Аннотация: Вот она была той самой Татьяной, которая любила моего родственника без обмана. Однако, на флирт толкала меня.
Болохова Татьяна.
а).Знакомство.
Вскоре я встал на учет в военкомат города Беслан, где уже был военкомом мой дядя Цалоев Илья Петрович. На следующий день я поступил учиться в техническое училище, которое находится в городе Орджоникидзе на улицу Джанаева, близко от дедушки Вани и бабушки Дины. Там у меня произошла другая история.
Не успел я освоиться после службы в армии на гражданке. Как в первый же солнечный денек, мои друзья пригласили меня в воскресенье на "Водную станции" за город Орджоникидзе. Мы решили отдохнуть на природе с пивом и шашлыками. Естественно, я ни стал отказываться и основательно подготовился вместе с друзьями к вылазке на природу. Мы намариновали под шашлыки несколько килограмм баранины с курдючным салом. За сутки дома нарезали, а затем засалили с килограмм репчатого лука. Отдельно нарезали красных помидоров. Взяли бутылку слабого уксуса. Две пластиковые фляги свежего пива. Все уложили в сумки. Поехали первым поездом из города Беслан до города Орджоникидзе. Дальше поехали автобусом ближе к горам. Где-то, в семь часов утра мы на "Водной станции", которая закрыта под замком. Мы обошли "Водную станцию" вокруг, чтобы расположиться между рекой Терек и "Водной станции" на полянке.
Нас было пять человек. Вместе со мной были Дзгоев Руслан, Ли Владимир, Ашот Вазгарян и Шумейко Юра. С Владимиром Ли вместе служили в армии, только он демобилизовался на год раньше меня. Других парней я знал давно, по учебе в школе и по соседству. Мы вначале собирались поехать на природу в человек двадцать, но после решили, что это будет не отдых, а целый базар, поэтому ограничились всего пятью парнями. Девчонок мы решили с собой не брать, чтобы не обидеть большинство своих друзей и подруг. В таком составе мы стали готовить место под шашлыки и отдыха для загара, так как на этот воскресный день синоптики обещали температуру близкую к летней, примерно, плюс двадцать градусов. Самый раз для хорошего загара. Тем более что за лето мы и без того сильно загорели. Конечно, больше всех я, так как мои друзья принимали загар в предгорьях Кавказа. В это время я нежился в городе Батуми, во время службы в армии, под ярким солнцем, на берегу самого Черного моря. Мы решили просто отдохнуть на природе.
Наша компания сразу распределила свои обязанности. Мы с Вовкой Ли стали готовить шашлык на шампура, как старшие по взрасту и более опытные в этом деле. Шумейко Юра занялся раскладкой байковых одеял и подготовкой других продуктов. Ашот Вазгарян и Дгоев Руслан принялись собирать сухие веточки для подготовки костра под шашлык. Дров в этих местах полно. На берегу реки Терек и в кустах, вокруг полянки, много сухих веток, палок и коры от разных деревьев. Через час все было готово. Костер так полыхал, что мы едва успевали сбивать пламя, чтобы не сжечь окружающую нас природу вместе со своими вещами. Ведь нам нужен не огонь к шашлыкам, а хорошие угли от костра. Поэтому мы не спешили развешивать на рогатки шампура с шашлыком, который красовался красными помидорами, белым луком и кусочками мяса вперемешку с курдючным салом, в стороне от костра в нашей посуде. Мы постоянно подбрасывали в огонь веточки, палочки и кору от деревьев, постепенно увеличивая их величину. Таким образом, костер со временем вырос горкой пылающих жаром углей над своим местом. Мы воткнули рядом с углями в землю рогатки, заранее подготовленные под шампура. Когда четыре рогатки торчали из земли над углями костра, мы положили на рогатки сырые палочки веток и на эти палочки стали раскладывать шампура с мясом шашлыка. Аромат шашлыка медленно стал растекаться по всей полянке и проникать дальше в окружающие нас места. В этот день погода была не только жаркая, но и безветренная. Слабое движение воздуха раздувало угли под шашлыком, отчего шашлык дружно потрескивал изредка вспыхивая курдючным жиром от температуры углей. Мы тут же сбивали пламя огня на шашлыке и поливали его слабым винным уксусом, каждый раз поворачивая поджаренные бока шашлыка из стороны в сторону. Таким образом, вскоре весь шашлык поджарился со всех сторон. Мы были готовы кушать шашлык и пить пиво прихваченное из дома с собой.
- Посмотрите, кто это к нам идет?! - радостно, воскликнул Ашот Вазгарян. - Какие-то там девочки-красотки!
Мы прекратили уделять внимание своему шашлыку и посмотрели в ту сторону, куда нам показал Ашот Вазгарян. Со стороны реки Терек в нашу сторону шли четыре девушки, которые одеты в пеструю спортивную одежду и в синтетические разноцветные куртки. Прямо, как олимпийские спортсменки. Мы разглядывали девчат и едва не прокараулили свой шашлык, который дружно вспыхнул пламенем на курдючном жире, так, что нам пришлось потрудиться над огнем, чтобы окончательно не потерять в огне готовый шашлык.
- Скажите нам, как пройти к "Водной станции"? - обратилась к нам, белокурая девушка. - Мы заблудились.
- Вход на "Водную станцию" с другой стороны. - ответил за всех, Дзгоев Руслан. - Только там все закрыто.
- Но вы можете остаться с нами. - предложил Вовка Ли. - Потом мы все вместе отправимся туда отдыхать.
Девушки пошушукались между собой и согласились на наше приглашение остаться с нами. Они тут же расположились на байковых одеялах возле костра. Чтобы окончательно не потерять над костром готовый шашлык, мы его тут же разделили поровну между собой. Естественно, что девушкам мы отдали самые лучшие шампура. На каждого из нас вышло по три штуки шампура, другая закуска лежала горкой на газете. Постепенно, за съеданием шашлыка и за уничтожением пива, мы стали знакомиться с девушками. Белокурую девушку звали Марчункова Оля. Черненькая девушка назвалась Ароновой Еленой. Стацкая Зинаида с каштановыми волосами. Рядом со мной села Болохова Татьяна, русоволосая, с короткой стрижкой. Девушки были студентками какого-то училища. Ни стали выяснять именно какого училища. Мы ни поэтому с ними знакомились на природе. Нам просто интересно вместе с ними провести время на свежем воздухе.
До того, как мы начинали разжигать костер под шашлык, мы разделись до плавок, чтобы зря не терять драгоценное время под ярким солнцем. Сейчас перед одетыми в спортивную одежду девчатами, мы выглядели совершенно голыми. У нас получался какой-то дискомфорт, как между белыми медведями в шубах с Севера и голыми неграми с набедренными повязками с Африки. Девчонки, вероятно, поняли наше состояние и когда шашлыки ими были съедены, то они стали раздеваться. Оказывается, что девчата, также как мы, приехали загорать на "Водную станцию", но были впервые в этих местах, поэтому заблудились и вышли к реке Терек. Бродили по берегу реки Терек, пока случайно не встретили нас вокруг этого костра.
Под спортивными костюмами девчат купальники. Таким образом, они вскоре с нами тоже сравнялись в виде летней одежде. Окончательно уничтожив все виды продуктов привезенные с собой. Мы развалились на байковых одеялах, то и дело, поворачиваясь разными сторонами своего тела к солнцу, как совсем недавно проделали с шашлыками на рогатках у костра. Нам хотелось оставить на память теплое время. Наша компания так увлеклась загаром на солнце у реки Терек, что мы совсем забыли про "Водную станцию". Когда прохладный ветерок с Дарьяльского ущелья спугнул нас с насиженного места, то идти на "Водную станцию" было поздно. Там всюду было много народу, столько, что не протолкнешься к лодкам, чтобы поплавать на них. Идти на "Водную станцию", чтобы там купить что-то в латке или в ларьке, тоже не было интереса, так как у нас желудки и без того были набиты продуктами. Мы посоветовались между собой и решили поехать в центр города Орджоникидзе. Лучше отдыхать там. Тем более, разделились парами, только Шумейко Юра остался один. Он угрюмо плелся следом за нами, не знал, куда от нас деться.
- Мы тебе найдем свободную подружку в училище. - предложила Аронова Лена. - Девчат там у нас много...
- Нет! Нет! - поспешил отказаться Шумейко Юра. - Все равно кто-то из нас должен домой тащить все вещи.
Мы тут же дружно повесили на Шумейко Юру все наши сумки. Шумейко Юра на остановке сел в автобус и отправился домой. Все три пары, не сговариваясь между собой, зашли в разные вагоны трамвая и поехали в сторону центра города Орджоникидзе. Мы с Болоховой Татьяной вошли в последний вагон трамвая и прошли на свободные места, которых было больше пассажиров. Мы сразу принялись ближе знакомиться.
- Таня, а ты откуда приехала? - спросил я, Болохову Татьяну, когда мы остались одни. - Из России что ли?
- Нет! - ответила Татьяна. - Я тоже живу на реке Терек, но у вас мелко, а у нас в Тереке баркасы плаваю.
- Где у вас такой Терек? - поинтересовался я. - Это возле города Кизляр? Так ты оттуда, что ли прибыла?
- Нет! Ты не угадал. - поправила меня, Болохова Татьяна. - Я терская казачка. Живу в станице Каргалиской.
- Станица ни Каргалинская, а Каргинская. - поправил я, Болохову Татьяну. - Я это, точно, лучше тебя знаю.
- Откуда ты лучше меня знаешь? - передразнила меня, Болохова Татьяна. - Если ты сам живешь в Осетии.
- Вот и знаю! - настаивал я. - Так как я тоже терский казак. Родился в городе Гудермес, который основали мои предки триста лет тому назад. Мои предки построили хутора, которые позже стали станицами. Это такие, как Червленная, Дубовская, Шелковская и Каргинская. Почему так назвали вашу станицу, так это потому, что там был густой лес, в нем водилось много карг ворон. Понятно тебе? Так что ты со мной не спорь.
- Я все равно с тобой не согласна. - настаивала на своем Болохова Татьяна. - Потому, что я там родилась и живу. У меня во всех документах записано, что я из станицы Каргалинская, а ни какая-то там Каргинская.
- Это во время советской власти ее переиначивали. - настаивал я, на своем. - Ты спроси старых казаков.
- Я могу с тобой поспорить. - опять не соглашалась Болохова Татьяна. - Когда я закончу на следующий год училище, то мы с тобой можем туда поехать и спросим старожилов. Вот тогда и посмотришь, кто был прав.
- Согласен! - не унимался я. - Если ты проспоришь, то выйдешь замуж за меня. Если я проспорю, то женюсь на тебе. Спор должен быть честным. В присутствии свидетелей с обеих сторон с обручальными кольцами.
- Иш, ты, хитрый какой! - возмутилась Болохова Татьяна. - Если я проспорю, то выйду замуж за тебя. Если ты проспоришь, то ты женишься на мне. Никакой разницы тут нет. Но я пока не собираюсь выходить замуж.
Болохова Татьяна отвернулась к окну и насупила брови. Так мы, молча, ехали несколько остановок. Если б она не захотела со мной встречаться, то могла давно выскочить из трамвая. Раз она стоит у окна и никуда не уходит, то выходит, я ей понравился, она ждет от меня хода к ней на встречу. Надо мне что-то делать?
- Я буду согласен с твоим предложением. - прервал я, паузу. - Пускай будет все так, как ты сейчас скажешь.
Болохова Татьяна обратно повернулась в мою сторону. Мы стали так близко друг к другу, что ее груди через легкую куртку уперлись чуть ниже моей груди, а наши губы были так близко, что мне оставалось коснуться их. Болохова Татьяна вспыхнула вся, от такой близости и ее губы запылали, словно алый бутон розы, готовый тот час превратиться в нежную ароматную розочку. Я попытался коснуться своими губами ее пылающих губ, но Болохова Татьяна осторожно отодвинула меня от себя. Мы стояли несколько минут, глядя друг другу в глаза, постепенно привыкая к близости. Затем Болохова Татьяна взяла меня за руки и слегка поцеловала в щеку. В это время трамвай остановился. Болохова Татьяна пошла к выходу, увлекая меня за собой. Мы вышли у кинотеатра "Родина" в конце проспекта Ленина. Болохова Татьяна взяла меня за руку. Словно школьники мы пошли куда-то по проспекту, не думая о месте своего движения в центре города.
- Может быть, мы в кино сходим? - неуверенно, спросил я, чтобы как-то освоиться. - Сегодня кино хорошее.
- Сегодня я не могу. - отказалась Болохова Татьяна, оставляя мне шанс на будущее. - В следующий раз. У меня сейчас в общежитие много дела. Дали комсомольское поручение подготовить стенгазету к празднику. Из меня такой художник, как из вороны оперная певица. Только там мазать красками могу и больше ничего.
- Хочешь, тебе помогу сделать газету? - предложил я, Болоховой Татьяне. - Я в армии служил художником.
- Правда? Ты художник? - радостно, воскликнула Болохова Татьяна. - Ну, теперь я эту десятую размажу! Пойдем прямо сейчас к нам в общежитие. Я уговорю вахтершу пропустить тебя в красный уголок. Пускай она будет стоять около тебя, как швейцар, пока ты нарисуешь мне стенгазету к ноябрьским праздникам.
Болохова Татьяна чмокнула меня в щеку и потащила за собой с проспекта Ленина куда-то в проулок. Петляя из улицы в улицу, мы вскоре вышли к четырехэтажному зданию с табличкой "Общежитие Љ 2". Никаких других надписей и указателей на этом здании не было, как к конспирации. Болохова Татьяна скры-лась за дверью, а меня оставила ждать на улице, погрозив мне пальчиком, чтобы я никуда не уходил. Но тут же вернулась обратно. Очевидно, боялась потерять меня совсем из виду. Взяла меня за руку и повела к двери.
- Тут стой! - строго, приказала Болохова Татьяна, когда прошли входную дверь. - Девчонок наших не порть!
Болохова Татьяна так сказала, словно в ее отсутствие я мог переспать с девчонками с общежи"тия. Но в чем-то Болохова Татьяна была права. Стоило ей скрыться за дверью с табличкой "Дежурная", как из дверей комнат и кабинетов стали появляться любопытные девчонки. Одетые в чем попало от пальто и халатов на голое тело. Просто в нижнем белье в тапочках на босую ногу. Они удивленно разглядывали меня. Хихи-кали, выталкивая друг друга за дверь, в чем попало. Я стоял, словно памятник, который принесли в женское общежитие на обзор, как редкий экспонат мужчины. Я долго стоял с мраморным лицом, что одна осмелевшая девушка подошла ко мне близко, чтобы убедиться в том, что я все-таки настоящий, а не искусственный из бумаги или камня. Девушка даже потрогала меня руками и ехидно ухмыльнувшись, ушла в комнату.
- Хватит разглядывать! - сказала Болохова Татьяна, выходя из дежурного кабинета. - Он вам не памятник.
- Ты оставь его нам на одну ночь. - сказала любопытная девушка. - Мы тебе из него к утру мужика сделаем.
Болохова Татьяна показала ей шиш под самый нос и потащила меня к двери с надписью "Красный уголок". Там над огромным столом склонились несколько девчонок, одетые в чем попало и без того в одних трусиках. Они вначале не обратили на нас внимания, продолжая увлеченно заниматься своим делом, заманчиво вертя своими полуобнаженными задницами. Когда увидели меня с Болоховой Татьяной, то подняли такой визг, что я сразу пожалел о своих мыслях, насчет соблазнительных фигурок девчонок. Девчонки метались по "Красному уголку" в поисках убежища от моих глаз, но в помещении не было такого места, куда девчатам можно было спрятать от меня свои прелестные фигурки, которыми я продолжал любоваться.
- Стучаться надо! - сказали они, прекратив бесполезную беготню. - Когда входишь к дамам. Ты отвернись!
- Это вам ни спальня, а "Красный уголок"! - встала в мою защиту Болохова Татьяна. - Здесь одетыми надо быть. Я вам привела настоящего художника, который нарисует стенгазету. Так что берите его и радуйтесь.
- Ой! Прелесть какая! - завизжали девчонки, забыв про стыд, стали меня целовать в лицо со всех сторон.
- Хватит! Хватит, вам! Я его не для этого привела к вам. - заревновала Болохова Татьяна. - Оставьте и мне.
Назло всем девчонкам, Болохова Татьяна, подошла ко мне и при всех поцеловала меня в губы. Девчонки посмотрели на нас серьезно и стали надевать свою одежду, у которых одежда находилась в этом помещении. Девчонки без верхней одежды вышли за дверь. Немного придя в себя от такой страстной обстановки, я подошел к столу на котором лежали большие листы ватмана и разные художественные принадлежности. Я стал знакомиться с содержанием текста заголовка стенгазеты и удивился тому, что там было написано.
- Так я тоже учусь в вашем училище! - воскликнул я вслух, сразу понял, что сделал глупость, раскрыв себя.
- А! Понятно! - разом не доверчиво, протянули девчата. - Так это тот самый художник из десятой группы?
- Девчата! - громко, сказал я, пытаясь восстановить, почти, утраченное ко мне внимание девчат. - Учитывая ваше особое внимание к моей персоне. Обязуюсь! Нарисовать вашу стенгазету намного лучше, чем в десятой группе откачников-вакуумщиков, чтобы вы могли их "размазать" за зазнайство. Но вы дайте мне слово, что никогда не раскроите эту тайну, за дерзкий подлог в искусстве. Иначе, это они меня размажут в группе.
- Ура! Размажем десятую группу! - закричали девчата. - Да мы тебе, ни только слово, честь свою отдадим!
- Честь мне вашу не надо! - возразил я. - Оставьте ее будущим мужьям. Я с вами со всеми не справлюсь!
- Смотрите! Струсил! - засмеялась толстуха. - Мы другое имели ввиду. Иш! Губу раскатал на нашу честь!
Девчонки весело рассмеялись. Болохова Татьяна серьезно осекла их, сказала, что достаточно лясы точить и острить, пора заняться серьезным делом. Сегодня до вечера нам надо эту стенгазету нарисовать. На новых больших листах белого ватмана я карандашом в общей форме сделал набросок предстоящей стенгазеты. Девчонки одобрили общий вид. Мы начали совместно придумывать заголовки и рисунки на злобу дня. Стенгазета посвящалась недостаткам в нашем училище и конечно, больше всего, досталось десятой группе откачников-вакуумщиков. Чтобы не заподозрили меня в подлоге своего творчества на стороне соперников, я не забыл "размазать" и себя вместе со своей группой. Девчонки визжали от восторга и постоянно чмокали меня за работу. Я едва успевал размазывать губную помаду девчат на горящих щеках.
Закончил я работу над стенгазетой поздно ночью. Весь зацелованный в губной помаде, я собрался идти домой. Болохова Татьяна принялась носовым платком с духами оттирать с моего лица губную помаду, которой было столько на мне, что я был больше похож на картину Пикассо, но только не на художника рисовавшего стенгазету группе монтажниц фотоэлектронного оборудования. Наконец-то, творчество Болоховой Татьяны, над моим лицом закончилось успехом. Лицо освободилось от губной помады, но было пропитано дамскими духами и стало таким красным, словно я находился в гареме арабского султана или в европейском массажном кабинете, где меня, наложницы и проститутки, оттирали от грязи, чтобы во время секса не заразиться. Мне стыдно было за такой вид перед девчатами, ни то чтобы появится на улице среди людей.
- Ну, куда он в ночь пойдет с таким запахом и с такой красной рожей? - сжалилась, дежурная тетя Варя. - Постелите ему в "Красном уголке". Я его замкну на ключ, чтобы вы парня за ночь не изнасиловали. Только не забудьте его накормить сейчас и утром. Мужчина тоже человек, которому нужны калории для нас.
Девчонки дружно засмеялись и побежали в "Красный уголок", приготавливать мне ужин и постель на эту ночь. Через несколько минут стол в "Красном уголке", где только что я рисовал стенгазету, был завален продуктами на разный выбор. Можно было подумать, что за этим столом собираются справить свадьбу или какой-то самый знаменательный праздник нашего времени. На столе были различные напитки, сладости, фрукты и много, много еще чего. Только не было спиртных напитков, но это и понятно, тут все-таки женское
общежитие, а не мужское, в котором всегда можно найти спиртное. Возможно, что спиртное есть и у девчат, но они не выставят его передо мной в присутствии дежурной по общежитию. Да мне и ни к чему спиртное. Я все же не алкоголик, который не может жить без спиртного. Мне спиртное, есть или нет, одинаково. Сейчас главное, это сохранить свое лицо достойного мужчины перед этими дамами, которые ухаживают за мной. Естественно, что я ни сел один за этот огромный стол в присутствии девчонок. Пригласил к себе за стол и милых дам, которые ни стали церемониться и вместе со мной вскоре очистили весь стол с продуктами. Ни одна из девчонок не пожаловалась, что она держит диету и ей нельзя кушать. Вся группа девчат кушала.
- Девочки! Спать по своим кроватям! - скомандовала дежурная. - Одиннадцать часов ночи! Ты тоже спи.
Девчонки, облизанными во время еды сочными губками, без губной помады, чмокнули меня перед сном в щеку и оставили одного в пустом помещении с раскладушкой постельного белья с горячей батареей у окна.
- Я тебя замкну от любопытных девчонок. - сказала дежурная. - Если захочешь в туалет, то стучи. У меня бессонница, так что я тебя выпущу по требованию. Мне все равно ночью не спиться. Читаю ночью газеты.
Все ушли по своим комнатам и кроватям. Я расстелил раскладушку и лег спать. Раскладушка была неудобная. Я постоянно переворачивался с боку на бок. В это время раскладушка так сильно скрипела, что дежурная, вероятно, думала, я принимаю в ней девчонок. После каждого скрипа заглядывала через стекло в "Красный уголок". Из-за чего мне ни как не удавалось заснуть. Иногда ко мне заглядывали любопытные девчонки, поэтому я долго не мог заснуть. Где-то за полночь я смог погрузится в сон, но через какое-то время проснулся от сильного храпа. Можно было подумать, это храпит сонная лошадь. Я прислушался. Оказалось, это дежурная тетя Варя мучается "бессонницей". Пришлось затыкать уши ватой, из пакета, ле-жащего рядом на подоконнике. После некоторых усилий заставил себя заснуть и не проснулся до утра.
Я открыл глаза. Болохова Татьяна стояла рядом и тормошила меня, стараясь скорее разбудить. Одета Болохова Татьяна была так, что осталось ей накинуть на себя пальто или плащ и идти в училище на уроки.
- Ну, как быть насчет нашего спора? - вспомнил я, вчерашний спор. - Каргинская или Каргалинская станица?
- Я подумаю немного. - ответила Болохова Татьяна. - Может быть, я соглашусь спорить на твоих условиях.
Поднявшись с раскладушки я попытался поцеловать Болохову Татьяну в губы, но она выскользнула из моих объятий. Погрозив мне своим прелестным пальчиком, удалилась из помещения за дверь. Я оделся и в сопровождении дежурной тети Вари, пошел в туалет, затем в умывальник и в столовую. В огромном зале столовой пять человек проспавших девчат. Мы поздоровались кивком головы. Я сел за ближайший стол, который был накрыт специально в мою честь. На столе молочный суп лапша, два хинкала, кусочек хлеба и стакан компота, то есть, легкий завтрак. Я ни стал растягивать время и по-армейски быстро уничтожил продукты со стола. В это время Болохова Татьяна стояла рядом и с любопытством наблюдала за мной.
- В училище ты пойдешь одной дорогой, - сказала Татьяна, когда мы вышли из общежития, - а я поду другой. Мне не хочется, чтобы девчонки вашей группы разгадали тайну нашей стенгазеты. Встретимся в следующее воскресенье в пять часов вечера у кинотеатра "Дружба". Сходим в кино или просто погуляем.
Болохова Татьяна поцеловала меня в щеку и побежала в сторону училища. Я медленно поплелся другой улицей, чтобы только нам вместе не войти в здание учебного корпуса училища. От общежития девчат, это ни так далеко, метров пятьсот, не больше, поэтому через десять минут я был там. Училище, словно пансионат благородных девиц, наполнилось голосами прелестных дам. Всюду смех и трескотня девчат. Совершенно не обращая внимания на меня, девчонки пятой группы монтажниц фотоэлектронного оборудования, в коридоре вывешивали на стенде стенгазету "На злобу дня", вокруг которой толпились девчонки других групп. Чтобы не привлечь на себя подозрение я посмотрел на стенгазету и увидел поцелуи от губном помады на своем автопортрет в стиле дружеского шаржа. Это получилось классно! Точно так, как я выглядел в конце своей работы над стенгазетой. Признавшие мой портрет девчонки разных групп, стали хихикать и подшучивать надо мной. Все понимали так, что это меня зацеловали девчонки моей десятой группы, так как заметка на стенгазете посвящена полностью десятой группы. Вокруг заметки нарисованы дружеские шаржи на девчонок, которые больше других девчат опекали меня постоянно в нашем училище.
б).Смертельное кино.
Всю неделю мы не встречались с Болоховой Татьяной. Оба были поглощены учебой в своих группах. Я едва не забыл, что мы с БолоховойТатьяной договорились встретиться в воскресенье в пять часов вечера у кинотеатра "Дружба". Хорошо, что мои братья пристали к маме со своими копейками на кино в воскресенье утром. Я тут же вспомнил о своем свидании с Болоховой Татьяной. Сказал маме, что еду в Орджоникидзе. Начисто выбритый и наглаженный, после обеда я выехал пригородным поездом в город Орджоникидзе. Чтобы не помять свой парадный вид, я стоял в тамбуре пустого вагона. Мимо меня за окном вагона мелькали давно знакомые места. На улице пасмурная погода, но дождя не ожидалось. Скорее может выпасть снег, так как поздняя осень. Природа и люди находились в ожидании зимы. Все нахохлились перед снегом. Возле кинотеатра "Дружба" было много народа. Показывали американский фильм "Это безумный, безумный, безумный Мир!", очень забавная кинокомедия, поэтому шансов попасть в зал были равнозначны нулю. Я не был уверен, что Болохова Татьяна придет на свидание, так как она тоже могла забыть за неделю. Ведь мы оба так сильно были заняты учебой, что даже знаками внимания ни разу не обменялись. Я видел Болохову Татьяну всего один раз мельком издали, когда она со своими подружками спешила утром следующего дня в училище. После этого, в течение всей недели, Болохову Татьяну я ни разу не видел.
- Ты купил билеты? - неожиданно, спросила Болохова Татьяна, прервав мои мысли. - Что билетов нет?
- Извини! Я задумался. - ответил я, вздрогнув слегка от неожиданности. - Сейчас еще раз попробую купить.
Я подошел к опустевшей кассе и спросил билеты в кино. К нашему общему удивлению нашлись нам два билета на тринадцатый ряд, тринадцатое и четырнадцатое место. Мы с Болоховой Татьяной были люди не суеверные, поэтому, сразу, не задумываясь, взяли билеты на эти места. Когда мы вместе со всеми зрителями прошли в зал, то удивились тому, что почти половина мест тринадцатого ряда были пустыми. Возможно, что группа друзей опоздала в кино. Чтобы не нарушать порядок, мы с Болоховой Татьяной сели на свои места. Я сел на тринадцатое место, а Болохова Татьяна села на четырнадцатое место. Возле меня и возле Болоховой Татьяны сидели две молодые пары. Дальше двадцатого места тринадцатый ряд был пустым. Вероятно, это потому, что правую стенку зала ремонтировали и строительными лесами закрывали проход на четыре ряда. Поэтому на свои места зрители заходили только с левой стороны зала. Вся правая сторона прохода в зал возле стены была перекрыта проводимым ремонтом. Это было нарушением техники безопасности. В случае пожара или какого-то происшествия, зрителям пришлось бы спасаться только в левую сторону. Представляю, это какая тут давка начнется. Половина зрителей в панике друг друга передушат. Хотя бы сегодня все было хорошо и никто не смог бы испортить мне свидание с прелестной девушкой.
Как всегда, перед показом кино, начался пропагандистский киножурнал коммунистической партии. Кинозрители, дружно заглушая показ киножурнала, зашуршали упаковками мороженного, зачавкали пирожками, защелкали семечками. Нужно было за пятнадцать минут всем освободиться от купленного продукта за пре-делами кинотеатра, чтобы затем со спокойной душой и мыслями смотреть сам кинофильм, именно тот на который они приобрели билеты. Не нарушая всеобщей традиции трудящихся Советского Союза, мы с Болоховой Татьяной принялись дружно облизывать пломбир, купленный нами при входе в кинотеатр. В это самое время пустующие места нашего ряда заполнились. Пришел и опоздавший последний зритель нашего ряда. Нас попросили передвинуться на одно место, чтобы пришедшему зрителю не мешать другим, смотреть начавшееся кино. Все зрители нашего ряда синхронно приподнялись и пересели на одно место. Я сел на четырнадцатое место, а Болохова Татьяна села на пятнадцатое место. Прямо рядом со мной на тринадцатое место сел коренастый мужчина, который был похож на атлета. Мы стали смотреть кинокомедию.
Весь зал в течение двух серий надрывался от смеха. Когда кинофильм закончился и зрители поспешили покинуть кинозал, я поднялся к выходу и наткнулся на мужчину, сидящего на тринадцатом месте, на котором должен был сидеть я. Мне показалось вначале, что он спит. Я хотел, было, его разбудить. Но тут я увидел, что с левой стороны между плечом и шее у мужчины торчит узкая рукоятка ножа, по которой стекала кровь. Рядом стоящая девушка и Болохова Татьяна, увидели эту ужасную гибель мужчины. В тот же миг они лишились чувств. Обе девушки рухнули между рядами, а я в это время был в шоке и не мог ничего сообразить, как мне поступать дальше. Но не успел я опомниться, как меня ударили чем-то тупым по голове и стали крутить руки. Перед тем, как потерять сознание от второго удара по голове, я увидел, как в зрительном зале началась ужасная свалка. Люди стали топтать друг друга, пытаясь покинуть зрительный зал.
Очнулся я в милиции с наручниками, на руках закрученными назад и с жуткой болью в голове. Болохова Татьяна сидела рядом и вся дергалась, словно тело и душу пробивал паралич от бесконечного рыдания. Опухшими глазами я посмотрел вокруг. Дежурный кабинет милиции битком набит офицерами милиции. Они о чем-то громко разговаривают и показывают в мою сторону. От головной боли и от шума в ушах я ничего не могу понять, что они говорят. Лейтенант милиции, размахивает руками перед мои лицом. Я не пойму никак его жестов и не слышу его голоса. Лейтенант милиции шлепает мне ладонью по щекам и обливает лицо водой из граненого стакана. Я пытаюсь встряхнуться, но мне сильно мешают руки с наручниками за спиной.
- Снимите с меня наручники. - выдавливаю я из себя и не слышу свой голос. - Мне так сильно больно рукам.
Лейтенант милиции минуту что-то говорит мне в лицо и жестикулирует руками. Наконец-то он понимает, что с меня надо снять наручники и показывает сержанту милиции на меня. Сержант берет со стола ключи и снимает наручники с моих отекших рук. Я с большим трудом возвращаю свои руки в нормальное положение и медленно начинаю разминать их. Лейтенант милиции обратно начинает размахивать своими руками у меня перед лицом. Я по-прежнему ничего не слышу. Лейтенант милиции пытается с силой ударить меня ладонью по лицу, но я уклоняюсь от его удара и перехватываю резким движением его правую руку своей правой рукой. Лейтенант милиции поскользнулся на воде, которую лил мне в лицо, не удержавшись в равновесии растянулся на пол у моих ног. Я отпускаю его руку. В этот момент кто-то тычет мне в голову ствол пистолета. Я медленно поднимаю руки и правой рукой пальцами зажимаю свой нос, чтобы продуть свои уши, как это делают в самолете пассажиры во время полета, когда у них закладывает уши от набора высоты самолетом. В моих ушах что-то с болью тихо хлопает. В мои уши мгновенно врывается звук, от которого становиться больно ушам и голове. Я зажмуриваю сильно глаза, чтобы вытерпеть жуткую боль и медленно опускаю вниз свои руки, после того, как от моей головы убрали ствол пистолета. Начинаю приходить в себя.
- Вам чего от меня надо? - спрашиваю я, глухим голосом милиционеров, которые все также орут на меня.
- Рассказывай нам, где твои сообщники? - спросил меня, лейтенант милиции. - С которыми ты целый год убиваешь людей. Если ты мне сейчас не будешь говорить правду, то мы тебя и твою девку изуродуем.
- Я всего три недели, как отслужил армию. - ответил я, едва сдерживая свой гнев. - Посмотри мой паспорт. Он совершенно новый. Если тебе этого не достаточно, то позвони в военкомат. Тогда сам убедишься в том.
Лейтенант милиции взял судорожно мой новый паспорт и внимательно стал разглядывать его страницы. Сверил своими глазами мою фотографию в паспорте с моим опухшим от побоев лицом. Подумал о чем-то. Отошел к другому столу, за которым сидел майор. Несколько минут они тихо разговаривал с ним о чем-то, показывая на мой совершенно новый "молоткастый, серпастый" советский паспорт. Затем они стали разглядывать другой паспорт. Вероятно, это был паспорт Болоховой Татьяны. Записали данные наших паспортов. Лейтенант милиции сел за свой стол и стал что-то писать. Раньше оравшие на меня милиционеры заткнулись. Искоса поглядывали на меня и на Болохову Татьяну, которая не много успокоилась и лишь изредка вздрагивала всем телом от бывших слез во время рыдания. Я приходил в себя от боли в голове.
- Распишитесь в протоколе. - тихо, сказал лейтенант милиции, возвращая нам паспорта. - Вы оба свободны.
- Я в кино пришел со своей невестой ни для того, чтобы расписываться в протоколах милиции. - отказался я. - Мне ничего не известно, что произошло в зале кинотеатре. Это было мое тринадцатое место по купленному мной билету. Мужчина попросил меня подвинуться. Если бы не подвинулся, то они убили бы меня.
Болохова Татьяна тоже отказалась подписывать протокол. Мы оба смотрели в сторону майора, который внимательно слушал мой разговор. Майор посмотрел на лейтенанта милиции. Показал ему рукой, чтобы он нас отпустил. Лейтенант милиции сказал сержанту, чтобы он нас проводил до выхода из здания милиции.
- Ты, сука, за то, что бил меня и угрожал моей невесте. - сказал я, лейтенанту милиции, на выходе из кабинета. - Лучше не попадайся мне в гражданской одежде на улице. Я уважаю форму офицеров, но, ни таких как ты. Так что смотри, не забывай об этом. Иначе я тебя размажу в гражданской одежде по всей улице.
Во мне все так горело от боли и злости, что я почти не соображал, что говорю. Но никто мне ничего не ответил. Я вышел из кабинета. Быть может они понимали мое состояние. Поэтому ни стали опять возвращаться к прошедшему или у них появилась совесть и сострадание за свои ошибки насчет меня. Однако, я не знаю о чем они думали, когда били меня и крутили руки. Какие эти милиционеры все-таки подлые люди.
На улице прохладно и с неба срывались первые снежинки. Болохова Татьяна взяла меня под руку. Мы пошли с ней по темным улицам ночного города Орджоникидзе. Редкие уличные фонари своим тусклым светом кусками выхватывали из ночи небольшие участки улицы. Город Орджоникидзе молчал, будто был оглушен ударом по голове, как только что произошло со мной. Я все никак не мог до сих пор сообразить, что произошло со мной. Меня слегка тошнило, сильно кружилась голова, ноги подкашивались. Ноги сами собой тащились куда-то по улице. Если бы рядом не было сейчас Болоховой Татьяны, то я валялся бы где-нибудь на городской улице. Прохожие могли подумать, что я напился водки, как самая последняя свинья.
Из-за своего состояния я не помню, сколько мы ходили по ночным улицам города Орджоникидзе. Болохова Татьяна ничего мне не говорила. Может быть, она тоже была в таком состоянии или понимала мое состояние и поэтому молчала всю дорогу. Я даже не мог сообразить, куда мы с ней идем и кто из нас двоих у другого поводырь, а кто пострадавший. Видимо, мне сильно досталось ударом по голове, что я нахожусь в таком состоянии, похожем на сотрясение мозга. Били чем-то тупым, чтобы на голове не было шрамов и ссадин. Удар был такой, как резиновой кувалдой со свинцом внутри, мягкий, но тяжелый. Били дважды, возможно, больше. Совершенно не помню. Так били, что последствия от побоев пока не предсказуемы.
- Саша! Пожалуйста, осторожно! - услышал я, рядом, голос Болоховой Татьяны. - Тут ступеньки, не упади.
Только сейчас я увидел, что мы пришли в женское общежитие, где жила Болохова Татьяна. Мы потихоньку прошли в внутрь общежития. Поднялись по ступенькам в кабинет дежурной. Мне на лицо упал яркий свет люстры. Моментально все закружилась в моих глазах. Сразу потерял сознание. Почувствовал, как падаю и чьи-то слабые руки не могли меня удержать. Я свалился без сознания прямо на пол в дежурке. Это было мгновение или долго? Об этом никто мне так и ни сказал. Но только я почувствовал резкий запах нашатырного спирта и открыл глаза. Вокруг меня мелькали лица девчат и их груди закованные в "женские доспехи". Из-за яркого света люстры у меня сильно болели голова и глаза. Я жмурился и прикрывал глаза ладонью. Кто-то догадался, что мне мешает свет и переключили люстру из семи рожков на две лампочки. Мне сразу стало легче. Я стал внимательно разглядывать пышные груди девчат, которые беззастенчиво трясли своими сиськам прямо у моего лица. Даже не опасались того, что груди могут выскочить из укрытий, которые им устроили лифчики. Девчата так были увлечены заботой о моем состоянии, что даже забыли о своем приличии перед парнем. Откровенно говоря, мне сейчас было не до грудей прелестных девчат.
Постепенно, я начинал приходить в себя, но теперь боялся опять потерять сознание от страстного зрелища в виде пышных девичьих грудей. Меня распирало не от боли в голове, а оттого, что находилось у меня в плавках и поднималось от возбуждения при виде грудей прекрасных созданий противоположного пола. Я опасался, что мое мужское достоинство прорвет преграду плавок и вырвется торчком наружу. Чтобы себя окончательно не опозорить перед девчатами, я попытался подняться с деревянного пола кабинета дежурной. Девчонки тут же подхватили меня под руки и осторожно посадили на мягкий диван-кровать возле стены. Полная девушка налила из графина в граненый стакан холодной воды и дала мне выпить из своих рук.
- Мы вызвали скорую помощь. - сказала девушка, в розовом халате. - Тебя врачи отвезут в больницу.
- Вот в больницу меня не надо! - возразил я. - Мне сразу становиться дурно от белых халатов врачей и медицинских сестер. Если вы меня туда отправите, то я сразу сбегу с больницы. Лучше я останусь здесь.
- Успокойся! Мы тебя никуда не отправим. - сказала дежурная тетя Варя. - Останешься у нас до утра.
Вскоре с улици мы услышали сигнал машины скорой помощи. Дверь кабинета дежурной открылась. Вошла молодая женщина с медицинским саквояжем в белом халате. Следом вошли санитары с носилками.
- Так, больной, рассказывайте, что случилось? - подозрительно, спросила дама. - Что вас беспокоит?
- Меня избили в милиции. - тихо, ответил я. - Сильно били по голове. После отпустили домой. У меня кружиться голова и слегка тошнит. От яркого света болят голова и глаза, сразу теряю сознание. Сейчас меня беспокоит больше всего ваше присутствие. Я истерически боюсь врачей. Сразу хочется бежать от вас.
- Ну, раз больной шутит, значить он ни так безнадежен. - выслушав меня, сказала дама, привычно потирая свои ладони. - У вас небольшое сотрясение головы. Мы вам сделаем небольшой укол. Выпьете пару таблеток от снятия давления в голове и утром будете в полном порядке. Думаю, что от девчат вы не сбежите.
Дама тут же беззастенчиво спустила мои штаны до задницы. Под общее хихиканье девчат, воткнула мне в задницу свой "маленький укол", от которого я едва не выскочил с голым задом из кабинета дежурной. После укола доктор дала мне две таблетки, которые я проглотил не запивая водой. Затем дама проверила у меня давление. На всякий случай она посмотрела мои глаз. Приказала открыть рот и высунуть наружу язык. Внимательно посмотрела у меня горло и язык. Проверила целостность головы. Смерила температуру.
- Так, девочки, уложите парня спать. - сказала дама, собирая свой саквояж с инструментами. - Только не с собой, а в отдельную комнату. Больной сейчас будет спать. Пускай успокоится и хорошо поспит. Думаю, что утром он будет в полном порядке. После вы его можете использовать по любому доступному назначению.
- Мы за ночь обязательно используем его по своему назначению! - сказала грудастая девушка в халате.
Девчонки дружно засмеялись, провожая доктора до двери. Когда дверь закрылась, то девчонки стали спорить между собой о том, куда меня лучше всего уложить спать. Каждая комната оспаривала свое место моего присутствия у них. Доказывали, что там у них мне будет лучше. Есть широкая кровать с постелью.
- Больной будет спать в дежурной комнате! - остановила спор, тетя Варя. - Он и так у нас скоро пропишется. Я ему постелю на диван-кровать. У меня все равно всю ночь бессонница. Ночью присмотрю за ним.
- Нет! Нет! Ни в коем случае! - забеспокоился я. - В прошлый раз, из-за вашей "бессонницы" с храпом я всю ночь не мог уснуть. Мне пришлось уши затыкать ватой. Вы мне лучше постелите на пол в "Красном уголке". Думаю, что пол не будет скрипеть, как раскладушка, чтобы вы ни бегали проверять. С кем это я скриплю на своей раскладушке. Я на ночь опять заткну свои уши ватой, чтобы от вашего храпа не сбежать.
- Слово больного - закон здоровым! - поддержала меня, грудастая девушка, под общий смех девчат. - Если парню ночью будет жестко спать на полу, тогда я с удовольствием пригрею парня до утра на своей груди.
Она так продемонстрировал свои груди торчком снизу, что они выскочили из халата, под которым ничего не было. Девушка тут же спрятала свои груди под халат, под общий смех девчат. Дежурная тетя Варя, со смехом, показала ей кулак. Девчонки побежали приготавливать мне постель в "Красном уголке". Тетя Варя дала мне выпить чай с малиновым варением и со сливочным маслом. Можно было подумать, что у меня сейчас обычная простуда и мне надо хорошо пропотеть за ночь до утра, чтобы на завтра прошла простуда.
- Народная медицина от всех болезней помогает. - сказала тетя Варя, когда я пытался отказаться. - Я тебя не буду замыкать сегодня. Мало ли, что. Ты, милок, к девкам сегодня не бегай. Нагрузки тебе опасны.
- Какие там девки! - успокоил я, беспокойство тети Вари. - Мне бы выжить до утра от побоев, а там видно...
Тетя Варя пригрозила мне напоследок и уложила в постель, которую мне приготовили девчата на полу в зале "Красного уголка". Постель из двух толстых матрасов укрытых белой простынею и со всех сторон обложена подушками, это на тот случай, чтобы я не скатился на пол. Под голову положили огромные пуховые подушки. Когда тетя Варя скрылась за дверью, я укрылся до подбородка одеялом и моментально уснул. Мне было так хорошо и уютно, словно я опять вернулся в город Гудермес, в наш Старый хутор, где я спал у Выприцких на пуховой перине, в своем далеком и прекрасном детстве. Там всегда было тепло и уютно. Отчего у меня остались приятные воспоминания на всю жизнь. Как жаль, что ничего нельзя вернуть обратно.
Проснулся я от воздействия "народной медицины", которой меня угощала на ночь тетя Варя. Я весь мокрый от пота, словно меня только что вытащили из горячей ванной. Маяком спокойствия в общежитии звучал ужасающий храп дежурной тети Вари, к которому девчата, возможно, давно привыкли и спокойно спали. Мне страсть, как захотелось в туалет. Я вспомнил, что туалет находится через две комнаты напротив столовой. Мне надо было тихонько сходить туда, чтобы только не разбудить девчат и дежурную тетю Варю.
Босиком я осторожно подошел к двери. Дверь была не заперта. Я тихо открыл ее и на цыпочках пошел в сторону туалета. Несмотря на то, что на улице наступила зима, в общежитие тепло, как летом. Возможно, это по такой причине девчонки ходили почти голяком, чтобы не потеть во время сна от такой температуры в помещении. Тем более что им нечего опасаться на тот случай, что за ними будут подсматривать парни. Все спальные комнаты первого этажа находились в сторону общего двора комплекса зданий женского общежития. Куда входили здания общежития нашего училища, двух техникумов и института. Так что подглядывать за ними некому. Весь состав зданий комплекса женского общежития не имел ни единого мужика. Поэтому мое присутствие в зданиях комплексе женского общежития было огромной редкостью всем девушкам.
Я прошел в туалет никем не замеченный. Был третий час ночи. Девчата крепко спали. На обратном пути я загорелся желанием посмотреть хотя бы в одну спальню к девчатам. Вполне естественное любопытство мужчины к женщине, также как обратное любопытство женщины к мужчине. Тем более что здесь не требовалось открывать двери. Тут не было никакого риска. Все двери спальных комнат сверху до половины застекленные. Это наверно потому, чтобы дежурная по общежитию могла смотреть за порядком в спальне не открывая дверей. Я тоже осторожно посмотрел в стекло. При свете фонаря со двора хорошо было видно всю комнату. Это была спальня той самой грудастой толстушки, которая спала совершенно голая по-детски
свернувшись калачиком и обнажив все свои девичьи прелести внушительных объемов. На ней даже простыни не было. Возможно, это она пожертвовала простынь мне на ночь. Я, конечно, с огромным удовольствием задрал бы толстушку. Может быть, она тоже была бы не против? Но вот как отнесутся к этому ее три подружки, которые спят в этой комнате? Возможно, поднимут визг или потребуют взаимности с ними. Сразу с четырьмя спать не смогу. Я все-таки не робот, а человек. Куда мне?! Лучше тогда ни одну из них не иметь.
Вдруг, где-то скрипнула дверь, опасаясь быть разоблаченным, я поспешил скрыться в зале "Красного уголка". Обратно лег в свою постель. Едва закрыл глаза, как чьи-то пальцы коснулись моих губ. Это были пальцы ни Болоховой Татьяны не грудастой девчонки, которую сейчас я видел голой в ее кровати.
- Т-с-с! Тихо, тетю Варю разбудишь. - прошептал мне, не знакомый голос. - Я очень хочу сейчас тебя.
Вполне естественно, что я не мог отказать в такой просьбе даме. Тем более что сам горел страсть к женскому полу. Постель не могла скрипеть, как раскладушка, а маяком нашей безопасности был храп тети Вари. При слабом свете уличного фонаря, тень подоконника надежно скрывала наши движения и лицо рискованной дамы. Мы сразу, без промедления, начали удовлетворять свою потребность. Пока у нас хватало сил на взаимное половое внимание. Мы словно кот с кошкой быстро удовлетворяли свою пылкую страсть.
- На меня не смотри и ничего не спрашивай. - прошептала она, вставая с постели. - Я ушла. Пока. Спи.
Я отвернулся в сторону окна и вскоре уснул. Проснулся тогда, когда лучи солнца щекотали мое лицо. Сразу подумал о ночном похождении. Может быть, это был сон или мне померещилось? Я отдернул одеяло и увидел всюду признаки секса. Значить все так и было. Хорошо, что она не была девственницей. Куда бы я тогда мог спрятать испачканную кровью простынь? Ну, а так, если не нанюхают признаки секса, то и нечего мне беспокоиться. Надо быстрее мне одеться и привести себя в порядок. Не дожидаясь когда кто-то войдет сюда в зал. Я быстро оделся и уничтожив признаки ночной страсти, быстро свернул постель, а затем убрал ее в сторону. В это самое время в зал вошла Болохова Татьяна, я сделал вид, что ее не заметил, безразлично разглядывая плакат на стене у окна. Затем перевел взгляд на окно, там стал разглядывать улицу.
- Какой-то у тебя тут странный запах!? - спросила Болохова Татьяна, когда подошла ко мне. - Что такое?
- Ничего особенного. - ответил я, целуя ее в щеку. - Мужчины также как женщины, во время сна выделяют запах. Потом все проходит. Это вполне естественно. Как месячные у женщины. Мы взрослые люди...
- Тебе виднее. - смутившись, согласилась Болохова Татьяна. - Я ни спала с мужчинами и не знаю, какой запах они выделяют. Тебе лучше бы пойти в ванную комнату и помыться. Нам скоро надо идти в училище.
Я пошел к ванной комнате, прихватил с собой полотенце, которое мне принесла Болохова Татьяна. Замкнувшись на щеколду, я разделся и залез под душ. Голова слегка болела от вчерашних побоев. Остальное самочувствие у меня нормальное. Мне только было интересно узнать. Кто это такая неизвестная дама, которая удовлетворила ночью мою и свою потребность? В общежитии столько много девушек и женщин!
- Саша! С тобой все в порядке? - спросила Болохова Татьяна, за дверью ванной комнаты. - Отзовись мне.
- Я заканчиваю мыться! - ответил я, закрывая душ на оба крана. - Сейчас вытру себя полотенцем и выйду.
Под краном умывальника я почистил пальцем зубы, пополоскал рот и по-армейски оделся за сорок пять секунд. Сразу, не теряя ни секунды, открыл дверь душевой и вышел. Болохова Татьяна стояла рядом. Она как овчарка понюхала меня и убедившись, что я дурно не пахну, повела в столовую. В столовой никого не было. Возможно, что девчата ушли на занятие. Болохова Татьяна осталась меня подождать. Ну, прямо, как настоящая ревнивая жена. Обнюхала, помыла и накормила. Однако ночью со мной она не спала в постели.
- Таня! Вчера вечером, после кино, тебя милиционеры били? - спросил я, ее, когда мы уже вышли на улицу.
- Нет! Меня не трогали. - ответила БолоховаТатьяна. - Только ты меня больше не называй своей невестой.
Дальше мы пошли в училище разными дорогами и до самой весны больше ни разу не встречались с ней.
в).Алханчуртский канал.
На все последующие выходные дни и на праздники мы с Татьяной Болоховой не были вместе. Словно между нами пробежала черная кошка. Может быть, это Болохова Татьяна узнала от той таинственной дамы за наше ночное сношение с ней, в "красном уголке" женского общежития или были какие-то другие причины? Мне так и не удалось как-то перехватить Болохову Татьяну, чтобы назначить ей свидание. Даже на праздники, Новый 1970 год, во время праздничного концерта у новогодней елки я не мог найти Болохову Татьяну в зале. Увидел ее случайно, когда она стояла на сцене за занавесью рядом с замполитом училища и ждала своего выхода на сцену. Болохова Татьяна читала на сцене какие-то новогодние стихи. Но я совершенно ее не слышал, лишь страстно смотрел в ее сторону. Болохова Татьяна стояла на сцене прямо напротив меня, но делала вид, что совершенно не замечает меня. Во время ее поклонов на аплодисменты, я сделал ей не заметно жест рукой. Но даже в этот момент на лице Болоховой Татьяны не было знаков внимания ко мне.
В день Советской Армии 23 февраля, когда мы обратно находились в одном зале. Но и в этот раз Болохова Татьяна избегала встречи со мной. Постоянно уклонялась от разговора или вообще скрывалась куда-то с подружками, чтобы только не быть рядом со мной. Мои попытки встретиться с ней не увенчались успехом.
Приближался весенний женский праздник, Международный женский день 8-го Марта. Мои друзья решили отметить на природе. Возле Алханчуртского канала, который находится между городом Беслан и городом Орджоникидзе, за поселком Дачным, ближе к плодоовощному питомнику. В это время года там много зелени и хорошие полянки пикника. Друзья пригласили своих подружек, только у меня не было пары. Я долго не решался пригласить Болохову Татьяну на этот пикник. Но, набравшись храбрости, все-таки решился.
Седьмого марта, рано утром, я пошел на колхозный рынок города Орджоникидзе и купил по семь штук разных цветов. Я считал, что это магическое число недели будет у меня счастливым. С огромным букетом цветов я отправился к нашему училищу и на расстоянии от училища ждал появления Болоховой Татьяны со стороны женского общежития. Я стоял так, что если бы Болохова Татьяна даже не ночевала в женском общежитии, а у местных подруг, то она все равно пересекала бы участок дороги к училищу, который хорошо просматривался со всех сторон двух больших улиц, Пушкина и Джанаева. Там увижу Болохову Таню. Ждать мне долго не пришлось. Издали я увидел Болохову Татьяну в окружении своих подруг. У них было веселое предпраздничное настроение. Девчата смеялись и о чем-то весело беседовали. Я посчитал сколько девчонок идет с Болоховой Татьяной. Тут же отделил от букета каждой девчонки по одному цветку.
- Девочки! Поздравляю вас с Международным женским днем 8-го Марта. - быстро, выпалил я, когда перехватил девчат на перекрестке. - Желаю всем успешно закончить учебу в училище и быть счастливыми.
- Спасибо! Спасибо! - ответили девчата, разбирая цветы и хихикая. - Мы все обязательно будем счастливы!
- Татьяна! Поздравляю тебя! - неуверенно, сказал я, когда девчонки удалились. - У нас завтра намечается пикник на природе в честь женского праздника 8-го марта. Я приглашая тебя на пикник. Давай встретимся в шесть утра на вокзале. Мы поедем до Алханчуртского канала. Там шикарная природа и мало людей.
- Я подумаю об этом до завтра. - заманчиво, ответила Татьяна, принимая от меня огромный букет цветов.
Болохова Татьяна ушла в сторону училища, рукой останавливая меня на перекрестке. Я стоял до тех пор, пока Болохова Татьяна не скрылась за дверями училища. Я тоже пошел на занятие в свою группу. В предпраздничный день уроков мало. В подавляющем большинстве женский коллектив училища, занимался подготовкой своего личного праздника, Женского дня 8-го Марта. Чтобы мужчинам училища ни стать в праздник нищими из-за подарков дамам, мы пришли к единому мнению, что нам стоит купить общий огромный букет всем и поставить в фойе училища. Огромный букет цветов поставили в центре.
Кроме огромного букета для всех наших дам, который разобрали в конце дня по одному цветку, я нарисовал девчатам общую праздничную стенгазету и в каждый класс нарисовал по одному поздравительному плакату на больших листах белого ватмана. Девчонки в знак благодарности в зале накрыли огромный праздничный стол с различными конфетами, напитками и тортами. Предпраздничный день удался на славу. Все разошлись на три дня, так как на праздничные дни выпадали суббота и воскресение. Двух часовым поездом я отправился домой в город Беслан, чтобы сказать маме и своим друзьям, что я заночую у наших стариков, дедушки и бабушки, в городе Орджоникидзе, а рано утром приеду поездом до Алханчуртского канала, на место нашего будущего пикника на природе. Мама была не против моего отдыха на природе.
В шесть часов утра 8-го марта я стоял с букетом цветов и со своей сумкой харчей, на привокзальной площади станции "Орджоникидзе". У меня было мало шансов дождаться Болоховой Татьяны. Так как почти три месяца мы не видели близко друг друга. За это время Таня могла познакомиться с каким-то дру"гим парнем и встречаться с ним. Так что я был готов к такому финалу. Следующим поездом после шести утра, я собирался вернуться к себе домой, чтобы без пары не маячить рядом со своими друзьями на пикнике. Но Болохова Татьяна пришла с небольшим опозданием. Она не приехала городским транспортом от общежития, а пришла пешком, так как женское общежитие нашего училища было ни так далеко от вокзала.
- Танечка! Поздравляю! - весело, сказал я, целуя ее в щеку. - Наш поезд давно ушел. Поедем автобусом.
- Спасибо! - ответила Болохова Татьяна, целуя меня в щеку. - Автобусом лучше, там мы пройдем пешком.
Болохова Татьяна взяла у меня букет цветов, а я у нее спортивную сумку. Мы пошли на посадку в междугородный автобус, который стоял близко от вокзала, возле него было совсем мало народу. Мы сели на свободные места и Болохова Татьяна прижавшись ко мне, стала смотреть через стекло автобуса на проезжую часть улицы. Я ничего не говорил ей. Боялся, что опять спугну ее своим разговором. Тогда потеряю ее навсегда. Болохова Татьяна тоже молчала всю дорогу, только крепко прижималась ко мне, то ли от прохладного утра, то ли от того что соскучилась от долгой разлуки со мной. Так мы ехали, с ней молча до нужной нам остановки возле Алханчуртского канала, остановку которого нам напомнила билетерша автобуса.
- Ох! Какой прекрасный воздух! - радостно вздыхая, сказала Болохова Татьяна, когда мы вышли из автобуса. - Как здесь дышится хорошо! Давай мы немного погуляем здесь, а после пойдем к твоим друзьям.
- Как Ваше величество пожелает, так будет. - ответил я. - Сегодня ваш праздник. Я ваш раб на целый день.
Болохова Татьяна весело засмеялась и стала спускаться к берегу реки Терек. Возле речки росли первые весенние цветы. Болохова Татьяна вернула мне букет цветов, купленных мной для нее, а сама стала собирать полевые цветы. Здесь было так много цветов, что прошло минут десять. В руках у Болоховой Татьяны был огромный букет цветов, которые едва помещались у нее в обеих руках. Я ходил рядом с Болоховой Татьяной. Мне было приятно, что мы опять вместе. Я от всей души рад нашей встречи отдыха на природе.
- Теперь пойдем к твоим друзьям на пикник. - сказала Болохова Татьяна. - Они там давно нас заждались.
Мы поднялись от берега реки Терек до трассы, там перешли дорогу и направились вдоль Алханчуртского канал в сторону железной дороги, за которой начинались полянки и зеленые деревья с первыми нежными листочками. Где-то там мне намечена встреча на пикнике с моими друзьями. Возможно, прямо за бугром.
- Вот, пропавшие к нам явились. - сказал Саламатин Тимофей, когда мы подошли к друзьям. - Проходите!
- Мы не пропавшие! - возразила Болохова Татьяна. - Мы ходили собирать у реки полевые цветы на венки.
Болохова Татьяна раздала подругам моих друзей полевые цветы и девчата принялись плести из цветов венки. Я с друзьями стал готовить костер под шашлыки. К нашему приходу парни подготовили дрова и место нашего пикника. Оставалось нам разжечь костер и на рогатки из веточек положить шампура шашлыка. Кроме нашей компании на другой стороне канала была группа парней и девчат. Столько же пар, как у нас. Наши компании соединяла только узкая платина со шлюзами, с которой летом дети прыгают в воду. Мы на расстоянии взаимно поздравили девчат с праздником и принялись отмечать первый праздник весны. К это-му времени шашлык, и венки девчат были готовы. Мы открыли бутылку шампанского в честь наших девчат и одну бутылку шампанского отправили с поздравлением к девчатам другой компании. Парни с другой стороны не остались в долгу перед нашими девчатами, прислали нам бутылку сухого грузинского вина "Сапирави" с осетинскими пирогами фытчин и валибах (один пирог с мясом, а другой с сыром и картошкой).
- Кто-то забыл, что мы восьмого марта всегда открываем плавательный сезон. - напомнил Дзгоев Руслан, он стал раздеваться до плавок. - Может быть, вам слабо сейчас купаться? Если нет, то идем купаться.
Я ни стал приглашать себя. Сразу разделся до плавок. За нами последовали парни с обеих сторон. На природе по виду погоды далеко до плавательного сезона, но задолго до моей службы в армии, однажды, мы искупались в озере восьмого марта. С тех самых пор у нас вошло в традицию, открывать плавательный сезон восьмого марта, каждого года, при любой погоде. Вот и сейчас решили продолжить традицию.
- Просто намочить себя в холодной воде может каждый. - сказал я, останавливая своих друзей, которые собирались попрыгать в воду. - Давайте соревноваться за какой-нибудь приз. Кто из нас дальше нырнет?
- Вот ты первый и начнешь. - предложил Замуров Антон. - Следующий я. На бутылку шампанского. Выставляем кандидатуры с обоих берегов канала. Судьями соревнования назначаем девушек с обеих сторон.
Другая сторона ни отказалась от участия в соревновании. Со своей стороны выставили парня такой весовой категории, как у меня. Девчонки вышли на стартовую позицию. Мы с парнем с другой стороны, встали на середину дамбы между шлюзами. Обменялись рукопожатиями и приготовились к прыжку. Девчата предупредили нас о готовности. Приготовили свои платки. На счет три, девушки махнули своими платками. Мне нужно было утвердиться во внимании Болоховой Татьяны, чтобы после пикника больше никогда не расставаться и не потерять ее навсегда. Поэтому я решил нырнуть как можно глубже, чтобы на глубине канала вода протащила меня по течению как можно дальше, а не выбросила на поверхность. Таким образом, поэтому я подпрыгнул высоко над платиной и развернувшись во время прыжка, штопором вошел в воду.
Когда мое тело вошло в воду, то я тот час воткнулся в речной ил кистями рук. Благодаря тому, что во время прыжка я выставил вперед себя руки. Амортизировал удар головой в дно канала. Но удар был такой сильный, что я по самые локти утонул в иле и головой пропахал ил по дну канала. Моментально, во время удара, я потерял сознание. Холодная вода канала увлекла меня дальше вниз по сильному течению. Какое-то неведомое ранее блаженство окружило меня. Я плыл словно птица в воздушном пространстве. Что-то влажное обволакивало меня и несло куда-то в неизвестную мне даль. Все было прекрасно, вот только кисти рук и голова ужасно болели. Постепенно, влага окружающая меня, стала проникать вовнутрь через нос и рот. Я почувствовал, как что-то прохладное скользнуло через горло и стало заполнять меня изнутри. Мое подсознание сообщила мне, что я тону. Мне надо было принимать какие-то меры к своему спасению.
Сколько было во мне сил, все выплеснулись сквозь мои конечности. Я усиленно стал толкаться ногами об дно и загребать наверх опухшими от удара кистями рук. Понадобилось огромное усилие, чтобы вынырнуть из воды. Когда моя голова оказалась на поверхности, я начал жадно глотать воздух и судорожно выгребать руками до берега канала. Меня утащило так далеко за поворот канала, что поэтому друзья меня видеть не могли. Кричать я не мог от того, что горло мое стянуло от холодной воды и проникшего в рот ила. Я всего лишь шипел, отплевываясь от ила и постоянно глотая с огромной жадностью чистый весенний воздух. Мне совсем не хотелось утонуть. Я стал цепляться за все, что мне попадало мне под руку. Но мои руки были слабы, без силы сопротивляться стихии, а течение воды в канале безжалостно к человеку, попавшему в ее поток. Меня тянуло течением воды все дальше и дальше от моих друзей, а также от шанса выжить.
Прошло несколько минут с того момента, когда я вынырнул на поверхность. Я все еще был на плову. Но мои силы были на исходе. Сильно от боли кружилась голова. Чтобы не потерять сознание я тряс постоянно головой и сильно зевал, чтобы растянуть мышцы своего лица. Тут я обратил внимание, что почти по середине канала течет вода испачканная кровью. Я сразу понял, что не мог опередить собственную кровь. Выходит, что мой напарник по прыжкам в воду тоже пострадал. В это время вода в канале начала быстро падать.
"Значить перекрыли шлюз." - подумал я, продолжая цепляться опухшими кистями рук об бетонное покрытие берега канала. - "Получается, что нас решили спасать или вытаскиваю со дна канала погибшего."
Когда вода в канале совсем упала. Мои ноги коснулись дня, я понял, что у меня нет шансов выбраться из канала, так как ниже берег канала был сильно скользкий от жирного ила. Подняться я никак не мог. Я растянулся в грязной жидкости на дне канала по течению ушедшей воды и вскоре обратно потерял сознание. Что-то вновь потянуло меня, но только, ни по течению, а наверх по скользкому бетону, обдира об острые выступы мои бока и спину. Наверху чьи-то руки подняли меня от земли и долго несли куда-то. Затем положили на траву. Словно сквозь сон я слегка приоткрыл глаза и увидел там ужасную куртину на уровне глаз. Прямо возле закрытого шлюза, из которого просачивалась вода, торчал кусок арматуры, на котором безжизненно висело вниз головой тело моего напарника по прыжкам в воду канала. Арматура проткнула ему насквозь голову и ржавым концом воткнулась ему в грудь. Вниз по арматуре стекали струйки крови из его безжизненного тела. Я не выдержал такого удара от этого ужасного зрелища и опять потерял сознание.
Пришел я в себя на больничной кровати. Вокруг меня люди в белых халатах. Я внимательно вглядываюсь в эти лица и среди них узнаю знакомое мне лицо Болоховой Татьяны. Я пытаюсь улыбнуться ей, но боль в голове мешает мне сделать это и у меня на лице появляется кислая мина, от которой мне самому неприятно. Болохова Татьяна улыбается мне глазами полными слез. Вытирает слезы платком. Целует меня в щеку.
- Тебе нельзя подниматься. - говорит она, мне, когда я пытаюсь встать. - Все у тебя будет хорошо. Ты цел.
Я ничего не спрашиваю у Болоховой Татьяны, так как мое сознание полностью вернулась ко мне. Нервное потрясение прошло, только по-прежнему болят кисти рук и голова. На кистях рук наложены какие-то пластины, завернутые в медицинский гипс, от кончиков пальцев, почти до локтей, мои руки перебинтованы.
- У меня что, обе кисти рук переломаны? - удивленно, спрашиваю я, Болохову Татьяну. - Я буду инвалид?
- Нет! Нет! С тобой все в порядке. - поспешила, ответить Болохова Татьяны. - У тебя растяжение кисти рук.
Больше мне ничего не хотелось спрашивать и смотреть. Потихоньку я весь погрузился в сон. Проснулся от уколов, которые делали мне в оба плеча. Я открыл глаза и увидел медсестру, которая протирала мне ваткой смоченной в спирт, место сделанного укола на моем плече. Ее груди с розовыми сосками свисали под белым халатом у моего лица. Мне было видно дальше ее обнаженное тело, которое склонилось надо мной. Меня всего пробил озноб половой страсти. Я тотчас почувствовал, как мое мужское достоинство подняло больничную рубашку. Вместе с легкой простынею ниже моего пупка. Медсестра почувствовала мою страстную дрожь. Лукаво улыбаясь, посмотрела в мои глаза. Словно случайно коснулась на простыне ладонью до моего достоинства. Меня всего передернуло от страстного напряжения. В это время медсестра поднялась во весь рост. Пошла из палаты в сторону процедурной, которая находилась за дверью в коридоре больницы. В палате был слабый свет ночной лампы, которую сестра включала возле моей кровати. Когда медсестра выключила свет возле моей кровати, то яркий свет из коридора мгновенно осветил ее обнаженную фигуру под белым халатом, который просвечивался под ярким светом, словно полупрозрачное матовое стекло. Мне отчетливо было видно все линии ее голого тела, словно медсестра специально показывала свое обнаженное тело, как это делают артистки стриптиза или натурщицы на подиуме перед художником.
Растревоженный увиденным зрелищем, я больше не мог уснуть в таком состоянии. Лежал долго в темной палате, покуда страстное напряжение постепенно прошло. Вокруг была ночь. Я находился в хирургическом отделении больницы. В палате с травмами. Кроме меня в палате были еще трое мужчин с руками и ногами в гипсе. Возможно, что они попали в аварию или была какая-то бытовая травма. Все больные спали. Медсестра погасила яркий свет в коридоре. Слабый свет дежурной лампы освещал слегка все окружающее пространство в коридоре и в нашей палате. Я совершенно потерял сон и просто лежал, наслаждаясь отдыхом в больничной постели. Боль в кистях рук и в голове, почти прошла. Осталось только небольшое покалывание в пальцах и слабость в голове. Ни о чем не хотелось думать. Хотелось дождаться утра, чтобы быстрее уйти из больницы. Мне с детства больница сильно опротивела с ее запахами различных лекарств. Через некоторое время мне захотелось в туалет. Вполне естественная потребность, тем более что было много выпито на пикнике шампанского, грузинского сухого вина "Сапирави", а также грязной воды из канала вместе с речным илом напился вдоволь. Я встал с кровати, чтобы пойти в туалет, но тут вспомнил о перебинтованных кистях рук. В таком положении я не мог поднять больничную рубашку, которая свисала с моего голого тела ниже колен. Нужно что-то придумать, чтобы мне не описаться в больничной палате.
"Не мочиться же мне в постели.". - подумал я. - "Пойду, попрошу медсестру, чтобы она помогла мне поднять рубашку. Ничего особенного здесь нет. У нее такая работа. Медсестра это делает со всеми больными, которые лежат в гипсе. Пойду, скажу, что мне хочется писать. Я не могу поднять рубаху. Она мне поможет."
Я осторожно выбрался из-под простыни и потихоньку пошел в ординаторскую палату, где отдыхала дежурная медсестра. Дверь в ординаторскую слегка приоткрыта, очевидно потому, чтобы слышать голос больного из палаты. Я ногой открыл дверь и вошел. Кроме дежурной медсестры в ординаторской никого не было. Медсестра спала на больничной тахте, укрывшись белой простынею. Мне жалко ее будить, но мочевой пузырь сильно давил низ живота. Нужно как-то осторожно разбудить медсестру, чтобы не испугалась.
- Тебе чего надо? - спросила меня, медсестра, растерянно, когда я осторожно коснулся ее плеча. - Иди, спи.
- Я ужасно сильно хочу писать. - как бы оправдываясь, ответил я. - Мне трудно поднять больничную рубаху.
Медсестра встала с тахты. В противоположном углу ординаторской возле умывальника взяла "утку" поставила "утку" на стул. Подвела меня к "утке". Осторожно задрала больничную рубаху до пояса. Я попытался на цыпочках дотянуться до "утки", но у меня не хватало роста. Член упирался в стенку сосуда. Тогда медсестра взяла в руки мой член и направила в сосуд. Я в тоже мгновение возбудился. Член встал торчком. Медсестра едва успела мой член прижать вниз, чтобы я не оросил своей мочой все впереди себя. Струя горячей мочи хлынула в сосуд. Мой член нагрелся. Дрожал от прикосновения руки медсестры.
Когда я оправился, то медсестра помыла руки под умывальником и стала опускать мою рубаху, которая застряла между моим торчащим членом и животов. У медсестры ничего не получалось, чтобы спустить рубаху. Мой член постоянно мешал ее рукам. Тем временем меня всего трясло от половой страсти. Я боялся, что от этого потеряю сознание. Медсестру тоже стало трясти от половой страсти ко мне. Мы оба были возбуждены до придела. Буквально машинально медсестра прикрыла дверь в ординаторскую и закрыла ее на щеколду. Обжигая друг друга страстными поцелуями, мы дошли до предела, но мои перебинтованные руки мешали нам совершить половой акт. Тогда медсестра задрала мне больничную рубаху на мои перебинтованные руки. Медсестра поднялась на цыпочки, чтобы стоя направить мой член в свою промежность. Но у нее ничего не получалось. Мы оба терлись друг об друга, но совершить половой акт никак не получалось.
Я сам догадался, что мне нужно лечь на тахту. Как только я улегся спиной на тахту, медсестра забралась на меня. Направила мой член в свою промежность, начала страстно вибрировать вверх и вниз, удовлетворяя нашу взаимную потребность в половом акте. Мы так увлеклись собой, что тахта едва не развалилась под нашей совместной тяжестью. До этого у нас не дошло. Удовлетворенные мы обмякли. Приятное ощущение блаженства растеклось по всему нашему телу. Горячий пот струился по нашим телам. Мы были на высоте такого блаженства, ради которого можно повторить все происшедшее на пикнике, чтобы еще раз вернуться сюда к этому состоянию своего тела. Возможно, что ради этого люди готовы на любые поступки.
Медсестра встала на пол. Вытерла белой салфеткой свою промежность и мой обмякший член, который беспомощно свисал у меня между ног. У меня не было никакой страсти от прикосновения ее рук к члену. Затем медсестра помогла мне встать на ноги. Больничная рубаха без препятствия скользнул ниже моих колен. Медсестра таинственно улыбнулась, поцеловала меня в губы и открыла дверь ординаторской. Я осторожно вышел за дверь и не поворачиваясь отправился в палату на свою кровать. Там потихоньку забрался под одеяло, довольный тем, что сейчас произошло в ординаторской со мной и с медсестрой, имени которой я не знаю. Едва я укрылся простыню, как вскоре крепко уснул, совершенно не ощущая никакой боли в теле. Проснулся я от запаха больничной и домашней кухни. Открыл глаза. Вокруг моей кровати мои друзья и Болохова Татьяна с сумками продуктов из дома. Рядом на тележке с продуктами медсестры кормили с ложечки больных в гипсе. Мои друзья и Болохова Татьяна были в белых халатах. Они разглядывали меня.
- Ну, как пострадавший, твои дела на поправку? - спросила Болохова Татьяна. - Сейчас мы тебя покормим.
- Я с огромным удовольствием буду кушать с твоих рук, - ответил я, - но только в другом месте. Не в больничной кровати. Скажите врачу, что я вполне здоров и хочу уйти с вами. Если не отпустят, сам сбегу от них.
Дзоев Руслан пошел к дежурному доктору. Друзья стаяли рядом, ожидая результата от разговора Дзгоева Руслана с доктором. Болохова Татьяна смотрела куда-то в сторону, стараясь не смотреть на меня. По выражению ее лица я ни как не мог понять ее отношение ко мне. Ни сострадания, ни отречения, ни любви. Просто так, словно какой-то долг или обязательство перед кем-то, чтобы отбыть в палате больного и уйти обратно по своим повседневным делам к учебе. Хотя бы она сказала мне что-то, но не молчала рядом.
- Так, значить ты говоришь, что сбежишь, если мы тебя не отпустим. - сказал доктор, развязывая мне бинты на руках. - Принуждать не буду. Ты свободный. Только не прыгай в воду, если не знаешь брода. Тебе крупно повезло, чего не скажешь о твоем бывшем друге. Так что смотри. Если тебе станет плохо, вернись к нам.
Доктор потрогал мои разбинтованные кисти рук. Ни обнаружив никаких повреждений, ушел из палаты. Тот час пришла новенькая медсестра и пригласила меня за собой в ординаторскую. В ординаторской не было ночной медсестры и никаких признаком нашей половой страсти ночью. На той же полу развалившейся кушетке лежала моя одежда. Медсестра прикрыла меня ширмой. Я буквально по-армейски, за сорок пять секунд, надел свою одежду и вышел из ординаторской. Мне хотелось как можно быстрее выйти из больницы. Мои друзья ждали меня на улице у больницы, но Болоховой Татьяны рядом с ними не было. Я посмотрел в разные стороны, но Болоховой Татьяны нигде не обнаружил. Куда она делась? Опять у нее каприз.
- Мужики, а где подевалась Болохова Татьяна? - спросил я, своих друзей. - Она, что, ушла, что ли куда-то?
- Твоя подруга сказала, что у нее сейчас занятия в училище. - ответил за всех, Замуров Антон. - Ушла туда.
- Извините, друзья, у меня тоже сейчас занятия в училище. - сказал я, растерявшимся парням. - До встречи!
Я убежал в сторону училища, оставляя друзей в полном недоумении. У меня были одни мысли, догнать Болохову Татьяну. Восстановить наладившиеся между нами отношения, которые могли обратно прерваться из-за трагического случая на пикнике. По дороге от больницы до училища и возле закрытого училища Болоховой Татьяны не было. Возле училища, я вспомнил, что сейчас выходной и никаких занятий не может быть. Просто Болохова Татьяна ни хотела со мной встречаться. Никак не могу понять Болохову Татьяну, что она хочет от меня? Лучше бы она мне просто отказала в нашем взаимном отношении. Так бы было спокойнее в стенах одного училища. Наши общие друзья и однокурсники прекрасно понимают, что между нами что-то произошло. Зачем нам дразнить друг друга и окружающих нас товарищей каким-то недоразумением?
г).Маевка.
После Международного женского праздника 8-го Марта, начались практические работы на военном заводе "ФЭУ" и подготовка к выпускным государственным экзаменам в нашем училище. Из-за своей занятости, а возможно и по другим причинам, мы никак не могли встретиться с Болоховой Татьяной. У нас даже уроки в училище и заводская практика никак не совпадали. В выходные дни студенты нашего училища сидели за усиленной подготовкой к экзаменам. Предстоящие майские праздники могли собрать нас всех вместе на всеобщей демонстрации. Появилась надежда, что наконец-то я встречусь с Болоховой Татьяной. Во время подготовки к майским праздникам с Болоховой Татьяной не удалось мне встретиться. Я занимался в актовом зале наглядной агитацией и плакатами посвященным майским праздникам. В это время, Болохова Татьяна, вместе со всеми девчатами нашего училища готовилась к строевому шагу на майский парад. Девчонки все свободное время, от учебы и практических занятий, ходили строем и с песнями по кругу внутреннего двора своего женского общежития. У меня оставался только один шанс, это встретить Болохову Татьяну во время всеобщего построения в училище, куда приглашают всех наших студентов.
- Привет, Татьяна! - сказал я, ей, когда мы как бы случайно столкнулись с ней в коридоре училища перед построением. - Прямо после парада мы собираемся с друзьями за город на "Сапицкую будку". Там мы начнем маевку и закончим ее завтра в горах. Приглашаю тебя на маевку. Там увидишь живописные места.
- Хорошо! - неожиданно для меня, согласилась Болохова Татьяна. - Давай встретимся в конце проспекта.
Девчонки нашего училища выстроились шеренгами в спортивных костюмах на проспекте Ленина. Немногочисленным парням училища оставалось издали созерцать строевой парад девчат по проспекту Ленина, перед трибуной руководителей партии и правительства автономной республики Северная Осетия. В конце проспекта Ленина, меня и Татьяну, ждали мои родные и двоюродные братья, а также мои друзья, которые улизнули от парадного шествия в городах Беслана и Орджоникидзе. Сейчас они с сумками продуктов, разных напитков, одежды и много чего, ожидали нашего прихода. Я двигался по противоположному от трибуны тротуару, только с одной целью, чтобы ни упустить Болохову Татьяну, которую могли перехватить подружки на другую маевку. За кинотеатром "Октябрь" колонны демонстрантов стали расходиться домой.
- Татьяна! Я здесь! - крикнул я, когда увидел, что Болохова ищет глазами кого-то. - Иди сюда в мою сторону!
- Я только схожу переодеться в общежитие и вернусь. - сказала Болохова Татьяна, когда подошла ко мне.
- Зачем тебе переодеваться? - удивленно, спросил я, опасаясь обратно потерять ее. - Мы с тобой ни в театр собрались. Посмотри, какая жара, я тоже одет по-спортивному, как ты. Так что давай пойдем прямо так. Если будет прохладно, то у нас в сумках есть куртки, свитера и много чего другого, что понадобится в горах.
- Ладно! Пойдем! - согласилась Болохова Татьяна. - Не замерзну. На улице действительно сильно жарко.
Болохова Татьяна позвала с собой несколько лучших подруг. Мы огромной компанией, человек в двадцать, отправились пешком за город на место, которое в народе называют "Сапицкой будкой". Откровенно говоря, я не знаю, откуда это название, а место это находится в лесу у подножия "Столовой горы", прямо сразу за городом. Следом за нашей компанией за город потянулись и другие любители маевок и отдыха на природе. Было всего десять часов утра и к одиннадцати часам мы уже разжигали костер для шашлыков на выбранном нами удобном месте. Рядом с нами расположились в нескольких метрах на отдых другие компании. На маевку приехали и машины, с товарами и продуктами для отдыха. К обеду хорошо разогретые солнцем, спиртным и весельем, мы стали определять места дальнейших походов в горы. Так мы совершали походы каждый год. Это было не прихотью нашей группы, а традицией всех народов Кавказа. Каждый год, после первомайской демонстрации и после маевки, жители долины уходили на ночь отдыхать далеко в горы.
- Давайте разделимся на три группы. - предложил я. - Одна группа идет на Столовую гору. Другая группа пойдет на Лысую гору. Третья группа пойдет в Дарьяльское ущелье. Завтра утром встречаемся у реки Терек на военно-грузинской дороге. Там проведем дальше нашу маевку и оттуда разойдемся по своим домам.
Мы кинули жребий. Дзогеву Руслану досталось Дарьяльское ущелье. Моему двоюродному брату Щепихину Евгению выпала Лысая гора. Мне предстояло восхождение на Столовую гору и оттуда спуститься к реке. Получилось так, что Дзгоев Руслан возглавил компанию со своими двумя братьями и тремя девушками. Щепихин Женька пошел со своими двумя братьями и тремя девушками. Мне же достались мои два брата, Сергей и Юрка, а также Болохова Татьяна со своими двумя подругами. Остальные отказались от ночной вылазки в горы и сразу отправились по домам. Мы ни стали тянуть со временем и начали восхождение.
Местным жителям привычно подниматься на окружающие возвышенности Кавказа рядом с городом Орджоникидзе. Высота Столовой горы три тысячи метров над уровнем моря. С нашей стороны постепенный подъем от самого города. На другой стороне Столовая гора обрывает в Дарьяльское ущелье к реке Терек. Я многократно раз бывал на Столовой горе и мне известны были там все горные тропы. Так что наша группа ничуть не прогадала. Нам ближе к подъему и быстрее можно устроиться в пещере на ночлег.
Мои братья и я, как джентльмены, взяли на себя весь груз, который достался нам по жребию из нашей общей компании всех трех групп. Девчонки пошли налегке. Я пошел первым. Следом за мной Болохова Татьяна. Дальше мой брат Сергей. За Сергеем шла Щербинина Галина. После Андреева Лена. Замыкал нашу группу мой брат Юрка. Потихоньку наша группа выбралась на гребень горного хребта, с которого в правую сторону было видно Дарьяльское ущелье, а в левую сторону находился город Орджоникидзе(столица Северной Осетии). Дальше огромная долина, в которой граничат Осетия, Ингушетия и Кабарда.
- Пять минут отдыха. - сказал я, когда наша шеренга выбралась на хребет. - Больше отдыхать нам нельзя. Иначе, нас застанет ночь на голом месте скал. На самой вершине Столовой горы. Там ни то, чтобы спать, даже находиться долго нельзя. На Столовой горе всегда ветер и холод. Вершина Столовой горы плоская.
Через пять минут наша шеренга растянулась, с двухметровым промежутком между собой, примерно, метров на двадцать. По пути к вершине я вспомнил, что мы с собой забыли взять страховочную веревку. Но возвращаться было поздно, к тому, же мы, ни знали, у кого осталась страховочная веревка. В какой из тех двух групп. Поднимались мы к вершине Столовой горы с риском к своей жизни. В опасных местах брались за руки друг друга и превращались в живую цепь. На самых опасных переходах ухватывали друг друга за пояс и таким образом превращались мы в сплошную линию, которую трудно сдуть сильному ветру.
Хорошо, что все мы были натренированы в постоянных походах по горам и усиленно занимались спортивной подготовкой. Это нам помогло без особых усилий за два часа достигнуть вершины Столовой горы, с высоты которой удивительная панорама Кавказских гор. Даже не вооруженным глазом можно было в ясную погоду видеть далеко в долине разные населенные пункты Северной Осетии и Ингушетии. Людей можно было разглядеть только в городе Орджоникидзе и то, только тех, кто был на маевке у подножия Столовой горы. Дальше видно дома и городской транспорт, который черными точками бегал на окраине города.
- Какой здесь простор! - удивленно, воскликнула Болохова Татьяна. - Как я завидую птицам, которые ежедневно парят над красотой. Почему природа ни создала людям крылья и руки, чтобы летать и драться?
- Тогда бы ты была ни человеком, а звероящером. - сказала Андреева Лена. - Тебе пришлось бы вить гнезда в скалах и подвергать себя ежедневной опасности. Тебя могли бы съесть хищники на земле и в воздухе.
- Ладно, девочки. - прервал я, мечты подруг. - Нам пора искать себе пещеру для ночлега. В горах быстро темнее, через час в ущелье будет ночь. Тогда мы не успеем обогреть себе пещеру и замерзнем до утра.
Никто ни стал возражать против моих замечаний. Мы медленно начали спускаться в расщелину между серых скал. В это время стало холодать. Девушки надели наши куртки, а мы достали из спортивных сумок свитера. Нам стало теплее, но это замедлило продвижение между скал. Мы с большим трудом протискивались в расщелины и перебирались между огромными глыбами камней, которые в любой момент могли сорваться в пропасть и устроить горный обвал. Но нам стоило спешить. Вечер выходил на финишную прямую к предстоящей ночи. Яркие вспышки солнечных лучей становились все короче и короче. От золотистого цвета солнечные лучи перекрашивались в ярко-красный цвет. Небосклон начинал быстро менять свою окраску от ярко-голубого до темно-красного цвета. Вокруг нас менялась и природа. Над Столовой горой прекратили парить огромные орлы Беркуты. Утихли голоса дневных птиц. На разведку стали вылетать в глубоком ущелье ночные птицы. Рядом заухал огромный филин. Запищал назойливый сыч. Между наших девчат проскочила пара горных мышей, которые были готовы укрыться где угодно от своих ночных врагов. Между камней мелькнули зелено-голубым цветом глаза какого-то зверка. Прямо из-под ног вспорхнул горный голубь витютни, на гнездо которого едва не наступили. Я предупредил свой отряд, что под ногами гнездо горного голубя с яичками. Все осторожно обошли его. Впереди нас, ловко перебирая копытами мелкие камушки, проскочили четыре козла тура, которые ухитрились быстрее нас забраться на большой камень.
- Нашел! Нашел! - закричал Юрка. - Вон, там, наверху. За теми камнями, где туры, большая темная дыра.
Я посмотрел туда, куда мне показывал Юрка. Под отвесной скалой, которая выступала огромным козырьком осетинской фуражки, зияла большая дыра пещеры. Как раз такую пещеру надо подыскать. Мы тут же поспешили наверх, словно боялись, что кто-то может занять пещеру вперед нас, а мы останемся здесь.
- Значить так. - распорядился я. - Вы, девчата, готовите место костру. Вычищайте всю грязь из пещеры. Мы пойдем собирать сухие веточки. Тех палочек, которые мы принесли с собой, нам не хватит на всю ночь.
Вблизи нашей пещеры из расщелин скал всюду торчали кусты, которые постепенно увеличивались к низу ущелья и по берегам реки Терек росли густым лесом. Вооружившись фонариками, мы подсвечивали кусты в поисках сухих веток. На этой высоте гор очень редкие распустившиеся листочки кустов приводили нас в заблуждение. Нам было трудно понять, где сухие ветки, а где просто ветки без листьев, которые не успели распуститься. Приходилось ощупывать почти все торчащие из камней кусты, чтобы таким путем определить, где нужные нам сухие ветки. Постепенно мы набрали там много сухих веточек и кору от деревьев.
- Саша! Саша! Иди сюда! - вдруг, закричал Юрка. - Посмотри, что я нашел. Какие-то огромные ящики?
- Ты чего орешь? - сказал я, брату Юрке, подойдя к нему. - Из-за твоего крика может быть сильный обвал.
Я стал рассматривать торчащие из-под камней ящики, которые были размыты дождями и потоком талой воды. Это были ящики времен второй мировой войны, когда немцы в 1943 году пытались пройти через реку Терек к нефтяным местам Чечено-Ингушетии и по военно-грузинской дороге добраться через Грузию к нефтяной республике Азербайджан. Но дальше этих мест немцы так и не прошли. Фашисты нигде не перебрались на правый берег реки Терек. Возможно, что это трофейные ящики. Нужно было посмотреть, что там находиться внутри. Может быть, сейчас пригодиться нам в горах. Хотя бы доски от ящиков на дрова.
Мне ни стоило особого труда, чтобы отодрать одну доску с ящика. Полусгнившие гвозди легко поддались. В одном ящике продукты сгнивших консервных банок. В другом ящике находилась взрывчатка. Дальше я прекратил смотреть. В других ящиках могли быть мины. Наученный гибелью целого отряда друзей в горах реки Лабы, я решил уйти с братьями с этого места, чтобы никто из нас случайно не зацепил опасные ящики.
- Берем только ящик из-под продуктов. - сказал я, братьям. - Остальное не трогайте. Там мины. Если это все взорвется, то здесь ничего живого не останется. В том числе и нас. Девчатам не смейте ничего говорить, а то у них начнется истерика или паника. Я понятно сказал?! Так что вперед меня идите. Я за вами.
Братья закивали головами. Мы оттащили ящик с продуктами в сторону, разодрали его на части. Ржавые банки с консервами положили в стороне под камень, чтобы банки не мешали ходить по тропе людям и диким животным. Все равно консервы были непригодны к дальнейшему употреблению. Содержимое банок даже не выделяло запах. Все выдохлось и запах пищи, и, микробы, которые могли жить на этой высоте среди гор. Из одной развалившейся банки выглядывала какая-то серая неопределенная по содержанию масса бывшего продукта. Даже этикетки на банках давно сгнили. Ничего нельзя было на них разглядеть.
- Вот и мы пришли. - сказал я, девчатам, которые забились в угол пещеры в ожидании нас. - Сейчас мы разожжем костер в центре пещеры, чтобы согреть наше жилище. Когда костер хорошо обогреет пещеру, тогда мы его сдвинем к выходу пещеры. Таким образом, мы сохраним тепло, которое даст возможность спать.
Девчата вытащили все наши вещи к выходу пещеры. Через несколько минут в центре пещеры пылал костер. Яркие вспышки огня костра из пещеры осветили, словно прожектором, окружающее нас со всех сторон Дарьяльское ущелье. Вероятно, что наш костер видно было и нашим друзьям, группы Дзгоева Руслана, которые должны были находиться внизу у реки Терек. Дальше за ними, на Лысой горе, расположилась группа Щепихина Женьки. Возможно, что они тоже выбрали себе пещеру к ночлегу и готовят там большой костер. Когда наш костер хорошо прогрел пещеру, то я сдвинул его досками от ящика на край входа в пещеру. Девчата вымели веточками с пола пещеры все признаки бывшего костра и постелили на горячий пол два байковых одеяла. Под голову положили свои спортивные сумки. Укрываться решили верблюжьим одеялом, которое дала в поход своим сыновьям тетя Надя, а по жребию одеяло из верблюжьей шерсти выпало нашей группы. Сверху одеяла решили укрываться моим армейским бушлатом, который за время службы в городе Батуми я ни разу не одевал. Бушлат выглядел совершенно новым. Так что такая постель на ночь в пещере нас всех вполне устраивала. У нас все было готово. Можно поужинать и располагаться на ночлег.
- Давайте мы перекусим слегка перед сном. - предложил я, своей группы. - Затем распределим попарно наше ночное дежурство. Надо нам ночью поддерживать огонь в костре и охранять сон до самого утра.
Наш ужин в горах состоял из бутербродов купленный на маевке у "Сапицкой будки" и напитков приобретенных нами там же. После легкого завтрака мы кинули жребий, кто будет попарно дежурить первым. Первое дежурство выпало мне с Болоховой Татьяной. Мы сели у костра на доски из-под ящика. Доски положили на большой камень. Так было удобно сидеть у костра. Хорошо было видно все вокруг нашей пещеры.
Болохова Татьяна и я, оба одели на себя по одному свитеру. Затем я надел на себя Юркину куртку. Болохова Татьяна забралась под куртку. Началось наше ночное двухчасовое дежурство. Братья в пару с девчатами почти сразу заснули. Сергей лежал в паре с Щербининой Галой. Юрка улегся с Андреевой Леной. Моим братьям-близнецам шел только тринадцатый год. В то время как девчатам было по двадцать лет. Так что мои братья выглядели сосунками по отношению к своим напарницам по дежурству. У девчат и отношение к моим братьям было как материнское. Девчонки обняли моих братьев покрепче и заснули, за-кутавшись в верблюжье одеяло с моим армейским бушлатом. Мы с Болоховой Татьяной поочередно подкидывали в костер палочки, чтобы поддерживать пламя костра и смотрели на чудесную панораму окружающую нас. В небе горели яркие звезды, которые, казалось нам, так близко, что можно было до них дойти пешком. Если бы туда был мостик от нашей пещеры. Внизу ущелья появился пар на фронте согретой за день под солнцем поверхности земли и холодного воздуха с гор. Получалось так, словно горы и мы парим над всей землей в космическом пространстве. Звездное небо было к нам гораздо ближе, чем туман над рекой Терек, отделяющий нас от всего земного бытия жизни. Мы находились в созерцании звездного блаженства.
- Саша! Посмотри! - сказала Татьяна, прервав наше молчание. - На другой стороне ущелья горит огонек. Там люди живут в горах, в полном одиночестве от всех других своих собратьев? Как отшельники в горах.
- На той стороне Дарьяльского ущелья нет жилища людей. - ответил я. - Скорее всего, там находятся такие блудные люди, как мы. Только их костер на таком расстоянии выгладит просто огоньком в ночи. Точно так-же и они сейчас смотрят на нас. Возможно, что также рассуждают о нашем присутствии в горах. Разница лишь в том, что мы не знаем, друг друга, а только можем предполагать о существовании друг друга.
Я обнял Болохову Татьяну покрепче ниже ее груди.Мы продолжили наслаждаться красотой природы. Мы так увлеклись своим дежурством, что даже забыли о времени. Откровенно говоря, мне не очень-то хотелось прерывать наше ночное дежурство у костра. Было жалко будить своих малолетних братьев, которые пригрелись рядом с девчатами. Да и менять позу рядом с Болоховой Татьяной мне совсем не хотелось. Нам здесь тепло и уютно. Мы не хотели уходить с теплого насиженного места. Сон брал свое. Надо спать.
Болохова Татьяна задремала. Освободившейся рукой я потихоньку подкидывал кусочки палочек, которые лежали прямо под моей рукой. Костер был так близко от нас, что мне не нужно было беспокоить Болохову Татьяну, чтобы кидать кусочки палочек в костер. Пламя костра едва горело на кучке углей. Этого было достаточно, чтобы поддерживать тепло на границе между теплой пещерой и прохладным воздухом в ущелье, в котором была такая тишина, словно все спало вокруг нас и никто не желал проснуться на свое дежурство.
Постепенно тишину стал нарушать ветерок, ворвавшийся откуда-то в Дарьяльское ущелье блудный сын природы. Ветерок пробежался по ущелью и не найдя выхода из ущелья стал злиться на матушку-природу. Вначале ветерок ударился об одну сторону ущелья, затем об другую сторону. Взобрался на вершины гор и начал гневаться, сбрасывая вниз все то, что там было слабо закреплено. Не прошло и нескольких минут, как в ущелье завертелся ураган взбесившегося ветерка. Струйки взбесившегося ветерка стали поддувать в наш костер, искры которого полетели на спящие пары. Это угрожало массовым пожаром наших постельных принадлежностей. Надо было спасать свои вещи и тех, кто сейчас мирно спал под нашими вещами.
- Сергей! Юрка! Девчата! Проснитесь! - закричал я. - Трясите бушлатом и одеялом, чтобы угли не сожгли вас. Делайте это быстрее. Вы скоро вспыхните. Скорее спасайте свое барахло. Быстрее поднимайтесь!
Все усилия моих братьев и девчат ни к чем не привели. Мой бушлат задымился, а на верблюжьем одеяле появились темные места. Тем временем ветерок повзрослел и превратился в бешеный ветер, который был готов снести в пропасть меня с Болоховой Татьяной с нашего ночного дежурства у бывшего костра. Так как от костра у входа в пещеру ничего не осталось. Нам ничего не оставалось делать, как скрыться в пещере.
- Давай сметем остатки костра и заберемся под одеяло. - предложил я, Болоховой Татьяны. - Так лучше.
Болохова Татьяна выбралась из под моей куртки и мы оба быстро подмели остатки костра возле входа в пещеру. Вскоре мы все шестеро забились в дальний угол небольшой для нас пещеры и плотно прижавшись друг к другу, укутались в дырявое верблюжье одеяло и в мой дымящийся бушлат. К этому времени ураган так усилился, что нам казалось, словно мы находимся в открытом океане, а вокруг нас девяти бальный шторм. Мы сидим в каюте терпящего бедствие корабля. На одного Бога надежда, что он вспомнит о нас и даст нам шанс выжить в стихии природы. Но стихия не спешила уняться. Всюду все рушилось и летело в пропасть к берегу реки Терек, который сам ревел в таком же бешенстве, как и ураган, его собрат по природе, причинивший нам неудобства в нашей пещере. Прямо над нашей головой по склону горы сходили камнепады с вершины. Нам казалось, что пройдут несколько таких камнепадов и нам больше не выбраться.
Постепенно, ураган стал затихать и вскоре превратился в кроткого ветерка, способного только обдувать слегка наши лица холодным воздухом. Чтобы окончательно не замерзнуть до утра, мы с головой укутались со всех сторон. Я просунул свою руку под спортивную майку Болоховой Татьяны. Оттопырил плотную майку ладонью от тела Болоховой Татьяны у горла и стал дышать на ее тело вовнутрь. Болохова Татьяна совершено не сопротивлялась тому, что соски ее груди через лифчик уперлись в мою руку. Болохова Татьяна понимала, что сейчас главное нам согреться, чтобы выжить. Ее девственности ничто не угрожало. Все равно, даже при нашем совместном желании мы не могли заниматься любовью в таком виде и при других юных парах, которые тоже боролись за свою жизнь и согревали друг друга своим постоянным дыханием.
Когда мы хорошо согрелись друг от друга, то не заметили, как все крепко уснули. Опьяненные такой интимной близостью и тишиной природы, мы проспали до утра. Проснулся я оттого, что мне стало сильно жарко. Я открыл глаза и удивился тому, что все вокруг нас белым бело. Даже не видно привычно неба и скал. Ладонь моей правой руки, без согласия обеих сторон, во время сна, ухитрилась нагло проскочить под плотный лифчик Болоховой Татьяны и плотно прижаться к соску ее груди. Возможно, что после мое сознание подсказало мне о бесстыжем поступке моей руки. Я пытался убрать свою руку, но Болохова Татьяна во сне придержала мою руку на своей груди. Мы так и спали с ней до самого утра, пока совсем не проснулись. Я осторожно высвободил свою руку между вспотевшей грудью Болоховой Татьяны и плотным лифчиком. Выбрался от совместного укрытия с Болоховой Татьяной. Укрыл заботливо Болохову Татьяну верблюжьим одеялом. Когда я подошел к выходу из пещеры, то только тут увидел, что нас плотно завалило снегом. Я разгреб снег на расстоянии вытянутой руки и увидел, что все вокруг нас сплошь завалено белым снегом.
- Вот это да! Снег! Какая же красота! - услышал я, восторженный голос Болоховой Татьяны за моей спиной.
- Это опасная нам красота. - серьезным голосом, сказал я. - Как мы теперь будем отсюда выбираться? У нас нет никакого альпинистского снаряжения, чтобы спуститься вниз ущелья. У нас нет даже продуктов питания, чтобы переждать до нашего спасение специальной спасательной группой. Наконец, никто даже не знает, что мы находимся именно в этом месте. Так что мы сильно влипли в стихийное бедствие. Вы тут все будьте в пещере, а я выйду наружу. Посмотрю что там происходит вокруг нас. Есть ли шанс на спасение.
Едва я шагнул за стену снега, как сразу сорвался и полетел вниз. Чтобы не разбить себе голову об камни и как-то зацепиться, я мгновенно перевернулся на живот. Стал цепляться за что попало, чтобы замедлить свое падение и спасти собственную жизнь. Мои пальцы и ладони цеплялись об острые края камней и льдинок. Следом за моими руками появились красные полосы крови на снегу. Весь израненный и изодранный, я совершенно не чувствовал боли. У меня были одни мысли, это во что бы то ни стало спастись и не разбиться об камни. Тем временем мое падение продолжалось. Я весь сильно ободрался о камни. Наконец-то мои ноги обо что-то уперлись. Я осторожно повернулся и увидел огромную скалу занесенную снегом. У меня сразу мелькнула мысль о нашем совместном спасении. Таким образом, как на салазках, можно постепенно спуститься всем до самого берега реки Терек. Я посмотрел наверх и увидел лица своей группы, которые в страхе выглядывали вниз на меня. Очевидно, думали, что я разбился о скалы на смерть.
- Все нормально! - успокоил я, своих братьев и подруг. - Сейчас вы все спуститесь, как на салазках. Первым пускай Сергей сядет на спортивную сумку и крепко держит ее впереди себя. Ноги надо расширить, как можно больше, чтобы удержать равновесие и не перевернуться во время спуска. Спину положить на склон горы. Так сделают все по очереди. Последним будет спускаться Юрка. Не забудьте в пещере все свои вещи. Обратно вернуться никак не сможем. Так что не забудьте все наши вещи в этой пещере. Теперь поехали.
Я уперся хорошо в стенку скалы и в склон горы. Длина спуска, примерно, метров сто. Когда мы жили в горах у берега реки Лаба, то у нас катки с горы на санях и лыжах были километровые, так что это ни так страшно. Главное, чтобы никто не выскочил за линию спуска. Тогда точно будет неминуемая смерть.
Как мы договорились, то первым пошел Сергей. Спускался он хорошо, но перед самой скалой едва не соскользнул дальше в пропасть. Я поймал Сергея за руку и так удержал его, до тех пор, покамест он сам не подтянулся за моей рукой на площадку у скалы. Вдвоем нам было легче ловить Болохову Татьяну. Мы взялись с Сергеем за руки и укрепились ногами на скале. Болохова Татьяна угодила прямо в наши объятья. Следующей спустилась Щербинина Гала. После Андреева Лена. Затем я сказал Юрке, чтобы он осмотрел хорошо пещеру, чтобы там ничего не забыли. Только после этого Юрка спустился на остатках наших вещей к нашей скале. Дальше мы продолжили наш спуск по испытанному приему. Я протаптывал место к выбранному спуску и все в таком же порядке следовали за мной. Так постепенно сократили мы расстояние к реке.
У самого нижнего спуска с горы снега было совсем мало. Снег задержали скалы и прибрежный лес. Нам оставалось пройти километра два вверх по берегу реки Терек, чтобы там со старой военно-грузинской дороге, где когда-то ходили Пушкин и Грибоедов, перебраться по старому мосту на левый берег реки Терек. По новой военно-грузинской дороге добраться до города Орджоникидзе. Мы прекрасно понимали, что никто из друзей там нас не ждет. Подошла вторая половина дня. Тем более что ночью, здесь был сильный ураган. Группы Дгоева Русла и Щипихина Женика, были одеты хуже, чем мы. К тому же там, на левом берегу трасса с отвесными скалами, где укрыться от холода и ветра практически невозможно. Так что обе группы, вероятно, вчера ушли домой. Поэтому нам не было ни какой необходимости искать обе группы у реки.
Когда мы перебрались на левый берег реки Терек, то обнаружили, что у нас нет ни денег, ни продуктов. Документы мы с собой вообще на парад и на маевку не брали. Деньги растеряли во время спуска, а остыв-шие продукты пришли в негодность от нашего спуска. В наших спортивных сумках все было подавлено и перетерто до основания. Вид у нас был тоже такой, словно мы всю свою жизнь жили в горах у костра. То есть, мы были такими, прямо, словно только что, как люди с каменного века прибыли в современный мир.
Мы стали пытаться остановить машины, чтобы доехать хотя бы до города Орджоникидзе. Но машины при виде нас увеличивали скорость и проскакивали на большой скорости. Наш вид настораживал всех разумных о осторожных водителей. Кто мог остановить перед такой группой, которые стоят в изодранной одежде и перемазанные черной сажей. Из моего бывшего армейского бушлата, из прогоревших дырок, в разных местах валил дым. Да нас шестерых большинство машин тоже не могли взять, так как мест, в основном, хватало на двоих или троих. Пару машин мы все-таки остановили, но нам предлагали взять лишь девчат. Девушки боялись ехать с незнакомцами до города Орджоникидзе, который находился от нас, примерно, в двадцати километрах. Нам оставался один выход, это добраться пешком до селения Балта. Оттуда остается всего десять километров. Возле селения Балта намного теплее, чем в Дарьяльском ущелье. Можно ночевать прямо на улице или попроситься на ночь к осетинам. Осетины народ гостеприимный. Утром можно продолжить путь пешком до города Орджоникидзе. Оттуда уехать поездом и автобусом до города Беслан.
- Давайте, мы будем голосовать. - предложила Андрее Лена. - Вы укройтесь за скалу на повороте. Грузины и осетины любят девушек в любом виде. Когда машина остановится, мы договоримся с ними. Я вам махну рукой, вы тотчас выходите из укрытия к машине. Тогда мы уедем. Другого выхода у нас не может быть.
Я с братьями зашел за поворот дороги. Мы стали ждать первую машину. Но, ни первая, ни следующая машины не остановили на голосования девчат. Когда пара машин, пожелали остановиться, то при виде нас они срывались с места и на большой скорости скрывались за поворотом дороги. Проходящих машин становилось все меньше и меньше. День становился короче, нам нужно было спешить, чтобы не пришлось ночевать на середине военно-грузинской дороги, так как другого места отдыха не было. По пути нашего следования с левой стороны отвесная скала, а справой стороны бурлящий и ревущий Терек. Но не успели мы пройти и километра от старого моста, как нас едва не сбила машина грузового такси, который с бешеной скоростью проскочил мимо нас и на очередном повороте дороги вывалился из кузова машины большой картонный ящик. Мы все быстро побежали к ящику, который раскачивался на краю дороги готовый в любой момент свалиться в Терек. Мы оттащили тяжелый картонный ящик в сторону от обрыва и быстро открыли. Каковы были наши удивление и радость! Картонный ящик был полный краковской копченой колбасы. Мы стали доставать связки этой колбасы и обвешиваться вокруг себя, как пулеметными лентами. После этого нам было все равно. Есть машины или нет машин. Главное, это навалом пищи. Можно сколько угодно идти. Мы шли по военно-грузинской дороге и наслаждались краковской копченой колбасой, которая таяла во рту.
- Вас подвести до города Орджоникидзе? - вдруг, совершенно неожиданно, услышали мы голос за спиной.
Разом повернулись на голос и увидели, как следом за нами едет небольшой автобус с надписью "Мосфильм - Грузияфильм". Нам сразу было даже трудно сообразить, что сказать на такое неожиданное пред-ложение. Не сговариваясь, мы забрались в автобус. Расселись на свободные места. В автобусе большее десятка людей и в проходе между рядами ящики реквизита с надписью "Двенадцать стульев". Возможно, тогда никто из простых граждан Северной Осетии не знал, что в горах Дарьяльского ущелья снимают известный комедийный роман Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев". Зато мы теперь это точно знали.
- Как вы сюда в ущелье попали? - удивленно, спросил нас мужчина, с лицом очень знакомого нам артиста.
Мы словно пришли в себя от спячки. Стали наперебой рассказывать о своем происшествии в горах. Все с огромным интересом выслушивали нас. Смеялись над самыми смешными местами нашего рассказа. Во время рассказа о том, как я сорвался в пропасть, буквально машинально я повернул свои ладони и только тут вспомнил о том, что у меня ладони и пальцы изодраны в кровь. Я почему-то в ущелье не ощущал сильной боли окровавленных рук. Возможно, что холод притуплял боль, а позже я просто привык к боли. Когда же мы сели в автобус, то мои раны отогрелись. Боль обратно возобновилась не только в изодранных ладонях и пальцах с оторванными ногтями, но в других участках тела, которые получили удары во время моего падения из пещеры. Мой организм словно почувствовал недавние ранения, из открытых ран потекла кровь.
- Тебе надо срочно оказать медицинскую помощь. - сказал мужчина, с очень знакомым мне лицом артиста.
Не дожидаясь от меня ответа, он достал из ящика с реквизитом коробочку с надписью "Аптечка". Вынул медицинские препараты и тут же начал оказывать мне медицинскую помощь. Обработал мои раны перекисью водорода. Затем наложил прямо на обе ладони какую-то мазь. Сверху мази положил матовую бумагу и ладони до сустава рук, вместе с ободранными пальцами, перевязал плотным бинтом. Сверху надел сетку предохранения бинта от сползания. Я растерянно покрутил возле рта своими руками во все стороны.