Аннотация: Три печатные публикации: в США и в Канаде
В каждой хате говна по лопате
(русская пословица)
То, что им не обойтись без большой машины Павлик понял сразу, стоило ему только положить телефонную трубку. Его БМВ вполне обеспечивал их нужды, но совершенно не годился для того, чтобы встретить в аэропорту двух человек и привезти их к себе домой. Компактный двухместный автомобиль с куцым багажником, в котором едва умещался запас продуктов на неделю после основательного шопинга, был явно маловат для водителя, нескольких пассажиров и их чемодана.
"..Как назло, Эммина "Тойота" в ремонте и пробудет там до конца недели. Вот незадача..."
Павлик перебирал в уме возможные варианты.
"...Совершенно дурацкая проблема, и единственный выход из неё - вдвоём поехать в аэропорт, а оттуда уже придётся взять такси."
Такое решение в данной ситуации снимало с повестки дня возникшую на ровном месте неувязку и могло стать для него, пожалуй, наиболее разумным.
"...Ну, не брать же машину в рент? Особо их гостям ездить будет некуда и цель короткого двухдневного визита - просто повидаться."
Павлик и Эмма собирались встретить своих приятелей Марка и Полину, которые по пути из Сан-Франциско в Нью-Йорк намеревались сделать небольшую остановку в Лос-Анджелесе. Собственно, эта связь существовала с Эмминой подачи. Марк когда-то был предметом её школьной любви, тихо угасшей с появлением в Эмминой жизни Павлика. Она встретила Павлика будучи ещё студенткой, пока Марк учился в другом городе, и так сложилось, что вскоре они поженились. Если бы этого не произошло, то замуж, вероятней всего, она бы вышла за Марка - наиболее реального претендента на её руку и сердце. Эмма сохранила в себе отзвук того первого чувства и Марк не хранил не неё обиду за то, что она предпочла ему другого. Он тоже вскоре женился и не видел ничего дурного, чтобы иногда встречаться семьями. Его жена Полина оказалась довольно компанейской девицей и, как Павлику сразу показалось, отнюдь не лишённой практической жилки. Увидев её впервые, он сразу понял, что Марка женитьба - это целиком заслуга Полины и, очевидно, все инициативы и теперь исходили непосредственно от неё. Женщины её склада обычно не капризны и целеустремлённы. То, что именно она уложила Марка в постель, Павлик не сомневался. В глазах Полины легко угадывалась привычка подчинять чужую нетвёрдую волю своим интересам. Такие люди всегда интуитивно выбирают себе в партнёры натуру послабее, взваливая на себя тем самым всю ответственность за всё, что будет происходить в их будущей совместной жизни. Деликатность - прекрасное качество, но иногда девушка ожидает от молодого человека большей решительности и если этого не происходит, у неё есть только один оправданный выход - взять его и своё счастье в собственные руки.
Марка Павлик впервые увидел у Эммы в доме. Он появился там, приехав на каникулы, и когда случайно пересеклись их пути, каждый уже знал наверняка, что перед ним невольный соперник. Впрочем, шансы Марка сводились к нулю. Через неделю он опять уехал, и Эмма, не отягощённая его присутствием, смогла сделать без ненужной помехи такой необходимый ей выбор. В итоге, принятое ею решение оказалось совершенно правильным, и она никогда впоследствии себя не корила за ошибку, которую так легко совершить, не имея должного опыта. Спустя какое-то время Марк вернулся обратно и, узнав, что Эмма уже как полгода замужем, легко смирился, не чувствуя себя отверженным и не страдая от уязвлённого самолюбия. Он иногда продолжал заходить в гости и по непонятной причине Павлику его визиты не доставляли неудовольствия. Он даже симпатизировал Марку. Тот обладал мягким, открытым нравом, примерно таким же, как и Павлик, и в этой одинаковости некоторых черт характера, безусловно, прослеживался Эммин вкус и её требования к своему спутнику жизни. Друг друга они воспринимали очень спокойно и даже замечая в глазах у своей жены невольную теплоту при виде своей бывшей пассии, Павлик смотрел на всё это очень снисходительно, уверенный, что ни Эмма, ни Марк не сделают шага навстречу друг к другу по многим причинам, но в основном, в следствие своей нерешительности.
Где-то году в восемьдесят седьмом или восьмом родители Полины решили эмигрировать. В Нью-Йорке у них отыскались какие-то очень дальние родственники и туда, не особо раздумывая, потянулась большая семья, включая бабушек и дедушек с обеих сторон. Прощание с Павликом и Эммой было очень задушевным и трогательным, как с хорошими друзьями: Эмма даже всплакнула, и уже где-то через полгода от Марка и Полины пришло первое письмо с американским штемпелем на конверте. В нём лежала и цветная фотография, сделанная полароидом, где Полина гордо позировала на фоне статуи свободы. В письме они делились новыми, распиравшими их впечатлениями, и Павлик не усматривал ничего плохого, как им ответить и пожелать дальнейшего процветания. На этом переписка закончилась. Каково же было удивление Марка и Полины, когда через несколько лет их по телефону отыскал Павлик!
- Марк, это Павел! Ало, ты меня слышишь?
На другом конце провода пришли в явное замешательство. Во-первых, звонок Павлика оказался крайне неожиданным, а во-вторых, Павлик с Эммой никогда не говорили о своих планах что-то менять в своей жизни. Да и номер их телефона в Бруклине они прежде не знали.
- Павлик? Как ты меня нашёл? Где ты?
- Здесь, в Америке. Мы приехали три месяца назад и решили обосноваться в Калифорнии.
- Вы здесь..?
Марк не мог поверить в такие обстоятельства. Правда, за последнее несколько лет народу прибыло предостаточно и в Нью-Йорке это было очень хорошо заметно.
- Почему в Калифорнии? У вас там кто-то есть?
Павлик весело рассмеялся в трубку.
- Никого. Я просто думаю, что из всех городов в этой стране меня больше всего устраивает Лос-Анджелес. Океан, пальмы и, судя по количеству снующих здесь по дорогам роскошных автомобилей, я сделал правильный выбор.
Он по неизменной привычке облекал свои объяснения в красивую и изящную форму, интуитивно улавливая, что не стоит навешивать на людей, с которыми он был когда-то дружен, свои собственные проблемы. Проблемы всё равно останутся, а вот приятелей можно потерять.
-Приезжайте в Нью-Йорк, здесь полно русских и легче будет устроиться. Как раз рядом с нами освобождается неплохая квартира.
Марк искренне был рад слышать голос Павлика и хотел дать дельный совет.
- Спасибо, Марк. Я был уверен, что вы нас не забыли. Кстати, Эмма рядом и хочет тебе сказать пару слов.
Он передал жене телефон и, заметив смущение на её лице, вышел из комнаты. Будучи внимательным и предупредительным супругом, он уже успел достаточно изучить её натуру и знал, что где-то в глубине души Эмма чувствовала некоторую вину за то, что предала свою школьную любовь. Пусть даже это случилось много лет назад и всё давно перегорело. Павлик не сомневался и не испытывал ревности, но как человек по своей натуре обязательный, он вполне мог предположить такие эмоциональные ньюансы в душе близкой себе женщины. Нельзя не уважать её порывы, если она действительно когда-то оказалась во власти первого, возможно даже несерьёзного, но искреннего чувства. Вероятно, он бы и сам испытывал неловкость смотреть в глаза некогда любимому человеку, и ему бы казалось, что они источают укор и непроходящую душевную травму. Впрочем, не только это. Любому дамскому сердцу всегда льстит неувядающее внимание, пусть даже женатого мужчины. О чём они говорили, Павлика не интересовало.
* * *
С момента того памятного звонка прошло ещё девять лет. За это время жизнь всё расставила по своим местам, превратив первые годы больших ожиданий в реальность сегодняшнего дня. Павлик с Эммой прижились в Калифорнии, отыскав в особенностях местного колорита созвучие своим настроениям, а Полина и Марк превратились чуть ли не в коренных жителей Нью-Йорка, приноровившись к динамичности будней столицы мира. Каждый из них обзавёлся стабильной работой и пребывал теперь в полувзвешенном состоянии между ежедневными обязанностями и возможностью развеяться от посещавшей иногда скуки. Они не потеряли контакт и перезванивались не чаще, но и не реже одного раза в год, и происходило это обычно тридцать первого января, когда по старой доброй традиции люди вспоминают тех, кого им бы хотелось поздравить с наступающим праздником. При этом беседа могла охватывать помимо тёплых пожеланий и все последние хорошие новости, которыми хотелось непременно с кем-нибудь поделиться. Павлик и Эмма успели побывать в Нью-Йорке, где провели несколько дней в компании Марка и Полины. Для них, как и прежде, не составляло никакого труда отыскать интересные всем темы для разговоров и никто не тяготился обществом друг друга. Наоборот, обе пары нашли эту встречу очень приятной и не прочь были продолжать общение в будущем. Полина обросла в Нью-Йорке кучей новых знакомых, которых Марк, судя по его замечаниям, не то чтобы сторонился, но и не питал к ним особого расположения. Наверное поэтому он с таким воодушевлением откликнулся на кратковременное пребывание своих давних приятелей у себя в гостях и старался уделить им максимум внимания. Павлик больше не замечал во взгляде своей жены абсолютно ничего, что хоть как-то могло быть напоминанием её былого влечения. Двадцать с лишним лет супружеской жизни и уже взрослый ребёнок отодвинули эти мысли на самый край, где они окончательно скатились навсегда в бездну забвения. Полина сохранила в себе былую рациональную энергию и даже взяла пару выходных, чтобы показать город. На прощанье она пообещала непременно выкроить время и приехать в Лос-Анджелес, но по каким- то причинам это у них никак не складывалось.
Нынешний визит был незапланированным. Марк участвовал в какой-то конференции в Сан-Франциско и решил взять с собой Полину. Поездка на западное побережье оказалась для них удобным случаем повидаться с их давними друзьями и они решили не упускать эту нечаянную возможность. Теперешний неожиданный звонок застал Павлика врасплох и внезапное стечение обстоятельств с Эмминой машиной стало некстати нежелательным.
- Надо срочно связаться с Аликом, - поделилась своей идеей Эмма. Алик владел автомастерской и они иногда пользовались его услугами. Понимая полную бесперспективность такой попытки, Павлик на следующее утро всё же позвонил. В его голосе звучала слабая надежда, но Алик, как и следовало ожидать, ничем не мог ему помочь, сожалея от всей души о вынужденном неудобстве. Они оставляли там автомобиль на неделю и к назначенному сроку смогли бы его забрать, но не раньше. Собственно, Павлик уже предвидел такой оборот дела и не очень расстроился. В конце концов, это не такая уж непреодолимая преграда.
Эмма испытывала незначительное волнение от предстоящей встречи, но не подавала вида. По понятной причине ей хотелось показать свою жизнь здесь с лучшей стороны. Это не было традиционным смотром эмигрантских достижений или отчётом об итогах проделанного пути, но, тем не менее, ей не виделось возможным выглядеть хуже, чем она того заслуживала. Вряд ли у Эммы существовал даже незначительный комплекс по тому, как её воспримет Марк. Даже если она что-то и сохранила в своём сердце, то только теплые воспоминания о своём юношеском увлечении, и не более того.
Гости в доме - это всегда событие, тем более, ровесники. Павлик ей старательно подыгрывал, отдавая себе отчёт в факте неизбежности и необходимости инстинктивного соревнования между двумя женщинами одного возраста. Обычно непривередливый в одежде, он даже позволил ей самой выбрать из своего скромного гардероба брюки и рубашку, в которых он поедет в аэропорт.
- Эмма, к приезду твоего бывшего жениха я должен выглядеть неотразимым.
Он беззлобно подтрунивал над стараниями супруги, прекрасно понимая, что за этим стоит не только забота о его внешнем виде.
В своём доме они имели специальную комнату для гостей. Расположенная на первом этаже, довольно приличных размеров, с двумя широкими окнами, выходившими на забор, увитый плющом, комната граничила с гаражом и через тонкие стены там хорошо прослушивался звук автоматически открываемой двери. Пожалуй, в этом заключалось основное и единственное неудобство такого соседства. В остальном - вполне нормальное просторное помещение с душем, туалетом и даже отдельным выходом во двор. Словом, идеальное место, чтобы никто никому не мешал. При прежних хозяевах здесь жила домработница и, вероятно, первоначальный замысел архитектора предполагал некую подобную функцию для этой части дома. В их районе селились достаточно зажиточные люди, способные позволить себе такую статью расхода как труд мексиканки, занятой хозяйством и уходом за детьми.
Комнату Эмма приготовила вчера и теперь ещё раз привередливо в последний раз оглядела обстановку. Накануне она её прибрала, повесила новые полотенца в ванной и постелила свежую постель. Бельё было её "пунктиком". Эмма категорически не признавала цветные простыни и наволочки. Исключительно белые и только хорошего качества. Справедливости ради стоило заметить, что Эмма не относилась к тому разряду женщин, интересы которых замыкались ничем более ничем, как семейными делами. Домашние обязанности лежали на ней в силу традиций, что она унаследовала от своих родителей и её собственного понимания своей роли в браке. Будучи неглупой и образованной девушкой, она с первых дней их совместной жизни понимала, что Павлику не нужна клуша-домохозяйка, но и бездельница его вряд ли устроит. Это вовремя сделанное открытие навсегда избавило их от пустых и бездарных разногласий. Чудеса кулинарии или рукоделие не были её стихией и она с большим удовольствием посвящала своё незанятое время книгам. Их выбор зависел от настроения и ей не приходилось страдать от недостатка разнообразия литературы. Американскую и английскую классику она уже давно читала в оригинале, совмещая произведения признанных авторов с интересными новинками и современными русскими изданиями. Впрочем, ни в тех и ни в других книгах она не искала ответы на вопросы, которые её не мучили. Такое проявление интеллектуальных потребностей вовсе не означило чураться того, чтобы убрать или сварить, но Эмма делала эту работу только в силу необходимости, не привлекая Павлика к таким мероприятиям. При виде мужчины с пылесосом в руках или занятого приготовлением пищи, она теряла к нему всякое уважение и уж совсем не разделяла взгляды тех, кто видел в этом признак мужского и женского равноправия.
Со своими друзьями они не виделись года четыре, может, даже больше. Эмма с первого взгляда моментально определила, что Полина и Марк изменились. Он поправился и стал выглядеть солиднее, а она, хоть и сохранила фигуру, но за счёт этого что-то поменялось в лице не в лучшую сторону. Несмотря на прошедшие годы, выглядели они хорошо и в каждом из них угадывалось удовлетворение собственной жизнью. Эмма отметила другую манеру одеваться. Её собственный стиль был уже более независимым, у них же сохранилось это хорошо узнаваемое присутствие некоторого диктата мнения окружающих. Несомненно, в своём выборе нарядов Марк и в особенности, Полина руководствовались принятым среди русских стандартом. Эмма почувствовала, как её тоже разглядывают, и инстинктивно приосанилась. Только Павлик, казалось, без всякого смотрел на давних приятелей. Он подхватил один из чемоданов и друзья весело переговариваясь, вышли из здания аэропорта.
- Так, ребята...
Эмма поедет домой сама, а я с вами - на такси.
Павлик уже успел разъяснить все обстоятельства, и та автомобильная проблема, что их с Эммой поначалу беспокоила, уже не выглядела настолько неприглядной, как это ему казалось день назад.
- Не возражаете? Ну и замечательно.
Павлик привык руководить ситуацией. Человек, который делает это тактично, всегда может быть уверенным в чужой благодарности. Он вообще редко сомневался в принятых им решениях и, вероятно, оттого люди чувствовали с ним себя легко и комфортно.
Всю дорогу до дома он развлекал гостей разговорами и путь показался недолгим.
- Добро пожаловать!
Павлик радушно распахнул перед Марком и Полиной дверь. Минут через десять подъехала Эмма.
- Ну вот, теперь, когда все в сборе, мы можем, наконец, по-человечески отметить ваш приезд.
Павлик предложил по бокалу белого вина. Его он в ожидании Эммы поместил в ведёрко со льдом и этого времени вполне хватило, чтобы охладить бутылку. С первых минут ему хотелось сделать пребывание гостей в доме приятным и запоминающимся событием. Увидев, что Павлик не пьёт, Полина удивилась.
- А себе?
- Увы. У меня на следущей неделе тест. Мой доктор обнаружил повышенное содержание сахара в крови и хочет сделать повторные анализы. Ничего страшного, но всю неделю я должен не пить ни грамма спиртного. Сожалею.
Он виновато улыбнулся.
- Думаю, что моя доля не пропадёт за ненадобностью. Я прав, Полина?
Павлик, вспоминая её былую общительность и приверженность к банкетам, искал в ней поддержку.
- Эмма составит тебе компанию, и Марк, если захочет.
Ты как, Марк? Я помню, ты отличался воздержанием от алкоголя, но может время тебя изменило?
Марк добродушно заулыбался.
- Я как раз именно тот человек, который может сдавать кровь в любое время. Мне этого бокала хватит до конца вечера.
Все рассмеялись, зная, что Марк не пьёт.
Пока Эмма накрывала на стол, Павлик провёл гостей по дому и даже успел показать им небольшой дворик. Полину восхитил крохотный садик вокруг фонтана, наполнявшего тишину неторопливым журчанием воды.
- Какая прелесть!
Она воскликнула с неподдельным восторгом, оценив камерность и уют этого уголка.
- Все к столу!
Эмма громко приглашала обедать. Она подошла к ним, занятым осмотром домашних достопримечательностей.
- Я вас зову-зову, но никакой реакции. Павлик! Всё остынет.
- Уже идём!
Он подхватил гостей под руку и направился в дом.
Выходцев из России объединяет склонность к застолью. Даже если они уже прожили за границей долгое время. Все эти фуршеты и прочие премудрости, когда нужно макать свой кусок в общую тарелку с каким-нибудь замысловатым по вкусу соусом не могут сравниться с накрытым свежей хрустящей скатертью столом и безупречной посудой. Павлик любил хорошую сервировку, не забывая при этом о соответствующих продуктах. Он не делал из еды культа, но предпочитал пусть даже малое изысканное качество бездарному количеству блюд, присущему бедности, когда изворотливая хозяйка должна накормить семью при минимальном бюджете. Никаких там голубцов, фаршированных перцев, форшмака и прочих перемолотых блюд. Без бестолковой мешанины в виде пикантных салатов или загодя приготовленных собственноручно деликатесов по сомнительным рецептам времён, когда в советских магазинах были доступны только кости в виде супового набора и перемороженный хек. Только то, что радует глаз, а потому будет нормальным для желудка. Эмма уже настолько к этому привыкла, что даже и не пыталась давать советы по поводу предлагаемого меню. Павлик привозил ей всё необходимое и её задачей было приготовить и красиво подать.
Вид накрытого стола действительно вызывал эстетическое удовольствие. Полина приблизившись, только могла произнести:
- Wow!
Свои эмоции она теперь выражала теперь только по-английски.
-Прошу!
Павлик помог ей сесть и подвинул стул для Эммы. Так получилось, что за обедом пили только женщины и Павлик едва успевал им подливать. Марк больше налегал на минеральную воду. Эмма и Полина не успел оглянуться, как декантер был уже почти опустошён и его срочно пришлось опять заполнить.
Красное вино предательски действует на женский организм. Павлик с удовлетворением отмечал, что дамы уже хорошо расслабились. Шутки стали носить подчёркнуто свободный характер, от них Марк слегка конфузился и пытался останавливать Полину. Ему казалось, что она переступает порог дозволенного. Естественное отношение трезвенника к подвыпившей компании.
- Марк, уж не стесняешься ли ты? - насмешливо обратился к нему Павлик после очередного откровенного заявления его жены.
- Я думаю, что каждый из нас должен быть не рабом своих желаний, а их хозяином.
- Что ты имеешь в виду?
Полина заподозрила в его фразе какой-то скрытый смысл.
- Что...?
Павлик задумчиво посмотрел на женщин, которые сидели как раз напротив него.
- Мне кажется, что в любом сознании присутствуют некоторые закрытые зоны. Случайно туда попадая, человек чаще всего пугается, потому как не всегда то, что он там находит, соответствует принятому взгляду на мораль. Трудно себе признаться то ли в обнаруженных у себя наклонностях, то ли в странных фантазиях и тем самым разрушить собственную добропорядочность. Можно гнать от себя недостойные мысли, но отрицать такие потайные закутки всё равно бессмысленно. Они живут в нас вне зависимости от социального статуса или пола, от характера или образования, и с возрастом становятся всё более различимыми.
- Почему с возрастом?
Полине понравился предмет обсуждения. Она не до конца понимала, что Павлик конкретно имеет в виду, но интуитивно догадывалась, что речь идет "о том".
- Ну, это просто. Молодому человеку не до того. Взгляд внутрь себя можно обратить, лишь только убедившись, что всё уже видел.
Не участвующий в беседе Марк вдруг тоже проявил интерес.
- Ну и какой же выход, если по неосторожности туда забрёл?
Наверное, он тоже случайно вышел на эту скользкую тропинку или намеренно не захотел с неё сворачивать...
- Всё зависит от человека и от его способности отыскать компромисс и принять правильное решение, которое никому не будет мешать.
- И только? Ну, а как же нравственная сторона?
Разговор неожиданно приобретал остроту, редко затрагиваемую в повседневном общении.
- Марк, только пожалуйста не говори, что ты ни разу не преступал эту черту. Каждый из нас вольно или невольно порой оказывается в такой ситуации. Просходит ли это обдуманно или случайно, под действием ли причин, которые кажутся объективными - неважно. Главное - быть готовым к встрече со своим подсознательным и не противиться ему, а постараться до конца разобраться для своей же собственной пользы.
Павлик откровенно удивился тому внезапному вниманию, что Марк вдруг проявил к затронутой им теме. Эмма тоже слушала в каком-то раздумье.
- По-моему, здесь всё понятно. Если кто-то сумел понять, что его или её волнует, и разглядел, куда влечёт, остаётся только задаться последним вопросом: кому и как они сможет навредить, и если никому от этого не будет плохо, то какие проблемы?
- Выходит, преследуя свои желания, не следует оглядываться на мораль?
- Я этого не сказал, но судя по твоему замечанию, ты преполагаешь в желаниях некоторое несоответствие с тем, что подсказывает совесть. В миру это называется грех. Я тебя правильно понял?
Их взгляды встретились.
- Допустим.
Марк ждал продолжения.
- Я бы начал с того, что подумавший - уже согрешил. Это именно то, о чём я говорил раньше: быть готовым и сознательно сделать выбор.
Оглядывайся, как ты говоришь, на мораль и греши, если тебя это не беспокоит. Или не греши, чтобы не жить потом с этим грузом. Марк, если у человека хватило смелости приподнять полог и заглянуть в недра своей души, я не думаю, что он в страхе отпрянет.
- Интересный расклад.
Марк отодвинулся от стола и закинул ногу за ногу.
- Ну, а если предположить, что есть желания, от которых не в силах отказаться? Что делать тогда и как им противиться, или всё же, себя переборов, так и не приобрести покой?
На Марка это было непохоже. Он крайне редко высказывал свою точку зрения, тем более, к таким, вроде не очень конкретным вещам. Павлик его не узнавал.
- А что, лучше их принести в жертву?
Он усмехнулся.
- От себя не убежишь.
Все на минуту замолчали, как бы сопереживая своему внутреннему "Я".
- Марк, - Павлик взглянул на него очень миролюбиво, словно собираясь снять камень с его души.
- Ты же сам прекрасно понимаешь, что не испытав, нельзя ничего прочувствовать. Ни радости удовлетворения, ни горечи от содеянной ошибки. Предпочтение жить умеренно, вполсилы или на полную катушку - это собственный выбор. Или ты можешь возразить?
Марк, оказавшись внезапно в центре внимания, немного смутился. Никто так раньше не спрашивал о его жизненных ориентирах и теперь при всех вдруг ответить со всей откровенностью, не покривив душой, было непросто. Выручил Павлик.
- Есть ещё одна точка зрения...
Он в задумчивости остановился взглядом на Эмме.
- Лучше не наполнять стакан доверху, чем пытаться пронести его, не расплескав...
Насколько справедливым ты находишь это наблюдение?
Полина, хранившая молчание, опять включилась в разговор.
- Ну, ты прямо философ!
Павлик улыбнулся ей в ответ.
- Я только цитирую Лао-Цзы. Наверное, китайцы именно затем изобрели бумагу, чтобы было на чём записывать свои многочисленные мысли.
Он помолчал с минуту и добавил:
- При всём моём к нему уважении, я всё равно не согласен.
- Вот как?
Полина наверняка слышала это имя впервые, но не подала виду. Она и раньше с полной невозмутимостью относилась к тому, что её интересовало постольку- поскольку, но всегда умела поддержать умную беседу. Ей ничего не стоило вовремя вклинить ничего не значащую фразу, чтобы всем вокруг показалось, что и она не лыком шита и прекрасно ориентируется в теме разговора. Женщины её склада, как правило, обладают природным чутьём и безошибочно знают как поставить себе на службу чужую эрудицию. Для кого-то её уловка могла возыметь действие, но не для Павлика. Он, водивший с ней знакомство не первый год, давно привык к её моментальной реакции произвести впечатление на собеседника и потому лишь благодарно посмотрел на Полину за её желание поучаствовать со всеми на равных в обсуждении столь необычной и деликатной темы.
- Я думаю, всё дело в степени эмоциональности натуры. От такого высказывания веет бесчувственным холодом и, как мне кажется, для подобных мудрецов счастье в умеренности, а не в избыточности, если вообще они способны на сложную работу души. Для меня же лучше каждый раз выгорать изнутри и как Феникс, возрождаясь из пепла, вновь и вновь быть готовым как порох вспыхнуть от малейшей искры.
- А ты не думаешь, что вот так быстро воспламенившись, очень скоро сгораешь, не успев как следует никого обогреть?
Теперь Марк хотел его откровенности.
- Хороший вопрос, и я за него благодарен.
Сильные эмоции не могут тлеть как угли, и вся суть - в умении максимально использовать это короткое, но интенсивное пламя.
Переварив услышанное по-своему, Полина обратилась к Павлику.
- Послушай, а ты не хочешь поделиться своей философией на досуге с моим мужем?
Она, может быть, не совсем поняла все ньюансы, зато несомненно уловила важную для себя суть: мужчина не должен быть нерешительным.
В ответ Павлик опять мягко улыбнулся и заметил:
- Дорогая Полиночка, с большим удовольствием, но только с тобой, а ты уже расскажешь ему и добавишь всё то, что тебе покажется я упустил.
Он рассмеялся, превратив сказанное в шутку.
- Вот и сейчас я почти уверен, что вы хотите взглянуть на вечерний город и эту возможность я могу легко предоставить.
Единственная проблема - двухместный автомобиль и я предлагаю следующие комбинации.
Павлик обвёл всех присутствующих взглядом заговорщика. Марк продолжал думать о чём-то своём, Эмма насторожилась и только Полина с пьяным блеском в глазах смотрела на на него завороженно, ожидая ситуацию в стиле английского детективного романа.
- Две пары... ужин окончен и все расположились возле камина, как вдруг хозяин дома предложил странную, но захватывающую игру.
Итак...
Вариант первый!
Павлик, наслаждаясь внезапно возникшей тишиной и общим лёгким смятением, как бы открывал каждому дверь в мир собственных едва мерцающих фантазий.
- Марк-Полина.
Отпадает... Никто не знает, куда ехать.
Он с сожалением развёл руками.
- Следующая. Я и Эмма.
Хорошо, но мы уже бывали в этих местах тысячу раз.
Павлик на секунду смолк, будто проигрывая про себя оставшиеся варианты.
- Третья комбинация - Эмма-Полина. Эта комбинация равнозначна Полина- Эмма. В эту же категорию попадает тандем Эмма-Марк. Водители хорошо выпили и передвигаться за рулём не могут.
Так. Остаются только две.
Он посмотрел на Полину и едва заметно ей подмигнул:
Я и Марк, и опять я и Полина.
Первая, откровенно говоря, мне не настолько по вкусу, как вторая. Я предпочитаю, чтобы те, кто меня знает в городе, увидели меня в компании с женщиной, нежели с мужчиной.
Он ещё раз посмотрел вокруг сидящих за столом.
- Вот так всегда: вариантов много, а выход только один. Что вы думаете насчёт моего предложения? Полина, слово за тобой.
То, что она поедет, Павлик не сомневался. Он был уверен и в том, что и Марк не будет возражать. Начатая им почти случайно игра теперь имела вполне заинтересованных участников. Все могли преследовать свои конкретные, пусть даже и не совсем сформулированные для себя цели. Подогретое его словами сознание каждого как-бы находилось на крутом склоне, готовое ринуться по инерции вниз, едва ослабнут тормоза.
- Калифорния-стиль. Увлекательная прогулка по вечернему городу в кабриолете.
Он видел, что Полина очень хочет принять предложение, но, очевидно, испытывает несвойственную ей неловкость и ждёт чьей-то поддержки.
- Эмма пока уберёт со стола и мы как раз поспеем к десерту. Марк ей поможет.
Ну что, Марк, отпускаешь свою жену? Мы можем предположить, что это её тайное желание, которое, кстати, очень безобидно и нравственно.
Павлик с хитроватой улыбкой задорно подтолкнул Марка в бок.
- Никогда не упускай чью-то возможность стать тебе должником. Иными словами, твори добро, если тебя больше устраивает такая интерпретация.
Марк выглядел немного обескураженный
- Ну, если это удобно... Мне бы не хотелось тебя напрягать..
- Господи, какие вы стеснительные. Какое неудобство? Быть уже здесь и не проехаться по городу... Я считаю, что это просто преступление.
Так. Полина, надень что-нибудь сверху. Вечером у нас прохладно.
Он перехватил Эммин взгляд. В нём присутствовало какое-то неудовольствие по поводу его чересчур открытого гостеприимства и странная робость.
- Девушка, что Вы копаетесь?
Павлик, подхватив Полину под руку, направился в гараж.
- Всё..! Мы уехали...
Через несколько минут раздался звук закрывающейся гаражной двери.
Эмма разрядила наступившее молчание первой.
- Павлик хорошо знает город.
Она почувствовала как её охватывает непонятное волнение. Павлик завёл их всех своим разговором, невольно подтолкнув взглянуть на себя со стороны. По странной причине он угадал то, что ей и самой бы хотелось найти в себе и попытаться объяснить своё полуаморфное состояние.
"...Неужели мы все на пороге старости? Не увлекает, как раньше, жизнь, и только и остаётся, что предаваться воспоминаниям."
Эмма про себя вздохнула от этого предположения и вдруг подумала о Марке. Впервые за столько лет она оказалась с ним наедине. Он тоже выглядел смущённым и нервно перебирал в пальцах свою салфетку. Разговор как-то не клеился и Эмма начала собирать со стола посуду. Почти машинально её взгляд остановился на часах.
" Половина восьмого. Господи, зачем мне нужно знать время?"
Она старалась не смотреть Марку прямо в глаза, испугавшись в какое-то мгновение своих мыслей. Они - очень неудобные и упрямые возникли - ниоткуда, вдруг бросив краску на её лицо.
" Я подумала о нём, как... О, Боже! Как стыдно. Неужели это после красного вина?"
Собирая посуду, Эмма почти физически ощущала на себе настойчивый взгляд Марка, уже проклиная тот момент, когда она отпустила Павлика на эту чёртову прогулку.
"...Вечно ему не сидится."
Они перебросились с Марком ещё несколькими пустыми и бесцветными фразами, но каждый продолжал думать о своём. Безумие словно висело в воздухе, вызывая прилив крови к щекам, которые уже и так нещадно пылали. Пока Эмма ставила тарелки в моечную машину, она заметила, что у неё мелко дрожат руки, но не от испуга, а от необычайного перевозбуждения.
- Эмма, тебе помочь?
Марк не двигался с места, продолжая сидеть в напряжённой позе. По-видимому он тоже испытывал волнение и даже немного побледнел.
- Нет, Марк, спасибо. Я считаю, что это не мужское занятие - убирать посуду.
- Полина так не считает.
Он немного вздохнул, как бы очнувшись. Напоминание о своей жене вернуло его в действительность.
- Ты прекрасно выглядишь.
Он прошёл вслед за Эммой в кухню и остановился возле дверного косяка.
- Ты находишь?
Эмма не без удовлетворения признанием своей привлекательности обернулась и их взгляды встретились.
- Я часто думаю о тебе.
- И ты находишь для таких пустяков время?
Марк многозначительно посмотрел на неё.
- Для меня это не пустяки. Никогда не были и, наверное, уже таковыми не станут.
- Вот как?
Эмма притворно вскинула глаза.
- Несмотря на прошедшие годы, мне кажется, что всё происходило только вчера. По-моему, ты стала ещё красивей. Сколько же прошло лет?
Он на секунду замолчал.
- Тебе идёт жить здесь. Когда мы ехали в такси, я, оглядываясь на пальмы, подумал именно об этом.
Замечание Марка вызвало Эммину улыбку.
- Вот уже, право, и не предполагала, что мой имидж может ассоциироваться с представлениями о беззаботной и праздничной жизни.
Она направилась обратно в столовую и оказалась перед ним.
- Эмма...
Марк попытался её обнять. Это ему без труда удалось и он почувствовал, что она не противится.
- Эмма, прости мне моё замешательство. Это так неожиданно...
- Не надо, Марк.
Она попыталась высвободиться, но настолько неуверенно, что сама невольно дала ему повод предположить невозможное и подтолкнула к более решительным действиям.
- Эмма...
Он прижимал её к себе сильней и она чувствовала через одежду его тело: все его изгибы и легко узнаваемое мужское желание. Эмма растерялась от приятной истомы, что разливалась от прикосновения рук Марка, она не знала, что её парализует больше: позывы совести или вдруг нахлынувший и непреодолимый инстинкт уступить. Поддаться непреодолимому порыву, не опасась тех неизбежных последствий, что может ей принести её минутная слабость. Эмма даже не могла думать ни о чём постороннем и когда Марк нежно коснулся влажными губами её рта, она уже не сопротивлялась. Поцелуй её оглушил! Последний раз она целовалась вот так с Павликом, и очень давно. Но теперь ощущение оказалось совершенно другим и она не в силах была оторваться. Эмма чувствовала, как поцелуй лишил её воли и она хотела ещё.
" Господи, что я делаю!"
На какую-то долю секунду она она представила глаза своего мужа. Они почему-то смотрели на происходящую сцену с весёлой иронией. Тотчас это видение исчезло и она, тяжело вздохнув, решительно отпрянула. Сердце её колотилось.
- Марк, мы пожалеем об этом.
Он виновато отстранился, но не настолько, чтобы быть в пределах недосягаемости.
- Прости меня.
Марк тоже тяжело вздохнул, но продолжал смотреть на неё долгим и нежным взглядом.
- Эмма, мы пожалеем ещё больше, если это не произойдёт.
Её рука продолжала оставаться в его руке, и больше не проронив ни слова, Марк потянул Эмму за собой в приготовленную для них комнату. Она молча последовала за ним, словно под каким-то гипнозом, и когда они очутились там в темноте, она уже безвольно сама снимала с себя блузку.
Павлик был единственным мужчиной в её жизни. Они прожили вместе более двадцати лет и Эмма не могла пожаловаться на отсутствие его мужского внимания. Более того, Павлик всегда был очень предупредительным и она с удивлением слушала иногда откровения некоторых женщин, которые даже не жаловались, а просто констатировали обидный факт отсутствия всякой признательности своих мужей в постели. Павлик никогда не проявлял эгоизма. Она не могла представить, чтобы он позволил себе забыть на минуту о её желаниях и заботился только о своих. Пожалуй, он даже её разбаловал своим отношением, но даже и с таким хорошим партнёром Эмма постепенно утратила всю первоначальную остроту ощущений и их близость теперь носила больше характер дружеских отношений и доверительных супружеских обязанностей. От такого не веяло пока смертельной скукой, но в их близости не было больше былого эмоционального подъёма и того страстного горения, которое она испытывала раньше. Эмма любила Павлика и не представляла себе другой жизни без него, и если бы не это непредвиденное совпадение всех обстоятельств, то, вероятно, никогда бы она даже и не посмела подумать, чтобы ему изменить. Теперь на неё нашло какое-то затмение и она уже не только не могла сопротивляться, а наоборот очень хотела вдруг ощутить давно утраченное сердцебиение от первого прикосновения к себе. Эти драгоценные ощущения безвозвратно растерялись, стёрлись, как непрочное золочение от постоянного и бездумного пользования на протяжении долгих лет. Они растворились бесследно в родственных ласках и присутствующая некогда эротика была давно сведена на нет доступностью друг друга и каждодневной привычкой. Только притронувшись своим обнажённым телом к Марку, она непроизвольно испытала такой бешеный восторг, как будто об этом только и мечтала. Это было как насыщение изголодавшейся кожи и теперь Эмма ощущала каждой её точкой разливающееся в ней предчувствие радости принадлежать без остатка. Другой мужчина! От него исходил незнакомый запах и ощутив на своей груди тёплые ладони Марка, Эмма со смешанным чувством страха и томления жадно отдавалась ему, порывисто обхватывая его руками.
Всё призошло очень быстро. По тому, как Марк обмяк и, успокоившись, сник, Эмма вдруг сообразила, что это всё, на что он способен. Он слегка неровно дышал и, навалившись всей тяжестью своего погрузневшего от возраста тела, внезапно стал для неё чужим и неприятным. Она была жутко разочарована. Марк даже не смог уловить её внутреннего ритма и это ей показалось непростительным невниманием с его стороны.
"...И это всё?...Всё..?!"
Эмма вдруг почувствовала такую обиду, что ей захотелось расплакаться.
"...Какая я дура..."
Ей стало не по себе и захотелось немедленно освободиться. В темноте Эмма не видела лица Марка, но это было к лучшему: ей не хотелось больше быть рядом и он бы мог вполне заметить её такую реакцию.
- Марк, всё. Вставай. Они скоро приедут. Я должна себя привести в порядок.
Кроме раздражения Эмма, к тому же, начала испытывать лёгкий мандраж. Ей казалось, что Павлик с Полиной уже недалеко и вот-вот раздастся звук открываемых гаражных дверей. Марк молча поднялся и начал одеваться. Она оставила его одного и прихватив свои вещи, прошла к себе в спальню.
Взглянув на себя в зеркало, Эмма невольно похолодела. На губах не осталось и следа от помады. Они выглядели припухшими, несколько долгих поцелуев оставили заметный след. Тушь потекла с век и под глазами, как у клоуна виднелись размазанные круги. Она начала лихрадочно умываться. Холодная вода немного приободрила, Эмма быстро оделась и у неё появилась способность трезво рассуждать.
"Хорошо, что я успела убрать со стола...
Господи, хоть бы они немного задержались.."
Эмма не то чтобы впала в панику, но то и дело поглядывала на часы. Прошло не так уж мало времени, а Павлик обычно отличался пунктуальностью.
".. Если он сказал "два часа", то вероятней всего, так оно и будет. Ну вот, всё кажется уже в порядке."
Макияж был, наконец, сделан заново: на скорую руку, но тщательно. Эмма обильно подушилась и ещё раз придирчиво взглянув на себя в зеркало, вышла в столовую. Марк находился уже там и, судя по его спокойно-уверенному виду, пребывал в довольно приподнятом настроении. Он было шагнул к ней навстречу и собирался что-то сказать, но Эмма его перебила:
- Не надо, Марк. Я ни о чём не хочу говорить.
Она молча начала расставлять чайные чашки на стол и уже вскоре за окнами послышался шум подъехавшей машины. Первой вошла Полина. Щёки её порозовели от свежего воздуха и причёска слегка растрепалась. Прямо с порога она спешила поделиться своими впечатлениями от увиденного.
- Ах, Марк. Незабываемо! Жаль, что мы здесь не были раньше.
За ней в дверях появился Павлик.
- Ну как? Мы не долго?
Он посмотрел на часы.
- Как и обещал, уложились в пару часов.
Затем он подошёл и обняв Эмму, как-то очень значительно проговорил.
- Надеюсь, вы не скучали?
Эмма вздрогнула, ей показалось, что в свои слова Павлик вкладывает какой-то одному ему известный смысл. Она вдруг судорожно вспомнила, что совершенно не подумала поправить постель в комнате гостей.
"...Может быть Марк догадался.."
Она с надеждой цеплялась за это предположение, уже готовая туда пойти и проверить.
- Всё, что можно было посмотреть, Павлик мне показал. На Голливуд бульваре не протолкнуться - столько народу. Могу себе представить, что там делается во время номинации.
Полина, без сомнения, получила огромное удовольствие от этой короткой импровизированной экскурсии.
- Эмма, твой муж - дорожный хулиган! На обратном пути я думала, что меня сдует во время его крутых виражей. Это что, обычная манера Павлика?
В интонации её голоса прослушивалась то ли похвала, то ли неосознанная зависть к Эмме, живущей с человеком, способным на подобного рода выходки.
В ответ Эмма едва могла выдавить из себя замученную улыбку.