Аннотация: Это не придумано, это не сочинено.
Жизнь - самый большой фантаст...Игорь
"ГОСТИ" ОТТУДА (Летающая клиника)
(СИНОПСИС)
До 27 лет он не знал о ее существовании. Знал только, что отец часто уезжал в Минск, на свою родину. Думалось, что хотел навестить родные места, побывать на страшных останках Минского гетто, где нашли свой конец и мамеле, и папа, и два брата...
Отец приехал в гости в Ленинград к взрослому сыну. Впервые за столько лет вместе, друзья, которые никак не могу наговориться, наговориться за 27 лет.
Довоенное детство.
Страшная война, в которой погибливсе родные отца. Война... Отец ранен 5 раз, 3 контузии. Последнее ранение уже после Победы при разгроме чехословацкой группировки немцев.
Трудные, голодные послевоенные годы разрухи и восстановления.
Но радость была кратковременной. Израненный воин "заработал" смертельную болезнь печени...
Ему стало плохо. Срочная госпитализация в клинику, где сын учился на врача... Ночная телеграмма: "Срочно приезжайте. Пациент в тяжелом состоянии..." Отец был без сознания в "чейн-стоковском дыхании". Обнимал, прижимал к груди родное тело, перевитое капельницами и трубочками к приборам. Своим дыханием пробовал отогревать холодный такой красивый "римский" нос...
Ушел. Отец ушел. Рухнул весь мир. Это было 1 мая...
Он так и лежит на ленинградском обуховском кладбище. Ждет прихода Избавителя... Трагедия была непереносимой: долгими часами лежал на холодной земле могилы. Слезы, рыдания, слезы... Сверху все же спасли, - чудом вырвали из беспредельной тоски. Вновь стал работать, лечить людей... Как автомат.
Прошел год.
Вокзал белорусского городка на Днепре, где прошло детство и ранняя юность, куда приезжал на каникулы летом и зимой.
Вокзальная улица. Такая длинная и до боли знакомая. Приближается к дому, его дому, который отец после войны своими руками восстановил из общественной уборной, в которую превратили дом и оккупанты. Впервые дом без отца... Как встретиться с этим опустевшим уголком прошлого счастья?
Открывает калитку. Навстречу мама... Мама... Просит его присесть на бревна во дворе. Долго устраивается рядом. Что-то ее тревожит, что-то важное должна сказать...
- У нас гости. Приехали из Минска... Это Алла с мужем и дочкой...
- Кто такая Алла?
- Это дочь отца. Она родилась за год до тебя. Я об этом знала с самого начала. Не хотели вам говорить, чтобы не тревожить... Папа навещал ее в Минске...
(Растерянность, отрицание, паника на его лица. Громкий шепот, срывающийся в крик)
- Какая еще дочь?! Никакой дочери нет, и не было. Это мои сестры - его дочери... Пусть убираются туда, откуда приехали, или... я возвращаюсь в Ленинград сейчас же...
А в голове бьется: "Неужели, правда? Его дочь? До меня... Но ведь все, что относится к отцу, для меня свято... Его дочь... с семьей... Если это его дочь, то, значит, моя сводная сестра. Отец, почему ты мне ничего не сказал хотя бы в те последние дни ?.. Вспоминается, что в последнем дыхании ты хотел сообщить какую-то тайну... Ну, раз твоя дочь, то будет моею сестрой... Как это тяжко и невероятно".
Понурив голову, встал с бревен и побрел к дому.
***
Ещегоды
Он уже был в Минске, Алла водила его на останки от Минского гетто, показывала сохранившийся забор, к которому ее, маленькую девочку, приволакивал пьяный отчим, крича на ухо:-Жидовка. Там твои дед с бабой. Вот и тебя сдам...
Потом уже после войны, пьяница пробивает ей голову молотком. Алла инвалид второй группы с частыми эпилептическими припадками. Состояние ухудшается. Особенно после замужества и родов единственной дочери...
***
А годы летят
Он уже в Израиле. Страшно получить даже весточку от "предателей Родины"... Годы молчания. Слышал со стороны, что здоровье ее ухудшилось. Да и муж небольшой любитель всего еврейского,зато рьяный старательвыпить и чужих женщин... Она еле влачит существование...
И вдруг письмо, первое за много лет." Ты не поверишь. Я почти совсем здорова. Прилетели "друзья", откуда-то из космоса. Взяли меня в свою летающую клинику. Очищали, лечили...В госпитале, где я лечилась, не могут поверить: все анализы сразу улучшились критически. Приступы стали реже, а сейчас почти что не случаются...Меня "друзья" научили лечить людей...Хочу приехать к вам в Израиль, чтобы помогать людям - лечить их...
*****
На 28 году жизни впервые узнал, что у меня есть сводная сестра Алла, которой 29 лет.
ОТЦУ
Я всё равно тебя люблю всех больше.
Любовь словами и не объяснить.
Быть может,
потому, что я такой же,
И также не могу спокойно жить?
Но почему ты от меня таился?
Кто, как не я, умел тебя понять!
Я все равно тобой бы гордился,
Сумел всей жизнью то завоевать.
Я сделаю всё, что ты недоделал,
И сердце печалью не иссушу...
Но почему, дорогой мой и смелый,
Не отворил мне до конца душу?..
24 мая 1965г.
У ОТЦА БЫЛА ДОЧЬ...
(Повесть в письмах. Часть ПЕРВАЯ)
Выдержки из писем Аллы, Вани и мои даются без корректировки, со спецификой языка каждого писавшего. Сохраняется синтаксис и грамматика оригиналов. Писем сохранилось немного, особенно из-за потери части архива в связи с "бегством" из Хайфы после гибели матери. Для понимания событий особенно важны письма периода 1990 и 1991 годов, где много информации о необычных происшествиях.Мои вставки выделены в скобках "жирным" шрифтом.
Текст, относящийся к "неземным делам" и к лечению - "жирным курсивом с наклоном".
Отец еще до знакомства с матерью был с какой-то женщиной в Минске, от которой родилась девочка по имени Алла...
Матери он сразу рассказал об этом. Отец не оставлял девочку: навещал, помогал. Родители решили не рассказывать об этом детям. Вот она и есть та самая гостья с семьей, что сейчас находится у нас...
-Но ведь она относится к отцу... Отец для меня - всё. Так что же?..
Я встретился с ними прямо со словами этого решения...
Затем изредка переписывались...
Потом два страшных года добывания права выезда в Израиль, и все, пережитое в связи с этим. "Не до жиру, быть бы живу..."
Из Израиля я посылал им копии писем Узникам Сиона, отказникам, их семьям. И вот связь возобновилась...
Необъяснимо, почему Алла всю жизнь так крепко держится за свое "еврейство". А ведь это началось не сегодня, когда быть евреем выгодно. Все время, как мы знакомы, в годы лютого антисемитизма, когда страшно было произнести даже слово "еврей", она упорно идентифицировала себя с нашим народом. Более того, и ее дочь Оля, и ее внучка Ира с их слов продолжают эту же линию. Совершенно бескорыстно, лишь страдая даже от близких людей за эту принадлежность... В России считаться евреем нелегко...
Алла трижды посещала нас в Иерусалиме. Приезжала лечить своим способом "даром с Небес", чтобы заработать на квартиру дочери и внучке. Первый раз - с Ваней, а потом - одна. Об этих встречах, долгих беседах, записанных на видео, если пожелает В-вышний, может, когда-нибудь напишу подробнее...
В первый приезд она еще не излечилась окончательно. Оставались слабые приступы, которых не профессионал вообще бы не заметил. В дальнейшем она практически была совершенно здорова.
Когда Алла проводила лечение в Иерусалиме, то я заметил ряд необъяснимых вещей. Во-первых, в каждый ее приезд у нас почти не было пациентов. Конечно, мы делали для нее усилия. Но количество ее пациентов было намного больше самых лучших предположений. Во-вторых, когда Алла чувствовала себя хуже, то поток пациентов уменьшался, и - наоборот. В-третьих, очень многим людям, включая тяжело больных, Алла сумела помочь своим способом. Это свидетельство врача, скептического в своих оценках. Ее способ мы проверили и на себе с положительными результатами. Во второй приезд Алла, получив "разрешение от друзей", обучила Лею своему умению, которым Лея пользуется...
Я критически наблюдал за ее работой и был потрясен. Как она заранее могла знать о том, что я не стану обучаться этому (не смешивать методы), а научится Лея? И еще десяток вопросов без ответов в письмах...
После шокового открытия я долгие годы жил в сомнениях. Ведь отец ни словом не обмолвился мне об этом. За годы нашего знакомства я убедился, что Алла обладает рядом характерных качеств, присущих только детям отца... Физиологическое доказательство в том, что у всех детей отца на теле липомы, которые по наследству передались и большинству моих детей. У Аллы тоже оказалась такая особенность.
А теперь вместо описаний будет говорить текст из нашей переписки...
ПИСЬМА АЛЛЫ И ИВАНА ПЕТРОВЫХ
Письмо Аллы от 12 ноября 1988г.
Я решила все-таки наладить наши с вами отношения. Мы живем по-старому, единственное, чего нет, так это хвастаться здоровьем. Я не работаю, уже на пенсии пожизненно. Вот уже 2 года, как похоронила мать...
С каждым годом мне все больше хочется с вами общаться. Я не знаю, как вы воспримете это письмо.
Письмо Аллы от 3 мая 1989г.
Моя жизнь держится на том, что у меня всё: и характер, и настойчивость, и борьба за жизнь от нашего отца. И я этим очень горжусь.
21 апреля было 2 года, как меня прооперировали. Диагноз: злокачественный полип матки, поэтому все удалили по женской части. 3 часа оперировали, но полный наркоз не могли дать из-за состояния сердца. После этого меня 2 раза направляли на удаление правой груди, но конечно, операций больше не буду делать, потому что не перенесу...
Ты говоришь, что нужно съездить на могилу к отцу. Это у меня в голове каждый день. Авик, очень похож на тебя, как я помню тебя еще молодым, а маленький - на мать, на Лею.
Слушала передачи из Израиля в течение месяца, вроде бы там прожила. Даже кажется, что могу многое описать и рассказать, что и как у вас там происходит. Такое вот тонкое видение появилось.
Продолжение Ивана.
Беспокоит здоровье Аллы, хотя она очень сильна и телом, и духом. Врачи говорят ей, ты и так долго живешь. Я помню, что отцу сказали, что проживет полгода, а он прожил ещё 4 года.
Я как-то недавно читал в журнале "Огонек", что ты за молодежь заступался.
(Видно в каком тяжелом состоянии здоровья Алла находилась тогда, ибо жаловалась в крайнем случае...
Не знаю, о какой заметке разговор. Жаль, что нет того номера "Огонька"...)
Письмо Аллы от 29 июля 1989г.
По состоянию своего здоровья не могла раньше писать.
Вот уже 25 лет, как я инвалид второй группы. Основное мое заболевание это эпилепсия, у меня брали 4 раза спинномозговую пункцию, думаю, что сильно отражается на памяти и на всем остальном. Кроме того, холецистит печени, гастрит желудка, диффузный гломерулонефрит почек. Гайморит прокалывали 10 раз, хронический спастический бронхит, хронический тонзиллит. И вот последнее: эта проклятая операция, давшая много последствий. Все тело покрылось фибромиомами. Грудь же трогать нельзя и нужно терпеть до последнего, потому что мое сердце не выдержит. Напротив груди на спине есть фибромиома величиной с яйцо. Это моё здоровье
Отцу врачи гарантировали 1 год жизни, а он прожил 6 лет, так и мне жизнь дается на 1-2 года, поэтому мне хочется с вами повидаться.
Честно говоря, хотелось бы, чтобы ты не оставил в одиночестве мою дочь и внучку, ведь родных, больше чем вы, у меня нету.
У меня тоже есть такие тайны моей жизни, что даже Иван не знает, поэтому хотелось бы, как отцу нашему перед смертью, раскрыться только тебе.
Если я не успею, то все расскажет Оля.
Письмо Аллы от 18 декабря 1990г.
Дожили, что оба инвалиды второй группы, но пока надеемся жить. Хочу отметить, что состояние идет на улучшение, стала спокойнее и даже сама себе не верю - приступов почти нет. Но в этом есть большая причина, но сама писать не буду, напишет об этом Ваня.
Женщина удаляется от дома. Она куда-то спешит, торопится. Нелегкая походка: столько пережито, столько болезней, страданий было в нелегкой жизни, да и возраст сказывается. Идти нелегко, но надо во время успеть...
Он стоит у окна и сверху наблюдает, как его жена, женщина с которой он прожил так много лет, видел ее мучения, знал ее тяжелое прошлое, медленно удаляется, куда-то спеша. Она ему ничего не сказала, как и не говорила в прошлые разы. Просто исчезала на несколько дней. А потом внезапно появлялась, усталая, но радостная, не могущая произнести ни слова, пока не засыпала беспробудным сном на несколько часов... Потом, о чем можно, рассказывала...
-Куда она торопится? Кто зовет ее? Кто ее ведет в неизвестность? Когда вернется, и вернется ли?..
И вдруг ритм ее движения меняется. Будто бы кто-то вдвоем, невидимые ему, подхватили ее "под белы крылья", и она быстро удаляется в темноту, как бы влекомая двумя невидимыми попутчиками. Вот фигура ее, удаляясь, будто бы расплывается. Больше ее не видно. Она исчезла. Пропала, растворилась, растаяла в вечернем воздухе...
Письмо Ивана от 27декабря 1990г.
А это письмо, можно сказать, НЕОБЫЧНОЕ, пишу я с разрешения Аллы, твоей знаменитой сестры.
Год завершается у нас 1990-ый, и произошли большие изменения: я имею 2-ую группу инвалидности, а Алла, благодаря Богу, становится здоровой.
Пишу об этом я, так как Алле можете не поверить на почве болезни.
Ей две операции сделали инопланетяне. 1-й раз забрали и ПОЧИСТИЛИ КРОВЬ; у нее был Гемоглобин 7,5 или 75, стал - 15 или 150. Находилась 15 часов вне Земли. Второй раз взяли на 2-е суток и два часа - чистили печень, поджелудочную железу, желудок.
1-ый раз - 7 декабря в 7.50 утра, а второй раз - 24 декабря в 5.50 улетела и 2б декабря в 7.50 прилетела. Еще предстоит операция в голове сложная, сказали, возьмут, когда сойдет снег.
Эти ангелы-хранители с далекой планеты, с какой, не сказали, они не очень разговорчивы. А это у них летающая клиника.
Оба раза показывали тебя, какой ты есть и где живешь. Была прямо в Израиле, только в небе. Твои мысли шли к ней, как разговор. 0на узнала, что у Лии родился еще сын в Казани.
Тетя Соня перенесла 2 инфаркта. Она ее тоже видела, шла старушка по улице и хромала, что ей 81год, что фамилия ее Плоткина.
Алле предлагали остаться насовсем - понравился им крепкий организм. Отца видела. Он сказал, чтобы она не соглашалась оставаться. Говорил, ты еще здесь будешь, мы, мол, еще встретимся. Отец выглядел, как в последние годы. Рот говорил, но глаза были, как неживые.
Еще сказали, что ты переживаешь и тебе тяжело, переживаешь за Аллу, и хочешь, чтобы Оля переехала к тебе, в Израиль.
Отец тоже не посоветовал.
Алла сегодня появилась, я был на работе. Олечка мне сообщила, что мама пришла и сразу легла спать, а через 2 часа сама уже мне позвонила.
Сегодня же позвонила в Казань. Говорила с Илюшей. Он удивился: "Откуда, говорит, ты все знаешь?".
Просила, чтобы и меня подлечили, но они сказали, что просьбы не выполняют; сами выбирают кого надо. Сказали, чтобы я сам смотрел за своим здоровьем и не принимал вредные вещества. У Аллы с собой была моя фотография. Они попросили оставить, чтобы по ней мне помочь, с условием, что я буду себя вести как должно, т.е. не пить (абсолютно) и не нервничать зря.
И я за счет Аллы в герои вышел (где-то на какой-то далекой планете будет моя фотография). Так что за Аллу будь спокоен.
Много информации дали, но не все разрешили говорить. Еще сказали, что летают шары с Черного космоса. Они воруют людей и не возвращают, чтоб к ним не садились!
Мягкая кушетка, как лучший персидский диван запрятала ее тело в свою приятную глубину. Очень удобно и комфортабельно. Нет желания двигаться, и даже думать. Хочется забыться, отдохнуть, отдаться полностью и беспрекословно этому приятному состоянию. Никаких неприятных ощущений во время лечения она не чувствует. Если это лечебные процедуры, то почему они не ощутимы и так приятны, до забвения. Что же со мною происходит?
Вокруг тишина, покой, бесконечное пространство огромного зала, залитое серебристым, ярким, но не резким светом. Все бело, как в лучшей хирургической клинике.
Они довольно высокие, одеты в какие-то серебристые одеяния, не разговорчивы. Да они и не говорят, как мы, а как будто мысли сами по себе идут от одного к другому, без всякого напряжения, без движения губ. Их голоса несколько резки. Мужской голос трудно отличить от женского голоса. Прикосновения, если их так можно назвать, осторожные, точные и быстрые. Работают слаженно и споро...
Когда лечение закончено, то очень трудно выйти из того приятного состояния полузабытья. Здесь так хорошо и приятно, что просто не хочется возвращаться в нелегкую реальность Земли. Но дома ждут дела...
Письмо Ивана от 11 февраля 1991г.
Алла была совсем плохая, приступы эпилепсии были постоянно, печень почти совсем не работала. Когда съедала 2-3 ягоды винограда, то раздувалась вместе с животом почти до шеи... Тяжелая анемия. А теперь Алла - герой. После второго посещения "друзей" перед новым годом выпила рюмку водки, и хоть бы что.
А после третьего посещения (ей убрали одну опухоль в голове), у неё долго держалась температура. "Друзья" неотрывно за ней следили, иногда проводили беседы на разные темы.
Был такой эпизод. Когда её забирали в последний раз, у них в клинике, как они называют "летающая клиника", был ещё мужчина с земли. Он со страху свихнулся умом и пел там: "Не казните меня, не казните, отпустите меня отпустите!" Он думал, что это черти и ругался матом. Но ему полечили печень, как пьянице, специально. А когда навещали Аллу, она спросила, какова его судьба. Они ей сказали, что он - пьяница, у него много детей, жена хорошая. Жена просила, чтобы его черти взяли, а потом молила Б-га, чтоб он помог ей. И они решили помочь ей, чтобы у неё вера в Б-га осталась. Взяли его пьяного. Он протрезвел со страха, как они говорят, "мозги перевернулись". А сейчас он стал тихим и не пьёт.
Они называют врачей "белые халаты", а деньги - "бумага". Про меня сказали: не принимать "вредных веществ", а то - умру.
Алла им нравится. Сильная женщина и много "героя", как они выражаются. Два раза предлагали остаться с ними, а сейчас говорят, что сделают её на Земле самой умной и сильной. Еще будут много раз забирать. Один раз отсутствие будет долгим. Дали ей пароль. Она может вызвать их в любое время, когда будет нужна помощь. Сказали, чтобы меньше болтали люди. Кто не верит - смеется, кто верит - завидует. Много знает Алла секретов, но ей приказано не выдавать.
Дописка Аллы к письму Ивана
Извини, что мало тебе дописываю, но когда восстановится все, а это будет, то надеюсь, ты будешь получать от меня все мои письма.
Я была у тети Сони. Она сказала, что я очень схожа с Зиной и с отцом.
Мы, конечно, переживаем за вашу обстановку, но все будет хорошо.
(война с Ираком, иракские "Скады" падали на Тель-Авив, Хайфу...),
Как бывшая работница милиции, она лечилась и проходила обследования в специальном госпитале МВД, который находился на более высоком уровне, чем обычная советская медицина. Ее там хорошо знали по бесконечным госпитализациям, вызовам скорой помощи и по приемному покою. Ее знали, как почти полного инвалида. Ее жалели, как тяжелую больную и как прекрасного человека...
На очередной проверке врач сказал, что не узнает ее.
-Что с вами произошло, Алла Давыдовна? Вас как будто подменили, и, кажется, даже походка изменилась...
Ее вызвали в госпиталь срочным звонком. Когда она пришла, то уже несколько врачей вновь и вновь смотрели ее анализы, чему-то удивлялись и только твердили: "Такого не может быть. Ошибка. Вероятно, спутали анализы..." В той же лаборатории ей провели новые анализы и еще добавили исследования печеночных и почечных функций...
И повторные анализы оказались ошеломительными. Как будто анализы иного человека, почти совершенно здорового. В медицине подобного не бывало...
Письмо Аллы от 16 марта 1991г.
Я уже ездила 11 марта к тете Соне в Речицу.
А еще хочется мне съездит самой на могилу к папе. И всеми силами постараюсь. Но ведь я его и здесь в Минске поминаю и в синагогу хожу.
А мои друзья мне обещали, вернее, сами сказали, что в следующей поездке я буду разговаривать с отцом, поэтому я очень жду их.
Эрик, я чувствую себя отлично: у меня кровь уже 13,1 гемоглобин, а был - 7,8. Вид был почти как у покойника, а сейчас я расцветаю.
Все, что делается со мной, потому, что я много выстрадала. 26 лет инвалид второй группы, но не опустилась, не пала духом, ни на кого не обижалась, кто из-за моей болезни со мной не считался, а осталась мужественной женщиной. Не любила плакаться, а наоборот, шутила; перенесла такую тяжелую операцию, когда многие женщины сдаются.
Вот так я попала к "друзьям" своим из-за своей силы воли.
Письмо Ивана от 20 марта 1991г.
Вчера к Алле приходили четверо друзей "высших" и беседовали. Сказали, чтобы готовилась к поездке, будет организована встреча с отцом, его тоже к этому готовят.
Твое последнее письмо тоже разрешили взять с собой. Это были другие ребята. Те, старые, уехали за аппаратурой и всем необходимым на свою планету. Как они говорят, за механизмом для Аллы. Сказали, что тяжелая будет операция. Сделают так, чтобы не воспринимала вредные вещества из атмосферы. Алла просила насчет З. и А.
Они сказали, что помогать в этом случае не могут, что это от Б-га.
Ты пишешь, есть ли окна, кушетка в клинике? Я Аллу прошу, что бы она всё "щупала и нюхала". Лежит она на кушетке, а та такая мягкая, как пена, так что без помощи не может даже подняться...
За ней прилетает ступень от корабля. Клиника находится на высоте 10 км. Она огромная внутри, как в степи. Воздух чистый, аж серебристый. Светло, как солнце, фонарей не видно. Длина больше километра.
Опишу еще один случай. Аллу предупредили, чтобы за мной был контроль. Опасность мне угрожает. Дней за 10 предупредили. В субботу пошел я с собакой гулять, и она побежала от берега по льду, лед провалился, и пес с головой. Я его спасать, и тоже провалился. Плыли с ним. А лед ломается и не вылезти. Мне подали палку и вытащили. А потом его за ошейник вытащил. Ехали на автобусе мокрые, по приезде я залез в ванную, а собаку вытерли и дали аспирина. Ничего с нами не случилось, даже насморка не было.
Правда, наутро у Аллы в груди хрипело, но у меня не было воспаления легких. Алла просила, чтобы лучше она заболела. Сейчас все здоровы.
Друзья приказали, чтобы на себя не просила больше болезни.
ЛЕТАЮЩАЯ КЛИНИКА (часть 2)
Он всегда был для нее всем. Самое близкое, хотя такое далекое по расстоянию, существо на свете. Ее защитник, спаситель, ее отец. И когда она видела пьяные морды мамаши с отчимом, их поведение, пьянки, то всегда знала, что где-то существует он, совсем не такой, как они. Слава Б-гу, что отец существует в этом мире. Он опять приедет к ней, выслушает, расспросит, расскажет, приласкает и привезет подарки. Как она всегда ждала его приезда!
А этот отчим, зверь в человеческом обличье. Хотя и человеческое обличье он очень часто теряет, напившись, как свинья. Она не может забыть всех его издевательств над нею: оскорбления, злость, побои... Как он таскал ее, маленькую девчушку, к ограде Минского гетто и грозил: "Ну, жидовская морда, пришел твой конец. Сейчас я сдам тебя немцам, и они запрячут тебя вместе с твоими паршивыми жидовскими родственниками..." Однажды в пьяном порыве гнева он раскроил ей голову молотком... Видимо, поэтому у нее в голове образовались опухоли, и она страдает такими страшными приступами эпилепсии, которые из года в год все ожесточаются... Почти полным инвалидом стала...
Но у нее есть отец. Самый умный, самый добрый, самый лучший человек на свете... Он всегда любил ее, самый близкий и родной в мире... А как она любила его!..
Он неожиданно умер. Умер очень молодым, в 49 лет. Ушел и оставил ее одну. Слава Б-гу, отец вырастил хороших детей с другой хорошей женщиной. Она, уже после его смерти, встретилась с его семьей. Признались, заново породнились. И фактически нет у нее людей, более близких и преданных, чем семья отца. Это все - память об отце, который и оттуда помогает уже через свою семью...
Но, как тревожно на сердце, как оно замирает. Неужели правда, что она вновь наяву увидит любимого отца? Как трудно поверить в это, хотя все, что они ей говорили раньше, полностью осуществлялось...
И вот он идет, медленно приближается. Одет в такой же костюм, который был на нем при их последней встрече. Несколько неестественные, заторможенные движения. Почти неподвижное лицо, вроде маски. А как все чувства, малейшие колебания души всегда отражались на его родном лице. Он садится напротив ее. Можно начинать беседу...
Письмо Ивана от 1 апреля 1991г.
Решил написать после 2-х суточного путешествия Аллы, встречи с отцом. Если все описывать, посчитают сумасшедшим, ведь письмо читают не только, кому пишут. Постараюсь описать встречу с ее слов.
Ей сказали: "Сейчас он придет", и он идет. Сел, кивнул головой в знак приветствия. Спросил: "Ты рада встрече со мной?". Алла прослезилась и сказала, что всегда ждала этой минуты. Он знает обо всем. Был на земле он уважаемым человеком, и там заслужил. Твое письмо ему тоже читали Аллины друзья. Алла спросила: "Тебе будетхорошо, если навещать тебя в Ленинграде?"
(там отец благословенна его память, похоронен на еврейском Преображенском кладбище).
Он сказал, что его гроб не интересует. Там, говорит, остались родственники, назвал несколько имен. Алла запомнила только "Шура".
(В Ленинграде оставались родственники, следившие за могилой: Зина -племянница через маму - с мужем Семеном Малыны и Пекаровские Анцель и ШУРА).
"Пусть, если пожелают, смотрят, а мы будем встречаться здесь".
Вспомнил тебя, Зину, Меру Захаровну. Алла спросила, поехал ли бы в Израиль, если бы был жив. Он сказал, что, может, только Эрик уехал бы. Алла называла его при встрече на "вы", но он подчеркнул: "я твой отец", тогда она стала обращаться к нему на "ты". В общем, беседовали час.
Алла видела тебя. Шел возле дома. Один раз в штурмовке-куртке, в шапке с козырьком. И Лея в куртке, юбке и берет на голове такой, с мехом искусственным. И собачку видела, видимо, ваша, желто-белая. Говорит, ты постарел сильно. Детей тоже видела. Один высокий, стройный похож на тебя очень. Михаль, говорит, светленькая.*
7 обитаемых планет посетила Алла. Красивые города, дворцы, люди нарядные. Описал я только часть событий, всего ей нельзя рассказывать.
Письмо Аллы от 28 апреля 1991г.
Когда получила твое, Эрик, письмо, у меня уже был билет в Речицу к т. Соне. Так что твои письма я вожу и читаю ей. И вот я приезжаю, а она вся взволнованная, мечется, т.е. ждет гостей...
Это Ира с Сашей из Ленинграда. Та Ира, у которой все уехали: ее сестра Алла, мать и отец - к вам. Так мы познакомились. Ходили к Тане Левиной вместе.
Теперь немного обо мне. Мне непонятно, почему ты не понимаешь моих описаний. Я, конечно, тебе говорила, что многого описывать не буду.
При встрече я все рассказывала о себе т. Соне.
А тебе скажу, что здоровье мое почти отличное. Внешний вид стал прекрасный. Не хожу, как раньше /ползала/. Бодрее стала и спокойная. Даже, можно сказать, спокойнее всех в доме. Меня уже не раздражает, как раньше все раздражало. "Скорые помощи" тоже не ездят. Живу, и есть настроение жить, не как раньше.
Впрочем, была у меня встреча с отцом /за"л/. Да, это истинная правда. Но все описать невозможно. Только скажу: все, что происходит с нами, как мы живем, ему это все известно. Благодаря ему, мне продлена жизнь и укрепилось здоровье. А то, что происходит со мной, конечно, не описать, только можно рассказать, и то не всем.
Да, ты пишешь, Эрик, что, если они мои друзья, то автоматически - и ваши. Да, может быть, это и так. Но ведь меня они решили поднять на ноги, продлить жизнь, и уже обучают кое-чему. Но пока не кончат лечение, я не могу ничего применять. Вот в первых числах мая меня опять заберут. Тогда это будет, наверное, последним курсом лечения.
Но с ними я уже расставаться не буду. Это мне сказано. И мне много чего дано. А описывать их внешний вид, пока нет надобности. Для меня они мои "ангелы". А "ангелы" эти - люди особого склада и пока нет надобности, чтобы знала вся земля. И из-за меня они и поддерживают здоровье Вани, и много в чем помогают в доме и семействе. Конечно, настанет время, когда, может быть, меня будут знать люди земли не меньше, чем иных врачей. А пока надо насыщаться жизнью и здоровьем.
Ты, Эрик, пишешь, что для меня не очень легко ездить к т. Соне и пр. Да, оно так. Но я об этом не задумываюсь: делаю все, как велено и нужно...*
Письмо Ивана от 13 мая 1991г.
Алла вернулась недавно из очередной поездки. Была встреча с отцом. Он рад этим встречам. Ему не надо покой, как и тебе тоже не хочется покоя. При встрече присутствовали "друзья", как мы их называем.
Он сидел, говорил, улыбался, был одет в костюм. Хочет, чтобы Алла встретилась с тобой. Даже сказал: "Заставит тебя пригласить".
Находилась 3-е суток. Могла бы и больше, но не захотела.
Получила способность лечить, и там же её испытали на больном.
Сказали, что будет хорошо помогать. Так же заряжает воду и лечит. Мне сделала 3 сеанса. Я почувствовал себя гораздо лучше.
Мы знаем о вас почти все. А отец знает о нас абсолютно всё.
Вторую операцию на голове пока делать не будут. Отец не советует, "друзья" не настаивают - это опасно. Чудес не бывает - есть высокая цивилизация, мы до этого еще не дошли.
Мне Алла рассказывает какую-то часть, а я даже всего пересказать не могу, т. е. написать. Знают все о судьбах народов и государств.
Я тебе скажу, Эрик, что жизнь стала намного интересней, здоровье тоже лучше, благодаря Б-гу
Письмо Аллы от 18 июня 1991.
Ездила в Речицу к т. Соне. Была там 5 дней. Поехала с желанием полечить т. Соню, т. к. сейчас этим занимаюсь...
Ходили к Тане, и она приходит раз в неделю к т. Соне. Я ей провела три сеанса своего лечения. Она говорит, что чувствует тепло моих рук, и действовало на глаза. Дома уже многим помогла, думаю, что так будет и дальше.
В этот раз, когда меня забирали, научили нескольким вариантам лечения, и даже на воде.
Эрик, ты приглашаешь т. Соню приехать к вам, но пойми, ей уже 82 года и она не переносит жары...
О моем здоровье можешь не волноваться больше, все, что было можно для меня сделать, сделано. Я уже одна разъезжаю, куда нужно, и дома обо мне уже не беспокоятся.
С отцом я встречаюсь теперь при каждой поездке. Его я вижу всегда, как виделась с ним в последний раз живым, в светлом костюме, сидит на стуле без движений. А только если какое недовольство, то меняется выражение лица, оно делается суровым, голос тоже слышу. Все, что хочу, говорю ему, а он мне говорит. Я тоже не могу сделать ни одного движения, чтобы к нему приблизиться или поцеловать. Это все равно, как будто прикованная к месту, но беседуем о чем желаем.
Письмо Аллы от 14 июля 1991г.
Ведь отец всей душой старается, чтобы я с вами встретилась, потому, что это просто необходимо. Поэтому я пишу о встрече.
У меня есть "друзья", которые помогут мне во всем, как помогают мне со здоровьем и моей жизнью.
Планирую поездку в Речицу, но видимо, сначала побуду у своих, т. е. у "друзей", потому что они меня предупредили. В последнем письме я описывала тебе встречу с отцом, а ты даже не вспомнил об этом. Мне хочется знать, получаешь ли все мои письма.
Иван написал все с моих слов, я сама писал бы все это, но считаю, что ты мне не совсем веришь.
Клиентура у меня растет.
Очень рада за Додика. На фото Додик - весь наш отец. Поэтому я почти каждый день смотрю на него, и хочу завезти фото, чтобы показать отцу. Хотя я это делаю всегда, вожу твои письма и все фото, но привожу назад.
Ты пишешь, что вот уже год отца не снишь, а уже почти год туда являюсь я. Я думаю, что это тоже значит для твоего спокойствия.*
(Более двадцати четырех лет отец приходил ко мне во снах. Всегда измученный, бледный, ни разу не произнес ни слова. Когда я вернулся к Истине и стал говорить Кадиш по отцу, он стал являться реже. После года Кадиша по дяде Леве отец перестал являться.)
Ей проводят экзамен: как поняла, что запомнила, может ли определять заболевание. Ее обучали на человеке, который лежал на светлой, мягкой кушетке... Было странно видеть, что иногда это было обнаженное тело женщины, а когда переворачивалось, то уже было мужское тело, и - наоборот. Поэтому она научилась работать и с мужчинами, и с женщинами. Руки ее, когда она диагностировала, ходили сами собой, как будто кто-то их двигал вместо нее. Движения очень быстрые, резкие, но осторожные. Было удивительно видеть, как под ее руками прямо на коже тела проявлялся диагноз в виде покраснения в форме того органа, который был поражен болезнью. Как они сказали, экзамен она прошла с честью. Теперь можно будет по-настоящему лечить, помогать нуждающимся людям...
И вдруг возле лечебной кушетки она видит знакомую фигуру доктора Кашпировского. Он стоит понуро, будто бы в чем-то провинился. Она слышит, как ему делают выговор:
-Мы тебя наградили силой исцеления. Миллионы людей видели, на что ты стал способен. А все эти "критики" - посланцы темных сил, которые хотят нам мешать. Но ты не выдержал морального испытания. Зазнался, оставил семью, "высоко залетел". В таком виде мы не можем продолжать давать тебе дар. Ты его потеряешь...
И вдруг фигура Анатолия Михайловича превращается в женщину с темными волосами. И этот образ пропадает...
Письмо Ивана от 10 августа 1991г.
Алла занимается лечением. "Друзья" навещают Аллу приблизительно 1 раз в неделю. Хотели в июле месяце взять на профилактику, но у них не получилось. Сказали, что у них сейчас беда, провал, видимо типа нашего землетрясения. Алле показали разрушенные здания, рабочих. Алла спросила, как отец? Сказали, что все нормально, но мог и пострадать.
Но разговор с отцом они все же организовали. И ведь не Алла тревожит отца, а он её, чему она и рада.
Друзья лечили Аллу у нас дома. Она часа полтора была усыплена.
Как-то я себя чувствовал плоховато, обострилась печень. Алла позвала их, и они лечили меня ночью. Я этого не слышал, но утром очень хорошо себя чувствовал.
В таких случаях "друзья" у нас рядом. Они сказали так: "Мы делали этим, как они говорят не людям, а механизмам проверку". При разговоре с отцом, он сказал, что все знает.
Я бы хотел, что бы она поехала, и с твоей организацией полечила людей. Тебе её видеть необходимо.
Ты пишешь, что много сейчас людей, которые лечат руками. А "друзья" ей сказали, что "одна ты у нас такая осталась", а было трое, и Кашпировский тоже таким путем получил способности, как Алла, а сейчас он уже...
Письмо Аллы от 7 декабря 1991г.
Я, конечно, понимаю, какое большое несчастье вас постигло, но ведь никто никогда не думал, что такое может настигнуть Вашу мать, многоуважаемую Меру Захаровну! *
Я, конечно, об этом знала. Но пока не получила, Эрик, от тебя письмо, мне все время не верилось, что это правда, конечно, меня эта беда очень потрясла. Я даже неделю не сомкнула глаз ни днем, ни ночью.
Царство Небесное Мере Захаровне. Я все время волновалась, что долго нет писем от тебя, хотя была поставлена в известность, что у вас большая беда, но не думала, что вас навестила смерть.
(В письмах перед гибелью мамы Алла настоятельно просила срочно приехать к нам, чтобы что-то сообщить...)
А я вообще уже почти не земной житель, все только то, что приношу людям добро и здоровье, и этим все довольны и свои, и чужие.*
Письмо Ивана от 30 декабря 1994г.
Эрик, получили от тебя письмо к 80-летию отца. Мы почти живем в ином мире, не земном, там не расовых различий, и отец, Давид Авраамович, с нами очень близок. С тобой бы он тоже мог контактировать, но не уверен, что психика твоя не нарушится...
Алла занимается делом: лечит людей...
Письмо Аллы от 7 апреля 1995г.
Мы пока все живы, и благодаря мне живет со своим "гнилым" сердцем Иван. Я его постоянно подлечиваю, и Б-г дает нам быть еще вместе.
Отметили уже 35-летие совместной жизни, а через 11 месяцев мне будет уже 60 лет. Хотелось бы встретиться с вами, с Беллой, Зиной и всеми.
Как бы не было, во мне течет 50% отцовской крови, крови Мендельсонов.
Теперь я могу сказать, что здоровье уже не плохое. Вся моя жизнь проходит с людьми, которых я лечу, и многим помогаю. Все довольны, благодарят. Лечу все подряд и многих спасла от операций и от смерти тоже. Поэтому вот отдаю много энергии и сил на это.
В сентябре будем, видимо, в Ленинграде, так что буду на могиле у отца, хотя мне это необязательно, я с ним и так виделась. А то, что происходит со мной, я ведь не могу описать это на бумаге. Да и многое нельзя разглашать по всему свету, то, что мне дано знать Б-гом, писать нельзя, ведь письма читают все. А я знаю обо всем, что есть на свете и что будет происходить с душами на земле. Поэтому не осуждай меня!!!
Письмо Аллы от 2 сентября 1995г.
Конечно, моей душе нужно с тобой ещё пообщаться, но Б-г видит, что мне нужно изменить свою душу, т. к. внутри хранить ничего нельзя, если, что волнует. Отец сказал, что все, что обижает или беспокоит, нужно изменить этой душе, человеку, из-за которого ты находишься в тягостном состоянии...
Ты должен подумать о том, что я всю войну под немцами прожила в Минске. За все годы войны мать четыре раза меняла места жительства по той причине, что узнавали, кто мой отец, чтобы я осталась в живых. А отчим - зверь, когда напивался, то кричал, что сдаст меня в Гетто к моим родным по отцу. Когда мне пришлось получать паспорт, чтобы остаться в целостности и сохранности, пришлось поменять в моем отчестве букву "и" на более приемлемое в Белоруссии "ы". Только так могла жить и работать...
Мы все равно будем в следующем году в вашей стране. Постараемся увидеться, т. к. я этого очень хочу. Мне надо видеть твоих детей, внуков и вас...
Хочется увидеть все наяву, а не так, как мне приходится видеть. А еще больше мне хочется с тобой пообщаться, раскрыть душу, многое рассказать, так как я поняла, тебя это интересует...
Все, что дано мне Б-гом, никто больше знать не может...