мусора приедут, скажите, что немцы первыми смуту затеяли, начали нашего французского друга обижать, а мы заступились.
Официантам красота. Деньги не помеха, а немцы до того упились, что им веры мало. Тут же Шуру Барзеева как самого нетрезвого через черный ход во двор отволокли, а остальные за столиком остались дожидаться, только бутылки все уволокли, одно шампанское заставили. Так Бэк еще дальше пошел, он двух девушек с соседнего столика уговорил в их защиту выступить, на национальной гордости сыграл.
Так что, когда мильтоны и комитетчики подъехали, все уже схвачено было. Серж вперед выскочил, аккредитацию свою показывает:
-- Шкандаль! Международный шкандаль! Я французский журналист социалист, Серж Леблан аккредитованный в Москве, пригласил своих друзей в ресторан и подвергся здесь нападению и насилию. Требую французского консула и наказания виновных!
А немцы толком ничего сказать не смогли, только пальцами на Жору Лагаранжа показывали и кричали:
-- Пах-пах! Пах-пах!
А у самих весь пиршественный банкетный стол пустыми бутылками заставлен, откуда они взялись непонятно.
И тут главный свидетель подошел, симпатичный парнишка в очках, трезвый абсолютно; представился сотрудником первого управления КГБ СССР, пропуск комитетский предъявил и деликатно все растолковал:
-- Извините, товарищи, я с девушками рядышком за столиком сидел, все видел и все объяснить могу. Господа немцы сидели в одном углу и на водку усиленно налегали, а наши студенты в другом углу товарищу западному журналисту популярно объясняли преимущества социалистического строя. А потом господам германцам вот этот товарищ чем-то не понравился, -- при этом свидетель пальцем на Жору паскаля указал, -- наверное, они его за международного террориста приняли.
Посмотрели мусора на Жору и всю правоту свидетельских показаний прочувствовали. Так ведь остальные очевидцы тоже показали, что агрессия с немецкой стороны началась. Германцы после долгих препирательств утихомирились, бумагу подписали, что претензий не имеют. Их после этого во избежание международного скандала с миром отпустили, а наших ребятишек в одиннадцатое отделение повезли. Серж Леблан тоже с ними увязался; за порядком проследить. Но в отделении долго не держали, протокольчик для отчета составили, контакты с иностранцами зафиксировали, а дело затевать не стали, выпустили. Выходят наши мужики на свободу, а их уже все на пороге дожидаются. И Маленький солидный Бэк, и Шура Барзеев, протрезвевший немного, и две девушки -- добровольные свидетельницы, а кроме всего прочего два пакета со "съестными припасами".
-- Ловко ты, Бэк, провернул все. Сам комитетчиком прикинулся и свидетелей вовремя организовал, когда только успел? -- Миша Белецкий от волнения чуть слезу не пустил.
-- Места надо знать, ребята! Зря я что ли в по комитетским подвалам и коридорам со счетчиком Гейгера и газоанализатором лазаю!
Вот вам и международная обстановка. Ведь, когда немцы с французами дерутся, нам советским одно удовольствие.
Поймали друзья наши рафик, сели в него всей толпой и поехали в общежитие, догуливать. Про шесть такси теперь уже только со смехом вспоминали. А журналист Леблан такие репортажи про московскую жизнь в Париж посылал, что вся Франция только ахала. Но это уже другой разговор.