6 часов утра, суббота, Тель-Авив, Флорентин. И не спрашивайте, что я здесь делаю в это время.
На первый взгляд все вымерло. Но на углу улицы Ха-Кишон я встречаю весело прыгающего пса, который тащит за собой на привязи помятую сонную личность неопределенного возраста и пола. Личность усаживается на бетон забора, достает из многочисленных складок своей одежды сигарету и Zippo. Звонкий щелчок, огонек, вдох и полный удовольствия выдох. Zippo - значит, скорее всего, передо мной личность мужского пола. На меня он внимания не обращает, да и на собаку свою тоже. А пес, сделав свои дела, привычно улегся у босых ног хозяина. Глаза курильщика полуприкрыты, лишь пальцы ног, поглаживающие шерсть собаки, свидетельствуют о том, что он не спит.
Я иду дальше. Из какой-то подворотни бодро выходят два молодых парня. Один одет как ашкеназийский ешиботник, второй - в джинсах и рваной майке, оба с пакетиком тфилин под мышкой. Неспешно переговариваясь, они направляются к синагоге.
Бульвар Вашингтон. Громкое название для 150-метровой неширокой улицы, главной достопримечательностью которой являются садовые скамейки. Если пройти вдоль бульвара - а это не займет много времени, то внимательный взгляд схватит то, что происходило тут ночью. Возле первой скамейки на асфальте валяются раздавленные пивные жестянки. У одной из следующих - пустая бутылка из под водки и несколько баночек RED BULL. Ночные "посетители" соседней скамейки были более утонченными - на земле лежат одноразовые шприцы. Еще десяток метров... на скамье лежит забытая кофта, на земле - упаковки из-под презервативов. Еще десятое метров - куча одноразовых стаканчиков с остатками кофе и кусочки упаковочной фольги от табака (для кальяна).
Дальше я не пойду, а то еще редкие лица, выглядывающие в окна, примут меня либо за полицейского, либо, что еще хуже, за извращенца и сами вызовут полицию.
Я вернулся на улицу Флорентин. А там уже новые действующие лица. Девушка с гитарой жадно отхлебывает ароматный свежеприготовленный кофе, запах которого волнами расходится по улице, приглушая амбре старого и пива и того, во что оно превращается на выходе. Странно видеть тут одинокую девушку, да еще и с гитарой в руке, да еще и в шесть часов утра в субботу. Хотя, уже не шесть, время берет свое, и заспанный таиландец начинает вытаскивать на улицу столы и стулья в угловом кафе.
За первый стол, едва дождавшись стульев, плюхается парочка. Он и... он. Они садятся рядом, держа друг друга за руки. Один явно старше - поправляет воротник рубашки своего ...партнера, закуривает сигарету и протягивает молодому. Тот расплывается в благодарной улыбке. Все это без слов, только нежные движения рук и счастливые улыбки. Видимо, ночь была хорошей. Невесть откуда взявшийся официант приносит им две чашечки эспрессо и бутылку газировки. Они, пьют, улыбаются и продолжают поглаживать руки друг друга.
А я иду дальше. И резко открывшейся двери, едва не сбив меня с ног, задом вылетает девица. Она матерится на арабском, сыплет проклятиями на иврите, и, скользнув по мне удивленным взглядом, вдруг замолкает. "Дай сигарету" - приказывает она мне.
- У меня нет, - отвечаю, - не курю. Совсем не хочется пускаться в долгие объяснения, что курю я трубку, и что трубку свою не даю никому.
Девица посылает меня по известному адресу, разворачивается и уходит. Я тоже продолжаю свою прогулку. Вдруг слышу сзади себя топот, и кто-то трогает меня за плечо. Я оборачиваюсь - "старая знакомая". "Извини", - говорит она, и, улыбаясь совершенно очаровательной улыбкой, снова разворачивается и уходит, на этот раз насовсем.
Ошалевший, я продолжаю стоять на том же месте. Дверь снова распахивается, и из темного подъезда выбегает мужик в одних трусах. На секунду остановившись, он смотрит на меня, потом переводит взгляд на удаляющуюся девицу, кричит ей: "Сладкая моя, вернись, ты не поняла...." " (ты не поняла - как часто мы говорим эти слова своим любимым). "Сладкая" остановилась, и издали показала мужику средний палец. Девушка с гитарой протянула ей сигарету, и они вместе свернули за угол.
Голый мужик перешел на английский, тихо что-то сам себе объясняя, зашел в подъезд, потом снова выглянул вслед уже скрывшейся девице и громко хлопнул дверью.
Чуть поодаль в переулке стоит такси, задняя дверь приоткрыта и внутри явно что-то происходит. Наконец, из машины выходит крупная дама, по которой явно видно, что она совсем не "тяжелого" поведения. Поправив короткую юбку, больше напоминающую широкий пояс, она наклоняется к машине. Оттуда появляется рука с несколькими смятыми купюрами. Дама привычным движением прячет деньги в декольте, и, пожелав хорошего дня, уходит, задорно качая бедрами. Ее рабочий день (или ночь), скорее всего, уже закончился.
С улицы Витал на Флорентин выходит большая группа молодых ребят и девушек. Они изрядно уставши, но глаза их сверкают, походка все прыгающая, словно музыка продолжает звучат у них в ушах. Эти - самые стойкие. Скорее всего, они приезжие, издалека. Им негде ночевать, вот они и остаются в баре или дискотеке до утра.
Рядом с ними появляются дети. Две девочки и мальчик, лет восьми- десяти. Вот кого не ожидаешь встретить тут в такую рань. Дети одеты довольно чисто, хотя и не нарядно. Разговаривают они тихо, однако ведут себя спокойно, видимо "такой" Флорентин для них привычен. Дети не спеша проходят мимо группы молодежи, мимо меня и уходят в ближайший переулок.
На скамейке возле маклерской конторы спит бомж. Видимо фотографии вилл и квартир в витрине дают ему какую-то надежду на более светлое будущее. Ну, хотя бы во сне.
А на подоконнике витрины спит толстый рыжий кот. Мне даже показалось сначала, что он не живой. Но он шевельнулся, выставив напоказ белое брюхо.
Если бы не запах, исходящий от бомжа, я бы полюбовался котом еще.
А Флорентин продолжает просыпаться. На улицу выносят свои столы стулья первые открывающиеся кафе. То тут, то там появляются люди с чашками, бумажными стаканчиками и одноразовыми упаковками с едой.
И Флорентин умирает. Последние, самые стойкие гуляки разбрелись по своим квартирам, и завалились в койки.
Флорентин любит. За столиком рядом с нежной мужской парой сидят девушка с гитарой и уже знакомая мне девица. Гитаристка" гладит подругу по волосам, и мне кажется, что я слышу, как она говорит ей: "... ты не поняла..."
Немного солнца, немного моря. Немного смерти, немного любви.