Дождливой и слякотной осенью 1743 года у крепости-Царицына с мощным бастионом и земляным валом неожиданно возник отряд вооруженных иноземцев.
Пока караул недоверчиво вертел в руках подорожную на имя купца Ганвея, тот зорко разглядывал купола Троицкой церкви, скученные дворы, амбары да лавки с восточными товарами.
- Кто есть Джонанс Ганвей? - строго вопрошал царицынский комендант. - Ведь лазутчики-чужестранцы так и шныряют по Волге-Дону, вынюхивая дороги для проникновения на Русь.
- Сей Ганвей человек аглицкий. Он переселился в Петербург, компаньон торгового дома Динглея, - доложили ему. - Сейчас ищет торговые пути с персиянами через Волгу и Каспий.
-Пущай едет себе с Богом.
Англичанин на волжском берегу, склонившись над дневником при свете свечи, заносил свои яркие впечатления об удивительной жизни русичей, все замечая на своем пути...
Оказывается, что наряду с известными иностранными путешественниками, скрыты еще имена иных, претерпевших многие опасности и приключения и оставивших след на земле Поволжья.
Мне удалось установить, что Ганвей родился 12 августа 1712 года в Портсмуте. Рано лишился отца, погибшего от несчастного случая. Вместе с матерью перебрался в Лондон. Семнадцати лет отправился в чуждый Лиссабон, обучался торговым премудростям у одного купчины и возвратился в Лондон.
Это было горячее и беспокойное время. Английская купеческая гильдия жадно опутывала сетями своими весь земной шар. Жаждала через российские земли проторить пути на богатый Ближний Восток. Для этого проследовали по Волге член англо-русской кампании Эрдварс, посол Дженкинстон и другие энергичные персоны. Пути же туда были туманными, загадочными и опасными.
Вот и Ганвей, будучи в Петербурге, возжелал с компаньонами вывозить из заманчивой Персии несметные индийские пряности, чай, шелка и ковры. Отправлялся туда бодро с караваном, груженным тюками шерстяного товара. Хотя провожали его в неведомую страну как смертника (в чем мало ошиблись!).
Так его экспедиция по суше достигла Царицына и 9 октября 1743 года отправилась далее. Искатели удачи погрузились на британское судно и в декабре прибыли в торговый Астрабад. В дороге дотошный Ганвей расспрашивал волжских жителей о прибрежных селениях и рыбных промыслах, калмыках и казаках, условиях судоходства и караванных тропах. Походная сумка его все больше отягощалась ценными записями малоизвестного пути.
В желанную Персию попали они в жуткое время. Испытали крупные беды. В окровавленной стране восседал деспот Надир-шах. Потрясая знаменем пророка и оружием, грозил войной и русскому порубежью, ее форпосту Астрахани, чем насторожил тамошнего губернатора В. Н. Татищева.
В шумном Астрабаде над караван-сараем гордо реял английский флаг, под сенью которого безмятежно расположился лагерь христианина Ганвея. Но, как на грех, вспыхнуло восстание против шаха. Город пылал и был захвачен, везде валялись обезображенные трупы. Злорадно хохоча в лицо неверным гяурам, алчные ватаги мусульман разграбили подчистую караван Ганвея.
Тот кипел от гнева: "Не умирать же нам на чужбине в нищете позорной!", - и бесстрашно отправился в лагерь Надир-шаха. Свои путевые записки он ухитрился так спрятать, что никакие ищейки не смогли их найти. Изнывая от нестерпимой жажды, в муках голода и грязных надругательств упрямый Ганвей добрался-таки через два месяца к шатру всесильного владыки, окруженного танцовщицами. Сумел так искусно расположить недоверчивого шаха и его визирей, что не только сохранил голову свою и спутников, но и добился его милости:
"От торговых выгод с сильной Англией отказываться нам нельзя. Возвратить чужеземцу все убытки от разграбленного имущества. Пусть весь мир знает о нашей щедрости. Аллах велик!", - изрек владыка, потягивая кальян.
Возвратившись в Астрабад, Ганвей получает желанную компенсацию. Звеня золотыми монетами, потрепанный, но радостный Ганвей спешно отплывает из страны восточной неги и пылких одалисок назад через Каспий. Дневник о России и Персии прячет подальше в шкатулку.
Но злой рок преследовал его экспедицию. Плыли с такими приключениями, о коих и рассказывать страшно. А в одну из черных ночей вдруг с дикими воплями вцепились в судно с абордажными крючьями пираты-головорезы. В буйном пламени вспыхнули паруса. Морские разбойники, не церемонясь, вмиг вытряхнули все ценности из сундуков и шкатулок, разграбили товары, раскидали все путевые бумаги.
"Ох, адская ночь прошла! Опять нищий стал. Но, слава Богу, что эти дьяволы не утопили в пучине, да в рабство не обратили, - ободрял он обезумевших от страха спутников. - Дважды Господь сберегает жизни и бесценные записи наши".
Словно в насмешку, Ганвей и его научные материалы попали из огня да в полымя! Теперь на суше, в Решете, среди седых мавзолеев и минаретов настигает его злая лихорадка.
Едва добравшись до границ российской империи они, полуживые, валятся на руки стражников.
Заключенный в шестинедельный карантин на голом острове, он мечется в бреду.
Но даже в глубоком забытьи прижимает к груди драгоценную суму с путевыми заметками и чертежами. Смерть, стуча в барабан, пока отступила от него.
В богатой, но неряшливой Астрахани изможденный Ганвей знакомится с маститым губернатором астраханских и царицынских земель В. Н. Татищевым, известным историком. Его капитальный труд "История Российская" был уже в рукописи закончен.
Беспокойный Татищев в беседах с Ганвеем обговаривал издание в Англии этого сочинения, ибо родная, спесивая Академия Наук публиковать его никак не собиралась. Эта попытка Татищева не удалась, но именно благодаря Ганвею мы знаем о его интересной встрече и переписке с крупным деятелем Поволжья и России Татищевым.
Разыскав пожелтевшие "Библиографические записки" издания 1859 года, читаю его уникальные воспоминания о Татищеве (ему Ганвей от имени купцов поднес богатый подарок).
"Этот старик был замечателен своей сократической наружностью, изможденным телом, которое он старался поддерживать многолетним воздержанием, и наконец, неутомимостью своею в занятиях. Если он не писал, не читал и не говорил о делах, то хоть перебрасывал в руках жетоны...
Он меня заверил, что со своей стороны сделает все, что может, в пользу наших купцов, торгующих с персианами... У него было правило: "...Надо дать, надо и взять". "Упомянул также, что уже 25 лет трудится над историей России...".
Покинув Астрахань 22 ноября, и двигаясь сушей по берегу Волги, Ганвей достиг Царицына. Дважды бывая в царицынских землях, широко знакомится с малоизвестной в Англии жизнью, верованиями волжан, а после отбывает в Москву и Петербург.
Интересно, что Ганвей был не только эрудированным исследователем, но и одаренным писателем. Венцом его странствий стала изданная в 1753 году в Лондоне великолепная книга "Историческое известие о британской торговле через Каспийское море с приложением дневника путешествий из Лондона через Россию в Персию и обратно в Россию, Германию и Голландию".
Изданный в 4-х томах, этот солидный труд произвел сильное впечатление на современников и читался как захватывающий роман приключений. Книга сия считалась лучшей из семидесяти написанных им сочинений и принесла путешественнику заслуженную добрую славу.
"Судя по количеству изданий и переводов этой книги, она много читалась в XVIII веке и довольно часто упоминается в письмах, воспоминаниях и документах этой эпохи".
Согласитесь, такая завидная судьба выпадает далеко не каждой книге и ее автору.
Однако в каждой бочке меда есть ложка дегтя.
Плевались и чертыхались отчаянные мореходы, агенты торговых компаний, ученые Западной Европы: "Карта Каспийского моря, приложенная к книге, сделана пройдохой Ганвеем без точных съемок и заводит корабли на мели и в чужие дикие края". Но за неимением лучшего карта сия была воспроизведена в иностранных географических сочинениях.
А книга его, изданная на немецком, голландском и других языках, считалась одним из лучших источников по России и Персии.
В результате предпринятых поисков мне удалось обнаружить этот фолиант в Санкт-Петербурге, в недрах хранилищ Национальной библиотеки.
Стыдно сказать, но труд этот покрыт толстым слоем пыли, ибо никем и никогда он не востребовался для полного перевода на русский. А ведь в нем хранятся редкостные описания старины российской и царицынских волжан.
А что же наш Ганвей? Получив завидное наследство и закаленный судьбой, он вернулся в Лондон в 1750 году, как раз в год смерти Татищева.
Занялся бурной благотворительной деятельностью. Открыл для найденышей - детей бедноты воспитательные и воскресные дома и школы, пылко защищал интересы малых трубочистов и заключенных, участвовал в основании госпиталя св. Магдалины и Морского общества.
По свидетельству современников, боролся против пагубного, якобы, употребления чая и был первым (!) жителем Лондона, который появлялся на улицах города с зонтом. Этот эксцентричный и доброжелательный человек умер 5 сентября 1786 года в возрасте 74 лет, так и не женившись.
Ему выпала завидная судьба. Чернильница с пером, сабля воина, карта морехода, торговый флаг открывателя и банковский чек филантропа - все побывало в его нетерпеливых жилистых руках.
В истории русско-английских связей Ганвею принадлежит, несомненно, уважительное место. Труды его и поныне сохраняют свое научное значение.
В Англии благодарные граждане воздвигли ему памятник в Вестминстерском аббатстве, зал Морского общества украсился его живописным портретом.
Закончим повествование тем, что жизнелюбивый Ганвей "до конца своей долгой жизни любил рассказывать о семи годах своих странствий по России и Персии, об ограблении его пиратами на Каспийском море, о Кавказе и калмыцких степях Поволжья".
Я рассказал об англичанине Ганвее в надежде, что имя его пополнит наши знания о безгранично храбрых путешественниках российских просторов XVIII века.