Шура Барзеев театр не любил. Нет, правду сказать, к классическому театру Шура относился очень благосклонно. Посмотреть и послушать древнегреческую трагедию Еврипида, Софокла или Эсхила в исполнении хороших актеров, что может быть благороднее? Русский классический театр он тоже уважал, но реализм социалистического искусства Шура не переносил совершенно.
Соцреализм был чужд возвышенной Шуриной натуре, он не любил его везде: и в кино, и в изобразительном искусстве, и в музыке. Но в театре, там, где актер один на один со зрителем... там, где до сердца зрителя доходит самая глубинная мысль автора, сам трепет души его; в театре соцреализм звучал особенно фальшиво.
Да и недосуг было Шуре театры посещать; другие дела все свободное время отнимали. То футбол, понимаешь ли, то хоккей, а ведь еще надо и с друзьями по пиву сходить. Но тут у Шуры подруга появилась. Шура ее и не привечал особенно и не особенно-то радовался ее появлению, но перечить особенно не стал. Что тут поделаешь; любит девушка. А подруга начала Барзеева по театрам, концертам, да по музеям разнообразным водить. Сама она из культурной семьи, вот и решила любимого к культурной жизни приобщить. Злые языки поговаривать начали, что, мол, пропал Шура Барзеев для друзей окончательно и бесповоротно. Ну а как скажите не утверждать такое, если собираются ребята после занятий на Абельмановке* дружной компанией посидеть, а студент Барзеев вдруг заявляет конфузливо.
-- Извините, ребята, но я сегодня пас, не могу. Хотелось бы отдохнуть цивилизованно, но нужно подругу в театр выводить. Любовь!
В театре, конечно, тоже пиво продается, но Шура человек деликатный; бутылочки две три пивка в буфете выпьет, а больше ни под каким видом. Нельзя, подруга не одобряет.
Но вот приходят они с подругой однажды в театр Моссовета на спектакль коммунистический -- "Оптимистическая трагедия" называется. Александр перед спектаклем пивка немножко выпил, для лучшего усвоения революционной морали и в кресло важно уселся. Смотрит спектакль и радуется. Но когда по ходу действия матросы старушку в море утопили, то Саша расстроился очень. Не приняло его сердце такой морали.
-- Не могу я хладнокровно смотреть, как старушек из-за всяких мелочей смертной казни подвергают, не для меня это, пойду лучше в фойе погуляю.
Вышел он из зрительного зала весь в расстроенных чувствах и прямиком к буфетной стойке, захотелось с кем-то своими переживаниями поделиться. А возле стойки народу никого; все трагедией наслаждаются.
Пришлось делиться с буфетчицей. А та его выслушала и заявляет вдруг решительно.
-- Да от такой морали не только на пиво потянет, а на что-нибудь покрепче!
-- И это будет правильно! -- отвечает студент Барзеев. -- Наливай по сто грамм!
Выпил он водочки, бутербродом с колбаской закусил, и еще больше ему стало жаль невинно убиенную. Буфетчица ему посочувствовала и тоже водочки выпила...Так что, когда подруга Шурина на перерыв в фойе выскочила, то любимый ее пытался на дно морское прыгать -- старушек спасать, а буфетчица его от этой затеи удерживала.
Подруга сильно на Шуру обиделась.
-- Как ты можешь тут водку пить, когда в спектакле судьбы мировой революции решаются?
Хотел Шура возразить что-нибудь, сказать свое слово веское, но не смог. Язык под воздействием пережитого плохо слушаться стал, не смог Шура высокоинтеллектуальных слов выразить, все какие-то междометия получались.
Проснулся Шура Барзеев на следующее утро в постели незнакомой, голова болит, в желудке черти копошатся, а он сам голый совсем. Стал он вспоминать, последние события осмысливать, ничего не вспоминается. Вдруг, смотрит, а рядом старушка лежит; тоже не совсем одетая. "Ну! -- думает Шура, -- совершил я таки подвиг героический, вытащил старушку со дна моря".
Полежал Шура немного, пригляделся, а ведь это совсем и не старушка убиенная, а буфетчица давешняя. И, хоть она, буфетчица эта, и не старой совсем оказалась (ну конечно не девочкой постпубертатного возраста, а так; нормальная себе женщина), но так плохо Шуре стало, что хоть скорую помощь вызывай. Хорошо старушка-буфетчица опохмелиться налила. А похмелился, так еще горше стало. Осмысление содеянного всю душу перевернуло. Как же так!? Как мог он, Александр, поступить так: старушку несчастную в море оставил погибать, а сам развратом занялся. Схватил Шура вещи свои в охапку и на улицу выскочил (брюки, правда, успел в коридоре натянуть).
Вот ведь что трагедия оптимистическая с человеком сделала; и подругу любимую потерял, и расстройство желудка и душевное неустройство приобрел.
* Абельмановка - пивнушка на Нижегородской улице, недалеко от Таганской площади и Абельмановской заставы.