"Земную жизнь пройдя до половины
Я очутился в сумрачном лесу"
Я решил сублимировать свое растоптанное чувство и заняться самообразованием. Как начинаюшему писателю мне захотелось чего-то мемориального. В Атланте расположены два мемориальных музея. В одном из них я работаю - это музей Маргаретт Митчелл, маленький домик в тени большого гостевого центра с зазывной надписью "Унесенные ветром". Я уже 4 раза прошелся по трем его прохладным комнатам, а в гостевом центре купил открытку и зажигалку с лицом Кларка Гейбла. Второй .... Но во второй музей мне попасть так и не довелось. Вот что случилось со мной вчера.
Я просыпаюсь рано. Утро не жаркое, все располагает к неспешным прогулкам и фотографированию, к сидению же в офисе не располагает абсолютно. Поэтому я беру фотоаппарат и отправляюсь в Даунтаун. В Даунтауне жил Микки Маус всех черных, которые еще не приняли ислам, Мартин Лютер Кинг. После его смерти неподалеку от лачуги, где он жил, вырос огромный культурный центр. Сотни негров и японцев толкутся здесь ежедневно, дабы поклониться великому человеку. Мне обидно, что русского вклада в этом всемирном паломничестве нет, и, с вызовом глянув на стайку японцев, я иду покупать билет. На подходе к кассе меня настораживает огромное количество бомжей и нищих. Там и сям раскинулись они в живописных позах. Безмятежным спокойствием дышат их лица. Дымится ганджа. Все это напоминает пейзажи Николя Пуссена, которого я нежно любил в пубертатном возрасте. Я останавливаюсь, чтобы сфотографировать старую негритянку с огромным распухшим бюстом. Негритянка напоминает мне рубенсовского Вакха. Она старательно улыбается и напряженно смотрит в объектив. Поблагодарив ее долларом, я присаживаюсь на скамейку и достаю сигарету. Внезапно фигуры вокруг меня оживают. Первым ко мне подходит молодой парень с лицом терпилы и униженно просит мелочь на наркотики, хотя при этом врет, что на еду. Я даю ему 10 центов и при этом краснею. Второй и третий нищие молча берут у меня по сигарете, но на этом их интерес ко мне исчерпывается.
Следующий персонаж возникает неожиданно, но подходит не спеша. Лицо этого человека излучает достоинство, его жесты полны изящества и благородства. Я еще не знаю, что именно этот человек окажется моим Вергилием, проводником в удивительный мир американской нищеты.
"Ты откуда" - спрашивает он, приблизившись
"Из России" - отвечаю я
"Джейсон Ли Младший" - протягивает он мне руку
"Пятница 13", - вспыхивает у меня в мозгу и я говорю в ответ, - "Саша"
Завязывается неторопливая беседа.
Поскольку все иностранцы бестактны, я начинаю первый "Ты бездомный?"
"Да"- отвечает он и закуривает.
"Ты живешь прямо на улице?".
"Да" - отвечает он и закуривает вторую сигарету с травой
"А зимой?" - спрашиваю я.
"И зимой на улице. Или в заброшенном доме. Здесь их много" - отвечает он и делает две затяжки из двух сигарет по очереди.
Потревоженная дымом на шею Джейсона Ли медленно выползает вошь. Я смотрю на вошь. Вошь смотрит на меня. Джейсон Ли, прикрывает глаза и начинает свою печальную историю.
"А что ты ешь?"- спрашиваю я.
"Нам помогают" - он машет рукой в сторону.
Метрах в ста от нашей скамейки стоит фургон. На фургоне надпись "Первая пресвитерианская церковь". От фургона вкусно пахнет машинным маслом и чипсами. Две пресвитерианские девушки раздают нищим похлебку.
В тени фургона пастор в белых носках рассказывает что-то черному бездомному старику. У старика взгляд Кастанеды. У пастора улыбка президента Буша.
"А как ты стал нищим" - спрашиваю я.
"При Рейгане, у нас был такой президент, я голосовал за него, потому что вырос на его фильмах, а он стал президентом и сократил социальные расходы. Я плохо молился Богу и потерял работу в больнице. Я был санитаром".
Долго тянется печальный рассказ Джейсона Ли. А я вспоминаю Россию и когда-то близких мне людей.
Русский бомж пьет водку. Американский курит траву.
Русский бомж винит во всем жену или родителей. Американский - правительство.
Русский бомж абсолютно безразличен к религиозным вопросам. Американский знает, что Бог его любит и после смерти он попадет в рай.
От русского бомжа остро пахнет мочой, от американского дешевым одеколоном
Русский бомж любит приврать и набивает себе цену. Американский знает, что он на дне и не пытается этот очевидный факт отрицать.
Русский бомж раскажет Вам, что он завтра выходит на работу, и дыша перегаром интимно признается, что не пьет уже месяц, американский не стесняясь поведает, что завтра он переезжает в новую прекрасную ночлежку и что трава нынче не того качества.
Джейсон Ли Младший заканчивает свой печальный рассказ. Его мозг отключается, речь рвется на куски, и я уже не понимаю его. Я тихонько встаю, фотографирую его спящего и ухожу.
На следующее утро негритянка Зейди, убирая мою комнату увидит вошь на моей постели. Долго она будет качать головой и обсуждать этот факт с пастором Дори и Мэри. Вошь будет убита и смыта в унитаз.
Прощай Джейсон Ли Младший.