Аннотация: Это точно не про Америку! Эта страна немножко дальше и эмигрировать туда никто не торопится.
Здравствуй, Костлявая. Садись, выпьем. Ты знаешь, я ведь ждал тебя.
А я выпью, а ты как хочешь. Ты знаешь, я так тебя ненавижу. Ты помнишь нашу первую встречу? Ты помнишь, я знаю. Мне было четыре года. Мы были на кладбище. И моя бабушка подвела меня к покойнице, которую в тот день хоронили. Бабке было лет девяносто, не меньше. И ты подменила ее. И никто не заметил. Лишь я увидел тебя, сморщенную и ухмыляющуюся в гробу. Я испугался, закричал, заплакал, и уткнулся в подол бабушки. Она утешала меня как могла. И вдруг я испугался, что ты выйдешь из гроба и заберешь меня с собой. Я обернулся, ты лежала в гробу, и сквозь прищуренные щелки глаз смотрела на меня, как бы желая сказать: Мы еще встретимся.
Никто не видел этого. Взрослые говорили: Уберите ребенка. И только ты и я знали о нашей встрече.
Выпьем? Не хочешь? А я выпью. Как я боялся покойников. Зачем ты сделала это? Я убегал с улицы, заслышав звуки похоронного марша, и прятался под кровать. Тебе это нравилась? Как я ненавижу, тебя, сука! За свой страх, за свои кошмары. Зачем ты забрала мое детство? Выпей, Костлявая, я давно жду тебя.
Мне было семь или восемь, когда мы встретились во второй раз. Я зашел на кухню, и увидел кусочек шоколадной плитки на кухонном столе. Я подошел и съел его. Я не мог знать, что отец готовил супер отраву для крыс и втер ее в шоколад. Я был просто ребенок, который любил сладкое.
Отец с мамой долго отпаивали меня молоком, и заставляли рыгать. Я знал, что это не поможет, и я думал, что все же лучше вызвать врачей, но я боялся перечить родителям, я был так мал. И когда они уложили меня в кровать, погасили свет и закрыли дверь, и ушли, я увидел тебя снова. Ты стояла слева за дверью, в тени, напротив вешалки. Я видел только твой силуэт, и мне было очень страшно, я был всего лишь ребенок. Я не мог закричать, я боялся огорчить своих родителей, я просто лежал и плакал в темноте. Ты подошла и положила свою лапу мне на грудь. Ты ведь знаешь, как мне было страшно? Зачем ты это делала, сука!
Потом кровать расступилась подо мной, и мы начали проваливаться в преисподнюю. А потом открылась дверь, и вошла моя мама. Она потрогала мой лоб, и сказала отцу: Спит.
А ты отошла в тень. Мое тело закостенело, и я даже не мог вздохнуть. Мама вышла, ты посмотрела на меня, и исчезла.
Выпей, сволочь. Я так тебя ненавижу. Я никогда не видел твоего лица, только твою тень. Я не знаю, можешь ли ты смяться или скорбеть. Неважно. Ты всегда в тени. И ты всегда рядом.
А я все помню. Я помню нашу следующую встречу. Мне было десять. Я тонул в реке. Я потерял сознание. И когда я очнулся, я увидел, что это конец. Надо мной была пленка воды, и твоя тень парила над нею. Ты проиграла тогда, ты помнишь? Я всегда думал, что утонуть это страшно. Наглотаться воды, втягивать ее в себя в жажде воздуха, и захлебываться тиной и мокрой водой. Ужасная смерть. И вдруг открылось другое видение. Появился белый свет, и чей-то тихий голос сказал: не бойся. И я увидел свет и любовь, и мир, в котором меня ждут. Исчез страх, и я готов был к встрече с любящим меня. И я осознал, умирать не страшно! Но снова вмешалась ты! Ты бросилась на меня сверху и встряхнула меня, это я, Смерть! Умирать страшно, не расслабляйся, бойся! И я встрепенулся и снова увидел тебя, я закричал, выпуская последний воздух, и забил руками по воде. Меня увидели и спасли. Но ты проиграла тогда, в первый раз. Я понял, что я могу не бояться тебя. Ты лишь символ, страж на границе. Ты никто, сволочь! Потому что тот мир просто другой мир. И переход должен быть лишен страха. Ты только судья, но не закон. Как я тебя ненавижу.
Выпей, Костлявая. У тебя много имен, но одна суть. Я уже не боюсь тебя. Выпей, я так долго ждал встречи с тобой. Почему ты не хочешь говорить со мной? Ты пыталась запугать меня. И стволом обреза, направленного в грудь, и ножом в полуметре от живота. Ты знаешь, а нож страшнее. Как только представишь себе, как он вгрызается в кишечник, и режет жизненные ткани, которые не смогут восстановить хирурги, и в лучшем случае остаться калекой, сосущим кашку с ложечки до последнего дня. И твою ухмылку за плечом. Лучше уж пулю в сердце. Ты так жестока. Выпей, сука! Я уже не боюсь тебя! Ты здесь только потому, что это я позвал тебя, я так хотел этой встречи. Не ты властна надо мной, это я позвал тебя.
Да, я уже пьян. Я снова гляжу в твои глаза, и снова их не вижу. С тобой вдвоем сейчас на кухне, у меня все благополучно, и только ты знаешь, что в один миг все нажитое может пасть в прах. Ты пришла забрать меня? Ну, уж нет! А вот врешь, сука! Я не боюсь тебя. Так зачем ты здесь? Молчишь.
А ты помнишь моего друга Валерку? Мы дружили пять лет в институте, с абитуры и первых экзаменов. И сорвавшийся груз с крана прямо на голову? Зачем? Тебе от этого легче?
А ты помнишь нашу встречу в больнице? Меня привезли туда с переломом плеча, и парня на соседней койке, попавшего в автомобильную аварию. У него были перебиты все внутренности, он был в сознании, и хирург, осматривая его, повторял, держись браток, все будет нормально. У нас был день рождения в один день. Ты смеялась? Жестокая шутка. Меня вывезли в коридор, и я слышал, как хирург, выходя из осмотровой, сказал: Поставьте обезболивающее, не жилец. И я, обернувшись, увидел, его агонию, и тебя, стоящую за его плечом.
Потом мы долго не встречались, ты ушла в тень. И только присутствие на похоронах знакомых и родственников напоминало о тебе. Я не боялся больше. Я носил гробы, забирал тела из морга, опускал в могилу и забрасывал землей. И мне было плевать, где ты и что ты об этом думаешь. Я просто ненавидел тебя, ты понимаешь?
Ты вернулась в 89-м, болью ударив меня в сердце, когда я вел машину. Я резко затормозил, вывернув на обочину, и уткнулся лицом в руль. Это была не моя боль, и я не боялся за себя. Мой отец был тяжело болен, и я мог ждать плохих вестей только о нем. Я посмотрел на часы, и запомнил время. Отвез груз, вернулся в гараж, и пошел на переговорную станцию. Позвонил матери, как отец? Все нормально, спит.
Через неделю поехал на свадьбу к брату. Отец был совсем плох, не ходил, и руки уже почти не слушались. Ведь ему было всего 57, Смерть! Он попросил остаться меня одного, а всех уйти.
- Я не боюсь умереть, - сказал он, - не хочу портить свадьбу сыну. Вовка, налей водки, хочу выпить, а они не дают.
Слеза скатилась с его щеки. Я встал и прошел на кухню. Достал бутылку из холодильника, плеснул в две рюмки.
- Ему нельзя, - запричитала мать.
- А что ему можно, мама?
Я поднес рюмку к его губам, накормил его с ложки, и выпил сам.
- Спасибо, сын.
- Все нормально, папа.
- Я ведь знаю, - продолжил он, - смерть совсем рядом, она сначала забрала ноги, потом руки, и сейчас подходит к сердцу. Я не боюсь умирать, но я попросил ее подождать, пусть Сергей женится.
К вечеру ему стало хуже, и мы вызвали врача. Он поставил укол, и сказал, что больше ничем помочь не может.
- Но ведь мне плохо, доктор, - жалобно сказал отец.
Он вздрогнул, и вышел. Я все понимаю, доктор. Вы не Господь, и не в ваших силах оживлять умерших. Отец умер, когда брат венчался, точно в то время, когда со мной произошел приступ в машине, но спустя десять дней. Грустный был второй день. Родственники настаивали, что бы мы отменили продолжение свадьбы, а я настоял, что бы продолжили. Он ждал этой свадьбы, и не хотел помешать ей. Всего лишь ухмылка Смерти. Твоя, скотина. Выпей, сука, я тебя ненавижу.
Следующим был тесть. Теща позвонила ночью, отцу плохо. Мы сразу же пошли к ним, на полпути навстречу попалась скорая помощь. Она была пустая, в ней сидела ты. Душа замерла, и заледенела. Жена еще ничего не понимала, и болтала о глупостях, в ее понимании мы всего навещали родителей. Тесть лежал на диване, теща плакала на кухне, ее успокаивала соседка. Я позвонил ближайшим родственникам, Михаил пришел первым. Мы обмыли тело, одели. Принесли доски, положили на табуретки, положили тело. У жены началась истерика, из которой она не вышла до погребения. На поминках, одна из родственниц попрекнула ее: Это из-за вашего решения уехать из города. Это тоже твои шутки, Смерть? Нельзя так манипулировать людьми. Сейчас эта женщина умирает из-за рака груди.
Ну что тебе еще рассказать? Про то, как на меня наезжали бандиты? И пригрозили убить, когда я отказался платить. Хотелось сбежать, но куда сбежишь от семьи? И какая мука, каждый раз, возвращаясь, домой, ожидать пулю из ненавистного "Пассата". И видеть край твоей косы, из-за угла дома. Я ничего не стал платить, и мы разрешили эти проблемы. А потом я попал в кабалу банку. И цивилизованный рэкет оказался страшней бандитского беспредела. У меня потребовали отдать мою квартиру и выкинуть мою семью на улицу. И тогда первый раз я обратился к тебе за помощью. Это было в канун нового года. Я видел только одно решение проблемы. Моя смерть покрывала все мои задолженности и освобождала мою семью от нищеты. Я не мог убить себя, наложение рук самый большой грех перед Богом. Но я мог попросить его забрать меня к себе. Я помылся, одел чистое, дождался, пока все в доме лягут спать. И пошел умирать. Я лег на пол и стал ждать тебя. Я был готов протянуть тебе руку и уйти с тобой. Мы ведь столько раз встречались. Почему ты не пришла?! Мне пришлось встретится с самим собой. И снова, как в тот день, когда я тонул, приоткрылась щель между двумя мирами, и я услышал: Еще не время.
Где же была ты, трусливая Смерть? Тебе нужен страх? Растерянность? И ты не любишь, когда тебе смело глядят в лицо и плюют в твою костлявую морду?
И ты идешь в обход, и ты косишь косой близких. Ты не слуга Бога, ты Моська, гавкающая из подворотни. Выпей, сука. Что б ты подавилась!
Ты забрала двух моих друзей, подло, в расцвете сил. Одного разбив об скалу, и придушив за горло моего сына. И ушла. Жаль, меня там не было. Я бы взял тебя за глотку.
И послала убийц к другому, подкинув карабин на порог его дома и инициировав самоубийство. Это с ним я учился с первого класса. Это с ним я делился о своей первой детской влюбленности. Это с ним я жил в одной комнате в институте. Это с ним мы отрабатывали приемы самообороны и бокса. Это он, мой верный друг, был свидетелем на моей свадьбе. Это он провожал меня в Америку, самым последним. Ты думаешь, я прощу тебе это?
Последний раз я видел тебя год назад. Это была моя глупость, согласен. По прибору мерил свою скорость спуска на горных лыжах. И достигнув 40 миль в час, поднял глаза и увидел тебя, за деревьями леска, прямо по курсу, всего в 50 метрах впереди. Я ворвался в лесок в облаке снежной пыле, и крича тебе: Сука!
И ты снова струсила. Куда ты делась? Я ударился об дерево, и всего лишь неделю провел на больничном. Ни одна кость не была сломана, множественные ушибы и гематомы.
Ты знаешь, я так устал. Я не хочу бороться с тобой. Еще ни один не победил Смерть. Что ты хочешь от меня? Страха и почитания? Не дождешься. Я тебя ненавижу, сволочь. Выпей со мной, сука. Я и так пьян сегодня. Конечно, настанет день, и ты протянешь мне руку, и заберешь меня из этого мира. Но ради Бога, не трогай больше моих близких, стерва. Я так ненавижу тебя. Ты каждый день стоишь за моим плечом и дышишь в мое левое ухо. Не трудись, я помню. Позволь мне налить стакан и предложить тебе. И пока ты пьешь, плюнуть в твою мерзкую рожу. Я так тебя ненавижу.