Знойная, палящая Африка. С грохотом бьются о каменистый берег кипящие, пенистые волны Таджурского залива.
Архимандрит Паисий в развевающейся рясе тревожно глядит на громадные валы, идущие с Красного моря. Там, в голубой дали, где-то за тридевять земель, осталась родная Россия, великая православная империя. Рядом с ним - настороженные туземные воины, едва прикрытые одеяниями, но с боевыми европейскими винтовками. А за спиной его простирались зубчатые горы и жуткие дебри таинственной и враждебной Черной Африки, которая не нуждалась в услугах белых миссионеров, торговцев рабами или "черной костью", купцов, обиравших аборигенов, авантюристов, спаивавших местных князьков, и прочих искателей удачи.
Но где же она, эта желанная страна "черных христиан", Абиссиния, куда их экспедиция держит путь, начертанный им провидением?..
Зов казака, что священника ожидает начальник отряда атаман Ашинов, вывел Паисия из оцепенения. Да, в этот январский день года 1889 -го свершается великое событие! Святое дело. Пора идти.
У старинной полуразрушенной крепости Сагалло, грозно глядевшей амбразурами для орудий, его ожидало более сотни русских добровольцев, одетых от кавказских черкесок, военных и гимназических мундиров до монашеских ряс. Принарядились особенно женщины, сдерживая галдящую детвору.
У алтаря архимандрит Паисий в сослужении монахов и хора певчих совершил литургию и благодарственное молебствие, нарушаемое только криком чаек и каких-то ярких птиц. Затем провозгласил многолетие Государю императору и атаману казаков Ашинову. Вольные казаки тихо стояли при полном вооружении с винтовками, при шашках и кинжалах. Только морской ветер трепал чубы на непокрытых головах. Шелестели пальмы.
После благословения архимандрита, все чинно пошли в крепость. Впереди Паисий в пышном облачении, с крестом в руках, за ним в парадной форме Ашинов с флагом и супругой Софьей Ивановной. Следом монахи и депутация от отряда.
Ашинов с флагом взошел на плоскую крышу казармы к флагштоку. Команда вскричала "Ура!" - и в африканское небо дерзко взвился бело - сине - красный российский флаг с нашитым миссионерским крестом! Коренастый, бородатый Ашинов провозгласил: "Отныне братцы мои, земля эта русская, православная! Пятьдесят верст на берегу моря и сто верст в глубь этого дикого края! Местный вождь уступил её нам, и французы-соседи будут на нас не в обиде". Отец Паисий прибавил: "Отныне и вовеки веков. Аминь!". И осенил крестным знаменем все четыре стороны занятого ими неведомого края.
Зеленые дебри и горы со снежными вершинами впервые наполнились русскими песнями, здравицами и плясками. Гуляли все: донские да терские казаки, украинцы и осетины... Одиссея русских колонистов, угнездившихся на берегу Индийского океана, и вошедшая в историю международных отношений, как "Инцидент в Сагалло" - смело продолжалась!
Часто задумывался я, не один год, собирая из рассекреченных архивов материалы о невероятных приключениях казаков в Африке. Что же двигало их в чужедальнюю страну, в неизвестное им религиозное предприятие, что привлекло и собрало воедино эту пеструю толпу искателей приключений
И вырисовывались беспрецедентные по размаху и удали как миссионерские, с одной стороны, так военно-разведывательные и авантюрные, с другой, экспедиции. Среди этих сложных переплетений, в которых до сих пор путаются ученые мужи, мы скромно остановимся на одном - духовном значении и деяниях наших миссионеров - первопроходцев вместе с предводителем Ашиновым в единоверную Абиссинию. Ныне известную страну, как Эфиопия.
Проникновение в Африку!
Русские смельчаки издавна обратили внимание на затерянное в глуби Черного материка христианское царство, здравствующее еще при мудром царе Соломоне. Оно сохранило веру свою в кольце фанатичных мусульман и независимость от европейских стран, алчно взиравших на его кофе, мускус, золото и слоновую кость. И Абиссиния привлекает симпатии единоверной России. Находясь на южных рубежах в соперничестве с Англией, держава российская была не против утереть ей нос в аппетитах африканских, да заиметь на незамерзающих берегах Красного моря угольную станцию и стоянку для кораблей военных и торговых, следовавших на Дальний Восток и в Индию.
Попытки наведения мостов российских с черными единоверцами возникли в средине 19 -го века. Еще при архимандрите Порфирии, этом одержимом руководителе русского православного подворья в Иерусалиме. Там русские паломники зачастую проживали с эфиопами. Но в соблюдении веры, отправлении богослужения и ряде богословских канонов, были свои различия с Абиссинией. Порфирий, утруждаясь изрядно, даже сочинил записки "Участие России в судьбе Абиссинии". В 1863 году обер-прокурор Святейшего Синода направил в Министерство иностранных дел России записки о церковном и политическом состоянии Абиссинии и что может предпринять наша держава в судьбе Абиссинии. Но, увы, дело как-то не заладилось... этак до года 1885-го.
Обратимся к красочной корреспонденции из поселения Асмары на севере Абиссинии от 28 декабря того же года. Цитирую дословно сей документ из национального архива Эфиопии.
"В Асмаре я наблюдал следующую сцену. По дороге маршировал значительный по численности отряд эфиопских воинов. Я, было решил, что они отправляются воевать с махдистами, но от переводчиков выяснил, что на самом деле это эскорт раса Алулы, готовящийся приветствовать гостей из Москвы. Я заинтересовался происходящим и вскоре выяснил, что по приглашению императора Йоханыса прибыл отряд русских вольных казаков во главе с Николаем Ивановичем (Ашиновым). Примерно через пять минут в великолепной белой форме на прекрасном арабском скакуне появился сам руководитель экспедиции. Его сопровождали казаки, у которых в руках были русская церковная хоругвь и изображение нашего Спасителя.
Около 5000 человек приняло участие в процессии. С большими почестями гости были приняты рас Алулой.
Подъем русского флага приветствовал салют из 5000 орудий. Казаки вынесли на всеобщее обозрение портрет царя. Гости преподнесли богатые дары. Согласно местной традиции, для них была подготовлена щедрая провизия: вино, хлеб, масло, мясо и птица. Русские исполнили государственный гимн и разные казачьи песни, понравившиеся местным жителям, по словам которых, никогда еще никто из иностранцев не встречал такого приема. В ближайшей церкви был отслужен благодарственный молебен".
Это был первый поход россиянина Ашинова к вратам благословенной страны черных христиан. После сей полу - герой, полу - авантюрист обращается к государственным властям российским с предложением установить прочные связи с этой загадочной страной. О ней он прознал ранее в своих лихих казачьих и контрабандистских вояжах в Закавказье, Турции, Персии и Египте, от тамошних христиан.
Эксцентричный Ашинов замыслил великий план проникновения вольных казаков в Абиссинию, поиска единоверцев, земель, торговли и богатства, (во многом амбициозный, неконкретный и мало аргументированный). Прошел с огромным упорством и мучительными хлопотами через салоны аристократов и особняки дипломатов, вальяжных ученых и военных империи - и нажил себе немало смертельных врагов! В это время в верховных кругах была осмеяна и провалилась затея с созданием русской колонии на островах Тихого океана путешественником Миклухо-Маклаем. А тут еще один прожектер выискался! Тогда Ашинов, не падая духом, надежду свою возлагает на могучую Русскую Православную Церковь.
В марте 1887 года этот энтузиаст направляет в Святейший Синод прошение. Пишет озабоченно, что сейчас до 30 миллионов абиссинских христиан испытывают нехватку грамотных священников, церковных книг и даже простеньких икон. А коварные иезуиты и протестанты не дремлют и сеют там "свое злое и поганое учение". И ежели "Святейший Синод не обратит на это должного своего внимания, то в недалеком будущем, чего не дай Бог, трудно будет вообще на Востоке найти православного".
И упорному, неистовому - таки Ашинову повезло, наконец! Сие прошение попало в руки самого обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева. А тот уже положил глаз на бойкого атамана, известного на буйном Кавказе распространением православия и созданием у моря Черного станиц. И всегда осторожный Победоносцев рискнул - уж больно прельщала его слава великая при успехе присоединения приближенной к православию Абиссинии к лону православной христианской церкви России! Хотя знал, что хваткий Ашинов по прежним черноморским делам привлекался к уголовной ответственности за растрату казенных денег.
Победоносцев, лично вхожий в покои императора Александра 111, дает ход соблазнительному ашиновскому прошению! Уже летом того же 1887 года Ашинов, чуть ли не заикаясь от волнения, читает выданную ему митрополитом Исидором грамоту: "Благословляю достопочтенному Николаю Ивановичу Ашинову с состоящему при нем обществу русских казаков соорудить на занимаемой ими в Абиссинии месте святую православную церковь". Хотя еще не было, как говорится, ни коня, ни воза.
Под давлением Победоносцева Александр 111 дает добро на предварительную рекогносцировку у берегов Африки. Командир парохода "Кострома" получает секретное предписание принять на борт в Константинополе Ашинова с отрядом колонистов и высадить на побережье Красного моря. А также тайно найти там под постоянную базу бухту, не принадлежащую какому - либо государству. При удаче задуманного решение о судьбе гавани примет лично Государь.
Долго не раздумывая, Ашинов с кучкой казаков и удалой женой Софьей Ивановной, (из богатого и известного украинского рода), отплыл потаясь на сем корабле, к берегам пустынного Таджурского залива. Там, в Таджуре, заложил пост, оставил имущество и колонистов для обороны от туземцев. Командир корабля в рапорте сообщил об этой бухте, как "находящейся под самостоятельным управлением своего султана". Наверное, грезы о колонизации в Африке так застили всем глаза, что никто в верхах не удосужился это перепроверить, а ведь эти места находились уже под протекторатом Франции. И русские-то опоздали отхватить сей кусок африканского пирога! Вот эта неверная информация, думается, и положила начало для трагедии миссии Паисия и Ашинова, настигшая их потом кровавым огнем в форте Сагалло. Но время для неё еще не наступило...
Итак, год 1888-ой. Бульварные газеты взорвались небывалой сенсацией! "Читайте сногсшибательную весть: "На берегу Красного моря атаман Ашинов с казаками основал колонию "Новая Москва"! На празднование 900 - летия крещения Руси едут абиссинские монахи!" Секретная посольская депеша из Константинополя подтвердила дотошному Победоносцеву следование тех абиссинцев в Россию, и он, потирая руки, дает указание Синоду - допустить их на Русь Святую! О, не зря же он назвал Ашинова современным Христофором Колумбом!
На берегах полноводного Днепра, в Киеве великом, под перезвон древних колоколов, Ашинов с темнокожими монахами чинно представлен Победоносцеву. Украшала эфиопов Мария Оганесс, племянница эфиопского негуса, привезенная ранее в Россию Ашиновым и набиравшаяся знаний и манер в Николаевском институте, среди сиротинок русских.
Ашинов, владея арабским языком, усвоенном в летучих вояжах по Востоку, зачитывает с чувством обер-прокурору послание архимандрита абиссинского монастыря
в Иерусалиме: "Генерал из генералов! Великий человек и близкий советник православного великого царя. Вельможа Константин Петрович! Подай тебе много лет здравия! Трижды поклон! Духом единоверия Абиссиния желает быть вместе. Под вашей сенью жить желаем. Желаем, чтобы ваш царь был нам защитником".
А абиссинские монахи, сопровождаемые в чудесную столицу чернокожей принцессой Марией Оганесс, были удостоены высочайшего приема, и Александр 111 велел выдать каждому по 500 рублей. На проезд домой. В Африку.
Грандиозные планы!
Первые удачные шаги внушали большие надежды! И взбодренный Победоносцев в отчете Александру 111, сообщает взахлеб о задуманном им грандиозном плане - отправить в Абиссинию специальную духовную миссию. Дабы наладить прочные религиозные и, конечно, политические связи в Африке! "В настоящее время, - уточняет он,- мы ожидаем с Афона одного дельного монаха Паисия с тем, чтобы уговорить его ехать в Абиссинию". Отряд вооруженных казаков с Ашиновым должен стать весомым прикрытием для внедрения русских на землях Черного континента. "Что касается до
Ашинова, - признает Победоносцев, то он, конечно, авантюрист, но в настоящее время он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию".
"Крестный отец" Победоносцев, даже вкушая отдых за границей, продолжает активно руководить подготовкой затеянной им необычной миссии. Вызванного с православного Афона оторопевшего Паисия немедля возводят в иеромонахи, а затем, повинуясь указанию обер-прокурора по телеграфу, - в сан архимандрита. Ведь представитель великой северной державы не может явиться в Абиссинию в образе затрапезного, нечесаного монаха!
Но хитромудрый лис Победоносцев, никому не доверяя, и очки, водрузивши, учиняет по бумагам - тайную проверку личности Паисия! Вначале все выглядит пристойно. Этот выходец из Оренбургских степей, участвовал бесстрашно в боях с ханами- мусульманами; затем возвысился и почти 20 лет ревностно управлял многоэтажным подворьем Пантелеймоновского монастыря в Константинополе, привечая толпы наших паломников и богомольцев. Во время русско-турецкой войны здешние турки, за его молитвы о даровании победы русскому оружию, не раз, обнажив ятаганы, угрожали ему смертию лютою, но с ним не совладели! Он хорошо знает нравы, язык и секреты лукавого Востока, и ему, как говориться, все карты в руки. Но при ближайшем рассмотрении карты-то Паисия оказались краплеными! Ибо в Синод от министра внутренних дел секретно поступило предостерегающее письмо. И какое! " Монах Паисий, оказался беглым скопцом, присужденным 12 лет тому назад симферопольским окружным судом вместе со 140 другими скопцами к ссылке в Сибирь на поселение, и бежавшим затем в Турцию с чужими документами". Ну и дела!
Среагировал ли на этот компромат бдительный обер-прокурор Победоносцев?!
Никак нет! А вот почему, до сих пор ответа не найдено. Посчитал, что за давностью лет прегрешения молодого монаха и судимость погашены по закону, или не хотел на корню рубить свое заманчивое дело, на которое негласно дал добро сам Государь? А может, поддался Ашинову, который ревностно ходатайствовал за известного ему Паисия, и которым сильный атаман мог манипулировать в дальнейшим походе? К тому же полным ходом по России, в столицах, шумно шел сбор обильных пожертвований на нужды миссионеров и постройку в Абиссинии величавого православного храма. Архиепископ Херсонский и Одесский Никон провозгласил: "Благословляю все пожертвования, сделанные на богоугодное дело".
Купцы - то, вон как мошной тряхнули, в надежде на барыши от продажи товаров своих - неграм африканским, голым и босоногим! Ну не отменять же, на самом деле, этот благой почин по всей державе?! А вояж с выступлениями перед взбудораженными толпами верующих отца Паисия и атамана Ашинова в городах европейских (!) и российских... Крым, Кавказ, Дон! Одно пребывание Паисия в столице донских казаков Новочеркасске всколыхнуло Тихий Дон, даяния так и сыпались золотым дождем! "Донской архиепископ Макарий благословляет пожертвования, сделанные на территории донских казаков и направленные на искупительные деяния в Абиссинии во имя Господа Бога нашего". На боевое и торговое донское казачество в качестве переселенцев Паисий возлагал завышенные надежды, и, покидая Ростов, он и его спутники выразили донцам "личную благодарность за добрый прием и материальную поддержку".
Газету "Донская речь" оглашали атаманы в станицах, на галдящих майданах, зачитывали в особняках донских дворян, и на худосочных хуторах под лай дворняг. В ней хлестко сообщалось об отце Паисие, что "Глава новой православной миссии в Абиссинии, который посетил Новочеркасск, отправился в Одессу, откуда вместе с казачьей экспедицией отбудет в Абиссинию. Ныне мы не должны рассматривать Абиссинию, как совершенно незнакомый и чуждый нам регион, но как дружественную и христианскую страну, на территории которой обосновались русские казаки, создав станицу "Новая Москва" в качестве новой столицы". Столицу, но чью?- гутарили казаки и чесали затылки.
В Одессе Паисий активно набирает духовный состав миссии, а Ашинов - свой конвой для экспедиции, тем паче на выдачу ему 200 винтовок, столько же сабель и четырех пулеметов дает добро сам император. Вот как только провезти огнестрельное оружие мимо всех таможен закордонных?
Итак, велением судьбы Паисий остается начальником миссионерской экспедиции! И состоять она будет из 40 человек, среди них иеромонах Антонин, дьякон Ювенал, послушники, хор певчих и три афонских монаха. Паисий получает разрешение на сооружение на далеких африканских берегах не только монастыря и церкви с хором. Но также торговой станции и школы для местной цветной детворы, да мастерских, в коих туземцы, забыв о дармовых бананах и кокосах, смогут обучаться ремеслам, дабы заполонить саванны и дебри африканские отменными столярами, кузнецами, строителями, мельниками и учителями. Даже церковные хористы, и те подбирались, при наличии умения того или иного ремесла. Но это будет потом, а сейчас...
А сейчас возникли острые конфликты между Святейшим Синодом, Министерством иностранных дел и Военным министерством, и вопрос, как говориться, решался на ножах. Быть экспедиции в Абиссинию или не быть? Победоносцев в страшном смятении; мечется, не спавши ночами, хлопочут врачи, ставят ему пиявки, то компрессы прикладывают... Ах, какой казус случился!
Ибо в министерства эти стали поступать скверные сведения, что для посылки официальной миссии почва еще не подготовлена и поэтому богоугодное дело может с громким треском провалиться в тартарары! И похвальба Ашинова об основании им в Африке станицы "Новая Москва" "есть вымысел, сочиненный с целью побудить московское купечество доставить ему денежные средства". А форпост Ашинова на берегу Таджурского залива почти весь сбежал в Европу, побросав снаряжение и прочее добро дикарям. Кипы секретных сообщений немедля докладываются Государю. Встревоженный и потрясенный известием, тот опрокидывает в уста чарку-другую водки, и, смачно крякнув, направляет депеши напрямую - Победоносцеву и Морскому министру! Для строгого разбирательства!
А тут еще вечный противник Ашинова министр иностранных дел Гирс, устроил через прессу утечку информации о крахе оставленного атаманом поста в Таджуре, и скандал нечистым потоком вылился на широкую российскую публику, падкую на едкие сенсации. Ашинова и Паисия злопыхатели начали поливать грязью. Щедро.
Даже ходатай за Ашинова перед императором, нижегородский губернатор Баранов, сам с авантюрной жилкой, (предлагавший при содействии правительства создать Российско-Африканскую компанию), бьет тревогу в письме Победоносцеву: "Ашинова я хорошо знаю. Это из числа людей, которыми можно в известной степени пользоваться, но которым верить было бы делом рискованным". В спешке отменяются данные секретные приказы о выделении экспедиции парохода, оружия, пороха, денег, ранее погруженное имущество сгружается...
Что еще забыли сделать? Да, самое главное! Во избежание всех международных эксцессов и скандалов - государство здесь не причем! Экспедиция казаков в Африку - это исключительно частное предприятие атамана Ашинова! Ну, знаете, господа, это его личная прихоть сопровождать с отрядом добровольцев в Абиссинию паломников архимандрита Паисия. Да и отец Паисий отправляется в Африку частным образом. Под миссионерским флагом!
А что, вспомните завоевательные походы казаков-землепроходцев Ермака на Сибирь или основание станиц на покоренных землях кубанских, северокавказских. А наши заграничные религиозные миссии - в Китае, Японии, на Аляске... Каково? По прямым указаниям Победоносцева теперь Паисия инструктируют в соответствии с новыми установками, вплоть до запрещения ему помещать в газетах воззвания о сборе пожертвований на миссию и сооружение церкви в Абиссинии.
А денег на нее как раз катастрофически не хватает! Однако на вопиющий глас Паисия из Одессы Победоносцеву о выделении ему хотя бы 15 тысяч рублей и письмо Ашинова Александру 111 с просьбой о выдаче 5 тысячи рублей - в ответ лишь гробовое молчание. Простодушный Паисий был потрясен! Правительство устранилось от официальной помощи, не желает оставлять следы своего участия ни для пронырливой разведки стран- конкурентов, ни для будущих историков - исследователей. Тогда Ашинов берет траты на себя, благо его жена, отчаянная путешественница по белу свету, имеет богатое приданое.
На этом подготовка экспедиции, состоявшей из 40 человек духовного отряда отца Паисия, взявшего много православной литературы, икон и церковной утвари для передачи "черным христианам" и будущего православного храма, да отряда около 150 добровольцев Ашинова, для охраны миссии в пути следования, - завершилась! Слава Богу!
Итак, в путь! Курс на Африку!
Заметим, что втянутый в игру Александр 111, так и не отдает приказа для роспуска духовной миссии Паисия и её конвоя с Ашиновым. Но для проверки полученных им негативных сообщений о деяниях Ашинова в Таджурском заливе - посылает туда тайно военную канонерскую лодку и пароход. А может и для психологической поддержки отбывающей экспедиции? Ведь Паисий, несмотря ни на что, остается, как не крути, официальным лидером церкви, а стало быть, и империи.
Закручивается очень сложный клубок. Завистливые соперники России - Франция, Англия, Италия - держат нос по ветру следования экспедиции и не спускают с нее глаз. Но учитывают, что за спиной Паисия и Ашинова маячат и толпятся первые лица российской державы, как морской министр адмирал Чихачев, военный министр Ванновский и генерал Рихнер, советник российского посольства в Константинополе Ону, маститый публицист Катков, писатель И. С. Аксаков, тот же Победоносцев и Баранов. А также дружественные Ашинову французские деятели, как поклонник экспедиции Ашинова в Африку - виконт де Константин, завязавший крепкую дружбу с атаманом, писательница Ж.. Адан, поэт П. Дерулед, политик де Касаньяк...
Однако европейские дипломаты так и не могли до конца понять, являются ли экспедиции Ашинова в Африку "частной инициативой определенной группы лиц, или же за действиями Ашинова стоит хорошо закамуфлированная политика правящих кругов России, использующих казачью инициативу в качестве пробного шага по укреплению
Африке", так подытоживают сегодняшние историки. Воистину, нескончаемы тайны великого прошлого...!
Вольные казаки
Одесса. 1888 год. Декабрьское солнце освещает многотысячную толпу в порту, у стоянки парохода "Корнилов". Шумит люд, выпивши, горланят газетчики, надрывает медные трубы оркестр, блаженствует в фуроре событий градоначальник при параде со свитой. Уже состоялся на берегу торжественный молебен перед отправкой бесстрашных путешественников в загадочные пустоши и дебри Африки.
" Но вот прогудел свисток, раздалась команда, и пароход при оглушительных криках народа, вздрогнув всем корпусом, тронулся с места. Как ветром сорвало со всей толпы шапки; русский гимн оглушительный и стройный раздался вслед удалявшемуся пароходу. Тысячи голосов пропели его 3 раза. Жандармский полковник провожал нас". Да ведал ли кто, что встречать экспедицию из Африки будет тоже жандармский офицер, да только совсем без возвышенной помпы, оркестра и Гимна?!
В плавании в каюте Ашинова далеко за полночь светился огонек, там он с женой Софьей Ивановной да отцом Паисием, вели речь о дальнейших планах. Бодрствовал только начальник конвоя, преданный атаману старый рубака из станицы Ардон осетин Савкудз Дзейранов, с буркой на плечах и Георгиевскими крестами на груди. А с ним еще десяток осетин из станицы Дар-Кох Терского края.
Под ними, в трюмах таилось 15 тысяч пудов их багажа, среди которого в обход таможни были секретно запрятаны ящики с винтовками, револьверами и холодным оружием. В ящиках со штампами "свечи" и "мыло" хранились порох и патроны, полученные из государственного военного артиллерийского склада. Почивали, похрапывали на палубе и в трюме набранные добровольцы, эти "вольные казаки с Добруджи, лихие молодцы с Терека и Кубани, флегматичные хохлы, евреи, горцы с Кавказа, смиренные полячки и лохматые русачки с детьми". Семейные люди прихватили с собой кошек и собак, кур и голубей. Эта разношерстная толпа, набранная без тщательного отбора, с тайной надеждой на баснословные богатства, будто бы ожидавшие их в Африке, мало или же вовсе не интересовалась патриотическими устремлениями своего атамана. И это был, думается, еще один из просчетов Ашинова.
Пока наши аргонавты рассекают волны Черного моря за призрачным золотым руном, сделаем небольшое отступление.
....Среди архивных дел удалось мне раздобыть неопубликованную рукопись "Воспоминания об Ашиновской экспедиции. Бывшего есаулом в экспедиции капитана запаса армии Нестерова", выпавшую как-то из внимания отечественных и зарубежных ученых мужей. Ценность её - в значительной достоверности, ибо рукопись никогда не была издана, а значит, не подвергалась жесткой правке цензуры, по сравнению с другими печатными изданиями об этой экспедиции, поставившей международные отношения России и Франции на грань разрыва. В предисловии Нестеров говорит, что масса лжи, статей, искажение фактов и поклепы на их миссию, побудили его написать рукопись "с единственной целью, чтобы русский царь и народ узнали когда-нибудь правду о нашей экспедиции".
Нестеров входил в тесный круг сподвижников Ашинова, и, описывая перипетии похода, приоткрывает малоизвестные страницы необычной экспедиции. Между прочим, опытный Нестеров, проводя в Одессе занятия с новобранцами, сразу предложил Ашинову "распустить всю эту вольницу, но он не согласился, полагая, что сумеет на месте дисциплинировать этот сброд. В это время мне стало известно, что Ашинов устраивает не временную экспедицию в Абиссинию, а имеет намерение заложить в Африке первую русскую колонию. По примеру иностранцев эта колония должна иметь в
своем составе духовную миссию, начальником которой св. Синодом назначен о. Паисий. Делом миссии интересовалась вся Россия".
И еще. Это в начале их сборов.
"На вопрос мой о миссии о. Паисия Ашинов пояснил. Цель здесь двоякая.1).На о. Паисия св. Синод возложил обязанность войти в непосредственные сношения с Абиссинской церковью...и 2). Распространение истины православной религии среди местных племен".
А теперь смотрите, что открывает нам Нестеров - по истечении времени - о глобальном плане Ашинова. Просто диву даешься! При том характеризует Ашинова как человека умного, решительного и знающего дело, действующего смело и энергично, порою вспыльчивого и резкого с недругами. Кстати, атаман обычно носил форму Терского Казачьего войска, черкеску с газырями, он вышесреднего роста, плотного сложения, с рыжей окладистой бородой, приветливым лицом и светлыми голубыми глазами.
Итак, Нестеров сообщает:
"Представленный Ашиновым план колонизации был обработан зрело и положительно. Требования его были очень скромные и возможные. Они состояли в следующем: Россия открывает в Африке духовную миссию для борьбы с католичеством и для духовной связи с абиссинским народом. Для охраны этой миссии от нахальства чернокожих и поддержания ее авторитета образуется вокруг обители из охотников казачье поселение. Добровольцев этих казна снабжает лишь вооружением и затем в обеспечении их быта правительство не участвует. Для развития дела и признания за станицей права на покровительство империи, предполагалось образовать в колонии угольную станцию для пароходов Добровольческого флота... Казачество должно преследовать мирные цели, колонизаторские.
Решено было по заложении станицы, войти в прямые сношения с негусом Иоанном (правителем абиссинским). Тогда положение казачества обеспечивалось, и оно приобретало самостоятельность, организацию и новый вид Абиссинского казачьего войска".
Выходит - ВСЕ должно быть подчинено этой последней и окончательной цели! Создание самостоятельного Абиссинского Казачьего Войска в Африке! И атаман его - Ашинов! Ранее у него провалилась затея создать Черноморское казачье войско. Значит, Ашинов решил взять грандиозный реванш?! А духовная миссия служила лишь подспорьем, прикрытием великих планов честолюбца? Не слишком ли самонадеянно вел он себя, противопоставляя интересам Русской Церкви?
Да и противников у него немало, и они не дремлют и "бьют озлобленный набат". Министра иностранных дел Гирса, так того начинало корежить при упоминании только слова "Ашинов". Так, в беседе с Гирсом английский посол с издевкой заметил, что в списке лиц, внесших пожертвования в фонд казачьей экспедиции в Абиссинию, он обнаружил имена Победоносцева, трех архиепископов и других важных иерархов русской православной церкви. Пасмурный Гирс промолвил, что "действительно миссионерской стороне деятельности казаков оказана существенная материальная помощь в виде пожертвований и ожидается, что удастся реализовать планы по строительству православной церкви, хотя он не знает точно, где именно она будет возведена... О самом "вольном казаке Ашинове" он говорил с весьма заметным пренебрежением".
Так кто же он, этот неугомонный деятель, влекущий за собой в сердце Африки огромный отряд добровольцев? На славу или погибель? Откуда кроется в нем неуемная сила и одержимость?
В жизни Ашинова, начиная с места рождения и до конца дней его, много неизвестного. К тому же Ашинов, любитель мистификаций, постоянно говорил о себе загадками, напускал немало тумана, который не удалось развеять даже сегодняшним дотошным историкам. Проанализировав крайне противоречивую информацию о нем, я склоняюсь верить сообщению об Ашинове Царицынского городского головы И. В. Мельникова, прослужившего на этой должности более 15 лет, и имеющего доступ к документам о своем герое. Эта информацию, разглашенную Мельниковым репортерам, пропечатала в январе 1886 года газета "Волжско-Донской листок ". В связи с огромным интересом к ней по всей России, она была повторена в столичном издании "Новости и биржевая газета". При этом статьи, несмотря на их сенсационный характер, не вызвали возражений в прессе и не были опровергнуты.
Наш волгоградский ученый, историк А. В. Луночкин, пожалуй, авторитетный специалист по сложной жизни и деятельности Ашинова, тоже склоняется к этому выводу.
Родным краем Николая Ашинова является затрапезный Царицын, ибо здесь на берегу Волги в отцовской усадьбе Никифоровка, расположенной возле уездного Царицына и родился абиссинский герой. Обучался в городском училище, затем в саратовской гимназии. В Царицыне подрабатывал частной адвокатурой. Но... Никифоровка была продана за долги, и молодой Ашинов перебрался на остров на Волге, расположенный против Никифоровки - объявил его своей собственностью. Для охраны владения нанял сосланных в Царицын отчаянных черкесов.
Но царицынское городское управление учинило громкий скандал, началась крупная судебная тяжба, разделившая обывателей на два лагеря (многие горожане заготавливали на острове хворост и ловили рыбу). Настойчивый Ашинов сумел грамотно отсудить у городских властей остров. Заложил его за 8 тысяч рублей, и, заразившись от черкесов жизнью вольных казаков, ринулся в южные края в погоне за удачей. Смолоду парил высоко, в горах Кавказа... Где и с кем, и зачем носил его ветер странствий и приключений, было больше вымыслов, легенд и слухов, чем проверенных документов. Единственно, все сходятся в одном. Этот флибустьер из Царицына являлся крупной и неординарной личностью. И жизнь его была насыщена до предела. Подчеркивает сиё и близко знавший Ашинова по абиссинский эпопее капитан Нестеров. Помните, мы оставили всю громоздкую экспедицию Паисия и Ашинова на пароходе, спешащем по волнам к неведомой африканской стране. При этом цель плавания от любопытных проныр держалась в тайне.
Скажу, что в пути следования через Константинополь, Порт-Саид, Суэцкий канал, по Красному морю, они изведали немало приключений и бурь.
Вплоть до преследования их итальянской военной канонеркой, обысков судна турками и англичанами в поисках контрабандного оружия (не нашли!), разоблачения среди пассажиров иностранных шпионов, урезонивания страстных паломниц, которые взбаламутили, ввели в грех молодых послушников.
При пребывании экспедиции в городах, французские представители любезно предлагали бойкому Ашинову и отцу Паисию покровительство и помощь своей державы.
Это же, по словам Нестерова, вызывало их недоумение и негодование, как предательство интересам российским, "мы стали бы бродягами без роду и племени, жалким отбросом своего народа...Мы ехали убежденными, что нас правительство не бросит на произвол судьбы и оградит".
Но добровольцам было неведомо, что по следам их мчалось грозное предупреждение, опубликованное в российском "Правительственном вестнике".
"Так как,...Ашинов дозволил себе уверить французского консула в Порт-Саиде, что его предприятие одобрено будто-бы императорским правительством, то действительному ст. сов. Кояндеру было тогда же поручено заявить французскому дипломатическому агенту в Каире, что уверения Ашинова совершенно ложны, и что его экспедиция предпринята на его собственный страх без всякого участия правительства". Вот так!
Удачи и печали
И вот экспедиция прибывает на корабле в желанную Таджуру!
В поселении их встречают трое измученных русских, оставленных ранее Ашиновым для охраны поста и добра, а другие сбежали и возвели поклеп на атамана, подхваченный газетчиками.
Местный "султан", бьет себя в грудь, что любит щедрых русских и не жалеет для них своих земель, хотя французам тоже нравятся его владения. Экспедиция выгрузилась.
От Паисия и Ашинова к правителю Абиссинии были направлены три абиссинских монаха, присоединившихся в Порт-Саиде, и десять вооруженных абиссинских воинов, охранявших вместе с оставленными русскими пост в Таджуре.
Просьба исходила таковая - выслать россиянам для прохода через опасные земли большой караван под груз, и усиленную охрану против нападений и резни со стороны дикарей.
Поскольку прибытие каравана из Абиссинии ожидалось через два месяца, то наиболее прочным и безопасным местом был избран расположенный недалеко заброшенный форт Сагалло.
Увы, колонисты в лице опытных путешественников Ашинова с супругой, капитана Нестерова да отца Паисия, не побеспокоились выяснением юрисдикции форта и окружных земель.
Введенные в заблуждение добродушием постоянно посещавших их французских гостей, офицеров и властей - с шампанским, тостами и цветами - они не смогли рассмотреть из-под роз шипов, и свой дальнейший тернистый путь.
Или же, исходя из глобальных планов колонизации, умышленно пренебрегли этим, надеясь, на русское "авось", что Россия - матушка не бросит их в беде на Черном материке?!
Ведь не случайно Паисий обмолвился корреспонденту газеты "Свет":
"Святая Русь не оставит своих сыновей, покинувших отчий дом, чтобы осуществить духовное образование среди людей, связанных с нами единой верой и способствовать установлению русского влияния на Африканском Континенте".
И вот колонисты столько времени уже живут в крепости Сагалло! Помните, как гордо взвился здесь русский миссионерский флаг! Николай Иванович Ашинов, обложившись ландкартами, сочиняет за столом очередное донесение кумиру своему
Победоносцеву, ибо на днях приплывшие на судне французские офицеры предъявили боевой ультиматум - очистить эти земли, как принадлежащие им, и потребовали сдать лишнее оружие. В ответ они услышали от русских решительное - "Нет!". Значит, решают французы, российский монарх может взять обжитое казацкое поселение под свою опеку, и русские в этом важном стратегическом районе станут прямыми соперниками им? Не бывать тому!
Пока Ашинов и Паисий заняты обсуждением претензий к ним французских властей, давайте выйдем и взглянем на плоды рук наших колонистов. Может, там-то и отстаивать нечего? Поднимемся на крышу форта.
Ласкают взгляд молоденькие сады с посаженными апельсиновыми и лимонными деревьями, вишней и черешней, возделанными виноградниками в количестве 15 тысяч черенков - все усилиями колонистов из привезенных саженцев. Буйно зеленеют ухоженные огороды с помидорами, капустой, арбузами, дынями. Поспешают охотники - осетины в леса, кишащие антилопами, кабанами, фазанами. Другие ловят в заливе рыбу, которой оказалось здесь страшное изобилие. За крепостью виднеются жилища колонистов, плотницкая и кузнечная мастерская, лесоматериалы для возведения большого храма. Во дворе крепости вырыт колодец, хлопочет пекарня и кухня, обустроена казарма для семейных с белобрысой ребятней. Вовсю орудуют оружейная, слесарная и столярная мастерские. Каменщики обновляют крепость, стучат кузнецы, пилят плотники доски. Работа кипит.
В построенной церкви каждое утро и вечер отправляется богослужение по монастырскому уставу, а в один из праздников освещено знамя, подаренное городом Москвою. На плаце проводит строевые занятия Нестеров. Иеромонах Антонин ведет общее хозяйство миссии, он же и казначей. Иеродьякон Ювеналий, что из Новочеркасского архиерейского дома, занимается просветительско-духовными беседами. Уважаем за спокойное и ровное обхождение, любит чтение для всех. Туземцев интересуют эти зримые дела белых и религиозные службы, и они с детьми потянулись к колонистам. Софья Ивановна наладила обучение.
Однако не все так уж было благополучно. Недовольные строгой дисциплиной и необходимостью постоянно работать, суровым спросом со стороны Ашинова, учредившего суд под председательством офицера Нестерова, (начались случаи воровства скота и ограбления туземцев), часть неблагонадежных просто дала дёра из Сагалло в ближайшие французские колонии. Они - то и растрезвонили миру небылицы о страшных завоевательных планах русских - головорезах, этих грабителях проходящих караванов! Добавим, что в экспедицию попали в спешке около двадцати одесских босяков, и, не обнаружив "кисельных берегов", они замутили воду. Начались раздоры и среди духовной братии, потому что многие послушники имели недостаточно твердое призвание к монашеской жизни и внесли непослушание и злоупотребление добросердечием отца Паисия. Нестеров, отмечая это, поддерживал Паисия, так как на посту начальника миссии, пишет он: "я нашел в нем человека безупречной честности, доброго и снисходительного, твердого и стойкого в убеждениях, и с ясною глубокою верою в русскую мощь".
Так или иначе, колония становилась на ноги. Но наступило роковое 5-е февраля.
Расстрел колонистов
Тяжело рассказывать о кровавой трагедии в Сагалло. Не живописуя её, скажу, что подошедшие к крепости три французских боевых крейсера, в ответ на нежелание колонистов покинуть её, открыли из орудий огонь по беззащитным людям.
Рушились стены крепости.
Падали убитые и раненые женщины и дети.
Десятки людей кинулись бежать под шквалом разрывов в лес. Бомбардировка из скорострельных пушек не прекращалась. Пока поселенцы не догадались выбросить флаг в виде белой рубашки.
Мужество и хладнокровие проявили Паисий с монахами, осетин С. Дзейранов, Софья Ивановна, которые перевязывали и успокаивали паникующих людей.
Ашинов был контужен и находился в нервном шоке, на глазах его рушилась мечта и дело всей жизни! Переговоры вели негодующие отец Паисий и Софья Ивановна, владевшая французским.
С наступлением ночи французские моряки-десантники на берегу начали пьянствовать, грабить запасы миссии и расхищать ценности, в том числе церковные, украли бриллианты Софьи Ивановны.
В ответ на предложение казаков и местного вождя дать им отпор, Ашинов не стал подвергать риску население колонии.
Силы - то были неравны. А на борту крейсеров ликовала бежавшая ранее из колонии голь - перекатная. Над дымящейся крепостью кружили осиротевшие голуби, выли под развалинами собаки.
Затем была панихида, гробы, плач и скорбь по погибшим растерзанным женам, мужьям и малым детям.
Увидев содеянное, отворачивались, глотая слезы, молодые французские офицеры.
Крепость и все возведенное трудом русских было взорвано, взлетело вверх вместе с пороховым складом, даже сады, чтобы не осталось и следа.
Французские власти, ссылаясь на то, что они расстреливали "вольницу Ашинова" - предлагали великодушно Паисию отправить его духовную миссию в Абиссинию. Однако после всех их злодеяний, Паисий начисто отказался. Вольных казаков и монахов вместе с руководителями французы бесцеремонно погрузили на пароход и злосчастную экспедицию препроводили в Россию, где в Одессе их встретили градом насмешек и улюлюканьем не так давно восторженно провожавшие их горожане.
А если бы экспедиция вернулась с триумфом и славой, тогда бы как?
Газеты Европы и России взорвались залпами осуждения "бандитов" Ашинова.
Российское правительство, в том числе обер-прокурор Победоносцев, во весь голос полностью отмежевалось, ну открестились-таки, от всякого участия в делах экспедиции.
Терновым венцом благому, пусть неумелому, начинанию послужило трехтомное уголовное дело, заведенное жандармерией против участников африканского похода. Император был взбешен, потребовал наказания Ашинова, вплоть до ссылки в Якутск.
Ашинов и Софья Ивановна, (не бросившая неудачного мечтателя в трудный час), выезжали затем за границу, в Париж, Лондон и взывали к общественности. Они требовали от
французского правительства возмещения огромного ущерба, причиненного нападением крейсеров и десанта военных моряков.
Но горе побежденному! Только прогрессивная общественность Франции открыто заявила свое возмущение расстрелом русских в Сагалло!
Отца Паисия наказали - назначили настоятелем захудалого монастыря в Грузии, а, будучи в летах, определили его в Флорищеву пустынь в края Владимирские.
Под гласным надзором полиции находились Ашинов, Нестеров, Дзейранов и другие сподвижники.
Супруги Ашиновы, истратив на то немалые средства, были разорены. Последние годы проживали в хуторе Ивановке Черниговской губернии.
Умница Софья Ивановна, (о которой все высказываются замечательно) с кучей детей, дабы не пойти по миру, обратилась с ходатайством к властям об оказании помощи ее семье.
Мне прислали из Черниговского архива копию ее прошения об этом от 1891 года, где указано, что муж просительницы Николай Иванович Ашинов, находится в Киеве... в доме для умалишенных.
Но осенью 1894 года Ашинов в деревне Кременчуговке этой же губернии дал бодрое интервью репортеру столичной газеты "Неделя". Хотя до конца дней своих пребывал в жестокой опале! Но вновь собирался в Африку!
Любопытно, что по воспоминаниям сверстника Ашинова, опубликованным в 1911 году, свои последние дни герой наш завершил "у себя на родине, в Камышинском уезде Саратовской губернии", В той губернии, в котором находился Царицын, гражданином которого Ашинов являлся, имея на то казенный паспорт.
...А ранней волнующей зарей Николаю Ивановичу Ашинову виднелись сквозь вишневые сады - туманные древние земли темнокожего царя Соломона, где осталась беспокойная душа его и несбывшиеся великие грезы.
Вот и думаю я, огласив лишь толику из накопленных мною материалов, что же дала эта неординарная эпопея. Неоспоримо, она подчеркнула удаль, и размах русской православной души, ибо были сделаны первые реальные шаги к установлению связей с далекой единоверной, пусть не во всем, африканской страной.
Благодаря опубликованным газетным очеркам, воспоминаниям широкая публика расширила свои познания о другом мире африканской цивилизации.
Вплоть до издания Ашиновым "Абиссинской азбуки и начального абиссино-русского словаря", книг Л. Николаева "Ашиновская экспедиция", Ф. Волгина "В стране черных христиан", публикациям в популярном журнале "Природа и люди".
Во Франции была издана книга виконта де Константина "Архимандрит Паисий и атаман Ашинов". А еще в окрестностях Сагалло колонисты флибустьера Ашинова открыли залежи железной руды, соли и горячих серных источников...
Потом, по проторенной энтузиастами Ашиновым и Паисием тропе, последуют отважно в Абиссинию другие русские священнослужители и руководители экспедиций, геологи и золотоискатели!
Сюда прибудет Российский Красный Крест, врачи и военные инструктора, первая наша дипломатическая миссия под руководством дипломата из донских казаков Власова, с конвоем казаков под командой есаула П.Краснова, будущего белого атамана и автора книг "Казаки в Абиссинии" и "Любовь абиссинки".
Юные дарования абиссинские начнут обучаться в России, станут в своей стране военными, медиками, музыкантами... Российские офицеры как Булатович, Артамонов, Шедевр, Бабичев, Сенигов и другие прославятся на этой африканской земле как военноначальники, публицисты и исследователи.
Недруги России окажут ожесточенное противодействие установлению дружеских и культурных отношений между нашей державой и "страной черных христиан".
А фаворитом мудрого правителя Абиссинии Менелика Второго станет кубанский есаул Николай Леонтьев, этот граф Абиссинской империи, слава и деяния которого будут греметь поболее Николая Ашинова. Но все это будет потом...
А вначале был отец Паисий, этот малограмотный оренбургский казак и "атаман вольных казаков" Николай Ашинов, из уездного городка Царицына на Волге...
Они оставались легендой даже после смерти!
Так мудрая история их трагедию обвернула звонким триумфом!