Аннотация: Барабашка, домовенок нашей семьи, который решился оставить обжитую квартиру и репатриироваться вместе с нами.
Моя первая доченька должна была вот-вот появиться на свет, когда будущая бабушка, моя мама Белла, дала нам ключи от своей новой квартиры и послала нас посмотреть ее.
Мы приехали туда втроем: я, жена Аня и моя сестра Ляля. Кошки у нас с собой не было, а потому вперед пропустили Аню. Новехонький ключик блеснул в ее руке, и почти без щелчка открыл такой-же новехонький замок. С благоговением, как в музей, мы вошли в пустую, без единого пятнышка на стенах, квартиру. Огромную от отсутствия мебели и со звонким эхом, отскакивающим от стен.
Чуть не застряв в дверях, одновременно протиснулись в зал, полный солнца из двух еще незашторенных окон и Лялька деловито, прямо на полу, стала расстилать газетку, устраивая праздничный стол. Пока там раскладывались батон хлеба, пучок зеленого лучка, селедка и, естественно, бутылка водки, мы с Аней весело поскакали по закоулкам квартиры, дивясь и радуясь всему, как дети.
Послышалась команда "Ребята, к столу!" и мы, переполненные впечатлениями, вернулись в зал. Сели по-турецки на пол, наполнили рюмки, которые хозяйственная Лялька извлекла из недр своей волшебной сумки.
- Ну, за эти стены и потолки, чтобы крыша не протекала и чтобы жилось здесь весело! Ло-ло-ло-ло-ло повторили стены, а в туалете вдруг "зарычала" труба.
"Ха, да у вас тут барабашка" - сказала Лялька.
- Давайте выпьем за нас. Ас-ас-ас-ас-ас повторили стены. А за стеной вдруг "ухнул", а затем заурчал лифт.
Потом мы пили за женщин, ин-ин-ин-ин. Потом еще за что-то. И каждый раз, дом издавал какие-то совершенно новые для нас звуки.
В этом доме родилась наша радость, наши девочки. Они наполняли нашу квартиру своими звонкими голосами. Лиечка - Лиеся-сан, Леська-лисенок, Светик-конфетик. В этом доме моя мама "воровала" малышек из нашей спальни, чтобы дать нам отдохнуть, а самой насладиться внучками в своей спаленке-крохотульке. Тихонько приоткрывалась дверь, бабушка, как домовой, тенью проскальзывала в нашу комнату, а еще через минуту из-за бабушкиной двери слышалось убаюкивающее пение или рассказ о девочке, которая не хотела спать, и потому ей барабашка перестал рассказывать свои сказки и петь песенки.
Здесь же наш крошка Бард вырос из смешного карапуза-щенка в красавицу овчарку. Понимая, что мы не одни живем в этой девятиэтажной громаде, Бард никогда попусту не лаял. Но странное дело, иногда, ближе к ночи, когда весь дом уже затихал,в полной тишине Бард вдруг поднимал голову, склонял ее на одну сторону и неожиданно начинал утробно рычать на кого-то.
Дом наполнялся вещами, стены покрывались картинами и полками. Десятки фотоальбомов заполнялись фотографиями. Колесо времени катилось себе и катилось.
И вдруг это колесо накренилось, стало заворачивать куда-то и медленно заваливаться набок. Советская жизнь быстро давала трещину, магазины пустели с ужасающей скоростью, я стал миллионером - моя зарплата равнялась нескольким миллионам украинских купонов, за которые невозможно было что-то купить. На работе моя заместительница вышла на лестницу покурить и потеряла сознание. Оказалось, что она на половину свой зарплаты купила блок вонючих прилукских сигарет "Прима", и поэтому не ела уже несколько дней нормально.
Мы стали продавать вещи и собираться в Израиль.
Квартира быстро пустела, и вскоре в ней остались только кухонный стол и пара табуреток в кухне, да тазики в ванной. Стены пугали невыгоревшими пятнами на обоях, напоминая о картинах и мебели, на полу чернели квадратики от ножек некогда стоявших тут шкафов и диванов, а на стене чернели гвозди от моей гитары, и медалей Барда. Комнаты вновь стали огромными, и снова эхо отскакивало от стен. Но не звонкое, как когда-то, а какое-то глухое и печальное.
К нам попрощаться пришел Анин кум Коля, и мы расположились на оставшихся табуретках в кухне. Аня выскочила в магазин за хоть какой-то закуской, а мы разлили по чашкам (рюмки были уже упакованы) водку и подняли тост "за удачу". В этот момент Бард зарычал. Вдруг в прихожей сам собой включился свет. Коля спросил "Что, Аня вернулась?" Я вышел в коридор. Никого. Обе двери заперты. На лестнице тоже никого.
Вскоре мы разлили "по второй", и Коля сказал тост "Ну, чтоб дорога была легкой!" В ванной вдруг что-то ухнуло, загрохотало. Бард стал с остервенением лаять. Такого с ним еще не бывало.
Мы вдвоем пошли в ванную. Там на стене, на крюке толщиной с карандаш, всегда висел большой таз. Сейчас же он валялся в ванне. Как он соскочил с такого крюка? Второй тазик, поменьше, был до половины заткнут за змеевик сушилки. Я водрузил большой таз на место, и мы снова возвратились на кухню.
Через несколько минут вернулась Аня, и мы разлили остатки водки уже на троих. "Ну, за то, чтобы там в Израиле вам было хорошо!". Снова что-то грохнуло, а Бард стал надрывно и с хрипом лаять. Я, каким-то шестым чувством, уже точно знал, что это меньший тазик вылез из-под змеевика и грохнулся на синий кафель пола. Коля побледнел, а Аня с тревогой глядела на наши перекошенные лица. Пришлось ей все рассказать.
- Ну ребята, вы же вроде не настолько пьяные, чтобы галюники видеть и слышать!
- А ты пойди в ванную и посмотри. Я сам только что проверил, что тазик за змеевиком. Вон Коля свидетель. А сейчас, уверен, он валяется на полу.
Поверила Аня нам или нет, но назавтра она поделилась своими подозрениями с соседками. Те уверенно сказали: "Точно барабашка. Домовенок это ваш. Узнал, что вы его тут бросаете, вот и буянит. Ты, Анечка, распакуй одну из сумок, расстегни ее и скажи, мол, давай, Барабашка, езжай с нами". Аня со смехом пересказала мне предложение соседок, а потом, в шутку, расстегнула сумку и сказала:
- Езжай, Барабашка, с нами в Израиль.
На том эпизод был исчерпан и в скором времени забыт. Мы приехали в Израиль и, поначалу поселились на съемной квартире Только раз мы вспомнили этот эпизод, рассказав о нем моему племяннику Саше и его жене Наташе.
Вскоре умерла бабушка. В квартире стало грустно и жутковато. Девочки учились в интернате и домой появлялись только раз в две недели. Саша с Наташей решили одним выстрелом убить двух зайцев и уговорили нас пожить временно в их квартире с их дочкой Леночкой. А сами они тем временем съездят на заработки.
Наташа объяснила, что у них там вся бытовая техника есть. И автоматическая стиральная машина, и холодильник, и телевизор, и видеомагнитофон, и солнечный бойлер. Так что у нас на первых порах никаких проблем не будет.
Снова переезд, опустевшая квартира, гулкие стены.
И вот мы в Гиват-Ольге. Грузчики затащили мебель в квартиру и мы, наконец, остались одни. Если, конечно, не считать нашей пуделишечки Сью. Сашина дочь Леночка побежала к своей подружке Карине, а Аня загрузила грязные вещи в стиралку, запустила ее, и мы пошли посмотреть нашу Гиват-Ольгу. Оказалось, что это чистенький, приятный городок. Метрах в пятистах - шестистах синело море. Рядом с домом проходила улица, на которой не было проезжей части. Зато там были сплошные магазины, а посреди улицы тянулись лавочки. Мы недолго погуляли, и вскоре вернулись в дом.
Открываем дверь и "о, боже!". На полу валяются ручки, пружинки, кнопки и прочие мелкие части, по-видимому, от стиральной машины. А сама машина стоит в луже пенной воды на небольшом кухонном балкончике.
Пришлось мне собрать все запчасти и попытаться "присобачить" их на место. Собрав механизм, я решил его испытать. Поэтому, запихнув все мокрые вещи снова в машину, поколдовав над кнопками с не очень понятными рисунками, я запустил сей агрегат. Машина почти бесшумно заработала. Сквозь стекло видно было, как белье кружится внутри. Картина завораживала.
С умным видом подняв палец, я хотел сказать что-то назидательное, но меня перебила Сьюша неожиданным тявканьем. Тяжеленная машина вдруг затряслась как в лихорадке, потом стала подпрыгивать, завизжала и, прыгнув вверх чуть не на полметра, попыталась выброситься с балкончика. Всем телом повиснув на корпусе, я не дал ей покончить жизнь самоубийством, дотянулся до шнура и выдернул его из розетки. Со всего маху машина шмякнулась на каменный пол, и вновь все ее ручки, кнопки и пружинки разлетелись по всей квартире.
Через неделю перестал включаться телевизор. Вскоре, после возвращения Наташи, вдруг вытек фреон из холодильника, а магазин, который должен был осуществлять его гарантийное обслуживание, неожиданно исчез. Потом начались проблемы с видиком. И, в довершение ко всему, перестал включаться солнечный бойлер.
Моя Аня говорила, что Наташа, якобы, приводила раввина, дабы сей ученый муж отвел беду от дома. А я думаю, что это наш Барабашечка буянил. Не нравилось ему жить в чужой квартире. И только когда мы вновь переехали уже в свою, он утихомирился.
Годы, годы. Квартира обжилась, стала уютной. Девочка Леська-лисенок стала мамой Леной, а мама Аня - бабушкой Аней. Комнаты заполнились звонкими детскими голосами Рафаэльчика и Аделечки. Но и "новая" бабушка "ворует" деток из-под маминого бока, чтобы прижать их тельце к себе и спеть прабабушкины песенки.
А как наш домовенок? Как маленький барабашка?
Мы-то его не видим, но вот Аделечка, сидя на руках, вдруг начинает выворачивать головку в сторону, где вроде бы никого нет, тянуться к чему-то невидимому. Ее личико оживает, глазки светятся лукавством, она что-то радостно лопочет.
А барабашка иногда побалуется немножко, подразнит нашу собаку или кошку. Те хоть и ворчат, но, по-моему, любят его своей собачье-кошачьей любовью. Да и мне часто кажется, что домовенок возится под кроватью, а иногда в полудреме, я слышу, как он мурлычет песни, которые пела нашим девочкам их любимая бабушка, моя мама.
![[]](/img/b/bouden_e_s/barabashka/barabashka.jpg)