Путешествие из Италии в Палестину проходило ни так мучительно, как из Греции в Италию. Время дождей и штормов подходило к концу. Был месяц май, когда жара не набрала полную силу. По пути следования корабль сделал остановку на острове Мальта в порту Заббар. Здесь остался жить наш друг Макар Аверкин. Корабль простоял на острове Мальта четыре дня. Мы обходили весь порт Заббар, в надежде отыскать своего друга, но его нигде не было и местные жители ничего о нем не знали. Аверкин пропал.
Полные досады, что нам так и не удалось встретить друга, отплывали мы в Палестину. В те времена всюду были пароходы, но плавание на паруснике стоило намного дешевле. Поэтому наше путешествие по Средиземному морю проходило на парусниках. Как только мы потеряли из виду остров Мальта, то попали в полосу штилей. Это когда на море совершенно нет ветра. Парусный корабль стоит на месте. Так мы плыли почти двое суток. Потеряли всякое терпение. Лишь ночью изредка дул слабый ветерок, а к утру все стихало. Вода в море была настолько спокойная, что как в зеркале было видно отражение корабля в водяной глади.
Собственно, нам спешить было некуда. Святые места от нас никуда не уйдут. Прямо с корабля мы ловили рыбу. Кок из нашей рыбы готовил различные заморские блюда. Нам же легко было общаться с командой парусника и нашими попутчиками, так как это были в основном греки и итальянцы, языки которых мы знали в совершенстве. Наши попутчики также имели желание посетить святые места в Палестине. Оттого у нас с ними сразу нашелся взаимный интерес в разговоре. Мы перестали скучать во время долгого штиля.
Восьмого июня 1887 года корабль прибыл в старинный порт Акко. В порту Акко мы окунулись в историю святых мест Палестины. На всем протяжении нашего пути к Иерусалиму мы чувствовали на себе божественное начало Иисуса Христа. По всей Палестине мы видели храмы и церкви, поставленные в память Иисуса Христа. Просто невозможно словами передать красоту и величие этих мест. Но больше всего поразил нас сам Иерусалим, который находился на многочисленных возвышенностях. Склоны гор изрезаны террасами с оливковыми садами. Каждый дом и каждый камень, говорили о древности и величии святого града. Мы целую неделю бродили по святым местам Иерусалим.
Однако радости мои от увиденного в городе Иерусалиме были не долгими. Не успели мы осмотреть многие святые места, как меня украли. Словно животное, оставленное без присмотра на ночь. Также как все паломники, наша группа ночевала прямо на улицах святого города. В июне в Палестине совсем нет дождей. Такая жара, что даже ночью под открытым небом жарко. Наша группа расположилась спать на ночь, под огромным деревом на лужайке в центре Иерусалима. Мы даже не охраняли друг друга, так как никому до нас не было никакого дела. Таких, как мы, в Иерусалиме было много. На нас никто не обращал внимание.
Так и в ту злополучную ночь я расстелил свою подстилку из ткани прямо на траву. Под голову положил котомку с продуктами и сменой своего белья. На свежем воздухе спалось хорошо и без проблем. К утру я так и не проснулся. Где-то среди ночи я почувствовал тупой удар по голове и все. Ударили меня умно, если так можно сказать. Били тяжелым предметом, завернутым в материю.
Очнулся я в середине нового дня. Голова болит. Перед глазами плывут круги. Никак не пойму, что со мной произошло. Вдруг, прямо у моего лица, появилось мужское лицо с красным колпаком на голове. Я сразу догадался, что это турок. Лишь турки носят такие красные колпаки с бомбончиками на макушке. Турецкий язык похож на азербайджанский язык, а также на тюркские языки Дагестана, которые я с детства знал в совершенстве. Из разговора мужчины, я понял, что они меня хотят продать купцу в государство Саудидов. У меня сразу мысль мелькнула о побеге. Я оглянулся вокруг. Было пустынное место. Где-то очень далеко от Иерусалима. Бежать в таком месте бесполезно. Видно кругом на много верст. К тому же за мной следили несколько человек. Моей котомки рядом не было. Значить турки котомку украли или бросили ее там под деревом, где я спал. Из всего моего состояния осталась целой золотая монета, которую я зашил в подошву сандалии еще в Италии. Сандалии были настолько потрепаны, что на них никто не мог позариться. Все мои документы исчезли вместе с моей котомкой. Даже домой никак вернуться не смогу.
Я не знал, что произошло с моими друзьями, возможно, их тоже похитили. Все же меня похитили, вероятно, из-за того, что у меня мускулатуры было больше, чем у моих друзей. Кроме того, я в Греции сменил церковную одежду на обычную одежду. Церковную одежду с документами об образовании, я отправил домой в Старый хутор со своими земляками, которые были в Греции и там навестили меня. В светской одежде удобнее было находиться в любой стране мира, так я был всюду единой серой массой и не выделялся среди других людей. Вероятно, поэтому меня и украли? Приняли за паломника иностранца, которым я собственно и был.
В святых краях были паломники трех религий. Это христиане, католики и мусульмане. Я мог сходить за любого из них. Так как приезжают сюда из-за границы в основном богатые, то меня и выкрали, как богатого мужчину с мускулатурой. Такое, всего лишь мои предположения. Как все было в действительности, мне не суждено знать. Тесемка с моего нательного крестика истерлась в пути и чтобы не потерять крестик, я положил его в котомку, которая пропал с ним. Теперь я был действительно рабской серой массой - без документов, без религии и без прав. Меня могли отдать, продать, поменять как вещь.
Как только я пришел в сознание меня тут же хорошо покормили. Наверно беспокоились, чтобы я, как товар, не испортился и хорошо сохранился. Мне нужно было узнать информацию о месте нахождения, поэтому я не выдавал себя, что знаю турецкий язык. Прикинулся пришибленным ими у дерева. Они мне объясняли по-турецки, как я должен себя вести. Я делал глупую рожу, мычал, как тупой молодой бычок и разводил руками. Тогда турки жестом рук показывали мне, что я должен был делать. Я прикидывался дураком целых три дня, думал, что им это надоест, они меня выпустят от себя. Но турки меня от себя не прогнали и мы все три дня на ишаках передвигались в сторону юга. Лишь на третий день пути я узнал из разговора турок, что меня везут в Хеврон. Там араб Ахмед собирает караван в Медину. Там турки собираются меня продать Ахмеду. Тогда стало ясно. Скоро стану рабом и меня больше никогда родня не увидят.
На подъезде к городу Хеврон я стал вести себя более достойно. Так как думал выбрать себе момент, поговорить с турками на их языке, как говорится по-русски, по-мужски с кулаками и постараться удрать от турок обратно в Иерусалим, а дальше кораблем к себе на Кавказ.
- Дети шакалов! - завопил я, на турецком языке, когда турки предложили меня Ахмеду. - Как вы посмели продать своего земляка иноземцу!? Пускай ваш род, покарает Аллах за грех! Пускай позор ляжет на ваши головы!
Турки отскочили от меня, как от прокаженного. Замахали в недоумении руками. Стали что-то на арабском языке объяснять Ахмеду. Ахмед ни стал, церемонится с ними и выставил охрану рядом со мной. Сделка состоялась. Я стал рабом Ахмеда. Так свобода моя закончилась. Я не смог использовать последний шанс. Караван медленно двинулся в путь. Турки несколько километров шли следом за лошадью Ахмеда и умаляли Ахмеда о чем-то. Вероятно, их мучила совесть, что они продали своего соотечественника. В конце концов Ахмед разрешил напоследок туркам немного поговорить со мной. Наверно турки решили проститься.
- Прости нас Бакыр. - запричитал старший турок. - Пускай Аллах нас покарает за ошибку. Эти проклятые неверные запутали нас. Мы думали, что ты вместе с ними. Продержись до следующей весны. Когда Ахмед с караваном опять вернется в Палестину, мы тебя выкупим. Сейчас у нас нет с собой много денег.
- Как до весны?! - возмущенно, спросил я. - Мои родители в Трабзон. Они не вынесут разлуки...
Я не успел поговорить с турками о моем освобождении. Караван обратно поднялся и двинулся дальше. Ахмед усилил охрану возле меня. Я долго смотрел в сторону турок и думал, о том, что упустил шанс к свободе. Одно я уловил точно, что эти турки никогда не были на родине своих предков в Турции. Так как они даже ничего не спросили у меня о Трабзон, который первым пришел мне на ум, чтобы назвать его местом своего проживания. Почему турки меня назвали Бакыр? Я такого слова и имени не встречал на тюркских языках. Возможно, что так на турецком языке искаженно звучит батыр, то есть богатырь. Какой из меня богатырь, если я дал себя в рабство заключить. Вот теперь сижу под надзором. Хорошо, что меня не связали. Может быть, я смогу сбежать где-то в дороге? Если в дороге будет населенный пункт евреев или христиан...