Кошек и собак я любила с самого детства. Собак однако любить перестала, тоже ещё в раннем детстве, из-за бездомной собачонки, которая неожиданно цапнула меня за руку, когда я попыталась её погладить. Она не выглядела злобной или возбуждённой, она не дала мне никакого предупреждения, просто молча цапнула меня совершенно неожиданно. Я тогда была ещё маленькой. Сейчас я понимаю, что произошло: собачка скорее всего спала и просто испугалась неожиданного прикосновения - отсюда инстинктивная мгновенная реакция. Боль от укуса прошла быстро, но чувство непредсказуемой опасности, исходящей от собак, так и осталось. Я и сейчас обхожу собак стороной подальше. А кошек по-прежнему обожаю, хотя и от них мне досталось и укусов и болезненных царапин немало. Я даже помню имена большинства кошек и котов, деливших со мной кров и пищу. И всё же Барсик стоит особняком. С ним у меня сложилась совершенно особая, почти человеческая связь.
Его мама Мурка приносила нам котят каждые три-четыре месяца, порой начинала завывать и проситься на улицу почти сразу после родов. Но мы её любили и терпели. К тому же играть с котятами всегда весело или просто наблюдать как Мурка играет с ними, 'охотясь' за ними как все равно за мышами. Кстати, мышей она ловила отменно, поэтому мы и не торопились избавиться от неё, хотя пристраивать котят в хорошие семьи становилось всё труднее. Сама Мурка была красавица: длинношёрстная, полностью чёрного цвета, глаза зеленовато-янтарные, хвост когда торчком становился похож на пушистую чёрную ёлку. А умная какая! Различала многие слова, особенно любила слово 'гулять'. Даже если спит, то при словах 'Мурка, гулять!' она моментально просыпалась и бегом направлялась к двери с криком 'муррра-а-а!'
Так вот, сама-то красавица, а котят приносила каких-то невзрачных, короткошерстных со скучной расцветкой. Я даже принесла ей как-то раз жениха, огромного пушистого рыжего перса из кошачьего клуба, чтобы котят если не продать, так хоть пристроить можно было бы. В хорошие руки. Так ведь нет! Отвергла наша дворняжка Мурка породистого перса и продолжала приносить по 3-4 котёнка, как заведённая, от беспородных бродячих котов. Стерилизация была нам не по карману, к тому же слишком болезненно для кошки, судя по описанию ветеринара. Из клиники, куда я ходила узнавать про стерилизацию, я вернулась домой в слезах, крепко прижимая Мурку к груди, думая: 'Ни за что!'
'Топить надо,' - говорили мы всё чаще, но сделать это никак не решались. Хотя нам уже приходилось прибегать к совершенно безнравственному и негуманного методу: подбрасывания подросших котят в тёплые подъезды чужих домов, в надежде что кто-нибудь пожалеет бедную тварь. Дочка сказала в шутку: 'Утопить надо Мурку, а себе оставить котёнка-мальчика!' Мы посмеялись но призадумались. На наше счастье у знакомых в церкви был дом в деревне, которому требовалась защита от мышей! Лучше Мурки им всё равно было бы не найти для этой цели. Так мы и договорились: в очередной помёт себе оставляем мальчика, а Мурку отдаём на работу в деревню!
И что вы думаете: именно в этот раз Мурка ухитрилась родить четырёх красавцев! И все мальчики! Выбор был очень трудным: все четыре были просто безумно хороши! Один весь черный, длинношёрстный, копия Мурка, только мальчик! Остальные три были сплошь серебряно-голубого цвета! И где она только нашла папашу из породы 'русская голубая'? Может и не породистые, но тем не менее серые котята были исключительными красавцами! Двое из трёх - длинношёрстные, и один - короткошёрстный. Как я любила держать всех четырёх у себя на коленях! Я пыталась выбрать кого оставить - и не могла! Ну не могла я выбрать между сплошь черным и сплошь серебряно-голубым! Длинношёрстные мне всегда нравились больше чем короткошёрстные, а тут как назло и чёрный и серо-голубой, оба переливаются густой длинной шерстью! Так что исключить я смогла лишь короткошёрстного и одного из двух одинаковых серых длинношерстных.
У котят открылись глазки, они пытались расползаться от меня в разные стороны. А я, любуясь, поглаживала и почёсывала всех четырёх. Мурчать они ещё пока не научились. Я всегда знала, что кошки не любят смотреть человеку прямо в глаза, ну разве что когда кушать просят. А тут вдруг один из четырёх поворачивается на спинку и смотрит мне прямо в глаза, своими ещё совсем недавно открывшимися голубенькими глазками, и вдруг начинает мурчать! Самый первый из четырёх! Это был совершенно особенный момент, такой очень личный контакт: в то время как три его братика тыкались в разные стороны, исследуя территорию, этот лежит себе кверх животиком, смотрит мне прямо в глаза и мурчит. Как будто говорит мне: 'Я люблю тебя'. А ещё говорят, что кошки привыкают к месту, а не к человеку, что их любовь к человеку - всего лишь способ добывания пищи. Но вот этот манюсенький представитель кошачьего семейства смотрел мне в глаза и мурлыкал громко и совершенно бескорыстно! Что и говорить, конечно же я не смогла его никому отдать. Он покорил моё сердце навсегда!
Мы дали ему непритязательное имя Барсик, а второму - Мурзик. Да, мы оставили двоих, я так и не смогла выбрать между черным и серым. Упомянула ли я что Барсик был короткошёрстным, первым из 'отказников'? Черный длинношерстный красавец Мурзик вскоре пропал загадочным образом: оба котенка подростка выпрыгнули на улицу из нашего окна на первом этаже. Мы как раз молились вместе с мамой и дочкой. Это задержало меня ненадолго, мы быстренько закончили молитву и я выбежала за ними на улицу. Однако нашла только Барсика, совсем рядом с нашим окном, а Мурзика так и не нашла, хотя оббегала всю округу. Двух серых длинношёрстных котят пристроить было легко: увидевший уже не мог выпустить котёнка из рук. Мурку мы отдали в деревню ловить мышей. А Барсик остался с нами надолго.
Я жила тогда в России, с мамой и дочкой подростком. Барсика любили все трое, и он любил всех, но всё же меня он выделял из троих. Возвращаясь домой с прогулки, Барсик мяукал под дверью. А когда ему открывали, он первым делом бегом бросался ко мне и с разбегу тыкался мокрым холодным носом мне под подбородок. После этого поцелуя он уже мог бежать дальше по своим кошачьим делам.
Один раз прибегает на кухню очень голодный, мяучит отчаянно громко, но я была занята и говорю ему: 'Подожди'. Он продолжает мяукать, а я ему: 'Да помню я, знаю, что ты голодный, покормлю как только закончу, ладно?' Он замолчал. А я забыла! Опомнилась чуть не через 2 часа: 'Ой бедный Барсик! Так я его и не покормила, бессовестная такая, а ведь обещала!' Подхожу к нему с покаянной головой, а он как ни в чём ни бывало: 'Мяу', - дескать 'Не волнуйся, я не сержусь, уже забыл.' Меня это поразило до глубины души!!! Никто никогда не прощал мне моих ошибок с такой лёгкостью, никто меня так сильно не любил! Это запомнилось мне на всю жизнь.
В то время я уже знала о Божьей любви, знала, что Бог меня любит, прощает и грехов мне никогда не напомнит. И всё же поверить в это было трудно. Потом Бог послал мне Джорджа. Тринадцать с половиной лет счастливейшего супружества с ним показали мне, что и человек способен любить бескорыстно, и прощать легко, и не напоминать о прошлых ошибках. Но всё же первый урок был мне от Барсика.
Интересно, что точно так же как и в человеческих взаимоотношениях, мы любим живое существо не за внешнюю красоту, а за что-то другое. Барсик не был красавцем, цвета красивого, это да, серебряно-серо-голубого. Но лицо у него было какое-то беспородное, деревенское, скорее смешное лицо, чем красивое или там благородное. Помню висит он на сетке от комаров, тщетно пытаясь проникнуть в дом через форточку, а я снаружи стараюсь его снять и сетку не повредить. Так и вижу его смешную растерянную мордаху, круглые жёлтые глазищи, смотрит на меня сверху вниз, 'Мяу! Мяу!', дескать 'Что такое? Ещё вчера я мог запрыгнуть в дом через форточку!' - а сетку отпустить не решается. Как я его любила! Даже не осознавала как сильно. Думала, ведь это ж всего лишь кот, не человек. И только сейчас, через 17 лет после его смерти, когда я впервые позволила себе оплакать его потерю, и просто поразилась глубине моей скорби, я поняла как сильно я его любила.
'Скорбь - это расплата за любовь' - хорошая цитата, она помогла мне оплакать смерть любимого мужа. Я и сейчас его оплакиваю, говорят первые два года самые трудные, потом легче будет. Два года ещё не прошло, но я многому научилась. Один из уроков - я стала ценить слёзы. Ведь недаром Бог сотворил для нас слёзные железы. А мы глупые подавляем их, притворяемся, что мы сильные, что нам не больно, а если и плачем - то ужасно извиняемся, как будто это позор какой-то. Я учусь не извиняться и не стыдиться, если слёзы застигнут меня в неподходящий момент. Поплачу и легче на душе. И благодарю Бога за это лекарство, за дар слёз.
Ну и вот. Значит так. Наш Барсик умер не своей смертью. Даже сейчас, 17 лет спустя, больно вспоминать об этом. Он заболел какой-то ужасной болезнью, от которой страшные язвы выпирали сквозь облысевшие участки кожи. Он расчёсывал их и они кровоточили. Он не показывал виду что страдает, но от одного вида этих болячек у меня всё внутри переворачивалось. После нескольких походов к ветеринару стало ясно, что это неизлечимо, а причина - в его любимой пище: сырая речная рыба минтай.
К сожалению я не знала об этой опасности, мороженый минтай был дешёвым, иногда мы и себе варили его на обед. Далеко не деликатес, однако в те голодные перестроечные годы выбирать не приходилось. И даже объедки, собранные с тарелок в столовой в частной школе для богатых, где я работала, шли на сковородку и считались за роскошь в нашем доме. И не только в нашем. Другие учительницы и работницы столовой очень ревниво следили за справедливым распределением объедков. 'Для собачки' - стыдливо говорили мы друг другу, глядя в сторону. Вы можете спросить, а почему не 'для кошечки'. А потому что собаки крупнее и едят больше. 'Кошачьей' порции на нас троих бы не хватило, на четверых вместе с Барсиком.
А до этого был целый год без работы и без пособия по безработице, совпавший к тому же со взрывом рыночной экономики, когда список доступной нам по ценам еды становился всё короче, пока не остались в нём одни макаронные изделия. Представьте, целый год, на завтрак, обед и ужин: макароны, рожки, вермишель, спаржа, ракушки. Когда с кетчупом, когда с подсолнечным маслом, ну с солью. Что еще? Хлеб, чай, кофе. Молоко и сахар - не всегда. Чай 'белая роза' помните? А кто не помнит - это чай без заварки и без сахара. Макаронные изделия я и сейчас видеть не могу. Мои американские друзья уже научились не предлагать мне макаронные изделия и напитки со льдом.
Так вот, это я к тому что 'Вискасом' тогда кошек никто из моих знакомых не кормил. Кошки ели то же что их хозяева. Мы вот к счастью не заболели от минтая, а Барсик заболел. Смотреть на те язвы было как нож в сердце. Ветеринар предложил усыпление. Решение должна была принимать я, это был МОЙ Барсик. Мама и дочка утешали и советовали как могли. Дочка, которая тоже любила Барсика всем сердцем, говорила мне, что Бог Сам дал человеку господство над животным царством, а значит и ответственность. Усыпить было единственно гуманным решением, ответственным решением. И всё же я долго решиться не могла! Дочкин жених предложил помощь: они вдвоём с моей дочкой отнесли Барсика к ветеринару на усыпление. И даже похоронили его там же где-то. Но решение-то принимала я, и оно висело надо мной и давило меня все эти годы. А я даже плакать себе не позволяла! Потому что ведь 'это всего лишь кот, не человек, чтобы рыдать о нём' - так я себя убеждала. Но другого кота так никогда и не завела. Хотя и были претенденты.
Была еще одна Мурка, только не чёрная, а коричнево-полосатая с изумительно красивыми изумрудными глазами, подведённые уголком, как у Клеопатры. Она не подчинялась никаким правилам в доме. Мама постоянно прогоняла её из своей комнаты, пыталась наказывать и не могла: 'Она красавица, и пользуется этим! Знает, что ей все что угодно сойдёт с рук!' - говорила мама.
Была потом ещё одна, роскошная пушистая и надменная розово-рыжая персиянка. У её хозяев обнаружилась аллергия на кошек и им пришлось искать 'хорошую семью' для своей красавицы. Кошка жила у меня 'испытательный срок', по окончании которого я с радостью вернула её разочарованным владельцам. Потому что за весь испытательный срок эта кошка ни разу не посмотрела мне в глаза, ни разу никого не рассмешила, а лишь снисходительно позволяла себя любить и кормить.
Впервые за 17 лет я разрыдалась о Барсике, читая книгу Рэнди Алькорна 'Небеса'. Найдите, прочитайте любую книгу этого автора, есть переводы на русский, не пожалеете! И хотя это богословская книга - читается очень легко! Пробежав глазами оглавление, я зацепилась за вопрос: 'Будут ли в Небесах наши домашние любимцы?' и начала искать параграф с ответом. Вопрос этот мне всегда казался детски наивным, глуповатым даже, я бы постеснялась об этом вслух спросить. Однако автор так убедительно проанализировал различные Библейские тексты, где речь идёт о животных, что у меня больше не осталось никаких сомнений в том, что Сотворивший весь мир, животных и человека, любит Своё творение! Не только человека, но и животных Он любит! Господь любит животных гораздо больше, чем мне раньше представлялось, Он наделил их душой, животные способны мыслить, чувствовать, говорить, играть просто для удовольствия, любить, дружить, скорбеть и возможно даже поклоняться Богу. Хотя это последнее считается спорным. Меня убедил аргумент, что 'живые существа' вокруг Трона Божьего в книге 'Откровение' - в греческом оригинале - 'зоон'! А это слово во всех других местах Библии переводится как 'животные' и только в книге 'Откровение' - как 'живые существа', потому наверное, что мы себе и представить не можем животных, способных поклоняться Богу. Я поняла, что для Бога животные обладают гораздо большей ценностью, чем я думала. Ведь даже когда Он уничтожил всё живое во время Потопа - Он спас не только Ноя с семьёй, но и животных! И Ниневию Он не уничтожил не только из-за людей, но и животных Ему было жалко.
Так вот, этот любящий и Всемогущий Бог приготовил для нас Небеса, Город с улицами и деревьями, жилище для нас. Так неужели Ему было бы трудно воскресить (или воссоздать) наших домашних любимцев, если это сделает нашу жизнь там еще счастливее? Конечно же не трудно! Нет ничего слишком трудного для Господа.
К этому времени я уже много раз на личном опыте убедилась, что Господь щедр превыше всякой меры, что Он любит меня, что Он знает меня лучше кого бы то ни было. И я вдруг поняла, что конечно же Он знает как дорог мне был мой Барсик! Как сильно хочу я увидеть его снова! И картина так и предстала перед моим внутренним взглядом: я направляюсь к моему вечному жилищу на Новой Земле, всё выглядит таким знакомым, хотя я здесь еще ни разу не была! Я дома! Это мой дом! А навстречу мне, из моего дома, выбегает мой Барсик! И бежит ко мне изо всех сил, взбегает ко мне на руки и тыкается своим мокрым носом под мой подбородок. А может быть даже говорит мне: 'Я так соскучился!' а я его понимаю. А что? Вполне реально. Но это отдельная тема.
Я поделилась это картиной со своей американской подругой, она засмеялась в притворном ужасе: 'Представляю как все 30 кошек, которые у меня были за всю жизнь, бросаются мне навстречу из моего Небесного жилища!'. Ну да, мы посмеялись. И у меня тоже немало было кошек и котов за всю-то жизнь. Однако скучаю я лишь по Барсику, и Господь об этом знает.