наше стройное двухголосие мягко стелется над спокойными водами реки. Разновозрастный женский экипаж нашего понтона почти перестал грести, отдавшись целиком удовольствию пения в тишине, посреди этой практически нетронутой природы. Сибирская река Мана делает поворот за поворотом, другие понтоны нашей туристической группы или уже скрылись за следующим поворотом, или ещё не появились из-за предыдущего, так что мы одни, некому слушать и строго оценивать наши вокальные упражнения, или к примеру отпускать грубые шуточки, как это принято среди мальчишек-пэ-тэ-у-шников, которых мы с неудовольствием обнаружили в составе группы, довольно большая толпишка.
Практически весь день наедине с природой, густой лес вдоль берегов сменяется просторными полянами, ни признаков жилья, ни людей на берегу, лишь изредка попадается одинокий рыбак с удочкой, мы почти и забыли, что не одни сплавляемся по реке. Перепели уже все задорные туристические песни, неудержимо потянуло на лирику, вот и взялись за народные, сначала как бы в шутку, с насмешкой и пародией, немодно в нашей среде было петь народные песни, однако постепенно насмешка отошла, красивая мелодия ухватила за сердце, да и высмеивать нас некому, как не перед кем и выделываться - отдались пению всей душой, по крохам, по словечку вспомнили слова высмеиваемых песен:
"Догорай, гори, моя лучинушка
догорю с тобой и я..."
"Что стоишь качаясь, тонкая рябина
головой склоняясь до самого тына?"...
"Ой цветёт калина в поле у ручья,
парня молодого полюбила я..."
"Расцвела под окошком
белоснежная вишня"...
И даже "Во поле берёза стояла" вдруг зазвучала по-новому восхитительно, когда мы попробовали спеть её каноном, трое-четверо вступают по очереди, каждая с опозданием на один такт, а предыдущие продолжают - удивительно красиво получается! К концу похода мы уже так много песен вспомнили, что ради спортивного интереса начинали петь прямо с последнего слова кем-нибудь сказанной невинной фразы: кто-нибудь обязательно мог вспомнить песню, именно с этого слова начинающуюся!
И вот достигнув желаемой согласованности, мы всё больше наслаждаемся музыкой нашего собственного пения, о гребле забыли, понтон медленно несёт течением, и вдруг, неожиданно из-за поворота появляются и быстро догоняют нас два понтона с шумными и грубоватыми мальчишками-пэ-тэ-у-шниками. А мы как раз посредине красивой песни, конечно же они её тут же испортят своими шуточками и гоготом, но и бросать песню на полуслове не хочется. Мы продолжаем петь, делая вид, что не замечаем приближающихся мальчишек.
Однако шума с их понтонов что-то не слышно, наоборот, оглушительная тишина повисла над рекой и лишь наше славное пение стелется над водами, их понтоны один за другим обгоняют наш, мы, продолжая петь, краем глаза замечаем их открытые в удивлении рты, мы и сами удивлены не меньше их и поём ещё с большим воодушевлением!
Мы подружились с мальчишками к концу похода, зря мы от них нос воротили, как выяснилось. Или уж такова сила красивой мелодии, что смягчает даже грубые сердца? Или не успели ещё так сильно огрубеть сердца этих мальчишек, быстро слетела шелуха грубости и обнажила нежное детское сердце, отзывчивое к красоте? Ещё один драгоценный камушек в копилке моих воспоминаний!