Мало кому известно об этой тайне веков в истории Швеции. О драматической, "золотой" сдаче русским мощной крепости Свеаборг! О падении ее до сих пор ходит множество домыслов и мифов...
Наш генерал Орлов-Денисов с казаками имел прямое отношение к ее захвату. Эту громадную цитадель шведы гордо величали "Северный Гибралтар", ибо держала она под прицелом выход из Финского залива в Атлантику. Заложенная в 1747 году, эта твердыня поглотила из казны на долговременное возведение колоссальные средства. И они считали ее неприступной!
Представьте себе семь скалистых островов среди необозримой глади замерзшего северного моря. На них-то и высятся мощные крепостные сооружения Свеаборга.
Самая большая крепость отстоит от Гельсингфорса в трех верстах. Другие острова-форты окружают ее и удалены на 200-500 шагов.
После занятия Гельсингфорса твердыня та была оцеплена русскими войсками - мышь не пробежит.
Командовал Свеаборгом адмирал граф Карл Кронстедт, "известный головорез".
Шведский король Густав Четвертый дотоле потребовал от него:
- Срочно исправить укрепления - и защищаться до последней крайности и капли крови! В безвыходном положении немедля сжечь весь флот у крепости, но чтобы он не достался русским!
И Кронштедт энергично приводил бастионы в состояние обороны. Сотни солдат и каторжников надрывали жилы, чинили укрепления, устраняли поломки, устраивали сообщение между островами... Одним словом, форт готовился к яростной защите.
Шутка ли, цитадель та грозила русским жерлами 2033 орудий! В подвалах хранился запас пороха на 100 тонн! Склады ломились от продовольствия, рассчитанного на три месяца осады! Вокруг обосновался флот из жаждущих баталии 110 судов!
Блокада Свеаборга затеялась зимою, и наши войска угнездились на льду залива. Февраль закружил их непроглядными метелями.
Орлов-Денисов с казаками разведали, что между островами-фортами устроены по льду замаскированные сообщения, а прорубленные шведами обводные каналы грозят гибелью - и при штурме их трудно преодолеть.
Осадные работы супротив крепости возглавлял генерал П.П.Сухтелен, достигнувший успеха, не сколько на военном, а на хитроумном дипломатическом поприще. Вот здесь-то ему и пригодился свой бесценный опыт!
Буксгевден вместе с ним осмотрел подходы к крепости.
На совете командиров он проговорил, что взятие Свеаборга требует мощной осадной батареи и немалых войск:
- У нас же всего 6500 человек, а за стенами гарнизона против нас 7500 вояк. А это, как-никак, третья часть всех шведских войск в Финляндии.
Сухтелен задумался и добавил:
- Из-за нехватки артиллерии, снарядов и инструментов, медлительно подвозимых по снегу из Санкт-Петербурга, невозможно помышлять о прямом штурме. Здесь надобно схитрить...
Поразмыслив, Буксгевден решил:
- Посему ограничимся бомбардировкой. Для чего в удобных местах построить артиллерийские батареи для обстрела. Будем надеялся на упадок духа гарнизона, подорванного нашим наступлением и поспешным отходом шведов.
Выслушав мнения командиров, заключил:
- Мы вымучим гарнизон фальшивыми атаками днем и ночью, чтобы они потратили запасы пороха и снарядов. Доведем их в блокаде до истощения, пусть пожирают трупы лошадей.
- Тут все карты в руки вашим казакам, Василий Васильевич! - обратился он к Орлову-Денисову.- Успех заключался в быстром натиске. Ибо со временем осажденные могут воспрянуть. А весной очищение залива ото льдов лишит нас подхода к крепости и надолго затянет осаду.
Но... - многозначительно произнес он, - это часть плана захвата крепости... Есть и еще кое-что...
Орлов-Денисов, глядя на подчиненных большими под черными бровями глазами, скомандовал:
- Ребята, крепость будем держать в непрестанной тревоге и жути!
И начались обманные, ложные атаки на Свеаборг! Пешие и конные посты окружили крепость.
В ночном мраке Орлов-Денисов спешивал всадников и они между утесами пробирались до крепости. Словно призраки, возникали из снежной ночи у ее стен! И открывали вдруг ружейную стрельбу.
Смятенные шведы бросались к пушкам и отвечали пальбой, но не могли повредить казакам, стоявшим за утесами и под излетом ядер.
Переполох усугублял грохот барабанного боя, выбивавшего для обнаженных нервов осажденных тревожную, сумасшедшую дробь: "В атаку! В атаку! В атаку!".
- И так раз за разом! Безостановочно! - вопили они в крепости.
- Кажнюю божию ночь!
- Когда же этот русский ад кончится?!
Все это пугало и держало в напряжении гарнизон. Ох, осажденные уже поверили в намерение русских идти на штурм!
Целые ночи простаивали они, коченея от холода на высоких стенах, пуская в темень жесточайший огонь из пушек, выжигая в кострах запасенные дрова.
Лейб-казаки, притаившись в спасительной темноте, в которую беспорядочно бухали орудия, посмеивались в усы:
- Пущай палят бестолку до утра!
- Дюже хороший фейерверк, кузькина мать! Ночью его ищо лучшей видать!
А днем осажденные тоже ужасались! Со стен видели они кипучую работу русских...
Вокруг сновали прибывающие отряды, лошади тащили пушки, повозки с зарядными ящиками. Доносился смех и звуки сигнальных труб, скакали с пиками в лохматых бараньих шапках ужасные казаки...
Господи, сохрани ты нас и помилуй!... Что там думает наш комендант Кронстедт, ведь он герой предыдущей войны с русскими?..
Они бы пришли еще в больший ужас, узнав о мыслях своего коменданта!
Кронстедт лучше других знал слабые места в обороне крепости, он чувствовал себя, как в мышеловке.
Гарнизон-то велик, размышлял он. Да состоит в основном из взятых от сохи финских крестьян, они толком не обучены военному делу, и пороха-то еще не нюхали.
Из двух тысяч орудий исправны где-то семьсот, и на каждые три пригожие пушки приходится по два канонира. Какая тут стрельба-оборона?!..
А что касается трехмесячного запаса провианта, то это одна видимость... Припасы рассчитаны не на находящиеся в крепости 9500 человек, включая семьи солдат и офицеров, а всего лишь на 6 тысяч ртов. Значит, еды хватит не на три месяца, а только на два!
Не говоря о том, что за это продовольствие он уплатил денежки из своего личного кошелька. Какой же он балбес! Надеялся, что шведская казна возместит их... А это 100 тысяч рейхсталеров! Как сберечь свою голову, гарнизон, флот и эти уплывшие деньги...
Да и волк-то он морской, признался Кронстедт сам себе, и не имеет никакого опыта обороны крепостей...
Значит, все важные вопросы следует решать не ему самому, а выносить их на обсуждение Военного совета, пущай тоже отвечают, а за главные участки обороны будут отвечать его заместители...
Кстати, среди русских, осталась жена коменданта одного острова-форта... Весьма хваткая супружница... Не лишним будет связаться с ней...
Быстрый ум коменданта вмиг оценил выгоды, которые можно извлечь из этих роковых обстоятельств...
В это время и генерал Сухтелен, обмозговав всё, решил принять ряд мер для разложения гарнизона крепости...
Начал с того, что разрешил пропускать в Гельсингфорс через свои аванпосты осажденных из Свеаборга, в том числе семейства офицеров.
Шведские пушки из крепости, надеясь поразить неприятеля, стали бомбить Гелингфорс, превращая в развалины дома обывателей и нанося им увечья. Крики и стоны горожан раздавались на разрушенных улицах.
Сухтелен решил воспользоваться этим, чтобы не остаться зимой без крыши над головой!
Дабы сохранить жилые дома, в которых квартировали русские части, он под видом заботы о безопасности мирных жителей предложил коменданту Свеаборга не бомбить город, обещая закладывать свои батареи в стороне.
Кронстедт на то клюнул - и предложение было принято. Гельсингфорс сделался как бы нейтральным, где расположились безопасно госпитали, военные парки и склады.
В перерывах между вылазками под крепость Орлов-Денисов поспешал в дом, где с тревогой и нетерпением ожидала его Маша.
То были прекрасные часы встреч! Они не могли наглядеться и наговориться! На ее вопросы о боях он отшучивался, стараясь не беспокоить жену. Уводил пить чай, да отвлекал воспоминаниями о днях неугомонной юности.
Маша, раскрыв глаза и прижавшись к нему, слушала, как Василий, раскрыв томик любимого Державина, с улыбкой читал:
Если б милые девицы
Так могли летать, как птицы,
И садились на сучках,
Я желал бы быть сучочком,
Чтобы тысячам девочком
На моих сидеть ветвях...
Но как коротки были эти благословенные минуты вдвоем!..
И опять она, вздрагивая от холода и выстрелов пушек, провожает мужа под огонь крепостных батарей. И только запах дыма от его мундира напоминает ей о Василии.
Да еще неугасимый свет их первой встречи в дворцовых залах Петербурга...
...Ах, что это был за вечер! Он танцевал с ней, потом с некоторыми дамами, а потом с ней и только с ней! Ее маленькая рука уютно устроилась в его ладони. Высокий, статный и ловкий, он вызывал у нее восторг, и сердечко ее захлебывалось от предвкушения неизвестной и необъятной жизни...
Уже оплыли свечи в люстрах. Многие гости, умаявшись изрядно от веселья, музыки и шампанского, разъехались, а другие разбрелись по покоям. А они все танцевали....
Уставшие музыканты едва перебирали пальцами и фальшивили, но они не замечали... И танцевали, как ни в чем не бывало - музыка для них звучала с небес и разливалась в их трепетных сердцах...
Оркестры и балы, театры и приемы... все это осталось позади. И она, конечно, тосковала по ним, ибо находилась в другом, суровом мире...
Грохот выстрелов крепостных пушек вернул ее мысли назад. Ах, как прекрасно все было...
Она истово перекрестилась. Но все это будет, все обязательно вернется!
...Казаки, проезжая мимо своих батарей, посмеивались:
-А вот и подмога появилась, рязанская - лаптем щи хлебать...
Да, это прибыл гренадерский батальон Рязанского полка. Не доходя до Гельсингфорса, гренадеры расположились в шалашах и уцелевших лачугах и приступили к ежедневным караулам в городе, по берегу и вокруг Свеаборга.
Началось возведение на прибрежных скалах, на мысах осадных батарей. За неимением земли и дерна при постройке ограничились сооружением фашин из толстых прутьев, высокими турами из плетеных корзин.
Во время сильной пальбы из шведской крепости один тяжелый снаряд проломил в нашей батарее зарядный ящик, наполненный бомбами. В том месте находилась кипа возгораемой пакли. Окружавшие ящик артиллеристы ожидали, что он взорется и может причинить сильный вред батарее. Тогда бомбардир Федотов кинулся к опасному ящику, поспешно отвез его подальше и затушил. Этим спас людей и снаряды.
Сей Федотов был пожалован знаком отличия военного ордена. Ему выдали похвальный лист с описанием подвига и 500 рублей.
Казаки, видя как стреляет наша артиллерия, потирали руки!
- Ого, наши пушкари бьют без промаха, норовя сжечь шведский флот.
- Глядите-ка, уже подпаливали сараюхи для флотилии и лачуги для матросов...
На их глазах разлетались вдрызг ветряные мельницы, рушились построенные на льду деревянные сообщения. В самой крепости заполыхали и затрещали в буйном пламени пожары.
Кровавый призрак штурма приводил в трепет весь гарнизон. Состоя в основном из необстрелянных рекрутов-крестьян, он начал пал духом. Уныние обуяло всех!
Из крепости те рекруты бежали целыми толпами в Гельсингфорс, к русским. Там их не задерживали! Встречали с распростертыми объятиями и обильной выпивкой! Взяв честное слово не воевать, распускали по домам, снабжая деньгами.
Умудренный Сухтелен с первых дней осады умело поддерживали переговоры с комендантом Свеаборга и его офицерами. И выяснил немало для себя...
На устроенных в Гельсингфорсе вечерах с гостевавшими офицерами из крепости, среди изобилия пития и яств,им внушалось, что падение Свеаборга, увы, неизбежно. Что вся Финляндия уже повинуется российскому скипетру. И что удержание Свеаборга -этой малой точки, никак не спасет Швеции.
Эти финские дворяне не горели желанием сложить головы за блеск шведской короны!
Одни из них грезили об автономии, полной независимости Финляндии без шведского владычества! И посему склонялись к русским. О, а другим приятнее был звон золотых монет в их отощавших кошельках, ибо их щедро снабжали деньгами и подарками те же русские офицеры!
Это была часть тайной операции, тонко проводимой Сухтеленом. Но он размахнулся еще круче - и создал под боком крепости центр по разложению духа гарнизона!
И где бы вы подумали?..
Да в шикарном особняке госпожи Рейтенфельд, жены коменданта одного укрепленного острова-форта!
Она, как и многие офицерские жены, выбрала за лучшее не отправляться за мужьями в крепость, а остаться в городе. Он Сухтелена эта госпожа скрытно приняла крупную сумму денег и стала их добросовестно отрабатывать - в чем и преуспела! Сомневаемся, что ее достопочтимый муж, капитан Рейтенфельд, не знал ничего о проделках жены! И не поддерживал ее устремления среди своих подчиненных.
Ведь ряд финских командиры Свеаборга был не против переметнуться на сторону русских! Как начальник артиллерии майор Хьярни или заместитель Кронштедта полковник Егергорн, который принимал подношения от людей Сухтелена в виде постоянного жалования.
Деньги никогда не пахнут!
И Буксгевден, скрипя пером по листу, также депешировал военному министру Аракчееву. Настоятельно требовал крупных сумм денег для секретных расходов, подкупа и переманивания на свою сторону защитников крепости и офицерского состава.
Перед наложением сургучной печати, перечитал написанное:
"Чтобы иметь успех в моих предположениях, употребил я для того посредство людей, которых расположение удалось приобрести мне в гарнизоне. Вы видите, какими средствами была мне возможность найти нужные нам способы. Они нам довольно дороги и еще будут дороже, но все сии издержки не могут никогда идти в какое-либо сравнение с тем важным приобретением, какое можем сделать покорением Свеаборга".
Аракчеев доложил сие Александру Первому, и ответил Буксгевдену так:
"Государь император надеется, что если старанием и опытностью вашею, сила золотого пороха ослабила пружину военную, то и окончательное уничтожение оной должно, кажется, исполниться".
Удаться ли эта "золотая" авантюра?
После месячной осады Кронстедт, схватился за голову и на Военном совете ужаснулся:
-Мать Господня! Пороха оставалось самая малость! Снарядов на 15 дней, или на отражение одного штурма! Беда одна не ходит! Запасов продуктов хватит всего на один месяц!
Если не будет подхода эскадры из Швеции, то наша крепость пропала, решил Военный совет...
И тогда 25 марта над крепостью затрепетал белый флаг - то осажденные запросили перемирия.
В Свеаборге собрался военный совет, на нем в мундирах восседало много сомневающихся офицеров.
Кронстедт, поглядывая на палец с перстнем, вздохнул:
- Я сдам крепость ... Если 22 апреля из Швеции не придет подмога, по крайней мере, из пяти кораблей.
В итоге конвенция о перемирии с русскими была подписана.
В обеспечение ее выполнения Кронстедт сдавал три прикрывающие Свеаборг острова с артиллерией, не разоряя укреплений.
Сдача этих укреплений резко изменила обстановку, ибо вызвала размещение русских войск по блокадной линии. Батареи на них вооружались и усиливались. На этих островах заколыхались русские флаги.
Вылазки супротив Свеаборга на время приостановились.
Но занимая позиции, русские уплотнили пикеты, засады и посты. Неуклонно готовились к штурму, припасали длиннющие лестницы и фашины из хвороста для забрасывания рвов и волчьих ям.
А гарнизон, изнуренный страхом, хроническим недосыпанием и берущей за горло голодухой шатался на ногах. Морозы стояли сильные.
В закольцованную крепость поступали без передышки шведские газеты о сдаче русским крепостей и городков, чем колебались и без того шаткие умы осажденных. На самом же деле эти газеты специально печатались в Петербурге и перебрасывались в Свеаборг из Гельсингфорса.
Падение Свеаборга!
В цитадели томились шведское войско. Вокруг нее скопились вооруженные силы Буксгевдена.
Обе стороны состояли в тревоге! Назначенный срок сдачи неумолимо приближался.
Русские накрепко устроили батареи на берегах и островах, вооружались и усиливались. Все готово к штурму!
В крепости люди впали в жестокое уныние:
- Увы, лед на море не трогается и надежда на прибытие кораблей тает с каждым днем...
- Мать Господня! Нет ответа на письмо нашего коменданта о помощи в Стокгольм, посланного с курьерами...
Осажденным было неведомо, что тех гонцов Кронштедта русские в пути задерживали, соблазняя то хорошей выпивкой в кабаках, то гулянками с веселыми девками на ночных задворках...
Комендант Кронстедт, выторговывая себе у генерала Сухтелена компенсацию за потраченные им 100 тысяч личных рейхсталеров на продовольствие гарнизона, криво улыбнулся:
- Фортуна приберегает милости для тех, кто умеет с блеском делать ставки и выигрывать...
Когда перед ним тяжело брякнулись тяжелые мешочки, он крякнул:
- Золото любят все! Да и кто из нас не без греха...- сказал он с довольным вздохом, отсчитывая последний мешочек с золотыми монетами.
В назначенный день Буксведен потребовал от коменданта осажденного гарнизона:
- Полная сдача. И никаких проволочек!
Кронстедт согласился, что в течение трех дней он выводит гарнизон из крепости и отдает ее русским.
Началось! У Гельсингфорсого мыса, на берегу под укрепленной батареей, выстроились русские части - для принятия и обезоружения шведского корпуса!
Упористо стояли Рязанский пехотный полк и батальон гренадеров Белозерского полка, эскадрон Финляндских драгун и Гродненских гусар.
В алой форме выделялись верховые лейб-казаки.
Орлов-Денисов, при парадном одеянии, наблюдал, как при звуках музыки показалась часть шведского гарнизона. Этак тысячи полторы оживленных солдат и драгун и более сотни офицеров и унтер-офицеров.
Они выстроились в линию - и во взаимном отдании чести сложили оружие... Раздался облегченный вздох сотен человек. Но не ждать ли подвоха от оставшейся части гарнизона? Ведь комендант остался вместе с ними и крепость не оставил?
Слава богу!На другой день Свеаборг покинули остальные пешие и конные резервы, и морские команды. Заранее вывезли раненых при бомбардировке, в бинтах и на костылях.
Последним вышел из крепостных ворот сам Кронштедт. В руках он нес флаг и ключи от Свеаборга!
Сто один пушечный выстрел возвестил о торжественном поднятии русского флага над шведской крепостью Свеаборг! Полковые священники отслужили благодарственный молебен.
Казаки и солдаты, офицеры, преклоняя колени, горячо молились! Мощная фортеция на Финском заливе досталась им, поди, бескровно! А ведь сколько жертв могло быть...
Так пал великий "Северный Гибралтар". Пал, так и не дождавшись своего освобождения. Боже, как ждали 9500 осажденных подхода главных сил из Стокгольма, который и не думал их к ним направлять!
Теперь они стали пленными!
Орлов-Денисов с удовольствием слушал, как Буксгевден перечислял перед офицерами трофеи, захваченные в Свеаборге:
- В наши руки перешли 2033 орудия! Еще 3 тысячи бочек пороха, 340 тысяч ядер, бомб и гранат. Тысячи зарядов ружей, карабинов и мушкетов! И 11 знамен!
-Кроме того, мы заимели 110 военных судов, в числе которых два 28 пушечных фрегатов, шесть 28 пушечных шебек, 25 канонерских лодок и 5 яхт.
Исторические параллели. Взгляд из будущего
"Хотя Советский союз и Финляндия еще в 1932 г. подписали пакт о ненападении, это не мешало финнам недоверчиво относиться к СССР. Севернее Ленинграда, на Карельском перешейке, были выстроены мощнейшие оборонительные укрепления, названные по имени военного министра Финляндии Карла Маннергейма "Линией Маннергейма".
Финские вооруженные силы были невелики, но хорошо экипированы и обучены ведению боевых действий на севере.
...Двадцать лет практически весь военный бюджет Финляндии уходил на создание укреплений на Карельском перешейке. Была построена оборонительная линия протяженностью 135 километров и глубиной до 90 километров. Фланги упирались в Финский залив и Ладожское озеро. За бескрайними минными полями, за противотанковыми рвами и гранитными надолбами, за железобетонными ... и проволочными заграждениями в десять, двадцать, тридцать рядов ...- железобетонные казематы: три, четыре, пять этажей под землю, перекрытия - полтора-два метра фортификационного железобетона, напольные стенки прикрыты броневыми плитами, все это завалено гранитными валунами и засыпано грунтом".
Орлову-Денисову, среди немногих, было известно, что в данном случае немаловажную роль сыграло русское золото, до которого оказались падки военачальники неприступной крепости.
В Швеции сначала не хотели верить падению самой мощной крепости, "Северного Гибралтара". Мучились в догадках о причинах ее сдачи...
Узнав о сдаче Свеаборга король Густав Четвертый хмыкнул и... разрыдался. В порыве гнева обвинял коменданта:
- Я знал, что Кронштедт личный мне враг, но я не полагал его врагом Швеции.
И предписал Кронштедта и всех сдавшихся офицеров Свеаборга считать уволенными и подлежащими суду.
В Стокгольме приближенные ко двору сановники шушукались:
-Да этот Кронштедт золото ценит дороже собственной шеи...
- Еще бы, на его голову свалилось баснословное состояние... С такими деньжищами он сбежит в Россию, где его ожидает жизнь богача.
Имя его сопровождало тайное, а зачастую явное презрение соотечественников!
Сам Кронштедт понимал, что наступил крах его адмиральской карьеры...
Впоследствии он принял российское подданство и был записан в дворяне Великого княжества Финляндского.
В источниках встречаются упоминания, что Кронстедт за услугу по сдаче крепости получил от русского императора хорошую пожизненную пенсию и единовременное пособие в виде туго набитого бумажника.
Генералу Сухтелену за командование осадными работами и удачные переговоры пожаловали орден святого Владимира 1-й степени.
Главнокомандующего Буксгевдена за покорение Свеаборга наградили орденом Георгия 2-го класса, чем он был крайне недоволен. Ибо считал, что достоин более важного ордена.
А как же награды другим командирам?
Я держу в руках старинное издание и читаю:
" Сделанные главнокомандующим представления к награждению генералов и офицеров велено оставить без удовлетворения, "ибо, писал ему граф Аракчеев, "Государь полагать изволит, то при взятии крепости войска не столько участвовали, а успех приписывает единственно благоразумной предусмотрительности вашей".
В Петербурге праздновали взятие Свеаборга особенным торжеством. Особы, имевшие приезд ко двору, и чужестранные посланники были приглашены в Исаакиевский собор; подле нег, на площади, стояли гвардия и армейские полки. В 11 часов выехали из дворца Государь верхом, обе императрицы, великие князья Николай Павлович и Михаил Павлович, и великие княжны Екатерина Павловна и Анна Павловна в каретах.
Шествие направилось в Исаакиевский собор, где совершено было молебствие, после которого Государь поехал к войску, а императрицы, великие князья и великие княжны в каретах к монументу Петра Великого, где взошли на построенную нарочно для сего случая галерею.
Войска проходили церемониальным маршем мимо монумента, воздавая честь тому, чьи победы придвинули Россию к Балтике, чей помысел был поставит границу вековечной империи Русской на Ботаническом заливе".
Казалось с занятием земель Финляндии, падением мощного Свеаборга поход русской армии на том должен завершаться
Увы, оказалось, мало завоевать Финляндию, ведь неприятельскую армию не разбили.
Выходит, заманивали шведы русских вглубь страны, растягивали их коммуникации, снабжение и связь.
А отпущенные на свободу из Свеаборга финские солдаты подлили масла в огонь партизанской войны!
Дав обещание не поднимать оружие против русских, они разбрелись по лесам и влились в отряды повстанцев.
Их командиры-офицеры, шведы и финны, старались придать своим частям подобие регулярных войск - к охотничьим ружьям приделывали заостренные деревянные штыки, на шляпы цепляли кокарды из березовой коры, наподобие военных.
Они непрерывно нападали на аванпосты и пикеты русских. Стали активнее наседать и шведские войска.
Со вздохом Буксгевден должен был признаться, что он где-то просчитался - и стал настоятельно просить у военного министра помощи.
Он ее получил и притом неплохую!
К маю под рукой Буксгевдена имелось уже 34 тысячи человек, в том числе прибывшие два казачьих полка и два донских армейских полка Исаева.
Император Александр Первый желал теперь не только покорения всей Финляндии, но и победы над королевской Швецией!