Когда мы, по дороге в Ладисполь, болтали с попутчиками, мы выяснили, что многие везли всякую ерунду на продажу, нашпигованные информацией о знаменитом Блошином рынке в Риме. Поначалу, меня это не заинтересовало, но позже мне стало завидно, что люди были при деле и при этом сделали какие то деньги на проживание в Италии, в ожидании разрешения на вьезд в выбранную страну. Зависть была не материальная, на курицу и хлеб нам хватало, а просто сам факт, что все выглядели деловыми, а я как дурак с помытой шеей. Но нет худа без добра. Я так познакомилась с Римом, гуляя до опупения, что он мне показался, в конце этих четырех месяцев, своим в доску и я плакала расставаясь с ним. По счастливой случайности, со мной была книга "Муки и радости". Ею можно было пользоваться почти как путеводителем и я никогда не забуду этот малюсенький период моей жизни. Не имей сто рублей, а имей одного друга, который, будучи уже канадским подданным, прислал нам тристо долларов на выполнение мечты - посмотреть хоть чуть чуть Италию. Мы благодарны ему на всю оставшуюся жизнь. Мне так и не удалось пока вернуться в Италию, а поэтому, все воспоминания о поездке во Флоренцию и Венецию - это запомнившийся праздник души. Венера Ботичелли, с детства приводила меня в восторг и восхищение (это были картинки в плохом исполнении с ужасными типографскими красками). А когда я стояла перед картиной, во Флоренции, практически невозможно передать мои чувства и не удивляйтесь, что я плакала стесняясь своих слез и ничего не могла поделать с собой. Я не могла поверить, что это реальность, что я в Италии, что я стою рядом с картиной, которую люблю с детства. Такие моменты не забываются.
В Ладисполи жизнь была наполнена через край знакомствами с потрясающими людьми. Мы сняли квартиру на три семьи с одной общей кухней. Да, я знаю эти ужасные рассказы, как люди ссорились до драки и прокляли друг друга навсегда. Нам повезло, соседом по квартире у нас был Советский Поганель, профессор Клеопов. Я до сих пор в него влюблена по уши. Редко встречаются такие интересные и порядочные люди. Это он показал мне Рим не глазами туриста, а Рим как он есть. Это он привел меня с сыном на маленькую улочку, где за оградкой стояла Венера, очередная, которых много. Мой сын глядя на нее внимательно, тронув меня за плечо, прошептал: ОНА ДЫШИТ, и поверьте мне, если вы постоите тихонько, глядя на нее, вы увидите ,что она действительно дышит. Тайна Большого искусства.
Через неделю мы прижились в Ладисполи, как будто этот маленький уютный городок, на берегу моря, принадлежал нам. Сын через две недели играл в футбол с итальянской детворой и что то лопотал по итальянски и они его понимали. Рядом с домом ,в котором мы жили, было маленькое кафе, где вечерами собирались местные поболтать и выпить стакан вина. Русский художник из Москвы, Володя, рисовал скетчи в этом кафе и итальянцы, которые делились с ним вином, полюбили его и уже считали своим в доску. А потом воспоминания мои прервались на время, так как тот починенный зуб - ( помните Эх! Нхнем?) решил взбунтоваться и напомнить о себе.
С лицом, превратившимся в футбольный мячь, со щелью в том месте, где обычно рот и две дырочки над этой щелью, носа не было, все слилось в единое, глаза я открыть не могла, потому как они исчезли в под опухолью. Вот и отправил меня итальянец - дантист - помирать, перекрестившись. На мое счастье, добрые люди привели с улицы врача, из имигрантов, которая разрезала мне десну и совсем не перекрестившись сказала: бегите за питьевой содой и пусть полощет как сумеет. Ну и антибиотики. Про соду, запомните, потому как в Штатах было смешно с этой содой, но это потом. За пару дней до отьезда, уже отказавшись от Австралии, в которую нас очень звала какая то община, обещая нам подарить дом и работу инженера для мужа, мы стали собираться в дорогу. Лицо мое пришло в норму и жизнь звала и манила. Потом, мы всю жизнь, когда было очень тяжело, говорили: - " Вот интересно, а если бы мы поехали в Австралию, как бы там сложилась наша жизнь?"... И тут же радовались, что мы здесь, потому как уже обзавелись друзьями и сын нашел свое счастье, а так кто его знает, что было бы, это была бы другая жизнь. А эта уже НАША (продолжение)