Каждое время имеет свои сказки, в которые хочется верить тем, для кого их сочинили. Знакомство на пляже - романтичнее, чем в метро. Загар под жарким солнцем - привлекательнее, выстраданного в солярии. Музыка прибоя - мелодичнее любой "фанеры". Страстный поцелуй - интереснее ста серий слезливого "мыла". Всё это - аксиомы, на них легко нанизываются выдуманные повествования, воспламеняющие глаза читателей или слушателей. Но даже сказки бывают с разным финалом. Сказка о любви, без любви - не возможна, где бы она ни брала начало, в метро или в пятизвёздочном отеле. Я был свидетелем такой задуманной, но не начавшейся сказки, разбитой волной о камни реальности. И до сих пор не знаю, правильно я себя повёл или нет в этой драме? Да, да, я не оговорился, именно драме. Так же как тени не бывает без света, так и драмы нет без сказки. Чем привлекательнее вера в сказку, тем жёстче последствия наступающего безверия.
***
Прошло два месяца после моего отпуска. В один из дней, я поздравлял с юбилеем давнего знакомого - директора подмосковного санатория. Как принято в нашем потрепанном возрасте, жаловались на здоровье, работу, дураков и дороги. В частности, мой знакомый упомянул о проблеме вывоза мусора. Он сказал, что этот вопрос остро стоит и перед его коллегами - директорами соседних санаториев. Я вспомнил Макса и его фирму, занимающуюся вывозом мусора на контролируемые ими свалки. И главное, Максим обещал заказчику или посреднику десять процентов от суммы сделки, в виде отката наличными. Не откладывая в долгий ящик, набрал номер его телефона. Трубку сняла секретарь, но, после того, как я представился и попросил соединить меня с её начальником, возникла пауза. И вот уже в трубке голос Василия, его старшего брата, генерального директора их фирмы.
После моего сообщения о знакомстве с Максимом и существующем заказе, Василий стал, вдруг, интересоваться подробностями отдыха в Египте. Отвечая на вопросы, я обошёл стороной острые углы в отношениях Макса и его спутницы - Каси. Копание в "грязном белье" не возбуждало мой интерес. На встречный вопрос, почему бы ему не расспросить самого Макса, Василий, тяжело вздыхая, сообщил о гибели брата. Во время ночного погружения, Максим отстал от группы. Его искали, но безрезультатно, тело унесло течением. Остались без отца двое детей.
В Москве стояла холодная дождливая погода. Зайдя в кафе, я попросил принести чайник и пачку сигарет. Я думал об этом происшествии. Конечно, несчастные случаи на море не редкость. Ежегодно десятки туристов тонут на Красном море. И более шестидесяти спортсменов-аквалангистов погибли под водой в минувшем году. Ещё и акулы. Арабские "массовики-затейники" прикармливали их кусками мяса, желая порадовать туристов скоплением морских хищников. Безусловно, кишащее акулами море производит сильное впечатление не только на аквалангистов, но и на зрителей, наблюдающих "челюсти" с безопасного расстояния. Акулы, не видя принципиальной разницы между мясом коровы, верблюда или человека, начали пробовать на вкус и пловцов. И всё же, - вспоминал я, - Максим был в отличной физической форме и отстать от группы дайверов не мог. Большие акулы близко к берегу не подплывают. А мелких, он отогнал бы ножом. Горячий чай снял озноб, а сигареты помогли сосредоточиться и вспомнить детали последней поездки в Египет.
*****
Всё началось с резкого понижения цен на отели из-за народных волнений, захлестнувших Египет и часть стран Магриба, а затем почти весь арабский мир. Поскольку россияне уже многие годы живут в состоянии экстрима, события не отпугнули туристов, желающих отдохнуть подешевле.
Вспомните Шарм Эль Шейх, и представьте отель "Magic Life Sharm" пять звёзд. В магометанском стиле, с большим главным и двенадцатью трёхэтажными корпусами, построенными из материала, напоминающего розовый туф. Большой отель, рассчитанный, как минимум, на семьсот гостей, с пятью ресторанами и девятью барами, четырьмя бассейнами, пятью теннисными кортами, и трёхсотметровым пляжем. Он, тем не менее, не казался переполненным из-за большой территории. Поверьте, перечисляю объекты гостиницы не в целях её рекламы. Пятизвёздочники похожи друг на друга. Хочу лишь отметить для дальнейшего повествования - искомого человека обнаружить здесь непросто.
В этом месте, вдоль песчаных пляжей, тянется на километры живая коралловая гряда. Она позволяет пройти по ней в сторону моря метров сто, затем обрывается отвесной стеной, уходящей в глубину. Пирс напоминает крепко сколоченный мост и проложен через всю коралловую отмель. Он соединяет берег с открытым морем, и, ныряя с его платформы, сразу попадаешь в открытые воды волшебного царства Red Sea. Попытки иностранцев уплыть на большое расстояние, пресекаются арабом-спасателем, дежурящим в маленькой пластмассовой лодочке без мотора, на которой можно только загорать. Он стоит с веслом, подобно известным скульптурам Шадра и Иодко "девушка с веслом", тиражированным в парках отдыха довоенной России, и громко кричит, скрежеща зубами: "Shark, shark"! Но его опека распространяется только на хорошеньких девушек или богатых матрон, от одних можно получить удовольствие, от других деньги для получения удовольствия.
Часами плаваю вдоль разноцветных коралловых джунглей. Видимость отличная, в Красное море не впадает ни одна река. Мне везло, за несколько дней я сделал снимки огромной мурены, достигавшей трёх метров в длину. После ночной охоты она спешила в укрытие и моё появление, как папарацци, снимавшего тайны её жизни, вызвало законное возмущение. Она исполнила танец силы и устрашения, оставшийся в моей памяти и в снимках. Вот ещё один персонаж фото сессии - крупный скат, который в нескольких метрах от меня разворачивается и летит обратно в открытое море. Именно "летит", бесперебойно маша краями блиновидного тела. А вот и осьминог, спрятавшийся за большим кораллом. Его щупальца работают также быстро и ловко, как пальцы карточного шулера, сдавшего себе четыре туза. Внизу, метрах в двадцати подо мной, напоминая голодных дворовых собак, суетятся мелкие, и в силу этого не опасные, прибрежные акулы. Иногда они, преследуя добычу, взмывают вверх под углом в 90 градусов, но потом также быстро возвращаются к своей стае. А вокруг в поисках любви, еды и безопасности суетится бесчисленное разнообразие жёлтых, синих, зелёных, красных, в полосочку, в точечку, с хохолками и без, рыбёшек, рыб и рыбищ. Они снуют под прикрытием таких же многоцветных кораллов.
Иногда, мне кажется, неплохо было бы, так и закончить жизнь, уйдя в заплыв, из которого не хватит сил вернуться. И найти последний приют не на скучной кладбищенской территории в окружении мрачных надгробий, а здесь, в подводном раю, среди его экзотических обитателей.
В один из дней, на пляже я познакомился с Полиной - высокой, статной девушкой двадцати восьми лет. Помимо стройного, тренированного тела, она обладала длинными волосами пшеничного цвета, ниспадавшими ниже пояса, и правильными чертами лица с чуть вздёрнутым носиком. Тёмно-голубые глаза, как два кусочка осеннего неба, смотрели на мир из-под длинных ресниц, будто, ожидая отлёта птиц и наступления морозов. И от неё самой веяло снежным холодком русских метелей, даже здесь, в синайском пекле. Это заставляло многих мужчин держать почтительную дистанцию, как при покупке дорогой вещи. Пуст карман - не суйся. Словом, ни дать - ни взять, славянская красавица. При её появлении в ресторане, престарелые иностранцы, отложив вилки-ложки, долго и вожделенно смотрели ей вслед. Пока забытые жёны не напоминали им, что в жару пиво быстро теплеет. Она ни с кем не кокетничала, не заигрывала. В ней читалась сильная, волевая натура. Такие женщины выделяются в любой толпе. Я ещё раньше обратил на неё внимание: она была со спутником, смуглым мужчиной восточного типа внешности, лет сорока пяти - пятидесяти. Меня удивило наше знакомство, при отсутствии моей инициативы. Правильнее сказать, она познакомила меня с собой. Хотя, внешне я ничем не отличался в лучшую сторону от других обитателей отеля.
При первом же посещении бара, Полина сообщила мне о своей профессии: девушка-эскорт для состоятельных мужчин. Последние пять лет она провела на Кипре, до этого жила в континентальной Греции. Её брали "напрокат", как велосипед. Нет, с велосипедом она не ассоциировалась. Как машину, престижную машину, гоночную, в которой пожилой водитель вновь чувствовал себя молодым и азартным. Состоятельные греки передавали её с рук на руки. Так что на улице, никогда не стояла. На Красное море приехала с сирийцем, перекупившим её в Дамаске у грека-киприота. Сириец отбыл по делам в Каир, оставив необходимые деньги на время его отсутствия.
Она рассказывала о своей жизни спокойно и буднично, не хвастаясь и не раскаиваясь. В отличие от обывательских стереотипов, о безделье путан, ей приходится много работать над собой. Усвоила греческий, учит английский и арабский языки, берёт уроки танцев, занимается на тренажёрах, следит за своей внешностью, держит модную диету. Всё это стоит немалых денег. Тем не менее, на родине, в Ставрополье, приобрела маме двухкомнатную квартиру, помогает встать на ноги младшему брату. Почему в "друзья" она выбрала меня, так и осталось загадкой. Возможно, я не утратил способности слушать и слышать других и интересуюсь самим человеком, а не содержимом его карманов.
Однажды, прогуливаясь по окрестностям отеля, мы нашли интересный магазин сувенирных товаров. Продавец, приветливый молодой человек в очках, своими манерами и застенчивостью напоминал студента. Может быть поэтому, когда он с трудом осваивал моё имя и отчество, я пошутил:
- Можно без Игоря, просто "Ильич", - и пояснил, - как Ленина, его часто называли по отчеству - "Ильичём". Вы слышали о Ленине? - спросил я, почему-то уверенный, что юноша, как и многие студенты, исповедует левую идеологию.
Он утвердительно закивал: - Да, я читал Ленина.
Мы сделали покупки. Но одну вещь я случайно не оплатил. Это были чётки из полудрагоценных камней, одетые мной на руку, при примерке. Пройдя уже метров сто, я вспомнил о них и вернулся. Отсчитав деньги, я бросил дружескую реплику о необходимости следить за товаром, пока хозяин магазина не оштрафовал его. Студент спокойно ответил, что видел, как я унёс на руке чётки. Но он был уверен в том, что я не обману: либо оплачу, либо верну товар. Заметив мой недоумённый взгляд, он пояснил:
- Ведь вы же сами сказали, вы, как Ленин.
Торговцы Египта большие плуты, и готовы подолгу торговаться за каждый доллар, а при возможности "надуть" европейского туриста. Меня тронула наивная вера юноши в рухнувшие и растоптанные идеалы.
Молодая пара из России присутствовала при нашем разговоре, но их удивила не наивность юноши, а моя глупость: уже унёс товар и вернулся заплатить. Они только вчера приехали в Magic Life и засыпали меня вопросами. Я вышел с ними из сувенирной лавки и представил своей спутнице. Так мы познакомились.
Максим или Макс имел стройную фигуру с хорошо развитой мускулатурой, в нём легко угадывался завсегдатай фитнес-центра. Не лишённые привлекательности черты лица, светлые коротко остриженные волосы и серо-голубые глаза, самонадеянно и нагло смотрящие на окружающих. Это был типичный новый русский, привыкший ломать действительность под свои интересы. В свои двадцать шесть лет Макс имел четырёхкомнатную квартиру в Москве, BMW (разве могло быть что-то другое), дачу в ближнем Подмосковье и жену из своей среды, с которой ему было скучно. О разводе он не помышлял. Жена занималась домашними делами, а главное, детьми, которых он любил.
Его спутница Кася жила в коммунальной квартире в центре Москвы и потому была похожа на цветок, выросший на асфальте. Невысокого роста, хрупкая, с нежной девичьей фигуркой. Кожа без признаков загара, тонкие шелковистые волосы и большие серые глаза, с удивлением взирающие на мир. В то же время женственность и плавность её движений выглядели весьма сексапильно. Она обладала заметным преимуществом перед многими женщинами отеля - ей исполнилось всего девятнадцать. Преимущество, проходящее, и тем более ценное, пока оно есть. Словом, внешне она относилась к действительно слабому полу, вызывая у мужчин желания опекать и патронировать.
Макс прихватил Касю с собой по рекомендации любовницы его старшего брата. Девушки знали друг друга по институту. Вечером мы болтали в баре, до его закрытия, и до поздней ночи гуляли вдоль моря. Утром, придя на завтрак часам к десяти, я увидел Полину и подсел к ней. Спустя минут пять, подбежал Макс. По разгорячённому виду чувствовалось, что он нарезал уже несколько кругов по территории отеля.
- Каську не видели? - Сразу спросил он, не здороваясь.
- Нет, - дружно ответили мы, - а что случилось?
- Вчера ночью вышла покурить, я не разрешаю ей курить в номере. Я заснул. А когда проснулся, её не было. Она не возвращалась.
Днём на пляже появилась Кася и, как ни в чём не бывало, легла на соседний с нами лежак.
- Тебя Макс всё утро искал, - сказал я, - по-моему, он до сих пор носится по территории нашего и соседних отелей.
- Я была у подруги немки, - тихо ответила она, - мы вчера познакомились в баре, и я заночевала у неё. Не хотела будить Макса.
Минут через двадцать прибежал Максим. В наступательной манере он стал расспрашивать Касю: Что? Как? Где? Поэтому мы с Полиной ушли плавать. Когда вернулись, казалось, они уже помирились.
Наступило время морского отлива, и Кася позвала меня побродить по мелководью коралловой полосы, далеко уходящей от берега в море. Мы бродили по колено в воде в резиновых шлёпанцах, боясь изрезать кораллами ступни ног, и рассматривали дно. Где-то под кораллами прятались маленькие, ещё белёсые мурены, где-то сидел, надувшись, красно-коричневый осьминог.
- Осторожно, - вскрикнула внезапно Кася, - змея!
Опуская ногу, я чуть не наступил на небольшую жёлтую змею. Не знаю, к какой породе она относилась, но хорошо помню об опасности яда подводных змей. Мы начали внимательно присматриваться и обнаружили среди кораллов большое количество змей этого вида. Мне импонировала любовь девушки к природе, в этом мы были похожи.
На вечер был заказан совместный ужин в рыбном ресторане. И, как всегда, переев, мы долго сжигали калории, блуждая по соседним отелям. А выйдя на дикую часть побережья, даже попробовали водяных змей, зажаренных аборигенами на самодельном мангале. Тех самых змей, одна из которых чуть не укусила меня днём.
Только в темноте жаркое дыхание пустыни выпустило землю из своих объятий, лёгкий морской бриз перешёптывался с пальмами, в свете прожекторов кружились летучие мыши, загадочные запахи цветов возбуждали воображение...ах, эти пьянящие ночи Востока, вас не спутать ни с чем. В вас растворён призыв к любви и спрятана вечная загадка взаимного притяжения губ.
Но с восходом солнца пелена тайны исчезла, и повторилась та же история. Не выспавшийся Максим носился по отелю в поисках своей юной спутницы. А она, так же спокойно появилась на пляже ближе к полудню. Ситуация принимала скандальный оборот. Максим, шипя от злобы, спрашивал меня, не порезать ли Каське "мордочку", по возвращению в Москву.
Заглянув вечером, ближе к двенадцати ночи в один из баров, я увидел там Касю в окружении иностранных мальчиков. Она ничуть не смутилась, даже помахала мне рукой, и, похоже, стала что-то рассказывать своим спутникам про меня. Время было позднее, и бар начали готовить к закрытию. Кася подошла ко мне, чмокнула в щёку:
- Я им сказала, что вы мой папа, - сообщила она, кивая в сторону иностранцев, - у меня с ними ничего нет. Правда, правда, с ними просто весело и я практикуюсь в английском и немецком одновременно.
Иностранная молодёжь покивала мне, как папе, и удалилась вместе с Каськой.
Эта история взаимоотношений Максима и Каси напоминала повторы музыки с заезженной пластинки. Оба они, как навязчивые щенки, крутились вокруг меня и Полины.
Я спросил Макса: - Может ты был груб с ней в постели, и это испугало её? Она, по сути, ещё девочка.
Он признался, что у них не было никаких отношений. В Москве он её не знал, в первую ночь в Египте она сослалась на усталость после перелёта. Ну а все последующие ночи просто не спала в номере. Сложившаяся ситуация для него, бывшего самбиста, привыкшего считать себя "районным королём", носила оскорбительный характер. Он вновь и вновь озвучивал мне и Полине планы мести. В ответ Полина объясняла, что не прав он сам. Надо было брать профессионалку, а не засматриваться на глупую маленькую девочку, которая впервые оказалась за границей и потеряла контроль над своими чувствами.
В один из дней, Кася попросила проводить её в магазинчик, в тот самый, где продавцы "считают вас Ленином". Мы брели вдвоём вдоль моря, по раскалённому песку, палимые не менее раскалённым египетским солнцем. И я подумал, если сейчас не поговорю с ней, то другой возможности может и не быть.
- Послушай, Кася, - начал я осторожно, - я по-мужски могу понять Максима. Он привёз тебя в отель, оплатив все расходы, а ты ни разу не подарила ему своего тепла. Тем более что он видит тебя в обществе молодых людей. Мне твоя позиция кажется опасной. Он может отомстить тебе в России. Возможно, я выгляжу, как старый зануда, но...
- Вы не старый зануда, - перебила она меня, - я хотела бы иметь такого отца или друга. Если хотите, я могу быть с вами, - она пристально посмотрела мне в глаза, - зачем вам эта ледяная Полина? А его я боюсь, только не подаю вида. Он отмороженный, и может нанять такого же, изуродовать меня. Но я не могу с ним спать, он напоминает мне отчима, понимаете меня? Он даже пахнет так же. Этот материн прихихешник, когда-то изнасиловал меня и постоянно приставал, пока не съехал от матери к другой такой же дуре, только богатой. Деньги я соберу и верну их Максу, пусть подавится, лишь бы отвязался.
Из кармана была извлечена стопка евро. Хотя в первый день говорила, что у неё нет денег даже на покупку сувениров. Мы, молча, дошли до магазинчика, где я имел незаслуженно хорошую репутацию. А о чём было спорить, или в чём убеждать друг друга? Карты уже легли на стол, и мешать колоду поздно.
Она набирала подарки: это маме, это сестрёнке, это племяннику, это друзьям. Как маленькая девочка, она делила игрушки поровну. Арабские продавцы-студенты сделали существенную скидку на её покупки, как "родственнице Ленина", и мы ушли.
Больше к теме её взаимоотношений с Максом я не возвращался. Рассчитывая на беззаботный отдых на "Красноморье", я, помимо своей воли, начал превращаться в объединённый монумент Макаренко-Сухомлинского-Ушинского. То увещевал Максима не резать Касю, то советуя Касе не злить Максима.
Однажды за Полиной приехал её сириец, и она, попрощавшись, отправилась с ним в Дамаск. Оставшись один, я решил дистанцироваться от проблем молодёжи. Мне надоело, находясь на пляже в состоянии полудрёмы, вздрагивать от ругательств Макса в адрес его легкомысленной "подруги". И мне не нравилось, что Кася, изображая перед бой-френдами мою дочку, ждёт и от меня ответной импровизации. Я не понимал, зачем ей эта игра? Возможно, она хотела показать себя не одинокой охотницей за их кошельками, а тихой домашней девочкой, неискушённость которой должна цениться выше. Не исключаю и того, что в её рассказах я фигурировал как старый сутенёр, эксплуатирующий её и Полину. А Полина, в случае навязчивого внимания мужчины, предупреждала томным голосом:
- Я стою дорого, ну ооччень дорого, - не оставляя сомнений в своей профессии.
Как бы там ни было, я от них отстранился: плавал, читал и даже пару раз съездил на экскурсии. Но я не мог ходить с закрытыми глазами и, конечно, заметил переключение внимания Каси с богатых европейцев на тихого арабского юношу. Арабчонок ходил, как "во сне по облакам", от упавшего на него счастья. Зачем ей такая связь, я не мог понять. Денег у него, судя по одежде, не было. Она возила его на дискотеку в город, а по вечерам они сидели, обнявшись, на диком пляже, подальше от посторонних глаз. Потом я заметил, что арабский юноша работает в нашем отеле, в школе дайвинга в качестве разнорабочего. Таскает баллоны с кислородом, помогает туристам одевать и снимать снаряжение, управляет лодкой, когда группы аквалангистов отправляются на погружение. Может быть, Кася хочет освоить навыки погружения на глубину, думал я? Но зачем ей этот паренёк, когда есть школа с инструктором, с выдачей дипломов? Я остановился на мысли, что это любовь. В конце концов, деньги решают не всё, есть ещё и чувства. Они оба совсем молоды, и им хочется чистых чувств и преданной любви. Я даже проникся уважением к ней.
Максим злился ещё больше. Европейцы с деньгами ещё находили понимание в его меркантильных взглядах на жизнь. Ему было известно чувство азарта в любовных интригах.
- Но "мартышка в штанах", - так он называл юного араба, - в качестве любовника - это задача не для моих мозгов, - говорил Максим.
Он, стараясь отвлечься от своих неудач с Касей, посвящал всё время занятиям спортом. Утром - трудился на тренажёрах, до обеда плавал, преодолевая сильное течение, потом велосипед, и на полдник - школа дайвинга. Особенно его увлекали ночные погружения на дно. Он не был романтиком, просто сказывалась российская привычка гонять по телу адреналин.
Я возвращался в Москву раньше их, и перед отъездом в аэропорт пошёл попрощаться. Побеседовал последний раз с Максом, стараясь отговорить его от мести.
- Да я уж её почти забыл, - успокоил он меня, - мне это "фиолетово".
Потом я нашёл Касю и сказал, что уважаю её за способность любить от сердца, а не от калькулятора.
- Вы о чём? - Не поняла она.
Я объяснил, что заметил её расположение к арабскому юноше.
- А, вы об этом, - вяло пробурчала она, - скажем так, мне просто скучно. Этот пляжный роман не может иметь продолжения.
- Но всё равно, "красивые отношения" надолго остаются в памяти, - возразил я.
***
Полупустое кафе стали заполнять клерки, освободившиеся от рабочих заданий. В зале для курящих повисла пелена табачного дыма. Молоденький официант уже несколько раз спросил, не хочу ли я чего-нибудь ещё, намекая на дефицит свободных столиков в кафе, а я всё сидел, глотая очередной остывший кофе, и думал о такой внезапной гибели Макса.
- Другое дело, если в баллонах не было кислорода. Он легко мог задохнуться, а течение там действительно сильное, и тело унесло.
В памяти вновь и вновь всплывал роман Каси и молодого араба, работавшего в школе дайвинга. Он был по уши влюблён в неё и способен выполнить любую просьбу. Особенно, если она рассказала ему о грозившей опасности. Я не выдержал и набрал номер её телефона.
- Девочка, зачем ты на свою юную душу взяла такой грех? - спросил я.
Она клялась, что ничего не понимает, бросала трубку. Но, когда я пригрозил братом погибшего Максима, которому могу всё рассказать, испугалась и назначила встречу.
Пришла не одна, с ней был жених, студент третьего курса. Он, чем-то напомнил мне египетского юношу, читавшего Ленина. Я изложил им свою версию гибели Макса. Бойфренд Каси не верил ни одному моему слову.
- Кася не могла, не могла, вы лжёте! - волновался он.
- Если ты сейчас же не скажешь правду, я звоню Василию, - предупредил я.
И она призналась. Но сказала, что говорит под моим давлением, и, в случае расследования, всё будет отрицать. Жених смотрел на неё широко открытыми глазами, потом встал и, ничего не говоря, ушёл.
- Ну что ж, понеси хоть такое наказание, - подытожил я и тоже ушёл.
Как-то, бегая по центру, я увидел Касю. Она шла в обнимку с другим, незнакомым мне молодым человеком. Да, Макса не вернуть, а позвонить Василию, значит, подписать ей смертный приговор. Я до сих пор размышляю, заслуживает она смерти или нет?
