- Мона, займи капрон, - позвонила в дверь соседка тетя Аня, - у Таньки в школе сегодня торжественная линейка и ей стоять в почетном карауле.
- Прошлый раз я занимала и капрон вернулся со стрелкой, что же теперь, последний целый отдать? - закричала Мона, - постоит без капрона, не барыня.
- Да ладно, давай со стрелкой, она крючком поднимет, чего там, - тетя Аня зашла в квартиру, в два шага прошла коридорчик и остановилась в комнате возле стола.
- Хорошую мебель мать-то купила, - тетя Аня огладила взглядом стол и стулья, сервант, тумбочку и кушетку, - только маленькую.
- Большая больше стоит, - Мона вынесла из спальни капрон в пакетике и подала тете Ане, - на, и не забудь вернуть.
- Я тоже скоро куплю, - сказала тетя Аня, - вот накоплю денег и куплю.
- А почему нет? - сказала Мона, - конечно, купишь. Вот накопишь и купишь.
- Никто не верит, что я-то куплю, а я-то куплю! - закричала тетя Аня, и утерла брызнувшие из глаз слезы.
- Почему никто, я верю, - сказала Мона, - приходи вечером телевизор смотреть, будет хорошая постановка.
- Ладно, приду, - сказала тетя Аня, - если дядя Паша пойдет в поездку.
- Он же вчера был трезвый, я его в хлебном вечером видела, - сказала Мона, - а это верный признак, что ему в поездку сегодня.
- Оно-то так, - сказала тетя Аня, - но после запоя он, бывает, путает расписание. А он как раз после запоя.
- А ты что, не знаешь его расписания? - спросила Мона.
- Так он нарочно скрывает, чтоб неожиданно, как снег на голову. Романтик, что ты скажешь. А тут и повод нашелся, - сказала тетя Аня.
- Где нашелся-то? - спросила Мона.
- Да в шкафу, где же еще-то! - вскричала тетя Аня. - Помнишь, у нас канарейка пропала?
- Ну да, помню, все дети очень переживали, и Танька, и Наташка, и Сашка, и Костя, думали, или кот съел, или в форточку вылетела и замерзла с лету, - вспомнила Мона.
- Вот-вот, и она через три месяца в шкафу нашлась, - сказала тетя Аня. - Танька платок искала и нашла. Совсем высохшая канарейка оказалась. Она, видно, залетела в шкаф, а вылететь не смогла, так и засохла. Вот тебе и похороны, и повод.
- Да, это повод, - согласилась Мона. - Канарейки очень глупые и не умеют делать задний ход. Знаешь, лет через десять у меня будет канарейка, и один раз она потеряется, я буду ее искать и нигде не найду, и бабушка скажет: посмотри за шкафом; я посмотрю за шкафом, и там на стуле будут висеть колготки, я суну руку в эти колготки и в чулке окажется канарейка, живая, я посажу ее в клетку, она напьется воды и станет чистить перышки, совершенно такая же, как та, что засохла в шкафу, а может, это она и есть?
- Ну ты даешь, фантастики обчиталась, - засмеялась тетя Аня, - откуда ты можешь про это знать?
- Это потому что я пишу рассказ через тридцать пять лет после того, как канарейка засохла в шкафу, вот откуда, - подумала Мона, и спросила:
- А какую мебель ты хочешь купить, тетя Аня?
- Ты только не смейся, ладно? - попросила тетя Аня, - Я хочу купить кресло-качалку и толстый ковер, и постелить ковер, и поставить на него кресло-качалку. Сесть перед камином, держать в руке тонкий бокал красного вина, и пить маленькими глотками, и чтобы никого не было дома.
- Вот это да, - сказала Мона, - никто и не знает; все хотят диван-кровать, хельгу и круглые кресла на тонких ножках, и пьют из граненых стаканов, а ты вон чего мечтаешь. Вот ты какая, тетя Аня, а я и не знала. А знаешь, так все и будет.
Вечером в линзе КВН шевелились фигурки, рвали в клочья не наши страсти, а получалось все равно по нашему, медленно и со слезой.
Тетя Аня уснула, привалившись к спинке дивана. Мона лежала в постели на высокой деревянной кровати и смотрела телевизор. Голова болела так сильно, что казалось - сейчас лопнет, но Мона терпела, не хотелось будить тетю Аню, а она в тишине обязательно бы проснулась.
Наконец постановка закончилась. На экране появилась дикторша и стала читать программу передач на вечер. Тетя Аня встрепенулась, открыла глаза и сказала:
- Какая замечательная постановка, Борисова хорошо играла!
- Это не Борисова, - сказала Мона.
- Да ну, а кто? Ну да ладно, все равно хорошо было. Пора на боковую, пойду я, пожалуй. Смотри-ка, у Шиловой новая прическа, надо и мне на ночь накрутиться, - тетя Аня встала, потянулась и направилась к двери.
- Ты ее просто давно не видела, у нее всю жизнь одна и та же прическа. Оставайся, сейчас будут новости, Кириллов ведет сегодня, - пригласила Мона.
- Да ну их с ихними надоями и плавками, на работе надоели, все рапортуют, - сказала тетя Аня и ушла.
Мона выключила телевизор, и от тишины голова аж зазвенела. Она выпила таблетку от головы и легла в постель. "Утром не пойду в школу, заболела я", - подумала Мона и уснула.
* * *
Мона проснулась в своей старой кровати. "Так это я дома, это мама гремит на кухне, пахнет пирогами, и декабрист на окне цветет как клумба, уже полдень, надо вставать," - подумала Мона и пошла на кухню.
- Проснулась, засоня, - сказала мама, - ну что, отоспалась с дороги?!
- Дома хорошо спится, - Мона села за кухонный стол и подцепила кусок пирога, - ой, с луком с яйцами, мои любимые! Ну как тут жизнь, что тут слышно?
- Да ты в общем все знаешь, я же тебе писала. Вот поедим, пойдем по городу, посмотришь, много нового понастроили, почту шикарную с переговорным, и магазин, и аптеку, и крытый рынок, увидишь. Не ешь всухомятку, налей чаю, и мне налей, - сказала мама. - Клавка умерла, Енины переехали в Кемерово, а Плотниковы - в Новокузнецк. А тетя Аня теперь живет в соседнем подъезде, они поменялись.
- Как она, все работает? - Мона заварила чай, поставила чашки и варенье на стол. - Вишневое, бабушка этим летом много наварила, я замаялась косточки вытаскивать.
- Да, варенье просто замечательное, и все ягодки целые, как это она умеет? У меня так сроду не выходит, - мама положила на стол пирог на противне и накрыла полотенцем, - пусть остынет немного. Тетя Аня вышла на пенсию. Ей на работе подарили ковер вьетнамский, такой толстый, знаешь, нога прям утопает.
- Ты к ней сходи, она будет рада, - мама разлила чай по чашкам и села за стол. - Дети разъехались, Танька и Наташка в Новосибирске теперь живут, обе замуж вышли, Наташка уже и развелась, и у нее крыша малость съехала.
- По этому поводу? - спросила Мона.
- Да бог ее знает, по этому или по другому, а только съехала и все. Сашка тоже женился и в приймах теперь живет, дома почти и не бывает. А Костя стал такой красавец, что ему и жениться не к чему, девки и так вешаются, - сказала мама.
- Ладно, схожу к ней, проведаю старушку, - сказала Мона, - хотя она наверное никакая не старушка, она всегда собой занималась.
- Ну да, сзаду девушка, спереду бабушка, - сказала мама, - сходи, отчего не сходить.
Они ели пироги и запивали их сладким чаем, цепляли ложками горьковатое вишневое варенье; за окном снег блестел на солнце, и они говорили о том и о сем, о соседях и родственниках, о работе и об аспирантуре, о брате и о бабушке, о планах на лето на теплой Украине и о том, что надо купить теплые сапоги для сибирской зимы, а то валенки уже никто не носит.
Потом они пошли гулять по городу, поднялись в гору до крытого рынка, и зашли по дороге в магазины, и купили что-то очень нужное, но уже не вспомнить, что именно. Встретили нескольких знакомых, и все узнавали Мону, расспрашивали, как жизнь на Украине, как там со снабжением, лучше, чем здесь или также есть трудности, и рассказывали о себе и о своих детях, и так они гуляли часа три или даже больше.
Наконец они замерзли и вернулись домой. Пообедали, и Мона засобиралась.
- Ты куда собралась? - спросила мама.
- Да зайду к тете Ане ненадолго, какая у них квартира, сорок четвертая? - и Мона ушла.
Дверь тети Аниной квартиры была обита коричневым дермантином, шляпки латунных гвоздей блестели как золотые.
Мона позвонила и дверь почти тотчас открылась, на пороге стояла тетя Аня, совсем такая же, как была, только постарела лицом.
- Ой, Мона, приехала, мать-то заждалась, вот радость, заходи, заходи, проходи вот сюда, в комнату, - закричала тетя Аня, взяла Мону за руку и повела за собой.
- Ты хорошо выглядишь, тетя Аня, молодец, - сказала Мона и обняла тетю Аню за плечи.
- Ты тоже хорошо выглядишь, Мона, -тетя Аня поцеловала Мону в щеку. - Проходи вот, садись сюда, тебе удобно будет, - и тетя Аня указала на кресло-качалку.
Мона села, кресло качнулось туда-сюда, Мона засмеялась и огляделась вокруг.
Кресло-качалка стояло на толстом вьетнамском ковре, так что ноги Моны утонули в ворсе. Перед креслом у стены стоял сервант с баром и ... Мона не поверила своим глазам... ну да, с электрическим камином! Камин был включен и языки электрического пламени метались над имитацией дров.
Аня с кухни кричала:
- Сейчас, сейчас я чего-нибудь соображу, дома-то никого нет, Паша в поездке, Костик по бабам пошел, а остальные-то дома не живут, обженились все и своими домами теперь живут, а мне только внуков на лето доставляют, радость-то какая, приехала наконец!
- Тетя Аня, ты когда этим имуществом обзавелась? - спросила Мона.
- Дак ковер на работе подарили, как на пенсию пошла, ты же знаешь, горком все может достать, если захочет, а кресло-качалку дети подарили, скинулись и подарили, - тетя Аня внесла поднос с закуской и ... тонкими бокалами красного вина. - Ешь, все свое, с фазенды, а вино болгарское, в буфете давали, дак я от Паши припрятала пару бутылок.
- А камин, - спросила Мона, принимая бокал с вином, - это чудо откуда?
- А камин я сама купила, на базе кто-то заказал, а потом передумал, а я и взяла, - тетя Аня подняла бокал с вином и сказала, - ну давай, за встречу!
- Будь здорова! - они чокнулись и выпили. - Слушай, тетя Аня, а ведь все сбылось, как мечталось, ты только посмотри вокруг!
- Да что ты, ничего не сбылось: Наташка болеет, у Сашки плохая жена, а Паша по-прежнему пьет! - тетя Аня горестно подперла щеку рукой. - Чего там сбылось-то!
- Знаешь что, садись сюда, - Мона встала, развернула кресло-качалку к камину и усадила тетю Аню в кресло. - На, держи бокал, - она подала тете Ане тонкий стеклянный бокал и налила его вином до краев.
- Закрой глаза и вспоминай, чего ты хотела для себя больше всего на свете:
Ты сидишь перед камином в кресле-качалке, держишь в руках тонкий бокал с красным вином. Сейчас я уйду, ты откроешь глаза, никого не будет дома, ты будешь смотреть на огонь, пить вино маленькими глотками, ну, вспомнила?
Я ушла, меня здесь нет. Открой глаза. Пока, тетя Аня.