После окончания суровой русско-турецкой войны возвращались с победой на Дон казаки!
То был 1878 год. В той войне с турками, за освобождение Болгарии участвовало более пятидесяти донских полков да двадцать батарей.
Это были казаки из станиц Усть - Медведицкой, Пятиизбянской, Голубинской, Чернышковской и других. Вот в донские станицы и возвращались казачки короткой дорогой, что вела побыстрее к дому родному!
Поистосковались они по родным и близким. Да и необычная ноша за спиной, заставляла гнать коня вперед и вперед!
Уже показались сверкающие на солнце купола церкви! И курень виден! Все...
Встречайте, родные, героя своего, немного раненого, но живого!
Оторопела жена, увидев мужа!
Но крик радости сменился недоумением: снимал с коня казак не подарки дорогие, трофеи в бою добытые, а... двух маленьких, напуганных малышей. Одеты как-то чудно и смотрят волчатами.
Так или примерно так, появлялись в наших станицах болгарские дети - сироты.
Буквально подобранные сердобольными казаками прямо на дорогах, пожарищах, в руинах. Среди порубленных тел отцов и матерей, которые закрыли детей своими телами от острых ятаганов беспощадных турецких янычар.
Много таких детей привезли казаки на вольный Дон. Одних усыновили сами, других определили в Новочеркасское военно-фельдщерское училище и иные заведения.
В станице Малодельской, в семье казака Ефима Егорова (из 36- го Донского полка), появился еще один, четвертый сын Степан Стоянов, а попросту Степка.
А на другой улице казак Захаров усыновил Ангела Антонова. "Имя - то у него какое - ангел, а вырастет из него настоящий чёртушка - казак!". Так шутил приемный отец и станичники тоже.
Сотник 10-й батареи Озерский привез в Новочеркасск сразу несколько мальчишек - болгар: Христофора Карпова, Дмитрия Закрело, Ивана Недемнева, Стояна Пиширич и определил учениками в военно - фельдшерскую школу. Архивные документы хранят много сведений о доброте, великодушии суровых казаков к обездоленным детям войны. Я имею в виду простых русских солдат, которые везли сиротушек на родину, домой, в семьи свои.
Конечно, в матушке - России благотворительные учреждения дали приют сотням болгарских детей. Их учили и растили. Они получали блестящее образование. Дамское отделение при Московском славянском комитете разместило за свой счет в институтах, монастырях, пансионах и у частных лиц множество болгарских девочек возрастом до 12 лет.
А какова обширная география, где взращивали и привечали болгарское юношество!
Их можно было встретить в гимназиях Одесской и Николаевской, в Херсонской учительской семинарии, среди юнкеров Одесского пехотного училища и священников Киевской духовной академии, даже в стенах Московского, Петербургского, Новороссийского университетов!
Они становились видными деятелями, как в Российской державе, так и у себя, в крае отчем, в Болгарии...
Но все это будет потом.
А сейчас в вишневых станицах за деревянным столом, среди кучи чумазых казачат, росли болгарские сироты. Они уже называли приемных родителей отцом и матерью. Вместе со всеми казачатами мужали на привольном Дону, Хопре, Бузулуке. Кувыркались на душистом сене, плавали наперегонки, скакали на полудиких конях, впитывали новые обычаи. Постигали непростую военную казачью науку.
Иногда трудно было определить в этих загорелых до черна сорванцах, где же тут приемыш-то?
Лишь изредка, в азарте скачки или рубке лозы нет-нет, да и вырвется из груди его какой - нибудь возглас по-болгарски. Это нашла выход кровь предков, родная кровь. Но лишь на мгновенье, на миг. А потом вновь взял силу казачьий клич, подхваченный на майдане свистом шашек по лозе.
Прерву рассказ свой о сынах болгарских, ставших сильными и смелыми сынами Дона. Чтобы поведать необычную историю - о дочери полка.
Всем известны из истории зверства турецких башибузуков по отношению к мирным болгарам, да и вообще врагам. Когда я изучал суровые документы тех лет, меня просто пробирала дрожь.
А жестокость турок-янычар рождала ответное чувство у болгар - месть. И была она не менее ужасной. Даже к турецким старикам и детям.
Но среди русской армии эта жестокость с двух сторон рождала лишь страстное желание быстрее покончить с этой бойней. В полках русской армии неукоснительно соблюдался рескрипт князя Потемкина: к пленным туркам женщинам, старикам и детям относиться гуманно. Да он и не был нужен - этот приказ. Русские и не могли поступить иначе.
В то время о русских солдатах писали так: "Храбрые воины, готовые отдать жизни свои за Царя, Веру и Отечество, они были еще милосердными. И относились к поверженным врагам с христианской любовью".
...12 января 1878 года после изматывающего, но победного боя под Карагачем наш гренадерский полк двигался к новому рубежу. Казаки дремали в седлах. Мела колючая поземка.
Солдаты серой лентой тянулись по дороге, штыки нависли над ними стальной щетиной. Но одному из бойцов, Михаилу Саенко, не спалось. Болела рана. Да страшные картины безжалостной бойни турецких семей, которые шли обозами за своей отступающей армией, не давали уснуть. Глаза невольно так и косили на обочину, где открывались одна за другой кошмарные картины смерти.
Вдруг он увидел еще не потухший костер. И полузамерзшего ребенка рядом с умирающей, занесенной снегом матерью. Господи, не дай несчастному погибнуть! Михаил выхватил хрупкое тельце из груды мертвых тел. Завернул, укутал в шинель. И вот он снова в строю с Богом посланной ношей. Так началась эта история, длившаяся много лет.
На привале дитя напоили молоком, смастерили колыбельку в аптечной двуколке. А вскоре весь полк с изумлением узнал о спасенной девочке - турчанке.
"Айше", так назвала себя малышка. Офицерское собрание постановило едино: оставить сиротку у себя, в приют не отдавать, и воспитывать за свой счет.
Вы представляете себе! Кругом гремят смертоносные бои. А полк в короткие минуты затишья разрабатывает правила ее воспитания. Были назначены опекуны девочки. Определены суммы, которые каждый офицер и солдат должны отчислять в общую кассу. Даже с карточных выигрышей.
Так всеобщая любимица, турчанка Айше, общепризнанно стала дочерью полка.
Прознав об этом, турки-мусульмане пытались выкрасть малое дитя, но его отбивали у похитителей. Облаченная в военный мундирчик Айше прошла с полком путь до конца компании...
А потом полк-опекун, оберегая ее, направил воспитанницу в Варшаву, (входящую в состав России). Учиться за счет полка. Все заботились о ней, как о родной дочери! Оценки успехов ее вывешивались на всеобщее обозрение. Письма о ней читались всеми и зачитывались до дыр.
Но вот полк перевели в Варшаву.
Когда он появился на стоянке, отведенной ему, то все громко закричали "Ура!".
Что же за радость-то такая, что за рай ожидал их?
Рай не рай, а радовались они так маленькой девочке с огромным букетом цветов, которая бежала навстречу к ним, посыпая их путь цветами полевыми!
Подхватили девочку сильные руки, передавая ее по цепочке. Жесткие солдатские усы щекотали ее руки и щеки, а лица были такие родные и любимые. Глядя на них, улыбались молоденькие полячки-паненки и яркое солнышко.
После радостной встречи опекуны устроили своей дочке настоящий праздник, а потом взволнованно размышляли, как же быть с ней дальше?
Ведь срок обучения ее в частном пансионе заканчивался. И Маша, так назвали девочку после крещения, нуждалась в достойном образовании. Деньги полк собрал, но...
Подарок судьбы последовал в виде особы императора Александра, который, будучи в Варшаве, удивленно взирал в гостиной полка на чудесный портрет девочки - турчанки. Заинтригованный государь и императрица Мария Александровна приняли живое участие, и определили Машу в светский Александро - Мариинский институт.
На блестящий выпускной бал в институт к Маше приехали в парадных мундирах и орденах опекуны со своими разнаряженными женами. И стольких родных не было ни у одной воспитанницы!
Да и подарки были такие, что позавидуешь - полк постарался для своей любимицы. Подарили ей драгоценный, усыпанный бриллиантами браслет. А потом она гостила в полку, и был праздник под музыку оркестра, и все радовались до слез. Особенно Михаил Саенко, который спас девочку от верной гибели в тот памятный день 1878 года. Мой ангел-хранитель, так тепло называла его она.
Но теперь уже никто не решался схватить эту изящную девушку с распущенными черными волосами и, передавая из рук в руки, как в детстве, щекотать усами.
Растроганный генерал Паютин, командир полка, перекрестил сияющую Машу и молвил солдатам.
"Братцы! Дочь Ваша каждого облобызать просто не сможет - вон сколько вас. Пусть выкажет любовь и признательность одному из вас!".
Он вызвал вперед стоящего ближе унтер - офицера роты. Мария обняла и расцеловала гренадера, гремела музыка, полк кричал оглушительное "Ура!".
Маша почти забыла свою южную родину, обогретая такой любовью солдат. Но она вспоминала ее! Нет... нет, и проснется в ней маленькая Айше.
Иногда во сне видела она высокие минареты и кипарисы, семью свою и дворец, отца в мундире и ласковое лицо матери, склоненное над нею. После таких снов пробуждалась на мокрой от слез подушке и щемила тоска по туманной, далекой где-то родине. Но юные веселые друзья и девические дела отвлекали ее, и молодая жизнь бежала своим чередом.
Чтобы закончить эту необычную историю, скажу, что Маша вышла замуж за красивого русского корнета. Жениха принимал и давал согласие на их брак весь полк.
А в день свадьбы она получила не одну сотню теплых писем и телеграмм от солдат и офицеров полка, ушедших в отставку.
Получила новобрачная и роскошный подарок - золотой браслет с бриллиантами от самой императорской семьи, которая не забывала о необычной дочери российского полка.
Путешествие Марии в имение родителей ее супруга было похоже на триумфальнее шествие. В разных городах "ей делались встречи и овации, все газеты, не только русские, но и иностранные, помещали о ней статьи и ее портреты"...
Вот такая история-быль времен русско-турецкой войны.
Если Вам повезет и в руки попадет более чем столетней давности Варшавское издание "Дочь Кексгольмского гренадерского полка" военного писателя Ю. Ельца, то вы испытаете еще немало восхитительных минут, открывая красочные страницы ее молодости.
Дополню, что в годы первой Мировой войны Маша, бывшая Айше-турчанка, стала сестрой милосердия и выхаживала день и ночь раненых и искалеченных русских солдат.
А свои драгоценности и украшения она принесла из дому и отдала на содержание переполненных госпиталей, и люди истово благословляли ее. Она так же поражала всех своей восточной красотой, только черные пряди волос тронул серебристый снег.
Однако вернемся к тем мальчишкам, которые были привезены из разрушенной Болгарии и росли на приветном Дону. Что же стало с ними?
Представьте, что сиротам - болгарам сохранили их имена и фамилии. Им, славянским сынам, не давали забыть цветущие долины и сады родной Болгарии. Все время рассказывали о ее отважных людях и боях за свободу. Я нашел воспоминания, в которых бывшие мальчишки-сироты пишут о России, о синем Доне и гордом казачестве.
Многие из них получили светское образование, многие духовное. Некоторые, как только встали на ноги, уехали на родину, чтобы там помогать ей встать на ноги, после ужасного османского ига. Они трудились отменно в боготворимой Болгарии священниками инженерами, врачами, журналистами.
Интересны судьбы болгарина офицера Джорова, да и других, ставших профессиональными военными в государстве российском. Как болгарина полковника Пехлеванова, командующего Приамурским военным округом, генералов Макеева, Ванкова, Стаеева... Они верно служили России, своей второй родине. А сам Джоров был начальником войсковой информационной службы в штабе округа, в волжском Царицыне возглавлял интернациональный отряд бойцов, отважно сражался под Махачкалой.
Я не много рассказал вам о судьбах детей войны, сыновей и дочерей друзей и врагов. Обездоленные войной, они одинаково находили в России, у нас на Дону, добро и тепло, семью и верных друзей! Не забывали бы об этом их потомки.
Не потому, что это надо нам, русским. А потому, что добро необходимо помнить, чтобы оставаться человеком! Независимо от национальности и где бы ты ни жил на этой прекрасной земле!