Аннотация: Шесть печатных публикаций: в США и в Канаде
"Casta Diva"
Традиции тем и хороши, что в них живут лучшие устремления, наследуемые людьми из поколения в поколение. В особенности, если эти традиции несут в себе не только презренную прозу обыденной жизни, а поэзию возвышенных мыслей и чувств. Ведь, традиция традиции - рознь. Ещё и какая! Ну, взять хотя бы, к примеру, столь любимое в народе застолье-разгуляево, когда нет меры ни жратве, ни выпивке или такое почти исчезнувшее нынче мероприятие, как домашний концерт. С пианинами там и роялями всякими... Вообщем, чистая ностальгия по неведомому быту дворянского гнезда, описанного в произведениях русских классиков. Ну, а сегодня, когда чуть ли не каждый норовит отыскать в своей родословной хоть какую-нибудь примесь благородных кровей, так и подавно, былые развлечения аристократов становятся бывшему советскому человеку понятней и ближе. Да что тут сравнивать? Бесхитростная травля анекдотов под "Стoличную" и салат "Оливье" сразу же выглядит примитивными посиделками плебеев, стоит лишь представить изысканное собрание эстетов, вальяжно расположившееся в уютной гостиной и с благоговением внимающее звучанию фортепиано. А уж дух там наверное, царил какой? Пожалуй, что и не хуже, чем в настоящем театре...
Майкл отчётливо помнил то волшебное мгновение, как он когда-то очень давно с трепетом впервые переступил порог Одесской филармонии, ощутив себя чуть ли не в святилище классической музыки. А всё почему? Атмосфера! Непередаваемая обстановка храма искусства, где и посторонние шумы имеют сопутствующий смысл. Как запахи из лучшей кондитерской при ресторане "Море", завоевавшей в своё время у горожан заслуженное признание и популярность.
Вообще-то, Майкла звали Михаилом. Так и довелось бы ему носить распространённое для его поколения имя до скончания века, если бы не отъезд в Америку. Новичков в тамошней жизни приходуют быстро... Причём, происходит это как-то совершенно непроизвольно. Раз! И однажды замечаешь, что к тебе уже обращаются на американский манер. Сначала незаметную попытку адаптировать чужеземное имя под привычное на слух делают коллеги по работе или дружелюбные соседи, а затем и все остальные. Так уж эмигрантский мир устроен, что у человека здесь как-то не заведено спрашивать о его желаниях. Правда, по традиции неизменно справляются о состоянии дел... Но это только из вежливости и без всякого энтузиазма получить любой ответ, кроме единственно принятого. А уж хорошо тебе или плохо в действительности - кого это волнует?
Вот и Михаила здесь окрестили вполне по-американски - Майкл. Впрочем, для близких имя, полученное им при рождении, всё-равно сохранилось прежним - Мишка, а для кого-то и вовсе - Мишаня. Да и его душа ни на йоту не претерпела изменений. Не затронула дальняя дорога ни черт характера, ни особенностей натуры. И уж, конечно же, милостиво пощадила его давнее пристрастие - любовь к настоящей музыке. С ней Мишаню всегда связывали самые глубокие эмоции, а филармония была именно тем местом, куда его тянуло больше, чем на футбол или в бодегу. Меломан - одним словом.
Ну, а какие ещё звуки могут вызвать у такого человека столь непередаваемое волнение, как разноголосье оркестра во время последней настройки инструментов? Оно словно предвосхищает встречу с заповедным миром, настолько сознание истинного поклонника музыки погружается в моментальный экстаз от присутствия этого удивительного фона. И хотя, в домашней гостиной аккустического пространства хватает лишь для небольшого рояля, там, точно так же, как и в концертном зале, слух нежно ласкает ровное звучание чуткого камертона, с которым артист сверяет ноту "ля" первой октавы. Что ни говори, а эти первые минуты в предверии скорого музыкального представления полны необыкновенного шарма.
Прожив в Лос-Анджелесе уже немало лет, Мишаня никогда бы не подумал, что и ему посчастливится однажды стать участником подобного удивительного события. Трудно утверждать, практикует ли американский обыватель домашние концерты, но вот некоторые эмигранты из СССР развлечь себя ими любят. И даже очень. Ну, не все, конечно... Не следует впадать в опрометчивые крайности. С традициями всё в порядке и волноваться по поводу потери народом национальных корней - лишь понапрасну себя беспокоить. Никуда не делись те, кто исправно продолжает напрополую кутить всю ночь в местных русских кабаках, где часам к шести утра самым стойким посетителям подают яичницу. Причём, за счёт заведения! Тоже своего рода, традиция... Однако, существует и иные товарищи. Так сказать, сливки общества и цвет диаспоры. Вот они то и стараются проводить свой досуг на светском уровне, положенном их новому статусу. То есть, кабаки кабаками - никто и не покушается на святое... Однако, в перерывах между ресторанными бдениями и трудовыми буднями, чтобы на эти пиршества заработать, иногда случаются культурные просветления. Эдакие эмигрантские журфиксы. И их заграничная оболочка никому не мешает. Да и стоит ли задумываться о соотношении качества жизни нашего современника в Америке к содержанию оной его предка из далёкого прошлого в России? Пустое... На то он и праздник души, что человек его с нетерпением ждёт. Всякого! Всегда! И в любом месте! Будь им грандиозное событие или скромное собрание, где любитель оперного вокала может запросто приобщиться к удовольствию от пения гастролирующего таланта.
Собственно говоря, если бы не случай, Мишаня так бы никогда и не догадался, что в городе, где он живёт, под крышами особняков здешних русских богатеев происходят столь замечательные вещи, как камерные концерты. Так и продолжал бы оставаться одним из скромных бюджетных завсегдатаев местной оперы, не обделённой, к счастью, вниманием её куратора Пласидо Доминго. Что значит - стечение обстоятельств! Иногда их благоприятный расклад и есть избавление от непростительного неведения. Да и какими ещё словами назовёшь тот самый шанс, когда помимо полученного наслаждения от голоса заезжей дивы, ей после концерта можно облобызать ручку и лично выразить своё восхищение. А то и вместе поужинать...
На импровизированное представление в Нортридже* ничего не подозревавшего Мишаню пригласил его давний приятель Гришка. Как оказалось, к нему в гости приехала двоюродная сестра - профессиональная певица, с намерением выступить перед русскоговорящей публикой. Гришка долго расписывал по телефону исключительные способности своей родственницы, а потом, вдруг совершенно неожиданно намекнул, что ему, мягко говоря, не очень хочется тащиться на этот концерт.
- Послушай, чего-то я не догоняю... Зачем ей понадобилось петь у кого-то дома? - поделился он по секрету донимавшими его сомнениями.
- В конце-концов, существуют театры там всякие, консерватории...
Ну, я не в курсе, где? - недоумённо заключил Гришка и сделал неутешительный вывод:
- Мало того, что придётся тусоваться с совершенно неизвестными людьми, так ещё и пилить к ним на другой конец города...
Впрочем, не присутствовать на выступлении кузины он всё-равно не мог. Как не крути, а родственные чувства обязывают. Хочешь-не хочешь, а никуда от них не денешься.
- Оно мне надо, молодому хлопцу? Это ты у нас волокёшь в таких вещах, а для меня там будет чисто потерянное время. Сделай одолжение, поехали вместе, а то я один там буду ощущать себя полным идиотом.
Мишаня не стал упираться и согласился без долгих уговоров. Несмотря на испытываемый скептицизм по поводу готовящейся самодеятельности, ему даже было любопытно поглядеть, какие ж люди там соберутся? Тем более, что всё удовольствие стоило всего лишь четвертной. О чём говорить? Смешные деньги... Да и пренебречь случаем побывать на домашнем концерте не имело никакого смысла. Иди знай? Дело новое, неизведанное... А вдруг, действительно, доведётся послушать хорошую певицу? В Калифорнию кого только не заносит?
Столь непредвиденная сговорчивость Гришку чрезвычайно обрадовала и хоть, в его словах существовала доля правды, главного он всё же не открыл... А главное состояло в том, что он намеревался здесь в Лос-Анджелесе познакомить свою сестрицу с приличным человеком и Мишанина кандидатура идеально подходила во всех отношениях.
Куда уж лучше? Почти её ровесник, свободный в настоящее время, устроен, собственный бизнес в Америке... Иного и пожелать трудно! А уж для такой немного взбаламошенной особы, как она, так и вообще, редкая находка. Выйди его драгоценная сестричка за Мишаню замуж, и была бы как за каменной стеной. По твёрдому Гришкиному разумению, ей в жизни явно не повезло. С таким же, как и сама, "подвеянным" супругом она, слава Богу, благополучно рассталась, а встретить нормального и надёжного мужика ей так и не удалось. И вроде не страшная, и всё на месте, но вот как-то не складывается...
Гришкину сестрицу звали Соня. Проживала Сонечка в Нью-Йорке и поездка или как она её сама называла - турне, включала посещение Сан-Диего и Лос-Анджелеса. Выступления в этих двух городах на западном побережья США она посвящала не столько своим сценическим амбициям, сколько видела в них определённый материальный смысл. Увы, жизнь артистки, а тем более, оперной певицы за океаном не так безоблачна, как например, у обыкновенной медсестры, бодренько закончившей Каплановские курсы. Аппетит к духовной пище в Соединённых Штатах возникает далеко не всех, а вот, извините, болячкам подвержен каждый. Потому и выходит, что у местного населения спрос на руки со сноровкой поставить клизму, намного превышает предложение лирического меццо-сопрано или драматического контральто. Впрочем, Соня смотрела на столь несправедливое положение вещей с должной иронией и воспринимала свою перманентную неустроенность в жизни намного легче, чем та самая гипотетическая медсестра. За волшебные мгновения стоять у края рампы, когда тебе рукоплещет восхищенный зал, она была готова отдать все блага мира. К сожалению, такие триумфальные минуты выпадали на её долю не столь часто. Пожалуй, значительно реже, чем валились на её голову бытовые проблемы или иные мелкие напасти. Однако, на то и существует диалектика бытия, что на фоне плохого, хорошее различимо гораздо отчётливее. Соня любила Нью-Йорк и неизменно благодарила судьбу за привилегию жить в столице мира. Да и отыскать там точку приложения своим способностям ей было значительно легче, чем где-либо ещё. Театральный Нью-Йорк - это не только Бродвей... Правда, возможность петь в той или иной труппе у Сони напрямую зависела от очередного контракта, а заключали их с ней совсем не с той периодичностью, как бы ей того хотелось.
Карьера певицы классического репертуара - занятие непредсказуемое. Хоть, голос - это и божий дар, тем не менее, необходимо стечение слишком многих обстоятельств, чтобы он стал достоянием публики. Далеко не все, кому улыбнулась удача, могут добиться успеха. Только со временем человек понимает, что удача - лишь каприз случая, а уж успех всецело зависит от умения воспользоваться этим капризом. Вот и приходилось Соне в межсезонье перебиваться случайными заработками, совершая поездки подобные этой.
Вообще, публика публике - рознь. По разному встречает артиста да и провожает тоже. Может повести себя предупредительно и благожелательно, как любимая тётка, а может оказаться капризной и избалованной, как дочка богатого и слабохарактерного папаши. На театральных подмостках постановщик - царь и бог. В его задачи входит увлечь зрителей спектаклем. Выступать же в одиночку с сольными партиями - для певицы серьёзное испытание. Как тест на профпригодность, а в особенности, если слушатели разбираются в тонкостях вокала. Или думают, что разбираются... Именно подобным качеством подчас и отличается некоторые эмигранты, воспитанные на походах в "Большой". А там, как известно, халтурой считалось всё, что не подходило под мировой стандарт. Неважно, что в главном театре страны многие бывали лишь однажды. Иногда достаточно вовремя ввернуть в разговор всего лишь одну фразу, чтобы уже навсегда прослыть знатоком
Каждый раз, когда Соня собиралась петь перед своими соотечественниками, она уже хорошо знала, с кем ей предстоит иметь дело. Уж слишком привередливой аудиторией иногда оказывались те, кто перебрался за океан в поисках лучшей жизни. Нашли они её или нет - подобный вопрос мог стать в Сониных глазах неоднозначным и даже спорным. Но вот в том факте, что эти люди не растеряли прежних замашек искушённого зрителя, она успела убедиться и не один раз. Слава Богу, предстоящее выступление было у Сони далеко не первое и всегда каждый имел, что послушать. Публика - Соню, ну и конечно же, Соня - публику...
- Милочка, - как-то после концерта невинно обратилась к ней одна любезная особа.
- Не обижайтесь, но Вам надо срочно что-то делать со своей внешностью.
От её снисходительно-поучительного тона Соня едва не обалдела.
- Ну, посмотрите, во что Вы одеты? - продолжала наставлять щедрая на советы ценительница певческого искусства. По всей вероятности, она полагала, что двадцать пять долларов, уплаченных на входе, дают ей полное моральнеое право разобрать по косточкам Сонин сценический наряд.
- Вы же выглядите, как гимназистка! Сейчас такое не хиляет...
Неожиданно заключила эта театралка, гордая собой от удачно подобранного и как ей казалось, новомодного термина.
- Нет ничего пошлее для певицы, чем зависать на высокой ноте, - заявила другая, после того, как с удовольствием прослушала весь Сонин репертуар. Дородная крашеная тётка со вторым подбородком и пушком над верхней губой очевидно, намекала, что в своей прошлой жизни только и делала, что не вылезала из первых рядов партера. При этом, её глаза типичной Хайсоры** светились той хорошо узнаваемой самоуверенностью, которая так часто присутствует в бедных и недалёких людях, внезапно получивших достаток. Они, по рыбьи выпученные и увенчанные густыми чёрными бровями, глядели на Соню из под модной оправы 'Шанель' надменно и неприступно.
- Мне, деточка, приходилось слушать Елену Образцову и Марию Биешу. Так вот они себе такого никогда не позволяли.
Соня тогда едва сдержалась, чтобы не полюбопытствоать, а была ли та когда-нибудь в театре, вообще? Или только смотрела постановку по телевизору и то урывками, когда штопала мужу трусы или мешала в выварке бельё? Впрочем, умничали подобным образом с Соней довольно редко. Чаще всё же хвалили. По-разному. Благодарили тёплым взглядом или пожатием руки, а то и открыто выражали своё восхищение. Иногда, правда уж, очень оригинально...
- Душа моя! Полный пиздец!
Искренне призналась однажды одна из зрительниц, необыкновенно растроганная исполнением знаменитой арии Нормы "Casta diva". Интеллигентная такая дамочка. Со стрижкой "Каре" и вероятно, в прошлом, завкафедрой или декан какого-нибудь столичного ВУЗа. Мат настолько органично вплетался в её речь, что тут же полностью терял свой изначальный похабный смысл. Вообще-то, за границей сквернословием никого не удивить. Тоже традиция, кстати говоря. Для многих мат так и остался единственным способом высказывать наболевшие мысли предельно ёмко и просто. Только у одних это выходит как у торговок с Привоза - грязно и мерзко, а у других редкое крепкое словечко приобретает вкус необходимой специи к преснятине словоблудия. Выразился по матушке и сразу же всем понятно, что конкретно ты имеешь в виду.
То, что эта женщина запросто могла бы лихо хряпнуть водочки из "гранчака" и наверняка читала в своё время Джойса, Фриша и Пруста сомневаться не приходилось. А уж в её готовности при первой необходимости послать кого-нибудь на три буквы, Соня была просто уверенна.
- Я так разволновалась, что чуть не охуела, - добавила она без всякого смущения, словно не замечая отирающихся рядом соотечественников и косящихся на неё как испуганые лошади на трамвай.
Впрочем, Соне было глубоко наплевать, насколько литературно звучал комплиммент в её адрес. По крайней мере, пожилая матершинница не кривила душой и ей и впрямь понравилось Сонино исполнение шедевра итальянского бельканто. Ах, Беллини! "Норму" Соня просто обожала...
Да уж, такую публику как на домашних концертах, надо ешё поискать. Причём, там всегда находился уникальный субъект, от встречи с которым, хотелось одновременно смеяться и плакать. Соня лишь диву давалась, как такие люди, прожившие в Америке по двадцать лет и более, смогли сохранить все эти неподражаемые "мансы"***. Они словно законсервировали в себе тот удивительный колорит, что привезли давным-давно из Советского Союза. Так одесские хозяйки на зиму "закатывали" в банки печёные баклажаны и укроп с помидорами - продукты, без которых не приготовишь знаменитую икру из "синеньких". Ну какой одесский стол без этой традиционной закуски и какое сборище музыкальных гурманов без перлов словесности? Естественно, что и на этот раз Соня от всей души надеялась услыхать подобные откровения, как будто не могла обойтись без того, чтобы не отведать то самое заветное блюдо с чесночной остротой, пощипывающей язык. Однако, занятные реплики её не только веселили. Она видела в них добрую примету. Слегка переживала, если никто не проявлял к ней особого внимания и, не решаясь себе признаться, суеверно ждала... Как всегда, с тайной робостью, страшась упустить из рук странный талисман удачи. Ах, Сонечка-Соня... Она даже и не представляла, что субъектом с забавными комментариями или с прочим интересом на предстоящем выступлении окажется вовсе не осколок советского благополучия, а близкий товарищ её двоюродного брата. Майкл, как он его представил...
Так уж у Мишани по жизни сложилось, что выпали ему от рождения три пути и одна широкая дорога. Младенцу, появившемуся на свет в памятный год запуска первого искусственного спутника земли, судьба великодушно подарила выбор. Дерзай, малыш! Не знаю, как для кого-то, но для пацана с Молдаванки перспектива заручиться возможностью распоряжаться собственным будущим в том месте, а, в особенности, в то время - это был лотерейный билет.
Ах, стоило бы ему только тогда захотеть... Ну к примеру, стать великим музыкантом и... Родился бы он гением. Закончил бы, как полагается, школу Столярского, а дальше уж поехало бы всё как по-накатанному. А одари Мишеньку, по его просьбе, судьба правильными мозгами, и наверняка проявил бы он себя то ли как математик, то ли как шахматист-гроссмейстер. Вывели бы его в люди незаурядные способности вундеркинда по простой и знакомой схеме: дом пионеров, областные олимпиады молодых дарований, республиканские, а там уж не за горами золотая медаль после окончания десятилетки и университет. Так даже впитай он с молоком матери только отменное здоровье и крепкие бицепсы, и отвоевал бы в парке Ильича себе полное право делать что хочет. И уж после, в городском масштабе, а то и во всесоюзном, крупно имел бы в виду милиху и все её законы. Ну, типа, вам, козлы, надо, вы и соблюдайте...
Однако, так и не вспыхнула его жизнь яркой феерией удивительных событий. Не пришлось ему, к величайшему разочарованию, попасть ни на один светлый путь, так щедро предложенный фортуной. А вместо этого зашагал Мишаня из тесного двора на Молдаванке в просторный и полный сюрпризов мир по давно проторенной дороге, став обыкновенным одесским гешефтмахером. Как любой другой.
Ну, как несмысшлёное дитё может само решить, что ему нужно? Хотя... Кто знает? Может и шевельнулось в тот роковой момент где-то в глубине его души нечаянное сомнение в том, что ни слава, ни успех, ни даже страх окружающих перед силой и властью - не обязательно могут сделать тебя счастливие кого-то? Если, не наоборот - несчастнее. Быть всегда на виду - всё равно, что жить в ярко освещённой комнате без штор на окнах.
Трудно сказать, что Мишаня тогда ответил судьбе, но судя по тому, кем был сегодня, он точно не захотел лишний раз высовываться. Уж лучше как все. Оно как-то спокойнее. Ведь, в жизни - как в дальнем походе в строю. Передним - ветер дует в лицо, задних - собаки за пятки кусают и лучше уж - где-нибудь посредине.
Последняя эмиграция лишила Одессу многих её детей. Разъехались дочери и сыновья от своей любимой "мамы". Кто куда, а Мишаню обстоятельства закинули аж в Лос-Анджелес. Правда, этот калифорнийский Вавилон, где Новый год наступет в последнюю очередь, приютил его соотечественников в таком невероятном количестве, что в городе образовался целый "русский" район. Так что Мишаня прибыл сюда не на неосвоенные земли в качестве первопроходца-целинника, а в благодатный край, где человеку сметливому и неленивому возможно очень даже недурно преуспеть. Если, конечно, он не ретроград и не цепляется за свои прошлые навыки добывать хлеб насущный. Впрочем, уехать от бедности - это совсем ни одно и тоже, что приехать за богатством. Так сказать, разная мотивация...
Следует признать, что в Америке с некогда советскими гражданами происходят удивительные превращения. Бывшие маляра здесь держат адвокатские конторы, а бывшие адвокаты - малярничают. Бывшие врачи успешно торгуют недвижимостью, а бывшие инженеры продают страховки. И даже всемогущие, в своё время, работники автосервиса без колебаний меняют умение крутить гайки на нехитрую науку нажимать кнопки рентеновского аппарата. Неважно, кем ты был в прошлой жизни в СССР - главное, кем сумеешь стать в нынешней. Америку не интересуют былые заслуги, в цене здесь только настоящие.
Поначалу Мишаня лишь робко озирался. Ещё бы! Приехать в город миллионеров и звёзд шоубизнеса! Немудрено, что возможность осесть в нём невольно щекочет самолюбие эмигранта и заставляет думать о себе как о счастливчике. Да и как можно невозмутимо относиться к новому месту жительства, где буквально под боком Голливуд - мифическая мекка развлечений ещё совсем недавно и уже обыкновенный район в пределах пешеходной дистанции - теперь.
А уж каких машин Мишаня насмотрелся на улицах... Особенно ему нравились открытые "Кадилаки". Они словно дредноуты величаво проплывали в автомобильном потоке, оставляя за собой шлейф ностальгии по шикарной калифорнийской жизни начала шестидесятых годов. Вообщем - всё как в кино.
Надо сказать, что Мишанины амбиции ему всегда давали спокойно есть и спать, а потому на чьи-то роскошные авто он и теперь мог смотреть лишь со спокойным любопытством. Без потери аппетита и без особого сердцебиения от мысли, что когда-нибудь и он проедет в таком же козырном кабриолете. Мишаня твёрдо знал свою планку. Ниже ему, как "крученному делавару", не опуститься по любому, а если и суждено прыгнуть повыше, то всё-равно он не станет открыто демонстировать пришедший успех.
"Ну, чего ради красоваться и мозолить глаза кому не надо?" - неизменно рассуждал Мишаня. Причём, он даже и не подозревал, что иногда подобная жизненная позиция - отнюдь, не смиренная скромность праведника, а обыкновенная местечковая психология выходца с Молдаванки. Одессит, он ведь, тоже разный бывает... Пожалуй, отсутствие потребности к серьёзному мужскому шику Мишаня генетически унаследовал от своего незаметного родителя. Тот вечно сидел тихо и смирно. Не было в нём ни куража, ни смелых фантазий. А когда душа у человека заполнена лишь осторожностью да благоразумием - он и живёт то бесцветно. Правильно, но невообразимо скучно. Мишаня был именно из таких - положительных и рассудительных... Оттого то наверное, не ломая себе голову, он и подался в Америке в водопрводчики - то есть в пламеры, на местном диалекте. В этой стране представители такой профессии - отдельная каста. Нечто вроде советских заводских мастеров, не доросших до уровня технической интеллигенции. С гонором ребята. Да и самомнения у них как у братьев тайного ордена или у членов цеховой гильдии. Знающие себе цену и неприступные, слегка высокомерные и во всём разбирающиеся. Вот и Мишане судьба уготовила стать одним из них - таким же монолитом самоуверенной неуязвимости от экономических потрясений. Недаром считается, что водопроводчик - как зубной врач. Если уж по-настоящему приспичит, то заплатишь ему любые деньги...
Собственно, и выбирать то Мишане особенно не пришлось. В Одессе он долгое время проработал в "Горжилуправлении" на участке канализации и водоснабжения. Бывало по-разному, но худо-бедно там он помимо зарплаты всегда имел свою живую копейку. А как приехал в Америку, так сразу сообразил, что и здесь с умением сантехника бедствовать не будет. Поишачил с полгода на хозяина небольшой кампании и открыл своё дело.
Мишаня показался Соне немного комичным. Чего стоил только один кулон, болтающийся у него на шее. Не обратить внимание на массивную цацку не мог, разве что, слепой. Она невольно притягивала взгляд и Соня тактично отвела глаза в сторону, когда владелец этого странного украшения с ней заговорил во время короткого коктейль-фуршета. Просторная кухня хозяев дома радушно вместила всех желающих поделиться впечатлениями от концерта, а заодно, выпить и символически закусить. Ну, не на обед же сюда пожаловали.
Выглядел Сонин случайный собеседник, надо признать, довольно колоритно. И хотя, Соня уже давно привыкла к любой непосредственности, тем не менее, он заметно выделялся из окружающих. В его внешности, вообщем, относительно молодого человека присутствовало нечто вопиюще-консервативное и даже, пожалуй, вызывающе-старомодное. Наверное в какой-то степени Соню ввёл в заблуждение его специфический гардеробчик. Подобный выбор одежды вполне мог соответсвовать непритязательному вкусу то ли босса сицилийской "камморы", то ли средней руки наркоторговцу из Маями, но лет двадцать тому назад. Белые брюки со стрелками, белые туфли и как контраст с ними - тёмная шёлковая рубашка в мелкий огурчик, растёгнутая чуть ли но пупа. На запястье - справные часы, а на другом - браслет и как положено, на волосатой груди - побрякушка-символ. Но не крест, столь уважаемый сегодня среди верующих и примазавшихся к ним атеистов, или не менее почитаемая - звезда Давида, а обыкновенный водопроводный кран! Только миниатюрный и золотой. Той самой классической формы, которые когда-то повсеместно стояли в обшарпанных рукомойниках на коммунальных кухнях. Неудивительно, что когда Мишаня подошёл к Соне и попытался перекинуться с ней парой слов, она, естественно, никак не ожидала, что разговор коснётся Беллини... Он и Беллини?!
- У Вас красивый тембр голоса, - произнёс неуверенным тоном, пока ещё незнакомец. На его осторожный и деликатный комплимент Соня ответила привычной дежурно-признательной улыбкой, всегда припасённой для подобного случая.
- "Норма" - моя любимая опера, - добавил негаданный поклонник её исполнительского искусства.
- Вот как? - уже вслух удивилась Соня. Столь непредсказуемое совпадение музыкальных вкусов ей показалось даже забавным.
- И знаете, - он решил вдруг разоткровенничаться, - сильнее всего на меня действует трио с хором в конце последнего акта...
По-видимому, затронутая этим человеком тема, была ему достаточно близка. Во всяком случае, он не рисовался, желая произвести впечатление В его глазах тут же мелькнула ненаигранная увлечённость, преобразив в секунду простоватое выражение лица. Оно даже стало как-то сразу мягче и теперь совершенно не вязалось с остальной броской внешностью провинциального пижона.
Как раз в это время к ним подоспел Гришка, отлучившийся за своим мобильником, оставленным им по запарке в машине, и с воодушевлением воскликнул:
- О! А я беспокоился, что Мишаня сам постесняется к тебе подойти.
К Гришкиной радости его приятель вдруг проявил необходимую ему инициативу, что значительно упрощало ситуацию.
"...Ну и замечательно! Теперь главное, чтобы моя разлюбезная сестричка не ляпнула что-нибудь и его не спугнула..." - подумал Гришка и тут же приступил к своим полномочиям.
- Соня... Майкл.., - представил он их другу другу
С Мишаниного лица вмиг слетела вся прежняя одухотворённость и оно опять стало безраздельно принадлежать недалёкому "мафиози" в расхристанной рубахе и с дурацким крантиком на груди. Он почтительно пожал, протянутую Соней руку, и не без удовольствия заметил:
- А я и не знал, что у моего товарища есть такая талантливая родственница.
- Ещё какая! - голосом массовика-затейника с готовностью подтвердил Гришка.
- Кстати, Сонечка...
Он, прекрасно осведомлённый о Мишанином увлечении классической музыкой, не видел смысла скрывать такой замечательный факт от своей кузины. Наоборот! Мол смотри, не только твои знакомые - артистическая богема. И у моих не свиное рыло.
- Майкл у нас большой знаток оперы.
- Ну, ты уж скажешь, - Мишаня заметно смутился.
- Так. Иногда бываю в театре...
- Ну, не надо скромничать, - игриво подбодрила его Соня и тем самым ещё больше смутила, - с заядлыми театралами, мне, честно говоря, в Америке встречаться не приходилось.
- Да какой там заядлый театрал? Обыкновенный абонемент в Лос-Анджелескую оперу. Всего восемь спектаклей за год...
- Всего! - Соню его замечание развеселило, - небось не пропускаете ни одного сезона?
- Ну, как Вам сказать? - начал было Мишаня, но Гришка его перебил:
- Послушайте! У меня есть предложение. А что, если мы все сейчас отправимся ко мне? Закусим, кирнём... Там и поговорите Ну, как? Вы не против?
- А чего возражать? - усмехнулась Соня, первой откликнувшись на приглашение.
- Как говорила одна моя дорогая наставница: певица должна делать три вещи: "исты, спаты та спиваты..."
Гришенька, я же у тебя проживаю, какие тут могут быть возражения? Тем более, что Жанна нас ждёт к ужину, - резонно заключила она, намекая на старания его супруги как надо обиходить свою гостью.
- Вот только распрощаюсь со всеми.
Соня долго не задержалась, тем более, что публика не злоупотребляя гостеприимством хозяев, начала понемногу расходиться. Она вежливо уделила пару минут тому, другому, поблагодарила организоваторов концерта и вскоре стала собираться.
В принципе, Майкл произвёл на Соню сложное впечатление. Мужчин с сорочьими повадками она не жаловала, а именно таким ей показался Гришкин товарищ. Особенно её раздражал его идиотский кулон.
"...Повесил бы ещё знак Мерседеса... Хотя, Бог его знает, что он за человек?"
Соня поймала себя на мысли, что ей было бы небезынтересно с ним пообщаться.
"...И тонко чувствовать, как видно может, - она вспомнила мечтательный взгляд её нового знакомого, когда тот заговорил о "Норме"...
"...Надо же, мы оба любим одну и ту же музыку.., - усмехнулась она про себя, впервые повстречав мужчину, который ей в этом сразу же признался.
Обещанный Гришкой ужин, стал чуть ли не чествованием Сониного таланта, настолько тот расхваливал её вокальные способности. Словно невесту продавал, охая да ахая, и даже совершенно забыл, что ни хрена не понимает в оперном пении:
-Все с таким удовольствием слушали Сонечку... А как аплодировали!
Гришка буквально лез вон из кожи, описывая в подробностях свои впечатления от того, как необыкновенно тепло принимали его кузину. И действительно, концерт прошёл очень успешно, несмотря на неудобное для Сони обстоятельство петь с аккомпаниатором, которого ей представили буквально за несколько часов до начала выступления. Естественно, пришлось переволноваться... Немудрено, что теперь, полностью расслабившись от эмоционального напряжения, она ощущала приятную усталость. Соня даже позволила себе выпить больше обычного. Гришкина жена приготовила изумительную утку с яблоками и её нежное жирное мясо особенно хорошо сочеталось с "Мерло" из Напа Вэлли. После второго бокала за столом воцарилась совершенно непринуждённая атмосфера и Соня, со свойственной ей лёгкостью в общении, уже, как и все, называла Майкла Мишаней. Гришка лишь многозначительно переглядывался со своей дражайшей половиной, весьма удовлетворённый развитием событий. Люди они были неплохие, но по душевной простоте наивно полагали, что Соне без мужа ну, никак нельзя... И думали они так вовсе из соображений морали, а по сложившимся в их окружении расхожим убеждениям современного домостроя. Женщина обязательно должна состоять в браке! Именно в этом её основное предназначение! Оттого и с неодобрением смотрели на Сонин образ жизни, казавшийся им не совсем правильным. Сцена сценой, а семья важнее...
Родственников, как известно, не выбирают и уж тем более, не следует ожидать совпадений с ними в жизненных приоритетах. Да и вкусы - вещь крайне индивидуальная. Одни развлекаются тем, что гуляют в "Таргете" или "Кеймарте"****, другие - всё больше по театрам ошиваются. Соня никак не могла взять в толк, что связывает Гришку с Мишаней? Её двоюродный братец не пропускал ни одну спортивную передачу по телевизору, но чтобы его затащить в филармонию? Правда, и тот и другой - одесситы. Земляки да и только? За границей места бывшего проживания иногда сплачивает совершенно разных людей - может и у них общая тоска по Молдаванке? Соня не могла не обратить внимание, как они оба живо обсуждали последние одесские новости, за которыми пристально продолжали следить, но уже Бог знает откуда...
- Кстати, Мишаня, ты слышал о пожаре в доме Руcсова? - Гришка немного отвлёкся от Сониной персоны и переключился на злободневные темы.
- Что ты говоришь? Неужели тот самый, c аптекой Гаевского на первом этаже?
- Ну, да. Представляешь, дважды горел!
- Ой, как жалко, - Мишаня сокрушённо покачал головой, - какое здание...Всю войну простояло и ничего. Это ж надо?
Сожалея о пожаре с патриотической искренностью, он тут же решил поделиться немедленными выводами о его причинах и о тех людях, кто по его мнению мог быть причастен к этому печальному происшествию.
- Подожгли...
Что ты хочешь? Бандиты...
Гришка только кивал и поддакивал, абсолютно согласный с его версией. И он считал, что в Одессе бандит тот, кто не болеет душой за свой родной город. Попутно они вместе обсудили Соборную площадь, откуда это величественное строение просматривалось как на ладони. Потом вспомнили футбольных фанатов, собиравшихся там когда-то в тени платанов на месте вновь отстроенного храма, и уже затем беседа плавно перетекла на какие-то известные только им мельчайшие подробности, связанные с этим памятным каждому одесситу уголком.
Уже под конец ужина, улучив момент, когда Гришка отлучился на кухню помочь жене подавать десерт, Мишаня, собравшись духом, предложил Соне сходить вместе на ланч. Он отважился на столь дерзкое поползновение лишь в его отсутствие и то, потому что, как ему показалось, у него появился шанс. И хотя Соня вела себя отнюдь, не провакационно, безумная мысль - провести с ней наедине какое-то время, стрельнувшая Мишане в голову, уже не давала ему покоя последние несколько часов.
- Сонечка, не откажите мне в такой любезности, - проговорил он нерешительно, вкладывая в просьбу несмелую надежду.
- Вы меня этим очень обрадуете, - добавил он уже уверенней, уповая на благосклонность своей случайной сотрапезницы.
Приглашение не стало для Сони внезапным сюпризом или шокирующей неожиданностью. И не потому, что она, как артистка, привыкла к проявлению к себе мужского интереса и воспринимала его как должную жизненную составляющую. Да, привыкла. Не без этого... Такова уж специфика жанра - быть предметом постоянного постороннего внимания. Ну а с другой стороны, разве можно сбрасывать со счетов женскую интуицию? Ну, какое дамское сердце не почует к себе особое расположение и не ощутит неослабевающее напряжение от чьего-то душевного трепета?
Соня уже давно уловила во взгляде Гришкиного товарища почтительное восхищение. Стоило ему тогда заговорить о "Норме", как ей уже ничего не стоило догадаться о том волнении, которое он очевидно, испытал, вживую прослушав обожаемую им арию.
Мишаня и вправду, слегка ошалел от нового знакомства. Да и как тут не ошалеть, когда напротив за столом сидела не просто обаятельная особа, а обладательница самого настоящего колоратурного сопрано! Оперная дива, с которой можно не только запросто посмеяться и пошутить, но и даже пофлиртовать! Это тебе не туалеты ставить или трубы паять... Наверное никогда раньше Мишаня не видел так близко женщину из другого неизвестного ему мира. Как-то не выпадало на его долю "залетать так высоко" и дело он имел всё больше с представительницами своего круга - дамами весьма обыкновенными и ничем не выдающимися. Случалось встречаться и с медработниками, и со страховыми агентами, и с бухгалтершами... Но ни разу с настоящей певицей. А тут она не на сцене, а рядом! И голос почти как Марии Каллас или как у его любимой Монсеррат Кабалье! Пожалуй, даже встреча с кем-нибудь из голливудских звёзд не произвела бы на Мишаню столь сильного впечатления, как эта, происшедшая с Гришкиной лёгкой руки. А не позови тот его с собой..? И что тогда..?
Мишаня элементарно сомлел от Сони. Со зрелым мужчиной такое случается в одночасье... Она и говорила то о чём-то совершенно другом. Не нудила, как все, что собирается перестроить кухню, выспрашивая, какой смеситель следует приобрести или какую мойку поставить: чугунную или из нержавейки? И не пытала о цвете гранита столешницы для встроенных шкафчиков или о марке посудомоечной машины. Почему-то именно о таких бесконечно прозаических вещах с Мишаней чаще всего, заводили беседу те бабы, с которыми в последние годы он сталкивался. То и дело, что выспрашивали всякую чушь, хоть и намерения к ним он имел самые недвусмысленные. Отчего, интересно? Неужели, от того, что мужик, тащивший их в постель - водопроводчик? Ну, не ради же банального любопытства они касались тем обустройства санузла? Нет, конечно... Скорее всего, из практичного желания бесплатно получить совет профессионала, если не оттого, что к заботе о собственном жилище только и сводились их незамысловатые чаяния. Впрочем, нет. Ещё любили делиться неугасимой любовью к дальним путешествиям. Ах, Прага, ах, Барселона... Ах, Гауди, ах, Карлов мост... Однако, все эти, якобы, красивые "заезды" в итоге, всё равно сводились к примитивной смысловой цепочке - ну, вот: закончила, наконец, РЕМОНТ, а теперь можно и в заграничный вояж. Тонкий намёк на толстые обстоятельства, мол не желаете ли, мужчина, пригласить даму на прогулку? Правда, она слегка поиздержалась на переоборудование кухни-пердольни, так вы уж побеспокойтесь сами и посодействуйте... А уж затронуть в беседе с кавалером хоть что-нибудь отвлечённое от быта. Куда там? Не говоря уже о том, что ни к одной из Мишаниных знакомых даже и не пришло в голову на досуге, насколько ему, должно быть, осточертели все эти водонагреватели и унитазы.
И вдруг, Соня! Она взошла и засияла словно Вифлеемская звезда. Полубогиня, полуикона...
"...За ради такой и углы забегать станешь..." - размышлял он про себя без обычных оговорок, свойственных мужчине после достижения им определённого возраста. По своей натуре Мишаня относился к тому типу дамских обожателей, которые не столько молятся на предмет увлечения, как на королеву, сколько примеряют её сиюминутную готовность стирать ему носки. Практичные люди редко предаются любви вопреки голосу разума и оттого риск однажды вступить в конфликт с собственными устоявшимися принципами у них сокрушительно велик. Именно такой странный казус и произошёл с Мишаней. Но вот с какими непредсказуемыми последствиями он даже пока и не предполагал... Соня вплелась в его суконную жизнь сверкающей золотой ниткой. Да так скоро и молниеносно, что он и не успел опомниться. Это вторжение Мишаня ощутил сразу, стоило ему только услыхать из её уст волшебные звуки "Casta diva". Потому и подошёл к ней, повинуясь непонятному притяжению, и признался в том, что никогда не поверял никому другому. Да и сейчас по той же причине сгорал от желания назначить ей свидание.
Пожалуй, Соне оставалось ему только посочувствовать. Глубоко и не без искреннего сожаления к тому моментальному чувству, что в нём пробудила. Оттого да ещё, согретая тёплой домашней атмосферой и красным вином, она совершенно непроизвольно протянула руку и погладила Мишаню по шеке.
- Зачем я тебе?
Соня виновато улыбнулась.
- Ну, неужели ты не понимаешь, что тебе нужна совершенно другая женщина? А?
- Сонечка.., - Мишанин голос заметно дрогнул, - если бы Вы только знали...
Прикосновение Сониной руки его буквально лишило дара речи. От неё исходил едва уловимый запах духов и Мишаню так и подмывало коснуться губами мягкой и пухлой ладони. В принципе, пентюхом он никогда не был, но отчего-то теперь вдруг застыл как парализованный. Сидел, не шелохнувшись, и словно боялся сделать любое неловкое движение, заворожённый проявлением этой внезапной нежности.
- Ох, дружок.., - Соня медленно отвела руку , - ты даже себе и не представляешь, как это - быть с певицей... И не надо!
Она подавила невольный вздох и громко поинтересовалась в приоткрытую кухонную дверь:
- Гришенька, дорогуша, а что, в этом доме собираются подавать чай?..
* * *
Всего концертов Соня дала три. Два в Лос-Анджелесе и один, как и собиралась, в Сан-Диего. Везде неизменно её принимали очень тепло и благожелательно. Импровизированное турне в Калифорнию, несомненно, удалось! Впрочем, домой она увозила не только приятные впечатления, но и немного денег, которые были ей сейчас весьма кстати... Через пару недель у Сони намечалось небольшое выступление в Карнеги Холле - в самом престижном концертном зале Америки. Петь "Кавантину Нормы" в рамках музыкального фестиваля "Русские осенние вечера" её пригласили чуть ли не полгода назад и лишь недавно пришло подтверждение участия. Случилось это как раз во время последней поездки и естественно, новость такого масштаба Соню очень обрадовала. О подобном уровне концерта она могла только мечтать.
Какого же было её изумление, когда выйдя на сцену, она заметила Мишаню! Тот сидел в первом ряду партера и руках у него едва умещался огромный алый букет. Он то и привлёк Сонино внимание своими нескромными размерами. Наверняка, тот "счастливиц-зритель", кто находился в позади Мишани, проклинал его незлым тихим словом... Ну кому понравиться заплатить за лучшие в театре места и вместо того, чтобы наслаждаться удобством, вдруг оказаться рядом с чьим-то ненормальным поклонником, притащивщим на концерт чуть ли розовый куст?
Никогда раньше Соня не исполняла эту арию с таким воодушевлением и подъёмом как сейчас. Даже, если бы она и захотела выложиться больше, то не смогла бы спеть лучше. Сонин голос звучал на последнем пределе, но она не боялась его сорвать, уверенная, что её ангел-хранитель убережёт бесценное сокровище, которое теперь будет принадлежит и ему тоже. Затем то он и пожаловал сюда собственной персоной, чтобы остаться уже навсегда со своей "Casta diva". С той непорочной богиней, о которой мечтает. А может, вообще, она переедет к нему. Кто знает?
На последней ноте Соня поймала Мишанин восхищённо-безумный взгляд и в следующую минуту вместе с раздавшимися аплодисментами к её ногам пурпурным веером полетели живые цветы...
*Нортридж - один из районов Лос-Анджелеса
**Хайсора - недалёкая женщина с примитивными взглядами на жизнь. (Сленг Молдаванки.)
***Мансы - манера себя вести, повадки в мышлении.... (Одесский сленг)
**** "Таргет" и "Кеймарт" - сети дешёвых американских универсальных магазинов.