Аннотация: Дневник погружения в действительность современного Сингапура. Обновляется более или менее регулярно.
ПРОЛОГ
Эти записки, или тетради - ответ на бесконечные расспросы друзей и родных, оставшихся во "внеэкваториальной зоне" далеко за пределами крошечного государства-острова, удивительного чуда двадцать первого века. Феномен Сингапура можно критиковать, его можно брезгливо рассматривать в лупу приверженцев западной демократии, можно скрипеть по поводу северо-корейского варианта преемственности власти в республике Сингапур... но сути дела это не меняет.
Сингапур стоит того, чтобы его узнать ближе.
Поразительная по своей убийственной простоте мысль пришла мне в голову во время написания пролога.
Сингапур как самостоятельное государство практически умирал в годы, когда Советский Союз отмечал полустолетие революции, вовсю нафаршировывал орбиту спутниками и работал над проектом управляемого полета на Луну. Умные дяди на съезде партии указывали доверчивому народу директивы, по которым наш паровоз должен был совершить следующую остановку в коммунизме.
Прошло более сорока лет, и государство-колосс тихо почило в мире, вместе с идеями, которые будоражили мозги четверти миллиарда человек в течение трех четвертей столетия. В это же самое время микроскопическое государство-феникс, которое заслабо впишется в Московскую Кольцевую, подняло четыре миллиона пришельцев из Китая, Индии и Малайзии до таких вершин технократии, о которых в западном мире имеют лишь слабое представление. По степени социальной защищенности граждане Сингапура могут запросто потягаться со скандинавами, а уж о наших бедных пенсионерах и говорить больно...
Мне не удалось увидеть и прочувствовать коммунизм. И вряд ли удастся. Однако я об этом не жалею; в конце концов, я многое в жизни увидел. Но добрый социализм с узкими глазами - не совсем китайский, не совсем кубинский, и уж явно не шведский... - я до своего приезда в Сингапур не встречал.
После того, как я получил работу в сингапурском филиале крупной химической компании, я много и упорно ковырял Интернет, прочел массу путеводителей, говорил с несколькими людьми, которые работали в Сингапуре годами. Картина складывалась захватывающая. И тем не менее, шок от того, что я ежедневно вижу и с чем сталкиваюсь в Сингапуре, не проходит даже после полугода знакомства с островом.
Для того, чтобы понять Сингапур, узнать его, недостаточно провести здесь неделю-две как гостю. Слишком многое скрыто от жадного взгляда туриста - традиции Востока доминируют, сингапурцы редко выказывают эмоции на людях, и вам будет непросто за эту неделю-две познать азы Синглиша, как называют сингапурский английский, вам наверняка не удастся поймать сильно приглушенные сигналы национальных трений... много чего просто не успеется. Я говорю это не по-снобистски, просто я абсолютно точно знаю: для того, чтобы узнать настоящий Сингапур, здесь нужно пожить.
Друзья часто спрашивали. Я часто отвечал. Потом устал и решил: надо записывать тезисы для рассказов, а-ля "ленин-в-разливе".
Так и появились сингапурские тетради.
Каждый сегмент соответствует определенному выходному в длинной череде довольно напряженных и долгих рабочих дней. В Сингапуре работают по 9 часов в день, и это официально. А неофициально - даже дольше, поэтому в городском транспорте здесь бодрствующих пассажиров куда меньше, чем спящих... но об этом - дальше. Каждая небольшая глава в этой вещи - обозрения и наблюдения, накопившиеся у меня за определенный отрезок времени. Манера изложения, возможно, покажется кому-то сумбурной, но тезисность эта быстро примелькается, вы привыкнете. Потому что будет интересно.
И это я обещаю.
-*-
ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
После напряженного поиска временного жилья на последующий месяц (компания оплачивает мне только первые пять дней в отеле, за которые я должен найти апартаменты на месяц, во время которого я уже должен буду без спешки найти жилье на следующие два года... такая вот сложная схема) я облюбовал комплекс под названием "Кинта Сьютс". Пятнадцать одно- и двухкомнатных квартир на шести этажах. Все новое, с иголочки, включая мебель, сантехнику, портьеры на окнах, холодильник, микроволновку, стиральную машину, постельное белье, вилки, ложки и пр. и пр. и пр. Удобно. Платишь энную сумму (не маленькую, кстати - где-то в районе двух тысяч зеленых в месяц; при этом другие подобные "времянки", которых в городе пруд пруди, начинались "от четырех тысяч"...) - и живи в удовольствие. Белье-полотенца меняются раз в неделю, тогда же делается уборка квартиры.
Хозяева "Кинты" - китайцы, муж и жена. Они также владеют отелем "Перак", что на соседней улице, но по каким-то соображениям - налоговым, наверное? - трогательно скрывают очевидный факт своего супружества. Наверное, отель оформлен на нее, а комплекс - на него. Она: "Я обязательно доложу мистеру Квану (мужу! - СБ) ваши соображения об отсутствии освещения на лестнице, ведущей к бассейну". Бассейн, по доброй сингапурской традиции, расположен на крыше "Кинты", он не обогревается и ладонно открыт любопытным взорам обитателей пяти многоэтажек, окруживших комплекс с юга и запада.
"Кинта Сьютс" натурально втиснут в ряд двухэтажных домов сороковых-пятидесятых годов. Смотрится это предельно нелепо, потому что модерновый параллелепипед "Кинты" никак не вяжется с полуотвалившимися алебастровыми финтифлюшками и скатными черепичными крышами соседних "хором". Но мне на это чихать. Главное - "дешевизна стульев для трудящихся всех стран" (О. Бендер) и пять минут ходьбы до метро, MRT по-здешнему. "Кинта Сьютс" неоригинально названы в честь улицы, на которой, помимо моего комплекса, есть еще два ресторанчика, некое подозрительное заведение, из которого солнечными днями вытаскиваются матрасы на просушку (?!), и еще пара-тройка мест, глядя на которые вспоминается прилагательное "злачные". Но мне и на это чихать. Но вот на что мне, наверное, чихать не следовало (а следовало бы послушать предостережения риэлторши, которая помогала мне найти жилье), так это резон, из-за которого такой новый и вылизанный комплекс сдавался так подозрительно дешево...
Но понял я этот резон только в первый выходной, несколькими днями после того, как затащил на пятый этаж свой переезжий скарб.
Кинта Роуд пролегает практически в сердце Little India, Маленькой Индии, одного из четырех этно-районов города. Отцы Сингапура в какой-то момент сжалились над десятками тысяч наемных строителей из Индии, Бангладеша и Пакистана и разрешили им отводить душу в пределах четырех кварталов Little India раз в неделю (воскресенье) с трех дня до двенадцати ночи. Отведение души заключается в бесцельном шатании по улицам с бутылкой пива или вина в руке, безостановочном базар-вокзале со своими корешами, ужине в одном из крохотных, порой на 2-3 стола, ресторанчиков, игре в моментальную лотерею - их зазывалы охотно пользуются оглушительной силы мегафонами - и, если повезет, одновечерней встрече со жрицей любви.
В то воскресенье я возвращался домой в районе восьми вечера после похода в малоиндийский супер-молл, Мустафа Центр, который работает круглосуточно и в котором можно купить черта рытого, но только сильно припорошенного нафталином и заботливо завернутого в подозрительно несвежий целлофан. Протолкнуться сквозь плотную толпу возбужденно горланящих индийцев было нелегко, но к счастью, уважение к белому сагибу (читай - сингапурскому экспатриату) превалирует даже в одурманенном алкоголем (?) мозгу тружеников мастерка и кисти. Я продвигался сквозь пахнущие вином, потом, карри легионы в почетном вакууме толщиной в пол-ладони. Войдя в свой дом и с облегчением переведя дух, я любопытства ради поднялся на седьмой этаж, к бассейну, откуда видна почти вся Маленькая Индия.
Мда. Куда только доставал взгляд, улицы выглядели черными от потоков голов. Они едва двигались, и гул толпы заглушал другие звуки города...
Хозяин комплекса, мистер Кван, в момент подписания договора по съему жилья многозначительно сказал: "В воскресенье лучше поехать-погулять где-нибудь в центре, часиков так до полуночи...", потом прибавил: "ОНИ приезжают грузовиками (truckloads)".
Натурально, грузовиками.
Длинномеры наподобие КАМазов, в которых индийцы сидели впритык, как кильки, подвозили все новые и новые партии жаждущих приключений сынов Махатмы. Зрелище было настолько же завораживающим, насколько холодящим душу, и я ретировался...
...Итак, я вышел на улицу. Цель выхода в колоритную действительность Маленькой Индии - покупка Singapore Straights, газеты, в которой по субботам печатаются объявления о ренте; мне нужно продолжать поиски постянного жилья.
Климат тут такой, что единственным погодным неудобством является дождь, которого, кстати, за все десять дней моей сингапурской жизни еще не было (а был на удивление стабильный и свежий ветер, порывами до сорока км в час). Оба фактора, ветер и отсутствие дождя, нетипичны для января в С., и местная газета даже опубликовала статью под названием "Модницы опасаются делать укладки из-за необычно сильного ветра" - чес-слово!. Другой фактор, влияющий на состояние домов - смог и pollution, но на это дряхлые, как и сами дома, обитатели не обращают внимания...
В доме справа от моего "острова Крыма" живет хромой мужик, который держит злющую огромную овчарку. Он отпускает ее на ночь, а днем весьма либерально привязывает на бантик у входа в дом. Страшила лает таким утробным гавом, что в доме резонируют стекла. В момент, когда я проходил мимо псины, хромой вышел из конуры (своей, не собачьей). Диалог: "Твой монстр?" - "Да, сэр!" - "Он беспокоит всех жильцов нашего дома и не дает спать по ночам; убери зверя в дом!" - "Да, сэр, простите, сэр!". Рожа его не оставляла ни малейшего сомнения в том, что он и пальцем не пошевелит... тем не менее, "сэр" удовлетворенно кивнул головой и отправился на розыски газеты. По пути увидел, как работают местные фумигаторы, которые религиозно-истово окуривают из устрашающего вида (как огнемет...) дымовых пушек все кустарники и деревья, гнобя комаров. Проблема вируса Денге по-прежнему серьезна для Сингапура.
Пол-часа блуждания по пахнущим карри, рыбьими потрохами и гнилыми овощами переулкам создали у сэра впечатление, что в Маленькой Индии или а)не читают, или б)не распространяют желанную газету. В Мустафа Центре мне сказали, что "воооон в том сэвэн-илэвэн продают газеты", но в 7/11 мне ответили, что нет, и что мне надо попытать счастья в Мустафе... в конце концов сэр, вспотев от ожесточения, наконец нашел крохотный газетный киоск, затертый между такими же крохотными ресторанчиками. Кроме газеты - кстати, почему-то вчерашней, но она тоже мне подходила - я с изумлением обнаружил, что в киоске торгуют алкоголем, и что мой любимый Remy Martin, который в здешних супермаркетах стоит безумные деньги, почти сотню "зеленых", здесь продается за тридцать пять USD, что даже дешевле, чем в Штатах. Я подозрительно осмотрел бутылку и на всякий случай автоматически потряс ее; эти манипуляции развеселили седобрового старика-индуса, который показал мне на гос-пошлинную наклейку. "Не контрабанда!" - гордо сказал он.
Почему в больших магазинах для белых сагибов тот же самый напиток стоит в два-три раза дороже? Логика Сингапура в очередной раз озадачила меня.
Осчастливленный газетой и коньячной доступностью сэр вышел на улицу. Толпа явственно прибавила в плотности. Воскресный час пик приближался. Когда мне оставалось пройти последние два десятка метров, хляби небесные разверзлись. Несколько мгновений под дождем, и рубашку пришлось выжимать...
Газета. Коньяк. Дождь. Мое воскресное утро можно было бы описать и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ
Розовый поросенок на фоне австралийского флага, на всю высоту борта двухэтажного автобуса, кокетливо улыбается: "I am healthy and nutritious!" (Я здоров и питателен). Мясо из Down-Under, Австралии, стоит здесь дорого, надо убеждать расчетливых сингапурцев в преимуществах импорта.
Сингапурские обитатели настолько же расчетливы, насколько и наивны. Наивность их многослойна, этого не передашь в нескольких строках. Вот типичный пример. "Мамочка, я уже выше 90 см ростом, купи мне, пожалуйста, взрослый билет!" - плакат-стэнд у турникета в метро. Ну да, все mammy's так и кидаются а)мерять рост своих дитятей, и б)покупать полный билет переросткам...
Второй пример. Поначалу я, вполне обоснованно, заметьте, полагал, что местные пялятся на меня в метро по стандартной причине моей природной привлекательности (гм...) - нет, по причине моих неправильно разрезанных, некитайских глаз, и отвратительно белой кожи. Но парой дней спустя я понял, в чем дело.
Ролик о бдительности крутят в метро повсюду, в вагонах и на остановках, в переходах и у киосков по продаже проездных. Бдительность - это всегда хорошо, но бдительность по-сингапурски несет холодящий душу и уже подзабытый сталински-отечественный оттенок типа "Враг подслушивает!". Характерные моменты фильма:
(титры) "Опасность терроризма реальна. Обращайте внимание на людей, ведущих себя нервно, скрывающих свою внешность, с большими и тяжелыми сумками или портфелями. Увидев такого пассажира, не выдавайте своего внимания, продолжайте скрытно наблюдать за ним. Нервничает ли он? Что прячет он в своей большой сумке? Не оставил ли он ее под сиденьем? В подобном случае немедленно сообщите (органам - ха!) по системе чрезвычайной связи, установленной в каждом вагоне, о происшедшем..."
(актеры в фильме) Женщинка, подозрительно прищурившись, говорит мужику в надвинутой на глаза бейсболке и куртке (! - я, кроме себя в свитере, ни разу еще не видел здесь кого-то, одетого в шмотки теплее рубашки. Свитерок набрасываю потому, что кондёры в транспорте немилосердные, выдувают мозги в полном смысле слова) - говорит ему: "Эй! (Товарисч, типа...) Ты забыл свою сумку!" - тот коварно усмехается и машет рукой: "Не моя!", и уходит в другой вагон - женщинка пристально глядит ему в спину: "Отказался от обладания сумкой... Это подозрительно! Надо сообщить (органам - ха!)!".
(титры) "О! Наблюдательный пассажир! Это хорошо!"
(женщинка, в микрофон связи) "Я заметила, что пассажир оставил сумку под сиденьем" - "Опишите, как выглядит!" - "Она большая, черная, тяжелая (?!)" - "Спасибо за бдительность! На следующей станции без паники выходите из вагона, ЗА НЕЙ УЖЕ ВЫЕХАЛИ..."
После первого просмотра ролика я пригляделся к себе со стороны.
Подозрительный мужик (еще и белый-сагиб, гад какой!) в темном свитере, в кепке с козырьком, закрывающим глаза. Потеет. От нервов, наверное. Черная сумка на плече, явно загружена тротилом. За ним явно нужен глаз да глаз, а то еще, чего доброго, "забудет" сумку (с компанейским компьютером, тяжеооолый, блин...) в вагоне.
Вот и бдят меня всю дорогу.
...Я свернул с Орчард Роуд в закоулок. Меня привлек запах западной кухни, хороший ресторанный запах, а не гадкий-макдональдсовский. Закоулок привел меня в открытое свежему вечернему бризу бистро: сэндвичи, стэйк, чопс, пиво. Последнее по десятке за бутылку. Есть мне не хотелось, а пиво по десятке я принципиально не пью. Но за террасой кафе внезапно открылась уходящая в гору улочка, с чередой двухэтажных домов с обеих сторон. Дома смотрелись лощеными, и я решил пройтись-поглазеть.
Эмералд Хилл, пояснила табличка у поворота. Вот оно как... Вышел на него, не знаючи. А видел и читал о нем несколько раз.
Район Эмералд Хилл был подарен губернатором в середине 19-го века почтовому генералу по имени Вилльям Каппэдж. До начала следующего века Эмералд Хилл был всем, чем угодно, но не драгоценностью Сингапура. Наркотики, проституция, поножовщина. Потомки Каппэджа не просили дорого, продавая землю после смерти генерала, и район купили перанаканы, малаи. Они и выстроили несколько улиц - своей, типичной, архитектуры - на Эмералд Хилл.
Почти весь прошлый век дома ветшали, рушились, джунгли истово пытались отвоевать холм у города. Но в 1984-м район начали восстанавливать, и домики с небольшими дворами за вычурными оградами неожиданно стали популярными у экспатриатов из Англии и Америки. Сейчас B&W, black-n-white, черно-белый, как называют такие таун-хоумы в Сингапуре, стОит больше 2 млн. синг-долларов, а в районе Эмералд Хилл и Хуллет Стрит - все три...
Череда тщательно выкрашенных, умытых, заботливо декорированных домов гордо демонстрировала мне-одинокому свою чопорность. Да, я был один на улице, и в это трудно было поверить: Орчард Роуд, главная улица Сингапура, находился всего в нескольких шагах, и протолкнуться там было трудно - народ догуливал CNY, китайский Новый Год... Но тишина Эмералд Хилл отдавала музейностью.
Каждый дом неповторим, от широких полотняных занавесей-оунингов, прикрывающих фронт от полуденного солнца, невиданных - по-настоящему диковинных! - деревьев и кустов, унизанных цветами, просторных балконов над входом (дань перанаканов колониальным традициям в архитектуре), до изумительно тонкой резьбы на пинту пагар, вторых дверях на входе, нечто вроде американских салун-распашонок - когда дневная жара одолевала обитателей Эмералд Хилл, они открывали сквозняку все окна и двери первого этажа, и пинту пагар скрывали внутренность дома от нескромных взглядов прохожих... - мозаичной плитки на полу и стенах, широких ставней с тяжелыми косыми жалюзи...
Я вздрогнул от громкого "чирп!" рядом. Черная птица, почти что наша галка, только с оранжевыми лапами непропорционально большиго размера, требовательно уставилась на меня. "Ничо нету, вишь?" - я развел руками. Чи-и-и-ирррппп повторился, теперь у обладателя оранжевых "ласт" внезапно вздыбилась бородка, которая росла почему-то сверху, над довольно твердым по виду клювом. Я оглянулся. Ретироваться от птицы, которую я мог спокойно спятать в карман при желании, было не к лицу. Я шагнул к ней...
Кошка прыгнула мгновением позже. Наверное, мое движение спасло птицу. Чирп-чирп теперь не прекращался, обладатель бороды верещал с дерева, в котором я, кстати, узнал популярный флоридский боттлбраш, только метров в двадцать высотой..., а странно узкомордая и желтоглазая кошка стыдливо дергала хвостом. Хвост был или обрезан, или потерян в баталии; от него остался лишь черенок в десять сантиметров.
Дома тихо отходили в вечерний покой, пока я неспешно шел по Эмералд Хилл. Пожилая малайка в тапочках и цветастом салопе приветливо улыбнулась мне - невиданный случай! Потом, через пару домов, из-под забора вылезла еще одна кошка, и я понял, что укороченные кошачьи хвосты здесь или причуда генетики, или мода (а может, неведомая мне необходимость?) хозяев...
Почти на самом выходе обратно в мир технократии и подозрительности я увидел картинку, достойную упоминания: на скамейке сидели трое старцев в чалмах и с бородами такой длины и такой блаженной седины, что аналогичная троица из "Белого солнца пустыни" - помните, "гранаты у него не той системы...", - выглядела попросту пионерами по сравнению с ними. Старички благостно тылдычили о чем-то своем, вековом, а наглый япошка-турист щелкал "на них" камерой-DSL...
Птица с бородой над клювом, короткохвостые кошки, старцы в чалмах. Я мог бы описать свой день и так.
Но было ли бы вам интересно?
(Овчарку в соседнем доме, так донимавшую сэра, наверное, отравили. Всю неделю ее не было слышно, и только в ночь на субботу стекла в моей спальне привычно вздрогнули от победного гава... Жив, курилка!)
-*-
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Утренние звуки.
Редкое, размеренное шлепанье капель о деревянный настил внизу, на первом этаже. Настил служит дном колодца внутреннего двора, глубиной в семь этажей, и шириной чуть больше пары метров. Акустика - как в Большом. Удар капли о настил многократно усиливается эхом, докатываясь до моего окна на пятом этаже.
Монотонный стук молотка. Тук-тук-тук... пауза... тук-тук... пауза... тук-тук... длинная пауза. Потом набор повторяется. Я научился отключаться после шестой или седьмой серии "туков". Кто-то таинственный - я так и не смог увидеть, кто и где - начинает колотить молотком с шести утра, даже по субботам. Чеканщик-медник? Инкрустатор? Сбойщик ящиков? А может, секретная компания индийских эльфов, изнемогая, ишачит на узурпатора Санту-Клауса в трущобах Сингапура, задолго до наступления Нового Года готовя Санте подарки для толстых, капризных сагибских деток?
Привычное "вибрато" оконных стекол от гава овчарки (у-у-у, с-с-собака...).
Пулеметная россыпь струи воды из шланга, смывающей грязь с тротуара. В последние два дня идут короткие, но сильные ливни, которые вымывают грунт с газонов, образуя миниатюрные "дельты Меконга" в местах, где дождевые потоки стекают к канализационным решеткам.
Рокот металлических роллет-занавесей. Этот звук - сигнал к моему пробуждению. Сперва один, долгий и протяжный "рр-р-р-р", потом - другой, чуть короче. Роллеты поднимаются в шесть пятнацать. Ашок Редди пришел.
Гул мусоровоза. Тут же - скрежет металла по асфальту, мусорщики волокут пахучие (от прошловечернего пиршества в двух конкурирующих ресторанах внизу, китайского и индийского) контейнеры к машине, бесцеремонно перекрикиваясь на малайском.
Церемонность - то, чего местным как раз и не хватает. То есть проявление церемонности как атавизма старины в социуме осталось. Кое-где. Чуть-чуть. Например, кассиры-продавцы-официанты и пр. церемонно принимают деньги и дают сдачу, держа банкноты обязательно двумя руками. Традиция уважения к богатенькому покупателю. Это выглядит очень комично при расплате кредитной картой... Если ты стоишь далековато от прилавка, деньги протягиваются тебе одной рукой (правой), но при этом вторая, левая, поддерживает кисть правой на манер дуэльного пистолета.
Сдачу тут дают под расчет. Везде, даже в такси. Это - часть сингапурской нац-гордости. Самая мелкая монета - пять центов, размером не больше нашей совецкой копейки. Несколько "пятачков" валяются у меня в столе. Но на деле все округляется до десяти центов. Если на чеке выбито 14.78, то с твоей двадцатки тебе жалуют 5.30 сдачи. Все - для покупателя...
Я сходил-отоварился на Текка Маркет, огромный тент которого виден из моих окон. Какофония запахов ТМ не поддается описанию. Рынок индийский, поэтому сагиб вправе ожидать запахи карри, тимьяна, чебреца, и др. и пр., но помимо этого в густом, жутко влажном воздухе под тентом пластами висят ароматы цветов (боги, какие тут цветы!!!), курений из небольшой передвижной Шри Лакшми Нарайанан, разбитой тут же, под тентом, крохотной парикмахерской на одно посадочное место... Поверх пиршества запахов плывет мощный, отвратный смрад мясных и особенно рыбных рядов. Любая рыба чистится-потрошится-разделывается в секунды, прямо перед глазами придирчивых пухлых индийских тетушек, которые толстыми сосисками пальцев в перстнях бесцеремонно (как те же мусорщики...) ощупывают-перебрасывают со стороны на сторону куски освежеванной рыбы, курицы, барашка...
Я купил только десяток яиц и зелень. Нейтрально и несмрадно.
Вчера вечером пил чай, доедая последний кусок слоеного пирога, завалявшегося в холодильнике с китайского нового года (вернее, посленовогоднего, ибо пирог был уценен вдвое...). Вкусно. Я понял, почему его уценили, после того как едва не сломал зуб о что-то твердое, попавшееся - как всегда... - в последнем куске пирога. "Что-то" походило на осколок фаянса традиционно-чашечной китайской (синей) расцветки. Выловив осколок, я в приступе благородного потребительского гнева хотел уже было ломануться в магазин, где приобрел несчастный пирог, но, протерев кусок фаянса, с изумлением увидел, что это крошечная, не более пары сантиметров, фигурка быка... Потом я вспомнил, что пластиковая коробка с пирогом была обернута полосой золотистой фольги, с чем-то китайским на ней.
Может, это и было предупреждение. Мол, не торопитесь трескать пирог, берегите зубы, и они вам непременно пригодятся в год Быка... А может, тот, кому попался синий крошечный бычок, выиграл миллион?!
Не знаю. Я решил отставить поход в Customer Service и сохранить фигурку. На счастье.
...Ашок Редди, владелец двух подозрительного вида лавок на первом этаже- это он каждое утро подает мне сигнал к пробуждению, открывая роллеты-жалюзи - здоровается со мной. Он хмур. Бизнес идет не очень. Ашок сдает в найм с десяток квартир над лавками в соседнем доме тем самым разнорабочим-эмигрантам (индийцам-пакистани-шри-ланка), которые затопляют улицы Маленькой Индии по воскресеньям. Разнорабочие-гуляки подваливают сюда в субботу вечером, с тем, чтобы переночевать в его немудреных "апартаментах" с субботы на воскресенье. Если кому-то повезет - то есть, если у кого-то есть деньги...- то можно подцепить девочку на ночь. Ашок Редди этим брезгует и гоняет девочек-китаянок подальше от своих спальнюшек. Девочки в общем-то не очень жалуют индийскую клиентуру, но времена нынче тугие везде, и несколько панелисток терпеливо подпирают облезшие колонны возле хором Ашока Редди по субботам, после заката. Когда я прохожу мимо, они не рискуют приставать. Не та весовая категория. "Руссо туристо!" - вспоминается с гордостью.
Ашок перетряхивает на полуденном солнце линялые, в пятнах (хых...), матрасы, которые он выдает постояльцам вместе с ключом от номера в субботу вечером. Бормотания его я не разбираю, да и кряхтит он наверняка на хиндустани. Проходя мимо горы матрасов, я задерживаю дыхание. Впрочем, после рыбных рядов Текки мне уже ничто не страшно.
Самый приятный звук по утрам - мелодично-резкий, гортанный крик синей птицы. Она поимела привычку прилетать на рассвете на крышу моего дома, к бассейну, рядом с которым растут две чудные магнолии с огромными розово-белыми цветами и почти без листьев. Синяя птица поет в колодец-шахту внутреннего двора, отделяющего мои Кинта-Сьютс от ночлежки Ашока Редди. Радость в пении птицы расплавляет натруженный ночными снами ум, и вставать не хочется...
Удастся ли мне поймать синекрылую здесь, в Сингапуре?
Звуки, Текка Маркет, Ашок Редди, синий бычок и синяя птица. Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ
Если вам интересно, почему водители автобусов-даблдеккеров в Сингапуре называются bus captain, предлагаю прокатиться на верхнем этаже трехосной пятитонной махины по любому из двухсот с хвостиком маршрутов города. Желательно на переднем сиденье, прямо над "капитаном".
...Костяшки моих пальцев, впившихся в хлипкий поручень перед лобовым стеклом второго этажа, белеют от напряга. Визг тормозов. Несчастные пассажиры, пугливой стайкой сбившиеся у средней двери - тут заходят через переднюю дверь, дабы капитан мог контролировать оплату проезда - размазаны по поручням. Я закрываю глаза. Мой нос практически втыкается в стекло, которое практически втыкается в корму такого же "корабля асфальтовых морей" впереди. Способность капитанов остановить огромный дредноут в считанных сантиметрах от машины, велосипедиста, столба и пр. ошеломляет и восхищает. Мне не видать выражения лица капитана, но в большинстве случаев оно каменно-неподвижно: сингапурцы редко выражают эмоции на публике, разве что рисующийся под запад молодняк. Кучка судорожно вздыхающих от облегчения жертв капитанской воли вываливается из двери, торопясь шлепнуть проездными по одному из четырех ридеров, снимающих деньги с магнитной полоски на проездных. "Корапь" так же резко, как и тормозил, рвется с места. Меня отшвыривает на спинку. В течение следующих двух-трех минут, до очередной душераздирающей тормозни, мне можно поглазеть на картинки за окном.
Автобусы - все без исключения - делают остановки по требованию. На каждом вертикальном поручне установлена кнопка сигнала: хочешь выйти, нажми пупку. И жмут. Только иногда это делается за пятьдесят метров до остановки, и тогда...
Новый мелодичный динг-динг готовит меня к очередной, абордажного типа, остановке.
Хорошо, что толкучки тут практически не бывает...
Я привыкаю к Сингапуру. Меня уже не раздирает истерический смех при виде огромного, пять на десять, плаката узкоглазого молодца в маоцзедуновке. Молодец, сузив глаза (ха!) щерится в редкозубой улыбке: "Hungry? Grab a Snickers!" ("Голоден? Ухвати Сникерс!")
Это всем знакомо, правда?
А вот ниже, на том же плакате, идет чисто сингапурское:
"You just gotta have nuts!" (двусмысленное: скользкий перевод: "ты просто должен иметь яйца!", подразумевается - "не отказывайся от орешков!")
Я уже не ржу. Я почему-то уверен, что акулы рекламного бизнеса десять раз подумают, прежде чем добавить такое на рекламе сникерсов в Нью-Йорке или Бостоне. Но тут... Синглиш. Так называют местный "суржик". Вот один типичный диалог между вашим покорным и администратором моей компании:
- Linda, can I use this key to open Borrows room? (Линда, я могу открыть этим ключом комнату Борроуз?)
- Ken-a, ken-a (так и говорит, как пишу... "Кена, кена") (можешь, можешь)
- It doesn't fit... I can't open the room. (Не подходит... Я не могу открыть комнату)
- How come-aa? (Это с чего?)
Оборот "хау кама-а-а?!" употребляется практически во всех случаях и сценариях. Эдакий азиатский вариант Эллочки-Людоедки. "Автобус не пришел, а должен был по расписанию уже быть..." - Хау кама-а-а?!" - "Я еще на обед не ходил" - "Хау кама-а-а?!" - "Линда, там чудак из окна выпрыгнул!" - "Хау кама-а-а?!"
Вторым номером идут обороты типа "O'key-la" - окончание "la" в синглише - нечто наподобие полицейского условного кода 10-4, подтверждения того, что ты правильно услышал сказанное по рации: "Two bodies - I repeat! - two bodies found in the woods behind Harley-Davidson store!" - "10-4!" (синглиш: "Окей-ла!") ("Два тела - повторяю! - два тела обнаружены в роще позади магазина Харлей-Дэвидсон!" - "10-4!" - цифры означают на полицейском жаргоне слово "понятно"). "Ла" добавляется к месту и не к месту, в запале, согласии, раздражении, безразличии и пр. и др.
Третий непременный атрибут синглиша - удлинение гласных в конце предложений, ну почти что наш вологодский вариант: "Я вчерась занавесоцки новы повесила-а-а-а... Красивы-ы-ы-ы-ы..." - Синглиш: "My neighbour (обязательно с U!) bought a lottery ticke-e-e-e-et... Won five hundred dolla-a-a-a-ars!"
Еще катит притворно-удивленный возглас "Аййо-о-о-о!" - тоже многогранное словцо, используется для выражения негативного впечатления.
"Линда, ты забыла выписать мне чек, я остался без зарплаты!" (Вот же ж, блин!)
"Аййо-о-о-о!"
Я учусь. Я киваю головой - словно болванчик с брюшком, радостно осклабившийся Будда: "Ken-a, ken-a!" в ответ на вопрос - могу ли я остаться на телеконференцию со Штатами в девять вечера. Я проглатываю вспомогательные глаголы и связки, безжалостно роняю предлоги и в упор не вижу неправильные формы. Сегодня я получил СМСку (ха!) от реалтора: "Management like see defects in apt friday your time. Will do?"
Мне все понятно.
Я отвечаю: "Do"...
...Мой взгляд безразлично скользит по трафаретной надписи на шильдике над дверью в автобусе: "Door cock handle" (двусмысленное: прямой перевод - "рукоятка дверного члена", правильный - "ручка аварийного открытия двери").
Подумаешь...
Синглиш, bus captain, grab a snickers.
Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
МЕСЯЦ И НЕДЕЛЯ
Мальчишка в метро выпендривается перед своей подружкой, старательно-серьезно "преодолевает" усиливающуюся тягу поезда. Метро, по-местному МРТ, mass rapid transport, соединил окраины Сингапура с центром, и по выходным "труженики сёл" щедро наполняют бесчисленные моллы и торговые центры Орчард Роуд, Танглина, Холланд Парка, Александры...
Пацан до изумления похож на моего днепропетровского приятеля Серегу Зотова, с той лишь разницей, что доктор Зотов, нынче и.о. зав-поликлиникой завода К. Либкнехта, росточком в два метра, а мальчишка по сравнению с ним - недомерок. Рост и плечистость сингапурских парней никогда не были их достоинством. Сказать больше, если вы все же соберетесь и приедете к нам в гости, то на покупку шмоток здесь не расчитывайте: местный large расположен где-то между small и medium в Америке, причем и для женшшынок тож. По причине "короткоствольности" местного населения я столкнулся с неприятным фактом: тутошние кровати-матрасы унифицированы в длину на ста девяноста сантиметрах, при том, что в Штатах все матрасы ровно в два метра длиной. Наш контейнер привезет зотовского размера (2 м) матрас, но найти для него спринг-бокс, основание - как мы планировали - здесь будет нелегко, потому что девять из десяти оснований - это ящики с днищем, в которые, по коварному замыслу неизвестного проектировщика с узкими глазами, американские матрасы "не влазють".
Экзотика для меня всегда заключается в оригинальных деталях местной жизни, в мелких подробностях быта, в озадачивающей нестандартности обихода. Например, при поиске квартиры я минимум дважды видел совершенно классные апартаменты, в высотных домах (первая была на двадцать втором этаже очень модного в Сингапуре комплекса), с шикарной отделкой и арт-деко мебелью... представьте мое разочарование, когда я заходил на кухню и не обнаруживал в ней окнА. То есть проем оконный наличествовал, равно как новые - с иголочки - причиндалы: холодильник, плита, микропечь, даже стиралка/сушилка приткнулись в углу... И все это добро вкупе с гранитной отделкой каунтеров добросовестно продувалось влажным от дождя сквозняком через дыру в стене. "Здравствуй, ржавчина!". Моя отвисшая челюсть, очевидно, произвела впечатление, потому что реалтор, Ширин, вполголоса сказала: "в последние годы новые апартаменты с удовольствием покупают индийцы-богачи и китайцы, в основном из Гонг Конга, но и мэйнлэндовские тоже... а готовят они, сам понимаешь, как..." Я киваю головой. В нескольких апартаментах во время поисков я открывал окна, дабы определить уровень потенциального уличного шума, но вздымающиеся напластования крутого запаха китайского жарева - рыба-креветки-приправы, совместно с липко-приторным духом индийского карри заставляли меня быстро ретироваться, даже не спрашивая о цене рента.
Еда в Сингапуре - это национальное хобби. Если в России народ по выходным, да и не только по выходным, дает дрозда зеленому змию, то здешние религиозно-истово едят вне дома, eat out, трижды в день. Поэтому кухни здесь редко когда выделены в отдельное помещение. В подавляющем большинстве сингапурская кухня, или cooking hob, являет собой прилепленную вдоль стены стоечку с утилитарной плитой на две-три конфорки (газ - от баллона под плитой, наподобие нашего, для грилля), и лишь иногда с духовкой или микропечью. У нас на Пасир Панджанг - запоминайте название, это улица наша так называется, нужно будет таксистам говорить адрес... - есть и то, и другое, и третье. Пока что в духовке сияет хромом стойка из грилль-микропечи, куда я ее пристроил за отсутствием пространства, а плита почему-то зажигает только две конфорки из четырех, что я обнаружил только сегодня, т.е. неделю спустя после переезда. Я просто решил посмотреть, как горит местный газ. Готовка у меня в самом максимальном варианте пока что заключается в яичнице, приготовленной все в той же микропечи, если я задерживаюсь на работе до десяти вечера.
Обед нынче прошел в японской забегаловке, пропагандирующей кухню Осаки. Если мне не изменяет память, блюда в ней назывались как-то наподобие окономияки, название для японской кухни довольно сложноподчиненное. Обычно японцы малоразговорчивы, когда речь идет о еде. Вспомним удо дон, мисо, суши и т.д. Для несведущего руссо туристо меню содержит, как и подобает, красочные фото всяких съедобностей, с мелкошрифтовым описанием, из которого туристо с содроганием души узнает, что съедобность в японской кухне имеет совсем другое значение. Я имею в виду рыбьи головы, каракатиц, славно-боевого ико - кальмара, о гигантском варианте которого у суеверных японцев ходят легенды, по количеству не уступающие "Годзиля!", и прочих отходах морепродуктов. Воистину, то, что для одного является помойкой, другому мнится кладом...
Уже не первый раз я подмечаю, что в подобных ресторанчиках, где посетителей не так уж и много, меня всегда "содють" поближе ко входу, дабы я своим свадебно-генеральским видом привлекал посетителей. Как я уже писал, сингапурский обыватель предельно любопытен, макаки рядом не валялись. Пригородный сингапурчанин предпочитает трескать в hawker stalls, общепитовского вида (и запахов...) столовке за 3-5 долларов. Только сейчас подметил, что stall и столовая звучат почти как однокоренные, хотя происхождение - разное... То есть в такой, слегка более дорогой, ресторан - цены в Око на уровне 10-13 синг-долларов - избалованный народ не пойдет. Но со мной на боевом коне, т.е. за первым столом, дело пошло на лад. Нет, серьезно, за то время, пока я ел, минимум с десяток партий остановились, поглазели на то, что я ем, и зашли вовнутрь с твердым намерением отравиться... то есть отведать отходных морских диковин.
И ел я свинячье око... Ну, то есть не глаз, а окономияки из мелко порубленой свинины, тертой картошки, сыра, и каких-то обалденно пахучих приправ - все было запечено на сковороде и полито жидким соусом в два цвета, причем разводы из двухцветных полосок по запеканке величиной с полторы моих ладони были выполнены мастерски, я даже пожалел, что не захватил с собой камеру.
А не захватил я её потому, что сегодня - наконец-то! - второй день подряд идет дождь. Щедрый, тропический. Первые два сильных дождя за мое пребывание здесь. Такой засухи не помнят синоптики. Я сам с болью наблюдал за свернутыми в мятые тряпочки листьями деревьев... Но вчера все изменилось, и я наконец-то почувствовал запах экваториальной природы, густой, настоянный на сырости плесени и мхов, пронизанный трескотней оживившихся пичуг, напитанный испарениями неизвестно откуда возникших болотец и ручьев...
Гигантские индонезийские акации жирно шлепали каплями размером с M&M в лужи, и я с удовольствием топал к автобусу, не раскрывая зонта. Сегодня я первый раз хотел поскорее вернуться на Пасир Панджанг. Что означает - я обживаюсь. И жду.
Кухни без оконных стекол, окономияки, дождь.
Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
МЕСЯЦ И ДВЕ НЕДЕЛИ
Ле Лян недовольно бурчит что-то себе под нос. Его пальцы, короткие, артритно-кривые, роются в видавшем виды пластиковом мешке, сквозь дырки в котором вываливаются обрывки проводов, куски резиновых прокладок, пробойники, отвертки, хомуты и прочая починная дребедень. Наконец он отлавливает ключ-разводник и подчеркнуто медленно подкручивает фланец на шланге, соединяющем газовую плиту с баллоном.
Пару дней назад я решил, что не помешает хотя бы для галочки проверить работу плиты. Открыв - из чистого любопытства - дверцу, за которой стоял синий пропановый баллон Esso, я почувствовал стойкий запах газа.
Естественно, плиту я зажигать не стал, но тут же позвонил в LeLianGasSuppliers, чья карточка, налепленная на баллон, гордо осведомляла клиентов о том, что "мы являемся авторизованными дилерами Esso газа, газовых плит Rinnai,а также провианта, аэрированной воды, пива и стаута, фруктов, овощей, мяса и др.". Набирая номер, я подумал, что под это самое и др. можно наверняка просунуть поставку белых тигров в Квебек или продажу бальсовых полов для эскимосских иглу... Но кто я такой, чтобы ставить под вопрос тонкости сингапурского делопроизводства при оформлении лицензий?!
Ле Лян не рубит ни бельмеса в английском. Для того, чтобы общаться с клиентами, он таскает с собой старательно шмыгающую носом тетку в платье, при виде которого в моем мозгу всплыло слово "салоп" - секретарша? жена? подружка? - которая, в общем, тоже не сильна в языке сынов туманного Альбиона, но все же удосужилась понять, в чем суть проблемы.
Ле Лян напоминает мне "Велосипедного Дедушку" по имени Ву Танг, у которого наша русская колония в Ченду начала роковых 90-х чинила велосипеды. Ву Танг был, пожалуй, чуть постарше, и безбожно окуривал клиентуру самопальными цыгарками, торчащими из длиннющего мундштука с бамбуковым телом и медным загубником, который велодедушка крепко стискивал редко посаженными, желтыми до изумления зубами. Проколы шин и прочие мелкие поломки наших верных боевых коней случались регулярно, и мастерская Велодудешки, стратегически четко расположенная между двумя самыми крупными университетами Ченду, Политехом и Народным Универом - каждый по 40-45 тысяч жаждущих знаний "скубентов" - пустовала редко. Да, бывало, что и пустовала... потому что вдоль дороги, разделяющей университеты, таких "велодедушек" было ничуть не меньше, чем крохотных, на десяток посадочных мест, столовок, в которых круглосуточно околачивалась школярия - всего лишь какая-то пара-тройка сотен. "Наш" велодедушка был нашим потому, что он слегка понимал по-английски, - остальные его вело-братья не петрили ну никак, а интернациональный язык жестов по некоей магической причине не был им доступен: Генка Черепанов едва не тронулся умом, пытаясь показать жестами другому велодедушке, что ему не нужно новое заднее колесо, все что ему нужно - чтобы тот вкрутил потеянный от тряски по раздолбанным чендусским - или чендовским?! - дорогам винтик в креплении багажника...
Но я отвлекся.
Несколькими минутами раньше, когда Ле Лян и его пассия бесцеремонно вломились в мои чертоги и - правда, скинув стоптанные вьетнамки... - протопали маленькими кривыми ножками с вечно грязными пятками к "танку"-баллону с газом, я слегка заволновался. Дело не в том, что они могли "косить" под газовщиков, а их истинной целью являлось развести и выставить меня на денюжки... (ха!) - просто я, будучи профессионалом, всегда вижу и уважаю профессионала в любом деле. Ле Лян такого впечатления на меня поначалу не произвел.
А это все же газ, знаете ли, хоть он и в танке...
Волнение не успело перерасти в панику, окончившись тугим жгутом в животе и жаром в мгновенно вспотевшей маковке, после того, как Ле Лян извлек из рваного мешка зажигалку для свечей. Он открыл дверь отсека с баллоном, шумно втянул воздух носом и быстро - я не успел и пикнуть - вжикнул скобой-включалкой, ткнув зажигалку под шланг, идущий от баллона...
Мое мнение о его профессионализме сразу же увеличилось в тыщу раз.
Увидев мою реакцию, "газовый дедушка" презрительно скривил губы под пушком седых и редких, растущих в квадратно-гнездовом порядке усов (как и у всех китайцев) и прошипел нечто похожее на "ссслабак...". Потом он ухватил мочалку для посуды и так же старательно и медленно намылил ей муфты и отводы всей системы. Утечки не было, "дядя Степа был доволен...". Выпрямившись, "газодедушка" назидающе поднял мочалку в виде жезла и неожиданно четко сказал: "Fire - puff-puff - good! This - bubble-bubble, psss-psss - bad..." (Огонь - пуф-пуф - хорошо! Это - пузырьки-пузырьки, псс-псс - плохо...").
Я зауважал его еще больше.
...Я привыкаю к Сигапуру. Синглиш становится неотъемлемой частью моей жизни, я уже сам ловко ввертываю "Can, can!" - в ответ на вопросительные предложения, начинающиеся с "Can you...", заканчиваю разговоры утвердительным "о'кэй-ла!". Перлы типа "Incovenience caused regretted" (глупо-искаженное: "неудобства причиненные извиняются") не вызывают улыбки, а озадаченная реакция белых туристов в общественном транспорте, уставившихся на шильдик с перечеркнутым дурианом- рядом с перечеркнутым бутербродом, перечеркнутым стаканом и перечеркнутой сигаретой - наоборот, вызывает ухмылку... Дуриан, местный экзотический плод, запрещен к потреблению в общественных местах из-за его невероятной вонючести, но именно эта вонючесть и привлекает его почитателей, как навозных мух. Местные с удовольствием трескают пахнущие заброшенной помойкой шипастые плоды. Я еще не сломался на пробу, но мороженое из дуриана уже отведал. Нормально, отдает разложившимся до невероятности бананом.
И хочется есть еще. И еще. И еще...
Помните, я писал о кухнях без окон? А еще здесь в каждой квартире обязательно должно быть бомбоубежище.
Начиная с, по-моему, 2000-го года - а может, и раньше... - местное правительство постановило, что каждосемейное убежище должно разрешить проблему спасения населения. Правительство параноидально опасается нападения со стороны мусульманских Малайзии и Индонезии, которые якобы жадно облизываются на лакомый жирный кусок маленького острова. Стандарт есть стандарт, и в центре каждой из трех десятков квартир в более чем двух дюжинах комплексов, которые я просмотрел до своего Вест-Н, гордо блестит звукогасителем из нержавейки помещение два-на-три метра, с толстенной железной дверью. В них некоторые предприимчивые экспаты-западники пристраивают служанок-филипино. Те маленькие, места им много не требуется - только коечка, телевизорчик (разводка антенная там имеется, кстати...) и тумбочечка. Те из экспатов, кто посовестливее и почеловечнее, хранят там барахло. Этакий синга-вариант американского гаража, только с желозобетонными стенами в пол-метра толщиной.
Гараж-сэйл, распродажа из гаража, здесь, наверное, будет называться бомб-шелтер (бомбоубежище) сэйл...
Я поражаюсь глубине сингапурской архитектурной мысли. Стояк таких шелтеров в высотном комплексе, по замыслу отцов-создателей, должен уцелеть при бомбежке. Все остальное обрушится. Включая лестницы.
И как тогда спускаться вниз из шелтера на, скажем, тридцатом этаже?
О возможности нападения (и методах защиты от него) напоминают ненавязчиво, но регулярно. Каждый день, ожидая автобус, я неминуемо втыкаюсь взглядом в табличку с веселой надписью "Casualty evacuation point" ("Пункт эвакуации пострадавших"), которая воткнута у неприметной тропинки, ведущей в джунгли. Мысль о том, ято нужно как-нибудь пройтись и проверить, где она заканчивается, пока еще не пустила корни в моем мозгу...
Газовый дедушка Ле Лян, дурианы и бомбоубежища.
Я мог описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
ДВА МЕСЯЦА
Сытая, жирная туча самодовольно наползала на берег. Ее сальные космы, рваные и мультяшно нереальные, смазывали четкость линии горизонта, по которой туча лениво постреливала жгутами молний. Отблеск поглощаемого тучей солнца кольнул боковое зрение. Я непроизвольно оторвал взгляд от компа...
"Queen Mary 2".
Такого я, конечно, и предположить не мог.
Один из самых больших в мире океанских лайнеров красовался в раме моего окна, припаркованный в грузовых доках. Ежу понятно, почему здесь, а не в Харборфронте, где останавливаются все круизные корабли (и где целую вечность тому - 10 месяцев назад... - стояли и мы на "Наутике"). Кашалотские размеры не позволяют "Мэри 2 "войти в русло речки Сингапур, и она вынуждена брезгливо прислонять пуританский белый бок к масляно-грязным причалам грузового Джуронга.
Необычность зрелища подбросила меня со стула, я схватил камеру и помчался на пятый этаж, с площадки которого красавица-королева виделась в три четверти по всей длине. По старой морской терминологии, корабли в английском языке относят к женскому роду - то ли из подотчетно-суеверного уважения к одному из самых древних средств передвижения, то ли из-за всем известных скульптур богинь на носу - но факт остается фактом, на английском любой корабль называют "she", "она". В данном случае, "она"-королева впечатляла не хуже своей оригинальной тезки.
В этот день, как я выяснил из Интернета, королева начинала очередной сегмент так называемого "мирового" круиза, в течение которого лайнер обогнет весь земной шар. То есть шанс увидеть лайнер в Сингапуре равнялся одному из почти что семисот тридцати (такой круиз Кунард, компания-владелица "Куин Мэри 2", организует раз в два года). Ну, а уж увидеть ее из собственных окон...
Я смотрел на гордые линии огромного плавучего отеля и думал, что многие из нас и не подозревают, сколько удовольствия и волнующих моментов познания нового таит в себе круиз - любой круиз, начиная от поездки по Волге на двухпалубном "Маяковском" и заканчивая таким вот мировым круизом на супер-лайнере. Да, цены, бывает, впечатляют... но прикиньте, сколько в сумме тратится на "дежурно-обязательную" поездку в Египет, или Турцию, или Израиль, добавьте сюда суету и проблемы, связанные с отелями, едой, переездами с места на место - и поверьте записному круизнику, те же деньги, потраченные на круиз, покажутся вам полностью оправданными, потому что комфорт "плавучего отеля" плюс гарантированная, и очень качественная, по большей части, еда на борту сделают ваше путешествие легким и приятным до такой степени, что вы не моргнув глазом начнете плавнировать следущий круиз... через месяц по возвращению из своего первого.
(Я не работаю тур-агентом и не получаю прибыль от плэйсмента рекламы круизных компаний, если кто-то заподозрит меня в этом. Мы уже съездили в десяток круизов и не собираемся останавливаться на достигнутом.)
...Мысль о круизах подтолкнула меня на поездку в Харборфронт-ВивоСити, один из десятка мега-моллов Сингапура. В Харборфронт-терминале паркуются все остальные (кроме Мэри 2) круизные корабли. Не так давно я видел "Пасифик Принцесс", пришвартованную у пирса Харбофронта в мареве дождя. Корабли солидных круизных линий - нечастые гости в Сингапуре, и всякий раз такой визит кажется мне чем-то сродни аборигенскому празднику... тому самому, с музыкой и подвозом на каноэ бус и прочих немудреных украшений к борту испанского галеона. После чего капитан галеона торжественно съедается.
Помимо возможности поглазеть на круизные корабли, моим резоном для поездки в ВивоСити является голод, вернее, легкая перспектива его утихомирить. Покупать в местных бутиках украшения для спихивания их приплывшим туристам-конкистадорам, я не собираюсь. Впрочем, как и остальные несколько десятков тысяч "аборигенов"-сингапурцев, посетителей ВивоСити в этот день - цены в бутиках ВивоСити кусаются, сродни ценам на мировой круиз.
В автобусе относительно свободно, все же выходной. Некоторое время я пялюсь на низкорослого малайца в куртке "Адидас" - надпись на куртке гласит: "Футбол-клубы: высшая лига" (на русском, иначе чего бы я косился?!), но ему непонятно мое удивление, и он, по всей видимости приравнивает это к восхищению, а может, и к зависти.
Я настоятельно советую вам не бравировать в сингапурских автобусах. Местные при входе в автобус шлепаются на первое же свободное место, и я их уже понимаю. Автобусные капитаны (см. раньше) не церемонятся с пассажирами. Тормоза работают как звери, и капитаны, похоже, все как один бьются за право войти в книгу Гиннесса с рекордно коротким тормозным путем...
Трапеза удалась, я съел индонезийский супчик из курицы, жидкости в котором почти не было, но присутствовала подозрительно яркая зелень неведомого названия. Подкреившись, я решил забить на угрозы плюющейся молниями тучи и поехать в центр, в Chijmes.
Не спешите ловить меня на ошибке.
Английское chimes, "звонки", не имеет отношения к сингапурскому Chijmes. В середине девятнадцатого века четыре монахини из парижского конвента святого младенца Иисуса, Convent of Holy Infant Jesus (CHIJ), добрались до Сингапура после двухмесячного изнурительного путешествия на кораблях. Они поселились в убогом домике в районе, населенном беднотой, и делили поначалу два стула, тумбочку и... одну кровать. Их целью было обучение детей из неимущих слоев грамоте, и довольно быстро небольшая школа CHIJ, выстроенная на приличной даже по тем сингапурским меркам территории в три акра, стала настолько популярной в Сингапуре, что даже родители побогаче норовили заторить свое чадо в эту школу. Пожертвования росли, конвент рос и богател. Школа процветала, и вскоре на прикупленных акрах соседской земли конвент выстроил монастырь с очень красивой, в традиционно-готическом стиле, церковью.
Как и все хорошее, конвент не был вечен. В начале двадцатого века в Сингапуре наступили смутные времена, школу пришлось закрыть, и монахинь перевели в Париж. Церковь зияла дырами свинцовых переплетов вместо витражей, а в проплешинах крыши вили гнезда нахальные дикие голуби и местная попугайная элита.
Шло время, Сингапур охорашивался, и земля вокруг заброшенного конвента неожиданно стала бешено дорогой. Центр есть центр, и даже если участок земли в центре порос бамбуком толщиной в мою ногу, когда-нибудь на него найдется покупатель... Но Чаймс, как теперь называют район вокруг монастыря, не пал жертвой многоэтажного бума Сингапура. Церковь восстановили, клойстер отреставрировали, и теперь строгая ее готика радует туристский и экспатриатский глаз выбеленной мелом "европейскостью".
Вот только...
В церкви теперь устраивают свадебные церемонии - но не христианские (кстати, меня по первому времени удивляло количество верущих-христиан среди китайцев Сингапура...), а гражданские, а затишь внутреннего двора клойстера нынче нарушает не звон колоколов, а перезвон посуды и столовых приборов; в Чаймсе разместился добрый десяток ресторанов с кухнями самых разных концов планеты, от бразильской чурраскарии до традиционного японского суши-дон. Вековые, кержаковски крепкие сатиновые деревья по-прежнему царственно держат землю куриноподобными исполинскими лапами-корнями, но в тени их крон вы не увидите стайки детей с грифелями и досками - их сменили сытые экспатриатовские маман с чадами, одетыми по последней сингапурской моде...
Я не гляжу на столики под белыми скатертями. Меня умиляют детали: ажурная металлическая лестница-спираль, ведущая на второй этаж баллюстрады между скульптурами двух архангелов, строго косящихся на меня пустыми глазницами; тяжелая черепица крыши над переходами-каре, покрытая таким количеством мха, что ее истинный цвет трудно даже и предположить; пацан с пластиковой коробкой, наполненной дымящимся "хо ран", рисовой лапшой - он сидит на осыпающемся крае бассейна, в который не одно уже десятилетие течет вода изо рта облезшей от усердия химеры, и задумчиво глядит на жирную, размером в сапог, рыбу-кой...
Чаймс имеет шарм. Только этот шарм увидеть непросто.
"Куин Мэри 2", русский Адидас и Чаймс. Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
ДВА МЕСЯЦА И ДВЕ НЕДЕЛИ
Дождь в Сингапуре - каждодневность.
Если дождь идет в середине дня, когда улицы успевают прогреться солнцем ("прогреться" - чуждое слово для климата Сингапура, поскольку разница в девной и ночной температуре не превышает трех-четырех градусов круглый год), то в первые две-три минуты капли испаряются с асфальта. Выглядит это странно, особенно если дождь слепой. Мясистые капли сверкают в лучах солнца и смачно шлепаются о землю... но луж по первому времени нет, более того, поверхность не влажнеет.
Я стою на остановке двухсотого. Автобус ходит с периодичностью два-три раза в час, но он останавливается прямо у дверей Галена, шестиэтажника, в котором я работаю, поэтому я терпеливо жду. Помогает интернет: местная автобусная компания держит на своем сайте "осведомитель", с помощью которого можно узнать с точностью до минуты, когда к твоей остановке подойдет автобус. Каждая остановка в городе пронумерована, и все автобусы имеют нечто вроде ГПС-индикатора. Остальное - дело техники... и моей сноровливости. Добежать за три минуты от моего оффиса до остановки кажется несложным, но временами я все же пропускаю заветную двойку с двумя нулями. Если успеть на автобус - я дома через семь минут. Если нет - следующая возможность будет через минут двадцать, не раньше. Тогда выбор прост: или идти пешком, прорезая Сайенс Парк 2, или стоически выжидать, глазея на природу вокруг.
А поглазеть есть на что, поэтому я выбираю опцию номер два.
Улица Саус Буона Виста петляет сквозь парк Пасир Панджанг Хилл. Во Вторую Мировую здесь шли короткие, но кровавые стычки между местными добровольцами, вооруженными английскими пукалками образца позапрошлого века, и японским экспедиционным корпусом. О том времени напоминает облезлая гаубица на одном из крутых поворотов улицы. Сам парк состоит из нескольких акров сильно заросшего подлеском разношерстного сборища деревьев, названий которых не знаю, но вид которых по большей части приводит в тихий восторг. Экватор, черт его задери!
Здесь все имеет циклопические, колоссальные размеры. Мы как-то едва не споткнулись об улитку на тротуаре, вернее, о ее каркас; саму улитку уже слопали сноровистые мураши. Я прикинул: размер "панцыря" был чуть меньше моего кулака.
Но наибольшее впечатление все же производит невиданная в родных краях флора. У нашего кондо растет пучок бамбука высотой метров с двадцать; самые мощные "удочки" у земли выглядят потолще моей ноги... Величественность экваториальных дерев невозможно оценить с земли. Я люблю смотреть из оффиса на зелень за окном. Куда достает взгляд, горизонтальные пластины-зонтики-навесы изумрудно-зеленых крон свивают кроссворды с вертикальными плетями лиан, причем пластины сложены из редких и мелких листьев, а плети - из крупных и плотных.
Штука в том, что я солидная часть этого кроссворда находится выше уровня моего взгляда с пятого этажа...
Я смотрю на часы. До автобуса еще минут десять-двенадцать.
Напротив, через дорогу, тянется к небу троица деревьев с редкими, длинными ветками, на которых скупо, с периодичностью в пару метров, развешаны листья лопушиного вида, размером со слоновье ухо.
Осени здесь нет, и листопад имеет латентный характер. Ветер бывает редко. Нереальная картина: в начале сильного ливня с деревьев сыплются пожухшие листья; они смываются с дорог и тротуаров, забивая водостоки. Чистка водостоков в Сингапуре - дело такой же важности, как и вывоз мусора. И то, и другое, делается ежедневно, с религиозной тщательностью.
Я опасливо смотрю вверх. В кроне здоровенного дерева надо мной закопошилась живность - птица? змея? белка? - и за шиворот посыпалась то ли кора, то ли труха... Мужик на противоположной остановке с нескрываемым любопытством наблюдает за тем, как я панически вытряхиваю эту дрянь из-за ворота.
Комар зазудел у уха, и мужик коротко хрюкает, когда я шлепаю себя по голове. Лихорадка Денге - не ерунда. По этой проблеме в Сингапуре работает отдельный НИИ. Каждый десятый-пятнадцатый автобус в городе исписан зловещими рекламными изречениями по борту, типа: "Во что тебе обойдется лихорадка Денге? Убей mozzie (комара)!"
Сыро. Изредка орут неведомые птицы. Стараюсь не смотреть в лес, где во мраке, кажется, горят голодным светом красные зрачки. Впрочем, может это светляки... Где автобус этот гадский?!
По той стороне проехал большой грузовик; листья-лопухи зашевелились с картонным звуком в его воздушной волне. Я вспомнил наш недавний поход в бот-сад, новые виды растений и деревьев, которые мы с Эл увидели в этот раз. Вообще, в Сингапурский ботанический можно ходить, как на рыбалку в новое место: каждый раз отловишь что-то незнакомое, необычное. В тот раз нас поразило дерево под названием "мартышкины горшки". Разлапистый тент кроны, диаметром метров в тридцать-сорок, сидел на не менее мощном стволе. Поначалу мы было прошли мимо, но наше внимание привлекла барбосина, которая тащила на поводке девчонку-китаянку. Собака с видимым отвращением понюхала нечто на земле под мартышкиными горшками, потом фыркнула и поволокла свою прогульщицу дальше. Мы присмотрелись к предметам под деревом, и я вздрогнул от отвращения не хуже собаки. Мне показалось, что земля усыпана крошечными дохлыми птенчиками, выпавшими из гнезд наверху... но, присмотревшись, я понял, что штуки эти неживые, - нечто среднее между плодами и семенами необычной формы. Эл подняла голову и тихо выдохнула: "Смотри!". Я проследил ее взгляд. На конце каждой толстой, в руку диаметром, ветки на дереве сидел самый натуральный горшок литров этак на пять, с шейкой и кромкой - все как положено. Некоторые горшки были открыты, и из них сыпались вниз те самые "птенчики"-семена. Терпкий, прилипчивый запах теребил нос. Табличка под деревом пояснила, что макаки в Африке и Индии, где растет это чудо, по осени "снимают крышки" с удивительных горшков и с удовольствием лопают сочные пахучие семена...
Автобус пришел секундами спустя после моего твердого решения не пользоваться больше "двухсоткой". Капитан в очках по-приятельски кивнул мне, я резво рухнул на переднее сиденье, четко зная что последует за противным писком зуммера закрывающихся дверей: сумасшедшая гонка вниз по петлям Саус Буона Виста...
Телевизор над моим сиденьем разрывался рекламой. Я привычно поднял воротник рубашки, прикрываясь от пронизывающего льда кондиционированного воздуха. Честное слово, из окна автобуса лес смотрелся куда безобиднее.
Только пара комариных укусов зудела на руке.
А может, не комариных?...
Дождь, улитка с кулак величиной, мартышкины горшки.
Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
-*-
ТРИ МЕСЯЦА
Маникандан, он же Манки, повар углового паба "У Гарри", сокрушенно качает головой в сикхском тюрбане. Паб граничит территорией с остановкой двухсотого, который возит меня на рабоче-ратные подвиги. Кусок листового железа, прикрывающий конек большого навеса над уличной частью паба, подолом задрался кверху, бесстыдно оголив ржавые трубы рамы-поддержки. Я сочувственно развожу руками: чего уж теперь... Манки и его помощник, поваренок-китайчик, взгромоздились на высокие стулья у стойки и курят, лениво перекидываясь булькающими обрывками синглиша.
Сыро и душно. Странно, правда?
Вчера ночью мы впервые ощутили разгул стихии в масштабе экватора.
Была небольшая бурька. Такие закавыки природы часто посещают центральную Флориду, где мы живем, но разница между флоридской и сингапурской грозой в том, что американский вариант длится не больше десяти-пятнадцати минут кряду, и ты даже не успеваешь как следует впечатлиться... Здесь, в Сингапуре, сильные грозы тоже не редкость, но вот бури - раритет. Вчерашняя гостья трепала окрестности больше часа, и поутру дворники близлежащих домов потели от негодования, стаскивая к мусорникам толстенные ветки, отломанные порывами ветра.
В бурю я сидел в кондиционированной сухости дома и смотрел в окно, завороженный монотонно-маятниковым раскачиванием крон гигантских индонезийских акаций - казалось, их блинообразные вершки вот-вот сорвутся с насиженного места и широченными коврами улетят по старик-хоттабычевским пожеланиям. Дождь колотил хлесткими пальцами в струны жалюзи, извлекая из них удивительно сочные звуки, которые заглушали свист ветра - наша лестничная клетка, открытая с двух сторон капризам погод, работала подобием аэродинамической трубы. Ветер, потоки воды и темнота за окном создавали ощущение неуютной "осеннести", холодрыги за окном. Но я знаю: стоит лишь открыть окно или дверь, и липкий, банно-парящий воздух экватора навалится и не отпустит...
Наш небольшой дом попал в сталинградский котел новостроек. Пять блоков по семь этажей грибами растут с востока, севера и запада, и еще один недавно начали клепать через дорогу, на юге.
Сингапурское строительное дело - отдельная песня. Начну с того, что непосредственно строят дома (раб-руки) кто угодно, но не сингапурцы. Среди строителей преобладают индийцы из бедных провинций, цейлонцы, пакистани... Я мог бы поклясться, что видел даже тибетцев и "внутренних монголов", с которыми знаком по жизни в Сычуани в начале 90-х, но это мало что меняет. Эксплуатация малоимущей полулегальной эмиграции в Сингапуре поставлена на ходовые рельсы. Самое поразительное, это никого не гнетет и не ведет ни к псевдо-революционным настроениям, ни к расовым стычкам.
Потомки Заратустры шуруют на стройках круглосуточно и без выходных - 24/7, или 31, как говорят теперь более продвинутые школьники в Штатах. Стройка не прекращается ни на час. В ночное время есть определенный уровень шума, по-моему, 75 плюс/минус 5 дб, с которым строителям, согласно неумолимой буквы сингапурского закона, разрешается грюкать, молотить, шуровать и пр. Слава богу, в нашем случае пром-шум не так страшен, хотя в отдельные моменты - к примеру, как вчера, когда на расстоянии пяти метров от окон нашей спальни экскаваторщик стал ковшом курочить старую железобетонную стену, и скрежет натурально выжил нас из квартиры... - это достает. В Сингапуре строят везде; стоимость земли тут астрономическая, и каждый кв.м. полезной площади рано или поздно подвергнется утилизации. Хорошо еще, что тут не бетонируют всё сквозняком, но иногда оставляют место зелени/лэндскейпингу... кстати, великолепному для сингапурского цементного мешка.
Я употребил последнее выражение не для красного слова. В Сингапуре не признают других стройматериалов. Кирпич дорог, дерево - вообще экзотика, а металл и стекло выступают в качестве аксессуаров для того же железобетона. Изобретательность сингапурских архитекторов безгранична. Стилевые находки, милые глазу несимметричности, не по-нашенски вычурные, но все же элегантные линии зданий делают город чудом архитектуры 21-го века, и я не преувеличиваю. На небольшом острове, который можно без особых усилий пересечь в авто с запада на восток за три часа, на котором нет особых исторических достопримечательностей или музеев мирового калибра, который еще пару сотен лет тому был лишь куском джунглей пополам с миазматическими болотами (впрочем, этого и сейчас здесь вволю), только одно может привлечь человека для длительного поселения - надежное, комфортное и красиво построенное жильё.
И привлекает.
Но даётся такое не даром.
...Мы с Эл называем их "конкурентами".
К нашему огорчению, поездки в центр города все чаще и чаще сопровождаются вынужденной необходимостью мириться с поездками в транспорте, натолканном этими самыми строителями. Нет, я не могу возражать; они платят ту же цену за билет (кстати, недешевую - стоимость проезда стартует с 70 центов и увеличивается прогрессивно расстоянию проезда), не провозят в автобусе живность, не курят, не пристают к женщинам и пр. ... но специфика их работы, десяти-двенадцатичасовая пахота на солнцепеке при нынешней влажности, плюс желание сэкономить на покупке одежды - многие, если не все, ездят в транспорте в тех же комбезах, в которых работали - и практически тотальное отсутствие желания помыться после смены делают амбрэ в автобусе... как бы это поточнее выразиться?.. предельно специфическим. Запах от заратустровых потомков невозможно спутать ни с чем иным. Точно так же, как легко запомнить запах в автобусах, идущих через Chinatown, Китай-город, особенно в вечерние часы, когда к чесноку, имбирю, кориандру и другим специям добавляется стойкий сивушный запах яблочной водки, любимого напитка сингапурского старшего поколения.
Не поймите меня превратно. Это не делает поездку в автобусе отвратным мероприятием, но просто прибавляет недвусмысленный налет местного колорита. Впрочем, панове и пани, которые"фи", могут заслабо "ехать на таксо", как говорила Эллочка. Благо, такси тут хватает с избытком, и честность сингапурских кэбби пока что не получила у меня ни единого штрафного очка... Исключая, пожалуй, забавный случай недавней поездки в спортзал, когда водила за каким-то непонятым мной сингапурским лешим попёрся крюком по скоростной трассе вместо прямого как выстрел, но запруженного вечерними пробками Букит Тима. После моего несмелого роптания он сильно струхнул, выключил счетчик и домчал меня в зал "за спасибо", испуганно-дико извиняясь при высадке. Потеря лицензии из-за жалобы пассажира - самое страшное в жизни сингапурского кэбби.
(О спортзале - отдельная песня; как-нибудь разовью. Я играю пару вечеров в неделю в баскетбол с "группой товарищей с Запада", - штатники, французы, немцы, австралийцы, итальянцы... Здорово во всех отношениях.)
..."Конкуренты"-строители наталкиваются в автобусы на каждой остановке по всей длине Пасир Панджанг, потому что стройки беспрерывны, как беспрерывна и строящаяся кольцевая линия подземки под этой улицей, вернее, ее часть. Кольцевую линию, четвертую в городе, усердно роют те же маленькие коричневые руки, которые с муравьиным упорством "сегодня-ставят-завтра-разбирают" опалубку для небоскребов. Конкуренты насыщают автобусы плотным, устойчивым духом сингапурской действительности.
Будущее - невероятно масштабные, даже в своей бетонной серости впечатляющие новостройки. Часто за ними не виден океан на юге или линия горизонта на севере. И я не утрирую. Приезжайте, убедитесь сами.
На сегодняшний последок - пара новых перлов из Синглиша. Фраза из и-мэйла нашей бухгалтерши: "Please send the latest at your soonest!" (Дословно: "Пожалуйста, пришлите последнее при вашем самом раннем, первом!" - Смысловой перевод: "Пришлите то, о чем я говорю, как можно быстрее").
Надпись на грузовичке, перевозящем баллоны с газом: "No naked flames!" - дубово-прямой перевод: "Не пользоваться обнаженным пламенем", вместо традиционно-западного "No open fires!"
Буря в ночи, "бетонные мешки", пахучие конкуренты.
Я мог бы описать свой день и так. Но было бы вам интересно?
Я внезапно понял, почему сингапурские стройконторы нанимают преимущественно южных индийцев (Тамил Наду и пр.), а также шри-ланкийцев (-ланкастеров?), пакистани и т.п. в качестве рабочей силы.
Только они в состоянии работать в удушающей влажности, на жаре и вдобавок в касках, сапогах и других строй-причиндалах. Работать без устали, с малыми перерывами на обед и без перекуров.
Я вспоминаю блаженной памяти чернобыльскую эпопею, когда мы корячились в "импрегнашках"-пропитках на палящем солнце, свято веря в то, что заскорузлое обмундирование конца пятидесятых спасет нас от радиоактивной пыли.
У нас не было выбора - спец-комбезы тогда еще "не доехали" до Чернобыля.
У строителей Сингапура, наверное, выбора тоже нет. Они копят. Копят на лучшую жизнь. Переводят деньги домой. Складывают в чулок или матрас в некондиционируемых жестяных общагах с шестью койками в клетке на двенадцать квадратов. Я часто возвращаюсь с ними в вечернем воскресном автобусе. Они расслаблены и благодушны после выходного, от них пахнет Маленькой Индией с ее незатейливыми развлечениями. Они нагружены мешками со снедью на неделю: овощи, рис, специи, иногда десяток яиц, очень редко - пара пива. Их ждет короткая ночь отдыха в душном поту общажек.
Утром им в смену. Впрочем, как и мне.
Мое утро на Пасир Панджанг начинается и так, и не так, как на Кинта Роуд.
Птицы с похвальным постоянством растевают щебетание с восходом солнца, где-то в районе семи. Это настраивает на негу, но... Через пол-часа приходит первый грузовик с индо-строителями. Грузовик паркуется сразу же за колючкой, в десятке метров от моего "балкона" на первом этаже. Все происходит по неизменному сценарию: урчит и затихает мотор грузовика, потом прораб (?) гортанно кричит что-то на тамильском - "к машине!", наверное. Гогот, хлопанье сапог о землю. Выгрузка сопровождается неким ритуальным чантом, приговоркой. Не знаю... может, так они повторяют - нараспев - правила техники безопасности? А может, молятся своему строительному Кришне? Чант постепенно сходит на нет, но на смену ему приходит куда менее приятный для уха скрежет железа, тарахтение отбойников, гул электромоторов и т.п.
Пора просыпаться. Нет, еще пару минут...
Ядовито-желтого цвета резиновые сапоги стали неотъемлемой частью сингапурского общества, поскольку строят здесь повсюду, от Орчард Роуд до окраин Вудландс. Проныры-строители, любопытные чернявые сыны Индостана, вовсю пользуются славным соц-принципом "...каждому - по труду", который приобрел здесь зловещее очертание капиталистического черепа с нарощенным на него добрым лицом социализма, и проникают в самые, казалось бы, табушные для них уголки Сингапура - к примеру, их желтые, заляпанные цементом сапоги нахально попирают чопорные ковры Такашимайя в Ни Анн Сити, самом крутом торговом молле Сингапура. Для желтых сапог нет вето, они - настоящие хозяева острова, и их наниматели, брезгливо отворачивая нос, прячутся в элитных клубах с занебесно дорогими мэмбершипами и за зеркальными стеклами "Феррари" и "Мазерати"...
Стрелы башенных кранов протыкают горизонт Сингапура во всех направлениях. Недавнее решение правительства о легализации игорного бизнеса в стране в буквальном смысле видно за километры: в центре города вылиты три "баяна"-распашонки высотой в почти сорок этажей, с переходами в виде висячих садов - по типу отелей-казино Лас-Вегаса. Еще один, не менее исполинский, комплекс строится на Сентозе, острове развлечений Сингапура.
Возведение цементных мешков города ведется по одной и той же пугающей схеме. Бетон льется щедрой рекой, часто "нон-стоп", круглые сутки. Цемент качественный, схватывается быстро. Каждый день после распевания чантов строители мурашами заползают на леса, разбирают опалубку и тут же переставляют ее под залив следующего этажа. Толщина стен и перекрытий - не тоньше, чем у известных антисарацинских крепостей госпитальеров (Крак ле Шевалье и пр.). По первому времени я не мог понять, к чему эта монументальность? Ведь здесь не бывает землетрясений, нет торнадо, нет цунами... Но, узнав о постоянной готовности Острова Азиатской Свободы к отражению атак "вероятного мусульманского противника", удивляться перестал.
Прикол начинается с момента, когда заливка "крепости" (порой в 60-70 этажей) заканчивается.
В дело вступают... отбойные молотки.
Их раздражающе-монотонное "др-р-р-р... др-р-р-р..." будет долго преследовать меня. Строительные "Микеланджелы" настойчиво и уверенно отчекрыживают автозубилами, автодолотами и автомолотками излишки цементного шедевра. С неутомимостью санитарных инспекторов скульпторы стройдела переползают с этажа на этаж, тщательно и ретиво срубывая все, что не вписывается в строгую гармонию прямых линий, которые доминируют в архитектуре города. Отделаться от навязчивого звука не представляется возможным: вокруг нашего кондо строятся минимум пять домов, а на работе, через дорогу от моего здания, вымахался очередной многоэтажник Сайенс Парка... "Др-р-р-р" слышен даже сейчас, когда я пишу эту часть.
Когда я первый раз увидел, как фривольно в Сингапуре обращаются с цементом, меня натурально взяла оторопь. Напротив нашего кондоминиума раздухарилась новая стройка. Разумеется, самое первое, что нужно было сделать, - это соорудить надежную подъездную дорогу к стройплощадке, а заодно и паркинг для посетителей. С десяток-другой сторонников строй-Кришны лопатами разравняли участок пятнадцать на пятьдесят с аппендиксом в сторону дороги. Участок затем утрамбовался чем-то наподобие огромной-толкушки для пюре. На землю набросали арматуру; через пол-часа все уже было прихвачено точечной электросваркой. Лихо подвалил миксер-цементовоз. Потом другой. Потом третий... толщина слоя цемента даже для моего неискушенного глаза была куда больше требуемой. В итоге, когда новую "дорожку" вывели к проезжей части улицы, горе-дизайнерам не оставалось ничего другого, как плавненько закруглить вершок вновь налитого слоя под углом градусов этак в шестьдесят к асфальту улицы... То есть даже трехосным грузовикам оказалось бы не под силу перевалить через такой "гребень".
Строй-кришнаиты столпились у элегантного цементного волдыря и озадаченно загалдели.
Дело происходило в субботу утром. Подвалил хозяин на "Роллсе", надавал прорабу пней и в раздражении уехал. Я ожидал, что по добрым всемирным строительным традициям, исправление содеянного - даже после пендалей начальства - займет неделю, ну, уж несколько дней точно.
В воскресенье вечером я обнаружил, что вся - вся! - площадка взломана отбойниками, и экскаватор ретиво сгребает куски бетона в угол стройки.
...Утром понедельника, идя "на автобус", я увидел, что более толково состряпанный подъезд уже залит. Заново. Полностью. Во вторник завезли монстр-экскаватор, который за день вымахал яму под фундамент, а в среду в яме уже жизнерадостно шарахала по сваям четверка копровых баб.
Время, таки, деньги, а уж тем паче в Сингапуре.
...Однажды в воскресенье я сидел за компом у стола. Природа за окном обреченно сдавалась жаре в полон. Ни ветерка, ни капли дождя. Но почему тогда ветки "акации", как я называю дерево под моим кухонным балконом, - листья действительно отдаленно напоминают акацию, а главное, с веток колбасным манером свисают мясистые стручки - почему ветки качаются? Пару раз я замечал раньше белку, гоняющую по деревьям; да и птиц в округе полно, поэтому я отвел было взгляд...
Но потом увидел.
Здоровенный белый какаду скакал с ветки на ветку по акации, периодически вскидывая роскошный веер перьев на голове. Попугай был явно диким: его белые перья на деле отливали серым на крыльях и брюхе, а под хвостом и вовсе позорно-желтым, но это не делало какаду менее эффектным. Он по-снайперски прицеливался цыганистым оком на стручки; какой-то из них, по-видимому, ответил критериям отбора, и попугай, ловко перекусив черенок клювом, заграбастал стручок, переступил пару шажков поближе к развилке и уселся на ветку. Цирк начался. Какаду плотно обхватил ветку одной лапой, а стручок взял в "ладонь" другой - совсем по-человечьи, примерно так, как берут в руку бутерброд из половины сайки, лодочкой вверх. Потом он поддел клювом край "крышки" стручка и, ладно координируя движения, отодрал верхнюю часть "лодочки". Около дюжины крупных ядреных семян в ней, видимо, произвели на попугая неизгладимое впечатление, потому что он едва не упал, но удержался, снова взъярил хохол и так громко каркнул, что крыловская ворона загнулась бы от зависти. Но участь стручка была иной, чем у сыра. Попугай стрескал семечки - одну за другой (или один за другим, что в принципе не меняло исход дела...) - а потом все так же ловко схрюкал еще один стручок, и потом еще один. Когда я было задался вопросом: бывает ли несварение у обжористых попугаев? - он отбросил пустой стручок, несколько раз тщательно провел клювом туда-сюда по ветке, совсем как мясник, натачивающий мусатом нож для разделки, и, тяжело взмахивая крыльями, на бреющем ушел из моего поля зрения.
Экватор, однако.
В связи с приближающейся эпидемией свинкиного гриппа Минздрав Сингапура растыкал везде, где только можно, агит-плакаты. На одних миловидная китаянка в маске пространно, в шесть приемов, разъясняла невежам-прохожим принципы мытья рук, на других мужик с дед-морозным красным носом чихал на всех с потолока неведения и заражал орды несчастных сингапурцев, за что был изолирован с виноватым видом в карантин-госпитале... но больше всего мне понравился стихЪ на плакате, изображающем ладонь полуметровой величины. На ладони слоями роились зловещие змееподобные твари с зубастыми ротищами - куда там тому Годзилле... Стишок гласил: "Water and soap Give germs no hope!", что примерно переводится как: "Мыло и вода Грохнут микроба навсегда!".
Судя по картинке, до победы мыла и воды было еще "пол-Европы по-пластунски отпахать"...
Нашествие желтых сапог, какаду-обжора, агитика на грипные темы.
Я мог бы описать свой день и так. Но было ли бы вам интересно?
(На неделе, во время завтрака, я глянул за окно и увидел, что ушлый какаду нашел себе пару... Такая же белая, как и он, какадиха (?! - или какадья?) сидела вместе с ним на ветке акации. Вспомнилось мультяшное "Р-р-р-р-о-о-о-ома... и Р-р-р-р-р-и-и-ик-к-ки!")