В полшестого утра за нами должен был приехать автобус. Приехать и увезти нас в Луксор.
- Это охуенно что такое Луксор, - говорил я своим новым и старым знакомым, Лене, Диме, Тане, родственнику Серёге. - Это просто себе представить невозможно. Только бы с гидом повезло.
Про гида я был научен горьким опытом 12 лет назад. Я ещё помнил девушку-египтянку Мариям, которая путалась даже не в датах, а в тысячелетиях
На вопрос, был ли Александр Македонский христианином или мусульманином, она помню, тряхнув головой и зазвенев вдетыми в голову серёжками, ответила: 'Конечно мусульманином, он же был египтянин'.
В полшестого утра автобус не пришёл. На стойке оказалось, что завтрака на нас не приготовлено. Мы позвонили нашему куратору, и тот уверенно сообщил (как всегда делают египтяне, когда врут), что завтраки у гида. Мы сидели и ждали.
Автобус подъехал в 7, из него выскочил заспанный египтянин с нарушенным прикусом и испуганными глазами и залопотал 'бистре, бистре'
Мы сорвались и побежали.
В автобусе завтрака не оказалось, а египтянин, сообщив, что его зовут Мохаммед, в дальнейшем по-русски разговаривать перестал.
Это и был наш гид.
Мохаммед включался только на некоторых ключевых словах. В нём было заложено несколько нехитрых программ. Одна из них называлась 'Каркаде'. Вторая как-то смутно была связана со словом 'золото'. Третья, безусловно, относилась к парфюмированным маслам. В этих трёх областях человеческого разума Мохаммед прекрасно ориентировался. Принимая заказы на каркаде, золото и масла он изъяснялся языком, которому позавидовал бы Тургенев.
Любой вопрос об истории Луксора или сломанном туалете вызывал у Мохаммеда сбой программы, и он надолго замолкал. В этот момент взгляд его обращался внутрь. Он молчал, глядя в окно на выжженную пустыню, и ковыряя то в носу, то в ухе, то в зубах. Именно в этот момент он становился настоящим, пугающим и древним
Соотечественники вели себя тоже странно. Они покупали каркаде, золото и масла в промышленных количествах. В долине Царей, не обнаружив золота в гробницах, они хотели растерзать Мохаммеда. Напряжение удалось снять только посещением 'золотой лавки'.
В Карнакском храме они облепили лотки с папирусом и в храм идти отказались.
В итоге храм мы осматривали по моему скаченному в России из сети архитектурному справочнику.
Обратно усталые и довольные все возвращались домой.
- Напишите, что Вам понравилась экскурсия, - обрёл Мохаммед дар речи, когда мы покидали автобус. И застенчиво улыбнулся.
На следующий день я выпал из образа конформиста, который пестовал более 10 лет. И написал жалобу.
Ещё через день нам вернули деньги за экскурсию. Это был мой первый в жизни денежный иск по личному поводу. Спасибо тебе, Мохаммед, что научил меня бороться.
Египет 2
- В мире больше не осталось неизведанного. Где те времена, когда даже розетка в углу мерцала таинственным?, - спрашивал я, с интересом разглядывая торговцев фальшивыми пирамидками.
- Саша, посмотри, - кричала мне в это время полузадушенным голосом новая знакомая Таня. - Посмотри, какой классный верблюд.
Верблюд был самый обыкновенный - паршивый. На верблюде восседал говорящий на всех языках плутоватый малый в 'арафатке' и тонких 'золотых' очках. Он изображал бедуина. Арафатка изображала арабскую изюминку. Верблюд изображал 'корабль пустыни'. Всё это вместе служило фоном счастливой Тане.
- Посмотри, - сказала Таня, - какой верблюд. Я как увидела так прямо сразу, ну сразу, поверишь, влюбилась. Хочу, думаю, такого верблюда, не могу.
В руке у Тани был поддельный верблюд из белого камня. Она его гладила и ласкала. Это было почти эротично. Я подумал, что если Тане, подобно Пигмалиону, удастся пробудить верблюда к жизни, это будет восхитительный и гармоничный союз.
- Не хотите прокатить даму, - спросил поддельный бедуин, ласково глядя то на меня, то на Таню.
Я побоялся быть грубым и промолчал. Таня побоялась верблюда и крепче вцепилась в своего каменного.
Египет не оставил камня на камне от моих юношеских воспоминаний 12-летней давности. Это был поддельный Египет из песчаника.
Где-то на дне поддельного моря, похожего на Финский залив, я оставил новые поддельные зубы. Они выскользнули изо рта, пока я хрипел и отплёвывался после ныряния.
Через сотни лет мои зубы обрастут кораллами рифом, и неродившиеся пока правнуки будут, напряженно всматриваясь в глубину, восторгаться красивыми рыбками.
Обо мне сложат романтическую легенду. И какой-то другой турист будет зудеть, что всё это неправда
Египет 3
На следующую экскурсию мы поехали в усечённом составе.
Таня сломалась после Луксора, где я заставлял её запоминать периодизацию династий Нового Царства, не давал пить и есть в придорожных кафе для иностранцев.
Лена откинулась чуть позже, когда я заставил прочесть её на ночь 80 страниц воспоминаний Говарда Картера, каждые пять минут спрашивая 'Ну что интересно?'. Как интеллигентный человек она отвечала 'Интересно'. Но за день до поездки в Каир, заболела и слегла.
'Нервное и интеллектуальное истощение' - загадочно заметил на это родственник Серёга
В результате мы поехали в Каир втроём.
У границ каирского музея в автобус впорхнула гид Доха.
- Зовите меня Даша, парни, - сказала она и затянулась сигаретой. Она мне сразу понравилась
Даша оказалась египетским Чеховым, о чём она, застенчиво и распутно улыбаясь, поведала мне во дворе у автобуса. Месяц назад у неё вышел сборник рассказов, и в аннотации именно так и было указано 'Народился, мол, египетский Чехов'.
Я ревниво посмотрел на Дашу, а потом на книжку украшенную вычурной арабской вязью. И потом ходил за Дашей как хвост.
Даша была настоящим экскурсоводом. Она не грузила датами, пыталась сначала дать описание эпохи, а затем уже встраивала в это описание экспонаты. Большая часть их, так или иначе, была связана с культом плодородия, поэтому под конец многочисленные Озирисы с восставшими членами стали настораживать. Но соотечественники радовались, впервые за тяжкие и суетные дни отдыха, забыв о каркаде, золоте, и маслах.
Во время запланированных остановок мы с Дашей наслаждались беседами о культурном влиянии эллинизма на египетский погребальный обряд, новых методах консервации экспонатов, фашизме в России и мужском шовинизме в Египте
Во время переездов Даша знакомила соотечественников с социологией египетского быта. Соотечественники, ошарашенные полученной информацией, молчали и Дашу уважали.
Даша не продавала каркаде, золото и масла. Она просто слегка брезгливо подвозила нас к положенным в её работе лавкам. И пока ошалевшие от изобилия сувениров соотечественники бегали по залам, Даша, куря сигаретку, рассуждала с немногими оставшимися о литературе, музыке и истории. В конце беседы, из лавки выходил хозяин и давал Даше конверт, который она небрежно и не глядя бросала в сумочку.
Даша оставила мне свой телефон, который благополучно и навсегда сгинул в сгоревшем в стамбульской гостинице мобильнике