Старый Чен Сяо Минь вытянул кожаный мешочек для табака и принялся набивать трубку. Он не торопился. Табак нужно было засыпать в чашку, хорошо утоптать, чтобы тот только мягко пружинил под пальцем, затем снова добавить табак, уплотнить и так до тех пор, пока чашка окажется полна ароматной смеси. Старик поднес огонь и вобрал первый глоток терпкого дыма. Подержал во рту, смакуя, словно дорогое вино и глубоко затянулся.
Он не спешил. Сейчас все суетятся и куда-то бегут. Но в комнате было тепло, табак был хорош и старик наслаждался покоем. Лу варила обед и что-то ворчала. Женщина всегда ворчит. Но кто же будет обращать на это внимание. Его жена прекрасно готовит рис. Сегодня на обед будет рис и пак-чой. Чен любил пак-чой и даже выращивал его в ящике под окном. Но сегодня ящика под окном не было, и овощи приходилось покупать на рынке.
Он закрыл глаза, и прикусил мундштук, глотая дым.
Чен жил в своем доме много лет. Его отец был уважаемым человеком и строил этот дом долго. Но зато потом сюда переехала вся семья. Дед Чена жил в просторной комнате внизу. И под его окнами были ящики с землей, в которых он выращивал огурцы. Огурцы были очень свежие и вкусные, но Чен всегда любил пак-чой. Поэтому, когда отец выделил ему собственный ящик под окном, Чен стал выращивать пак-чой.
Когда Чен женился, он привел свою молодую жену в этот дом. И здесь у них родились два сына. "Сейчас все не так", подумал он. Сыновья уехали и живут далеко в городе. И он видит их только по воскресеньям. Они приезжают с внуками. Тогда дети бегают по дому и громко смеются. С детьми всегда много хлопот и шума в доме. Так было, когда росли его сыновья.
За окном шумно мчались машины. Вместо ароматного воздуха в окна врывался запах бензина и горячего железа. Из-за этих машин не стало ящиков под окном, в которых он выращивал зелень и огурцы. Да еще эти люди с фотоаппаратами, кружат вокруг, словно хищные птицы. И что им здесь нужно? Неужели человеку невозможно спокойно думать в собственном доме?
Лу позвала его обедать. Он отложил трубку и медленно стал спускаться с лестницы. Лестница была деревянная, с красивыми резными перилами, отшлифованными руками жителей его дома.
Чену хотелось поесть спокойно, но Лу опять стала ворчать.
-Чен, перестань быть старым упрямым ослом. Нам нужно согласиться на предложение муниципалитета и продать им дом.
- Я не продам дом, который построил мой отец. И в этом доме жил мой дед. Я не продам мой дом.
- Но он стоит посредине моторвея. Вокруг мчатся автомобили и мне страшно выйти из двери.
- От нашей двери до дороги почти три метра. Не нужно было убирать ящики с землей.
- Чен, сыновья не смогут привозить наших внуков, дети могут выбежать из двери и попасть под машину.
- Ты должна смотреть за детьми и тогда ничего не случится.
Лу заплакала. Она плакала так редко, что старик забеспокоился.
- Перестань, мы прожили в этом доме долгую жизнь. Они строили эту дорогу два года, может быть, закроют ее и будут снова что-то строить....
- Они уже построили. И по дороге едут машины. И машин становится все больше с каждым днем. Нам нужно продать этот дом и переехать жить в другое место. Или ты ждешь, пока нам отключат воду и электричество?
- Перестань, женщина. Никто не посмеет отключить воду и электричество. Я не продам свой дом.
Чен доел рис и снова поднялся в комнату.
- Многое изменилось, - с грустью думал он. - Этот дом построил мой отец, а сейчас правительство хочет снести его, чтобы построить дорогу. Но Лу права, дорогу уже построили.
Чен надеялся, что этого не будет, когда два года назад ему предложили продать дом правительству за двести двадцать тысяч юаней.
Стало грустно, исчезло чувство умиротворения и покоя. Да еще опять кто-то фотографирует его с той стороны дороги.
Да, даже если не продавать дом, то после его смерти сыновья все равно не будут здесь жить. Они тоже хотят, чтобы он отказался от своего дома. А если переезжать, то, куда? Денег, которые предлагают все равно не хватит, чтобы купить такой же большой и удобный дом.
Жалко жену. Она редко плачет. Постарела, вон, и руки у нее дрожат. А как быть с домом?
Мысли плавали неспешно, словно табачный дым.
Он услышал, что возле их двери остановилась машина. Лу вышла навстречу гостям. Это не могли быть сыновья, они никогда не приезжали среди недели. Чен стал спускаться по лестнице. Его утомила эта беготня взад-вперед.
В комнате было три незнакомых человека. Впрочем, одного из них Чен, кажется, узнал. Это был чиновник из муниципальных служб. Что им снова нужно?
Вежливо поклонившись, чиновник заговорил. Он говорил о том, что дом очень мешает на скоростной дороге и создает опасность для проезжающих автомобилей. Кроме того, он понимает, как неудобно и неуютно теперь Чену жить в доме, вокруг которого мчатся автомобили. И что его жене трудно отсюда выходить на рынок и много разных других вещей. И он сказал, что правительство хорошо понимает чувства уважаемого Чен Сяо Миня, но все-таки просит продать этот дом, чтобы его снесли и построили правильный участок дороги. И правительство из уважения к почтенному гражданину своей страны готово увеличить размер компенсации и заплатить за дом двести шестьдесят тысяч юаней.
Чену стало совсем грустно. Этих денег тоже не хватало, чтобы купить такой же хороший дом. Но он понял, что времена меняются очень быстро и, наконец, согласился продать свой дом.