Я отдал распоряжение солдатам, готовящим танки к завтрашним стрельбам, и пошел на вышку.
-Товарищ майор, ст. лт. такой-то по вашему приказанию прибыл.
- Присаживайся, старший лейтенант.
- Можно водички, товарищ майор?
- Возьми на тумбочке в чайнике, - вмешался ротный, находящийся тут же. Больше на вышке никого не было.
Комбат косо глянул на него, но промолчал.
Я налил себе полстакана, стакан стоял рядом, и начал пить. Несмотря на зиму и мороз, было жарко, работенки и беготни хватало, зимняя проверка, это вам не хрен собачий. На втором глотке я понял, что это не вода. Прикололись, ротный был большой мастак на разного рода шуточки. Я допил спирт, задержал дыхание, глазами нашел рядом стоящую банку с прозрачной жидкостью. Мне очень хотелось верить, что там была вода. Как я сказал, ротный был еще тот приколист. Налил полстакана, и как мог, не спеша, выпил. Шумно выдохнул, и повернулся.
- Хороша водичка.
- Ну и шуточки, у тебя, Витя. Я пойду 9-ю роту проверю, располагайтесь.
Комбат вышел. Ротный подавил улыбку, и пригласил садиться.
-Мы завтра с утра стреляем, знаешь. От нашей оценки зависит оценка батальона, седьмая на тройку сегодня отстрелялась. Я уже расписал экипажи на завтра, поставил разгильдяев с хорошими командирами, подменятся внутри, но мудаков у нас гораздо больше. Ты, кстати, сам стрелять будешь, или тебе Орлянского записать?
- Сам отстреляюсь, - ответил я. В принципе, стрелял я неплохо, но неравномерно, мог отлично выбить, а мог и на тройку, как масть пойдет.
- Короче, на первый заезд я разгильдяев поставил, надо обеспечить хорошие оценки. Возьми пару толковых сержантов, сам задачу растолкуешь, возьмешь батальонный ЗИЛ, и час в два поедете на рубеж. На двух мишенях по два попадания отметишь, на третьей одно. Слишком хорошо, тоже не хорошо, проверяющие тоже не полные идиоты. Возьмешь гильзу, кувалду, ножовку. Пили аккуратней. Водитель нужен?
- Сам поведу, - ответил я.
- Я тоже так думаю, лишний народ ни к чему. Ключ зиловский есть?
- Есть. Могу идти?
- Давай. Вернешься, разбудишь, доложишь. Кого возмешь?
- Орлянского, и Мурсамбаева, наверное.
Орлянский был мой замкомвзвода, , а Мурсамбаев - командир учебного танка. С обоими я был в хороших отношениях, лишнего трепать не будут.
Я нашел обоих сержантов, объяснил задачу, приказал подготовить инвентарь и идти спать, скажите - мой приказ, что ночью дежурите.
Несмотря, что я предупредил дежурного разбудить меня пол-второго, не спалось. Сказать, что я волновался, было неправда. И не такое случалось, понятие совестливости и чего подобного в армии нонсенс. Просто я не умел спать в холоде, несмотря на сибирское происхождение, был мерзляком, и даже летом предпочитал спать под одеялом. А вот бойцов я разбудил с трудом. Молодость и чистая совесть - прекрасное снотворное. Мы закинули инвентарь в кузов, я сказал дежурному по парку, что беру машину с разрешения комбата, завелись и поехали на дело.
С трудом нашли первую танковую мишень, с остальными будет проще. Достали снарядную гильзу, кувалду, и поняли, что нечего подложить под фанеру. Плохая подготовка, причина провала. Но не ехать же назад из-за чурки. С чувством обматерил ребят, хотя виноват был не меньше их, и отправил искать что-нибудь из подручных средств, сам сел перекурить. Небо было ясное, звездное, морозец крепчал. Услышал маты и треск отдираемых досок. Чутье мне подсказывало, что в той стороне действующая пулеметная мишень, да и хрен на нее, нас тут вообще не было, пусть взвод обеспечения завтра расхлебывает и люлей отгребает. Я включил фары, осветив место будущего подлога, подложили стибренную доску, установили гильзу, сержанты держали, а я от души хряснул кувалдой. Дырка получилась что надо. Отобрав ножевку у бойца, и использовав ножевку как линейку, я нарисовал лучи стабилизаторов, стараясь на глаз выдержать необходимые 60 градусов и примерно равную длину, хотя кто их там по морозу будет мерить. Если пулеметные мишени при попадании падали автоматически, то пушечные мишени после каждого заезда объезжал проверяющий, считал свежие дырки и обводил их мелом. А вечером взвод обеспечения приколачивал фанерные заплатки. Пропилив лучи, сделали вторую дырку ближе к краю мишени. Собрали отходы и опилки и припорошили все снегом, скрыв следы диверсии. Аналогично продырявили следующие две мишени. Вернулись около четырех. Я разбудил командира роты, доложил о содеянном, и пошел спать к солдатам, в офицерской палатке печка была похуже. Мои бойцы подкинули дровишек, плеснули мазута, все зашумело, кого-то спихнули дальше к краю, освободив три места для нас поближе к теплу. Минут через сорок я проснулся от крика "Пожар!" Открыв глаза, увидел, что сверху весело горела крыша, от нее загорались подпорки, народ продолжал дрыхнуть, я уже говорил про молодость и чистую совесть.
На меня с растерянностью смотрела чумазая харя.
- Поднимай народ, - заорал я и пнул в бочину первого попавшего.
- Подьем! Живо, горим! - я пинал, колотил и тряс все живое, подталкивая в направлении выхода, иногда хорошим пенделем.
Бойцы выскакивали наружу в чем спали, многие без курток, шапок и рукавиц. С последним из бойцов ласточкой нырнули в область входа. Сзади рухнула крыша, точнее ее подобие, какие-то распорки, металл вокруг трубы. Именно от него и загорелась крыша, мазут в топку был явно лишним. Вы никогда не видели огненно-красные трубы буржуйки, когда туда плеснешь мазута или забросишь польстер (пропитанный мазутом сальник в буксе колесной пары на ж/д), картинка еще та. Я никогда не думал, что армейская палатка горит так быстро, пара минут, палатки нет, и только догорает деревянный настил на полу. Вместе с ним бушлаты, валенки, шапки и рукавицы. Сзади раздается отборный мат старшины, он тоже это понял. Хорошо, что оружия не выдавали, могло быть гораздо хуже. Давно это было, даже может, эти два события разделены каким то временем, но в моей памяти эта ночь вспоминается как единое целое.
Наутро приехало большое начальство в папахах, забрались на вышку, и потеха началась. Чайник, я думаю, тоже был не пустой. Первый заезд, замечательно. Второй заезд, прекрасно. Ребята знали, что делают, этот момент был оттренирован на отлично. По команде "в машину!" наводчик ныряет в люк и прижимается к пушке, командир пролетает на место наводчика, вместо которого он будет стрелять, а наводчик садится на командирское место. И катается в качестве чурки, а командир и командует, и стреляет за него. Помните анекдот?
" -Белка! - Гав! - Нажми красную кнопку.
- Стрелка! - Гав! - Нажми белую кнопку.
- Чукча! - Гав! - Что гав?! Сиди на месте, и ничего не трогай!"
Я зашел на первый этаж под вышкой, народу было немеряно, солдаты грелись. В правом углу стоял стол, вокруг него куча народу, туда я и протиснулся. На меня оглянулись, "свои", услышал я. На корточках у стены сидел рядовой, из открученной панели торчал пучок проводов. Рядом у окна с биноклем стоял другой. Раздался треск пулеметной очереди. - Б-3! - Есть! Солдат замкнул два провода. Где-то там, на рубеже, упала пулеметная мишень, а в ведомости стрельб появился еще один плюсик.
- Морской бой, бляха-муха.
Наш ротный хорошо подготовился к стрельбам. Рота получила пятерку, я тоже неплохо отстрелялся, и в караулах меня никто не гноил.
К нам приехали сестра моей жены с мужем. Было прекрасное воскресное утро, которое омрачалось воспоминанием, что вечером мне заступать в наряд начальником караула. Женщины хлопотали на кухне, а мы курили на балконе.
- Сергей, давай я ротного позову для компании, и себе очков заработаю.
Свояк не возражал, бежать было рядом, в соседний подъезд. Виктор был на год старше меня. Я был "пиджаком" - офицер-двухгодичник, и попал на службу уже в приличном возрасте, мне стукнуло 24. Мы сели за стол, достали бутылочку из холодильника, поговорили о жизни, перекурили. Ротный начал собираться домой.
- Может еще по маленькой, - предложил Сергей, - у нас есть.
Я показал ему кулак. Ротный отказался, потом оценивающе посмотрел на меня, я честно и открыто выдержал его взгляд.
- Вы, мужики, того, сильно не увлекайтесь, тебе ведь в караул еще сегодня.
- Так точно, уже спать иду.
Ротный недоверчиво хмыкнул и отправился восвояси. Мы продолжили банкет. Ближе к двум, когда пришло время собираться, мне пришла в голову замечательная идея.
- Серега, а поехали со мной в часть, посмотришь, как я служу, да в караулке у меня посидишь, потреплемся. Сегодня воскресенье, начальства нет.
Серега засомневался.
- Я нестриженный, да и форму где взять?
Все оказалось поправимым. Через пять минут Валентина уже подстригала его лохмы и равняла усы, а я искал свою полевую форму. Потом достал свои юхтевые сапоги, типа кирзачей для полевых выездов, полевую фуражку. Портупея у меня была только одна, но я отдал ее Сергею, а сам понадеялся найти что-нибудь в каптерке.
В четыре часа мы были в части. Навстречу попался какой то майор, мы отдали ему честь, майор хмыкнул, глядя на явно партизанский вид Сереги, но промолчал. Форма была не по размеру, в руках старый потрепанный дипломат с водкой и закуской. Я завел Серегу в каптерку, представил каптерщику, приказал обеспечить чаем и свежими журналами, и пошел собирать караул. Портупея легко нашлась, старшина был запасливый и прижимистый.
Я был удивлен, как уважительно бойцы отнеслись к Сергею. Погоны вроде те же, а отношение разнилось. Сергей отслужил срочную по полной программе, к солдатам обращался несколько свысока, но с уважением. Быстро организовали чаек с печеньем, предложили картошечки из столовой, свежие газеты и журналы. Сергей неспеша расспрашивал о службе, и чувствовал себя как рыба в воде. Я оставил его и пошел строить караул и получать оружие.
После развода дежурный окликнул меня и попросил остаться. Я отправил караул с помощником и подошел. Дежурным заступил командир 9 роты из нашего батальона.
- Пил что ли? За версту несет!
- Немного, свояк приехал.
- Поаккуратней, хоть и выходной, мало ли что. Прими караул и отоспись.
Мой помощник принимал караул, мы со старым начкаром подписали бумажки, я пожелал ему хорошего отдыха, и позвонил в батальон. Через 10 минут Сергей был у меня.
Мы неплохо посидели, служба шла, но водка кончалась. Было принято Сергея отправить за добавкой. Домой он доехал нормально, но оттуда уже ему вырваться не удалось, женщины не выпустили и уложили спать. И это к лучшему. А я отправился наводить порядок в карауле. Нашел спичку в коридоре, устроил "пожар" в караульном помещением с опрокидыванием ведер с водой на пол и выносом мебели. Караульному положено спать 2 часа, потом 2 часа бодрствующая смена, и 2 часа на посту. Минус дорога, да еще многое от начкара зависит, попадется такой скотина как я сегодня, конечно не поспишь. Поспать солдат любит, поэтому в строю начались несмелые возражения. Поэтому, что бы в зародыше подавить бунт на корабле, первых трех посмевших вякнуть, я снял с караула и отправил на гарнизонную гауптвахту, которая была тут же в моем распоряжении. Наряду с разгильдяями там иногда сидели и военные преступники, дезертиры, самострелы, неуставники, прочие подследственные и другое чмо.
Потом я позвонил дежурному по части и попросил прислать трех человек на замену. Потом у меня чуть уши не осыпались от той отборной брани, которую я услышал в ответ. Я узнал много интересного о своей родословной и ближайшем будущем. Потом услышал, что если я не угомонюсь, то мое место в следующей камере, меня самого снимут с караула, а завтра со мной будет разбираться командир полка и особист. Альтернатива - немедленно выпустить разжалованных, замять это дело, передать власть помошнику и немедленно ложиться спать. И что сейчас он отправит своего помощника навести порядок и порулить караулом. Услышанное меня впечатлило, я выпустил хлопцев, быстро прочитал минилекцию о вреде пререкания с начальством, потом попытался пристрелить из пистолета крысу, которая жила на гауптвахте, но промахнулся. Когда пришел Костя, помошник дежурного по части, лейтенант-двухгодичник, я уже мирно спал.
Обошлось без последствий, если не считать выволочку от ротного на следующий день, его корефан, конечно, ему все доложил.
Нашим соседям, окружному учебному центру, понадобился командир учебного взвода, временно на месяц. Командировали меня, чему я был несказанно рад. Я уже начал забывать о выходных, которые выпадали примерно пара дней в месяц, да и в обычные дни я уходил на службу к 9, а возвращался к 10 вечера, если не в наряд, и не ставили дежурным на подъем или отбой. А тут, 8-10 часовой рабочий день, и два святых выходных в неделю, благодать, да и только. На сборах мне понравилось. Через недельку меня вызвал майор, командир учебной роты, и начал разговор за жизнь. Я насторожился, заговаривание зубов ничего хорошего не обещало. Но, узнав суть вопроса, я расслабился. Майору нужен был распредвал для Жигулей. Тогда это был бешенный дефицит, даже по тройной цене не достать, и велик шанс нарваться на подделку-самопал. А на нашем заводе их делали, как нагрузку к военному ассортименту. Я сказал, что знакомых на заводе как грязи, не вопрос, достанем. А в ответ завел разговор о недельном отпуске, по маме соскучился. На что майор заверил меня, что это не вопрос, и его благодарность не будет иметь границ, и стал сувать мне в руки два червонца, распредвал по госцене стоил четвертак. Деньги я взял, потому что потом с майора уже ничего не получить, если все сложится как надо. А если не сложится, то деньги вернуть всегда сумею.
Обнадежив майора, я пошел думать думу, так как знакомых на заводе у меня не было, а если бы и были, то спереть деталь с оборонного завода не такая простая вещь, я не знаю, как себе представлял это майор. В итоге, поехал в местный автосервис, рассудив, что в городе, где их производят, таким дефицитом как везде, они быть не должны. Зеленый лейтенант в мешком сидящей форме на ОБХСника был не похож, поэтому процесс переговоров быстро сдвинулся с мертвой точки. Сошлись на 40 рублях. Деньги в карман бригадиру, а вал мне под плащ. Радости майора не было границ, к неделе отпуска прибавились выходные с двух сторон, и я укатил, благо до родителей была всего ночь на поезде.
С части домой я тоже иногда ездил, примерно раз в пару месяцев, в пятницу вечером уезжал, в понедельник к разводу объявлялся. Ротный тоже рисковал, не дай бог учебная тревога, стоимость риска был литр самогона за каждые сутки отсутствия. Пили вместе, он, я и Миша, командир 9 роты. В магазине спиртного не достать, Горбачевская реформа в разгаре, 2 бутылки по талонам на месяц в обмен на пустые бутылки, кто помнит. Иногда приглашали комбата. Однажды даже командировали меня в Омск, я просил неделю, мне давали три дня, сошлись на пяти. Скинулись на 2 ящика и дорогу. В Омске тогда талонов еще не ввели, правда пришлось часа три простоять в очереди, но когда брал 2 ящика, очередь меня чуть не убила. Спасибо друзьям, которые помогли отовариться. Но и я тоже оттянулся по полной, кто служил, тот поймет. Да еще в развернутом полку.
Я не зря напомнил про учебную тревогу, когда-нибудь должно не повезти. За день до моего возвращения на сборы ее объявили. Так как учебный центр был в двух километрах от части через овраг, наш ротный отправил за мной посыльного, так как дома обученная жена сказала, что я на службе. Майор тоже не растерялся, и сказал, что я заболел, и лежу в госпитале. Ротного это не остановило, он отправил целого лейтенанта в госпиталь, где я в списках не значился.
Через день, когда я появился на учебном центре, меня ознакомили с приказом, что я отозван со сборов. Майор немного беспокоился, и интересовался, как я выкручусь, и не подставлю ли его. Я заверил товарища майора, что все будет ОК, и укатил на полигон.
Ротный был похож на разъяренного годзилу, когда меня увидел.
Выдав мне по первое число, все же поинтересовался, где же я был? Что я смылся в самоволку, он, конечно, не допускал.
- Был в окружном госпитале на обследовании, можете послать запрос.
Офанорев от моей наглости, он только и смог спросить:
Я спал в свое положенное время, когда услышал вопль помощника над ухом:
- Караул в ружье! Нападение на пятый пост!
Все-таки, в армии нас научили сначала действовать, потом думать. В боевых условиях, эти сэкономленные секунды могли сохранить десятки жизней. Я пулей вылетел из караулки, на ходу надевая портупею, и доставая пистолет. За мной раздавался топот ног бодрствующей смены. Пятый пост - это парк.
- Там стреляли, - крикнул мне вдогонку помошник.
- Доложи дежурному по части, - в ответ крикнул я.
До парка было 200 метров. Часовой стоял в центральном проезде и показывал на бокс нашего батальона.
- Сколько? - спросил я.
- Од-д-д-дин. Я ст-т-т-релял в ч-ч-ч-человека, - по щекам часового катились слезы.
Вникнув в ситуацию, я отправил двоих бойцов проверить периметр снаружи, а остальных с разводящим прочесать парк. В парке было два поста, и я не хотел стрельбы еще и на шестом посту.
Часовой делал обход, когда увидел солдата, пытающегося открыть ворота в боксе. Я думаю, бойцу с другого батальона что то срочно понадобилось слямзить с чужого танка, Скоро дембель, нужно передавать военное имущество, а там некомплект. Скорей всего, дембель послал молодого бойца, а сам спокойно спит. Увидев нарушителя, часовой закричал:
- Стой стрелять буду!
Нарушитель бегом бросился к забору. Здесь часовой от волнения забыл про устав и предупредительный выстрел вверх. Он снял автомат с предохранителя, передернул затвор, и дал очередь по нарушителю. Слава богу, смазал. Пули просвистели над головой бойца, выбивая бетонные крошки из трехметрового забора. Тот, не останавливаясь ни на секунду, перемахнул через забор и был таков. Я с удивлением смотрел на забор, подсвечивая фонарем, 2 часа ночи. Гладкий массивный бетонный забор, 3 метра, полметра в толщину, два рядка колючей проволоки по верху. Там даже пальцам не за что цепляться. Как он его перемахнул, для меня загадка. Какой стимул скрытым резервам организма придает простая очередь из автомата! На заборе четыре выщербины на высоте двух метров. В рубашке боец родился, пули легли чуть выше.
- Стой, кто идет! - услышал я от входа.
- Не стрелять! - заорал я, и побежал к выходу. Не хватало мне еще трупа дежурного по части, у часового сейчас от стресса совсем нервы ни к черту. Мы выкурили с дежурным по сигарете. Вернулись бойцы с прочесывания. Никого, только следы за забором, исчезающие на дороге. Ловить бесполезно, за эти 15 минут, он вполне мог добежать до Ленинграда. Шерстить по казармам и искать временно отсутствующих, тоже смысла нет, у нас не Америка, своих не сдают.
- Пиши рапорт, лейтенант, - сказал дежурный.
Я сменил часового, объявил отбой и пошел в караулку.
"Нас не учили драться, нас учили убивать" - вспомнилась присказка одного из моих друзей. Как хрупка жизнь. Я понимал слезы часового, не так просто впервые стрелять по живой мишени, человеку.
Вспомнился другой случай. Из новосибирской тюрьмы сбежали два рецидивиста, убили часового и забрали автомат. Нас подняли по тревоге и отправили офицерские посты перекрыть трассы. Нас было трое, командиром назначен командир одной из рот, бывший афганец. С каким удовольствием он скрутил магазины с патронами изолентой, как у него дрожали руки от азарта, пока нас везли на наш пост. Ему не терпелось повоевать, это было видно сразу. Если бы пришлось, я бы тоже применил оружие без всяких сомнений, нас этому учили. Но желать и рваться в бой, такого никогда не было. Как война калечит психику. Сколько их после Чечни и Афгана спились или стали конченными наркоманами. А сколько ушли в банды, у них уже не было иммунитета к убийству. А в мирной жизни они оказались никому не нужны в этой стране. Год назад хоронили одного из моих знакомых. Бывший мастер спорта по гимнастике, бывший афганец, кавалер "Красной Звезды" и " За Отвагу". Он никогда не рассказывал, за что он их получил, никогда их не одевал. Спился, работал дворником, получал пенсию по инвалидности. Вовремя не поставил себе укол, когда был в запое. Диабет и что-то еще. Соседи забили тревогу, когда через несколько дней, запах появился в подъезде. Сразу объявились родственники, сестра, бывшая жена, у него была однокомнатная квартира. Горькая смерть.
На следующий день моему бойцу была объявлена благодарность и предоставлены десять суток отпуска. А я неделю бегал по части и подписывал бесконечные бумаги на списание четырех автоматных патронов, и писал объяснительные. В конце концов, меня вызвал начальник Вооружения по части, и напрямую спросил:
- У тебя, что, лейтенант, четырех патронов нет?
- Да есть, конечно, товарищ подполковник.
- А что ты мозги всем пудришь, вложи, да и дело с концом!
- Так номерные же!
- А это уже моя забота!
Патроны, которые выдавались в караул, были одной серии, и начальники караулов и дежурные по части обязаны были сверять номера на гильзах. Но на это смотрелось сквозь пальцы, втихаря делалась ревизия, неправильные номера выбраковывались и заменялись новыми со склада. Кому нужны лишние проблемы?