На центральной площади города, на свободном месте между исполкомом и баррикадой, собралась толпа; там были и горожане, но больше всего было ополченцев республики. Они хоронили своего боевого товарища Сережу из Макеевки, вчера погиб как герой. Ополченцы воевали с украми; им слили из оперативного центра АТОi, что войсковая колонна укров пойдет по лиманской дороге, сказали день и время, примерно. Они ждали в засаде восемь часов, уже и пиво кончилось, бодрились; дождались, покрошили укров в капусту, сожгли два бэтээра вместе с солдатами, но и Сережу потеряли. И вот его хоронили, с ним прощались соратники по борьбе, клялись отомстить проклятым бендеровцам, защитить русский народ, палили в воздух.
В домах вокруг площади в своих квартирах, в глухих углах подальше от окон за компьютерами сидели люди, общались в чате.
- .... Стреляют, - написала Алевтина.
- Вас это еще удивляет? - ответил Владимир.
- Похороны, - уточнил Дмитрий.
- Стреляют в воздух, - отметил Александр.
- Да, - потвердил Владимир. Его квартира смотрела окнами прямо на площадь. Он опустил жалюзи и задернул плотные шторы еще месяц назад, но слышимость оставалась все равно хорошая, даже слишком.
- Это залпы на площади, кого-то они хоронят, - Ольга , как всегда, четко обозначила событие, место, действие.
- Душевно как, - порадовался Владимир.
- Они там сделали кладбище? - удивилась Алевтина.
- Так кого? - в чате появился Юрий.
- Вчорашнього упиря, видать, - предположил Сашко.
- А кто вчера у них погиб? - спросил Юрий.
- Террорист, который убил наших десантников, - ответила Алевтина.
- Да вообще-то не факт, - вмешался Александр, - говорят, вчера в исполком скорая приезжала на передоз. Может с этим связано.
- Чтоб они там все перекололись и передохли, Господи, - помолилась Алевтина. - Кто он, еще один реконструктор с России, приехал к нам в войнушку играться?
- Він з Макіївки в салоні тату майстром в минулому житті працював, вбили наші, ще вчора інфа була" , - сообщил Сашко.
- "Убили наши" - это кто ? - спросил Владимир.
- Сили АТО, вiйськовi. Але якщо чесно, не знаю я, хто його вбив. Ополченцi казалi, що вiйськовi, а там хто його зна?. Могли i своio, нанюхалися чого, iм i поблазнiлось, стали палити в усi сторони, - ответил Сашко.
- "Просто наши" - это настолько расплывчато сейчас..., не то, что в детстве, "наши и немцы", - написал Владимир. - Как это не парадоксально и ужасно, но большинство погибших с обеих сторон, это всё "наши". Боже, как это страшно. Ведь с этим нам придётся жить всю жизнь.
- Ребята, я не знаю, кого вы тут хороните, но вот только что, буквально пять минут назад, какие-то козлы с автоматами вошли в городской паспортный стол и приказали всем выйти, - в чат вернулся Дмитрий. - Я туда забег за загранпаспортом, никак не могу получить. ...и чего я туда пошел, ясно же было, что не дадут, они украинские бланки все попрятали, или сожгли со страху, а эта фейковая республика... какие у них паспорта... да с ними и в тюрьму не примут...
- Господи, хотела пойти сегодня... пойду в пятницу.... а сейчас выпью успокоительное.... когда это все закончится? - Алевтина писала, пропуская гласные, - уже и Путлер отказался от них. Что им еще надо? пусть валят в рашу! домой!
- Глаз левый дергается постоянно...никто не знает, это лечится? - спросила Ольга.
- Девочки, держите себя в руках, не раскисайте. Лучше фотки посмотрим давайте, бог с ним, с паспортным столом..., я нашел фото этого, кого хоронят. Подтверждают, что он из Макеевки, сейчас закачаю. Вот смотрите, - Дмитрий вывесил в чат фотографию молодого крепкого мужчины, с простым грубоватым лицом, в майке без рукавов, на шее косынка широким углом вперед, чтобы лицо закрывать, на поясе, на ремне, пистолет и граната, зеленые камуфляжные штаны заправлены в черные кожаные сапоги со множеством ремешков и блестящих бляшек. Он стоял, широко расставив ноги и строго смотрел в объектив; за ним на длинном комоде был выставлен ряд разнообразных икон и черно-красный с золотым орлом флаг республики.
На некоторое время в чате наступила пауза, все рассматривали фотографию.
- Весь в наколках, - оборвала паузу Ольга.
- Мне это кажется, у него синячки в локтевых сгибах? - спросила Алевтина.
- Наколки, это у него профессиональное, само-реклама лучших образцов, чтобы гопота заказывалa, кому надо. А синячки, не знаю, может, тоже наколки какие... звали его Сережа, молодой был совсем, - отстучал Юрий.
- Никогда еще так остро не хотелось в своей вышиванке с украинским флагом пойти на площадь. Но умом понимаю, что это глупая смерть, - написала Алевтина
- Слава Богу, что мозги ещё остались, - порадовалась Ольга. - Лучше уж завернуться в вышиванку, накрыться флагом и ползти в сторону близлежащего кладбища. А где они своих хоронят?
- Та на кладовищі, уздовж забору нарили ескаватором могил і навряд ховають, ставлять хрест в головах, все як положено, - отбил Сашко.
- А чеченам они куда крест ставят?
- Туда же, куда и осетинам, хотя нет, эти вроде христиане, - пустил смайлики Юрий, - а кроме шуток, этих в Ростов увозят, их семьи хоронят. Это у нас никто никому не нужен, а у них семья святое дело. Как наберут Камаз, так и и в Ростов. Ладно, давайте на ночь определяться, вроде тихая будет ночь...
* * *
- Хорошee дело личка, спасибо тому кто придумал, а то в этом чате все на виду. Знаешь, а у меня есть Сережина татуировка, - приласкалась Алевтина к Юрию.
- Да ты че, в самом деле? - Юрий ткнулся носом в пахучую впадину между алькиными грудями, завозился там, защекотал усами, - ну покажи, где? Здесь? Не здесь? А где, здесь?
- Отстань, Юрик, подожди, налью, помянем, - Алевтина отпихнула милого дружка, застегнула халат на груди. - Счас, помянем, и покажу. Он талантливый был, Сережа, особенно пока на иглу не сел. Да чего теперь, откололся во всех смыслах.
Она достала из книжного шкафа бутылку водки и разлила по чашкам, положила кружок колбасы на хлеб и подала Юре:
- Царство небесное Сереже.
Они выпили, заели бутербродиками, помолчали.
- Ладно, иди сюда, - Юрий притянул Альку к себе, - жара такая нечеловеческая, а мы водку пьем, черт те кого поминаем.
- Если бы не война, мы бы завтра утром у него в салоне сидели, каталог рассматривали, - тишина, поцелуи, мягкое пихание.
- Если бы не война... три месяца назад никто и не думал воевать... никому и в ум не могло войти... а сегодня у нас на работе обсуждали, где надо ховаться во время артобстрела. Баба Капа говорит, она в тамбуре сидит, у нее двери стальные, a Ленка в подвале отсиживается. Никто смерти не боится, если сразу... а вот если руки-ноги оторвет, это да, этого все боятся. Господи, как жарко, ты мокрый, я мокрая... с тебя еще и капает... ахххххааа....
Некоторое время они молчали, слышно было только ритмичное мокрое чавканье и вздохи.
- ... а вода есть? Душ бы сейчас, холодный...
Алевтина прошлепала в ванную, открыла кран, послышалось слабое журчание воды. Юрий позвал с кровати:
- ... так есть вода? Есть? О'кей, я иду!
Они помыли друг друга, окатывая пригоршнями воды, оскальзывая и протирая ладонями каждую складку, каждый изгиб и особенно впадины, кое-как вытерлись одним полотенцем и вернулись в комнату.
- О, простыни мокрые, надо их поменять, - Алевтина стянула с постели простыни, бросила в угол. - Как ты думаешь, это надолго?
- Наверное, завтра уже не будет, если стирать, то прямо сейчас. Давай я в ванну их брошу и воды наберу.
- Да нет, я о войне. Когда же она кончится? Так я устала, так устала... нет сил, ни вставать, ни идти на работу, ни звонить родителям каждое утро, узнавать, живы ли... встать бы утром, а все хорошо, все разошлись по домам и никто не стреляет. Кому это надо?
- Мне это надо, мне это надо... - он целовал дорожкой левую ключицу, переходил на плечо , она смеялась тихонько, горлом.
- Боже, какая ночь... как тихо, не бомбят... прозрачно небо, звезды блещут... подожди, я достану из шкафа простыни. Нет, не спрашивай меня о завтра, может ... нет никакого завтра... спроси меня о послезавтра, о послезавтра...
- ...так где эта знаменитая татуировка, что то я ее не нахожу...
- Ищи, мой дорогой, ищи лучше, Юрочка ... скоро рассвет.