Тяжелые времена, идет наступление осени, лето неся потери, отступает за горизонт, самолеты, сбиваясь в стаи, покидают родные места и летят косяками на юг, к теплу, подальше от холода. Летчики в ватных штанах, стюардессы в норковых шубах умело ведут самолеты, нажимают плавно на газ и, полностью выжав сцепленье, переключают скорости, взлетают под облака и набирают ход. С беломориной в зубах хмурый летчик смотрит уныло вниз на серое небо и думает прочь, прочь. Уверенные пассажиры лениво смотрят в окно, читают свои газеты или тихонько дремлют. Для них легко и просто улететь из холодов, они привыкли жить в круглогодичном лете. Пустые, бесстрастные лица и чуть слышный шум мотора, полет проходит нормально, пора отстегнуть ремни.
А где-то в конце салона, прижавшись носом к стеклу, еще до сих пор не веря в реальность произошедшего, лечу я, действительно, я, лечу и удивляюсь, как же мне удалось, как же меня пропустили? Когда начались холода, мне так хотелось в лето, я ходил кругами по городу, все не знал, что же мне делать. И тут - накладка случайностей, и я как в счастливом сне миновав таможню и кассу попал на летний рейс. Сверхъестественность произошедшего бьет по голове и я с трудом пытаюсь хоть немножко прийти в себя, удивленно смотрю в окно, жмурюсь от яркого солнца, не веря, что это - реальность, забыв, кто я такой. Я улетаю все дальше от сезона длинных дождей и с каждой секундой все ближе к жаркому южному лету. За окном картинка меняется и под нами не серая мгла, а какие-то яркие краски, незнакомый красивый ландшафт, я закрываю глаза и погружаюсь в сон, а самолет тем временем, продолжает свой полет.
А над городом - темные тучи, и туман - ни черта не видать, и идешь, обходя лужи, закрываясь от неба зонтом, загораживаясь капюшоном от пронизывающего ветра, идешь как-то согнувшись, придавленный дождем, а все прохожие - серые, мокрые и усталые, молчаливые и серьезные, легкомысленность не в цене, толпа у остановки и в трамвае, который подъехал, этим двум образованьям предстоит соединиться. И заполненный под завязку трамвай трогает дальше, мне с ним не по пути, пока не по пути. И серый телефон, промокший от дождя, по номерам друзей - короткие гудки, бьют как капли дождя в барабанные перепонки, заставляют звонить снова, чтоб опять услышать отбой, сзади скрип тормозов - останавливается машина - и человек в форме говорит мне: вы арестованы, вы хотели покинуть город и улететь в лето". И меня отвозят туда, где годами идет дожди, я пытаюсь было заплакать, но на этом сон обрывается. Я открываю глаза и слышу уверенный голос: " до свидания, полет окончен, желаем всего наилучшего, экипаж прощается с вами - значит, уже прилетел.
Арбузы, дыни и персики, ананасы и гондурасы, жаркое небо Кубы, профиль веселого негра, длинные ноги девушки, пальмовая роща, море чудесно синее и море всяких товаров, и небоскребы Нью-Йорка, и знаменитый Биг Бен, и боже, что за путаница в моей тупой голове... Вежливые улыбки и чистота на улицах, толстые полицейские и небо в полный рост, теплое и яркое, ласкающее кажу, греющее нежно, легко и мягко касаясь, занимающее пол неба, встающее с утра и поздно, поздно вечером умирающее в волнах моря. И какой-то калейдоскоп из новых цветов, красок, понятий, определений, незнакомых раньше вещей, голова начинает кружиться, распухает, потом болит, ничего я не понимаю, никого я не понимаю. Симпатичная блондинка приветливо машет рукой, я подхожу ближе, блондинка улыбается, о чем-то говорим на отвлеченные темы, я совершенно бездумно смотрю в ее глаза, пытаюсь найти в них что-то, но там - лишь мое отражение, говорю отраженью. Пока и продолжаю путь. Я бреду по улицам тихого летнего города, я вижу - здесь все не так, а в тысячу раз лучше, симпатичные ребята зовут меня с собой, но я, почему то отказываюсь и дальше иду один. Я убежал, спасся, им меня не понять, они никогда не видели настоящего серого неба, они никогда не мерзли в холодных и темных квартирах, они веселы и беспечны, а я замкнут и одинок.
Я спускаюсь вниз к морю и смотрю, сидя на камне не едва заметный прибой, на ленивое колыханье, я очень люблю море, голубое дитя природы, я снимаю одежду и через миг - в воде. Ты очень - хорошее море - повторяю я глупую фразу, идя по дорожке вверх, в царство автомобилей, магазинов и ресторанов, мотелей и казино, и еще целого ряда незнакомых странных названий. Чистота, опрятные люди, полупустой транспорт, нету пьяных на улицах, очередей в магазинах, везде уют и порядок, поговорить правда не с кем, да и признаться, не о чем, все слишком не так. Солнце греет вовсю, а мне почему-то холодно, и как-то темно вокруг, хотя день на редкость светлый, тесно и неуютно, хотя я один на площади, грустно и печально среди общего веселья. Непонятная тоска охватывает с головой, я в ней купаюсь, как в море, только зачем? Зачем? Чьи-то чужие глаза, мир незнакомых улыбок, шаги непонятных людей, воздух, пропитанный грустью, и что-то на горизонте, неделимое, неподвижное, равнодушное и спокойное, уверенное в правоте, проступающее тусклым контуром, проникающее в душу, где-то там, где-то там и вновь волной отступающее.
День миновал, ночь, наступило новое утро, я думал - все измениться, но нет, все осталось как прежде: спокойное южное солнце, вновь мне слепит глаза, и подтянутые ребята, улыбаясь спешат по делам, душа моя остановилась, как вкопанная, не шевельнется, я опять смотрю на мир - новый и незнакомый. Но вдруг что-то ломается, да так, что уже не починишь, что-то срывается с места - и нет способа остановить. Ты - очень хороший, город, " - говорю я, словно прощаясь и убыстряю шаг и иду уже не бесцельно, Огромный тяжелый магнит тянет меня к себе, покинутая родина зовет меня обратно, властною рукой подписывает приказ вам надлежит вернуться - и печать - в самое сердце. Здесь слишком хорошо, здесь слишком тепло и тихо, и нет моих дождей, которых не хватает, серых, унылых зданий, долгой холодной зимы, друзей, которым трудно дозвониться по телефону, вечной неопределенности, усталости в глазах, родной непредсказуемости и еще черт знает чего. И чему-то безумно радуясь, нейдя для себя ответ, я с диким энтузиазмом бегу в аэропорт, пытаясь найти билет, быстрей, обратно домой, и случайные прохожие глядят на меня с испугом...
Усталый, обозленный, со всеми переругавшись, к тому же приболев, грязный и непричесанный, на захламленной третьей полке плацкартного вагона, переплатив за билет я еду домой. Родные мои соотечественники, ругаясь, пихают меня, говорят, чтобы я убирался, а я притвориться спящим. Думаю про себя, может, стоило остаться, вспоминаю море и солнце, и со злостью смотрю в потолок, а за горами, лесами, серая, неумытая, с вечного бодуна, больная, исхудалая, дающая всем надежды, но неизвестно на что, ждет меня, не дождется, моя холодная родина.