Канарейка родилась в клетке. Клетка давно уже перестала восприниматься как некое внешнее ограничение, и трансформировалась в некое, конечное состояние сознания. И то, что за границами клетки существует еще что либо, какой-то другой мир, было совершенно не мыслимо и не доказуемо. Как и многое поколения канареек, давно уже потерявшими связь со своей родиной, Канарскими островами, ей казалось, что это и есть весь мыслимый и единственно возможный мир. И как бы уже ничего их не роднило, те далекие острова и нынешний мирок, кроме, казалось бы, такой малости, как ее, канарейки, песня. В песне канарейка была тем райским уголком, среди безбрежного океана тепла и света, буйной тропической растительностью и потрясающими восходами и закатами, которые не могли не разбить ее меленькое, чувствительное сердечко на миллиарды звуков льющихся, подобно звездам ночного южного неба, бесконечным потоком прямо к Богу. Но она жила в клетке, и мир ее помещался в это пространство. Тут была ее родина, ее семья, ее заботы о хлебе насущном и мечты о будущем. И конечно же, ее будущее, райское будущее ее мечты, было небольшим островком в теплом океане воды и света, о которых где-то на уровне ген, у нее оставалась тихая, не выразимая тоска. Но жизнь требовала своего, дети, муж и все такое, собирали свою жатву, требуя времени и внимания. Но иногда, свет переполнял ее сердце, и она пела свою песню, уносящую ее к небу. Ее жизнь, как жизнь всякого живого существа была трудной и не предсказуемой. Клетку иногда перемещали на балкон, и канарейке казалось, что близится ледниковый период, иногда перевозили в машине, и тогда казалось, что это уж точно конец света. Какие-то внешние силы врывались в устоявшийся образ жизни, все резко менялось, и эти изменения никак не соотносились с ее делами и планами. Неизменной была лишь эта, почти эфемерная нить, проходящая через ее сердце к небу, эта ее песня, вмещающая в себя и бесконечно высокие небеса, и дальние дали, зовущие к свету и радости. Канарейке трудно было понять, что именно эта эфемерность и есть то, что удерживает ее живой в этом бесчеловечном, абсолютно жестоком космосе, что только ради этой песни существует не только ее мирок, но и вся эта, потрясающая своим великолепием и глубиной Вселенная.