Аннотация: Дорога имеет не только размер, а также время
Дорога длиной в год.(S)
В эти самые суровые времена в природе, происшедшие вблизи Каспия. В нашей семье произошла, на мой взгляд, интересная и в то же самое время ужасная история. История о дороге длинной из года в год, о которой мне хочется рассказать отдельно.
Началась эта история в городе Избербаш. Это произошло в конце 1955 года, а закончилась в начале 1956 года. Дорога была полна опасности, радости и приключений. Мы едва не погибли в этой дороге, но все остались живы и часто вспоминаем это совсем необычное наше путешествие из одного нового года в другой.
Случилось это через пол года после рождения близнецов, Сергея и Юрки, которые родились в мае месяце 1955 года. Из-за этих близнецов и по другим причинам мы больше пол года никуда ни ездили. Хотя за это время у наших многочисленных родственников произошло множество разных событий, на которые нас приглашали. Но наша семья была словно связана по рукам и ногам собственными заботами и мы не могли никуда съездить.
- Все! Мне надоело сидеть дома! - возмущенно, сказал мой отец. - Бабушку Нюсю мы на время поселим к ее младшей дочери Тамары. Сами отправимся под новый год всей семьей к Щепихиным в город Беслан. Вот будет радостей Михаилу и Нади! Мы с ними не виделись уже больше двух лет. Погостим мы у них немного. На обратном пути заедем в Грозный к сватам Ивливым и Куценко.
Это отец сказал на день моего рождения, по метрикам, 28 ноября 1956 года. То есть, почти за месяц до наступления нового года. Тогда близнецам исполнилось по шесть месяцев. Они уже сидели в детском манеже и в огражденной кровати, но до самостоятельности им было еще очень и очень далеко. Однако отец заявил, что с ними ничего не случится. Будем мы ехать в теплом вагоне. Детям только придется погулять из дома к вагону и опять из вагона в дом. Всего лишь не большая прогулка по свежему воздуху. Дети от такой прогулки крепче здоровьем будут.
За неделю до нашего отъезда началось массовое переселение из нашей квартиры в квартиру тети Тамары Ложниковой, младшей маминой систры, которая всего год назад вышла замуж. Она как хвостик переехала за нами из Гудермеса в Новый городок города Избербаш. Тетя Тамара так ездила за нами семьей по всему Кавказу. Пока наконец-то окончательно поселились в городе Беслан. Откуда позже наши дороги разошлись навсегда по всему Советскому Союзу. Мы стали встречаться изредка во время свадеб и похорон среди наших родственников, терских казаков, которые сохраняли свои родственные связи.
В Новом городке города Избербаш тетя Тамара поселилась в соседнем доме рядом с нами. Со стороны можно было подумать, что один дом по улице Свобода переселяется в другой дом. Целый день мы носили разные принадлежности парализованной бабушки Нюси. Тогда не было специальных колясок у парализованных людей. Все, что было в нашем доме у бабушки Нюси, изобрели наши многочисленные родственники. Никто так и не знает, кто изобрел разные приспособления, которыми пользовалась на протяжении тридцати лет парализованная бабушка Нюся, которая родила троих мальчиков и трех девочек. Четырех детей, двоих близнецов мальчиков, Леню и Сашу, а также, двух девочек, Надю и Тамару, бабушка Нюся родила парализованной.
Однако, сейчас ни о бабушке Нюси рассказ. За сутки перед отъездом отец повез к Стрельникову, своему другу-охотнику, нашу немецкую овчарку по кличке Джульбарс. Мне тяжело было прощаться с другом. Но против отца я тоже не мог пойти. В последний день перед отъездом заглянул к Стрельниковым. Сказал братьям Стрельниковым, Витьке и Вовке, моим ровесникам, что если с Джульбарсом что-то случиться, то я потом им обоим поодиночке разобью морды. Братья Стрельниковы ни стали откладывать на потом. Тут же кинулись на меня с кулаками. Нашим отцам с трудом пришлось растащить нас в разные стороны и дать хороших подзатыльников. Мы все равно успели пригрозить друг другу, что еще встретимся после нового года.
Перед тем, как выехать из дома, мама хорошо накормила близнецов, чтобы они не кричали в дороге. На железнодорожном вокзале стации города Избербаш, мы были за два часа до прибытия поезда по расписанию. Пассажирский поезд "Баку-Москва", традиционно опаздывал. К этому времени близнецов словно прорвали. Они оба разом наделали в штаны и оба разом стали орать так сильно, словно в огромную трубу. Маме пришлось распеленать их и поменять одежду. Тут же мама затеяла стирку. Вскоре небольшой зал ожидания превратился в прачечную. На спинках всех сидений возле отопительных батарей висели детские штанишки, рубашечки, ползунки и все остальное, что ухитрились обделать братья-близнецы, которые также кричали.
Пассажирский поезд "Баку-Москва" не спешил появиться. Когда у моей мамы лопнуло терпение. Она решила вернуться домой, вдруг, в репродуктор объявили, что пассажирский поезд "Баку-Москва" прибывает к перрону на станцию Избербаш. Мама и отец в темпе стали собирать вопящих близнецов. Нам пришлось ждать еще несколько минут прибытия поезда на площадке под открытым воздухом, обдуваемые холодным ветром.
Наконец-то поезд появился. Нас поспеши затолкать в купейный вагон с нашими многочисленными вещами. Поезд медленно пополз от станции Избербаш в сторону станции Махачкала, столицы Дагестана. В этот год была самая лютая зима, какую знал Кавказ за все свое существование. Кас-пийское море промерзло многометровым льдом, который раздавил все, что было на море. На льду Каспийского моря валялись раздавленные рыболовецкие баржи, баркасы и катера. Свои лодки рыбаки заблаговременно затащили на берег. В Каспийском море погибло много рыбы, птицы, тюленей и другого животного вида местной природы.
За время нашей поездки на поезде от города Избербаш до города Махачкала. Нас сопровождала орудийная канонада и рев самолетов бомбардировщиков. Но это не был новогодний салют и не начало войны. Это даже не была учеба гражданской обороны, которая в те годы проводилась хотя бы один раз в месяц. Над нами летали снаряды орудийных залпов и самолеты с бомбами в сторону Каспийского моря. За то, что Каспий посмел замерзнуть необычайно сильно и навредил экономики Советского Союза. Каспийское море объявили врагом советского народа и пытались его как-то усмирить, разбивая снарядами и бомбами толстый лед.
От города Избербаш до города Махачкала всего тридцать шесть километров. Но наш поезд "Баку-Москва" полз туда часа три. Сколько полз наш поезд дальше, я уже не знаю, так как после отправления поезда со станции Махачкала я уже крепко спал и ничего не знал о дальнейшем продвижении нашего поезда. Я так хотел посмотреть на место своего рождения, город Гудермес, где мы прожили восемь лет после моего рождения. Но измученный за день подготовки к отъезду, я бессовестно спал, проезжая мимо своей родины.
Проснулся я, когда поезд "Баку-Москва" приполз на станцию Беслан в Северную Осетию. Нас, буквально, выпихнули на перрон станции Беслан. Поезд тут же отправился. Он должен был наверстать упущенное время до станции "Курская" города Москва, столицы СССР. В противном случае поезд могли наказать вместе с его бригадой и больше не выпустить в обратный рейс поезда "Москва-Баку". На перроне станции Беслан было также холодно, как на перроне станции Избербаш. Дул очень холодный воздух. Мне казалось, что мои мозги скоро превратятся в лед точно такой же, как на Каспийском море. Вот только меня спасти бомбами и с нарядами ото льда никому не придется. Мне хотелось жить. Поэтому я усиленно тер виски перчатками, чтобы только не замерзли мозги. Постоянно скакал по скользкому перрону.
Когда мы собрали наши вещи, разбросанные по всему перрону, зашли в зал ожидания железнодорожного вокзала станции Беслан, то часы на привокзальной площади пробили ровно три часа нового 1956 года. Нас никто не собирался встречать, так как мы никому не сообщили о нашем прибытии в город Беслан. Мы хотели сделать сюрприз нашим родственникам. Кто мог предполагать, что поезд "Баку-Москва" опоздает почти на семь часов на станцию Беслан. В новогоднюю ночь никакой транспорт не двигался. Все спали у своих новогодних елок. Первый городской транспорт едва ли мог появиться утром. Так как в Советском Союзе традиционно все спали до второго января нового года. Телевизоры тогда были огромной редкостью для граждан Советского Союза.
Поэтому редкая семья имела счастье заснуть в новогоднюю ночь под наряженной новогодней елкой при горящем телевизоре. Даже у дежурного по вокзалу не было телевизора. Дежурному в стельку пьяному пришлось спать за столом рядом с репродуктором, ожидая прибытия поезда.
Заводской поселок города Беслан, в котором жили наши родственники, был на другом конце города Беслан. Это ровно три километра до поселка по железной дороге и значительно больше по улицам города Беслан. Естественно, что наша семья выбрала самый короткий путь. Мы всей семьей выдвинулись по шпалам в сторону заводского поселка. Конечно, мы не были скорым поездом. Спешить нам было некуда. Мы все равно уже всюду опоздали. Давно прозевали проводы старого года и радостно не встретили новый год. Вот только отец где-то ухитрился напиться в дороге. Спотыкаясь о шпалы, он плелся следом за моей мамой. Отцу доверили тащить только вещи. Мама несла обоих близнецов. Меня укутали до самых глаз, как маленьких детей. На меня повесили рюкзак с моими вещами. Рюкзак был настолько тяжелый, что меня постоянно заносило то в одну, то в другую сторону. Со стороны можно было подумать, что я тоже сильно пьян.
Видимо кто-то из моих родителей был когда-то в гостях у Щепихиных или они сами нам написали, как легче добраться до их дома. Поэтому, отец и мать, уверенно шагали по шпалам в сторону заводского поселка. Мне только оставалось плестись следом за ними и ничего от них не спрашивать. Они меня все равно повернут со шпал в сторону заводского поселка. Тем более, что мама иногда поглядывает на меня в дороге.
Я не знаю, сколько времени мы плелись по шпалам. Мне уже было все равно. Главное, что ветер прекратился. Стало немного теплее, чем было раньше. Но снег продолжал все также сыпать. Со стороны я был похож на снежный шар, который медленно катится между рельсов по шпалам. Же-лезная дорога тогда не освещалась. Меня можно было запросто потерять, если бы я случайно скатился бы с железнодорожного полотна и заснул бы где-нибудь в глубоком сугробе. Тем более, что мне хотелось сильно спать от ходьбы.
Почти так и произошло. Когда я потерял всякий счет своим шагам и ничего не видел от снега перед своими глазами. Я просто машинально шагал по шпалам с закрытыми глазами и спал на ходу. Мне даже думать ни о чем не хотелось. Я был уверен, что меня не забудут и в нужном месте когда-нибудь снимут с этих бесконечных шпал. Куда они денутся. Ведь я их старший сын и нянька своим братьям-близнецам, которые младше меня почти на девять лет. Хотя бы они скорее подрастали, чтобы мне с ними больше не нянчится.
Мне казалось, что я вот-вот упаду в снег и засну. У меня уже не было ни какого желания, ни на что. Просто хотелось спать. Может быть, я замерзал или так сильно устал, что мне хотелось чертовски спать. Возможно, что так бы произошло. Как вдруг почувствовал, как у меня дрожит что-то под ногами. Я открыл глаза. Через пушистый снег на глазах увидел издалека, как что-то черное и огромное надвигается на меня по рельсам.
Я даже не успел сообразить, что это движется на меня. Но в это время кто-то буквально выбросил меня с рельсов под откос в кучу снега. В этот миг на том месте, где я только что стоял, по рельсам проскочил товарный поезд, громко звеня железом и распугивая новогоднюю тишину. Я лежал в глубоком сугробе и думал, что наверно, отец и мать с близнецами, давно греются у Щепихиных, а я валяюсь в глубоком сугробе.
- Сыночек! Миленький! Шурик! Ты живой? - вдруг, услышал над собой голос мамы. - Пожалуйста, отзовись!
- Да живой я, живой! - поднимаясь в сугробе на ноги, ответил я. - Ничего со мной не случилось.
- Ты, что, не видел, что мы повернули в поселок? - спросил меня, отец, отвешивая подзатыльник.
- Откуда я мог видеть, - ответил я, - если меня всего занесло снегом. Я в это время сильно спал.
- Если б отец не успел тебя скинуть с рельсов, - строго, сказала мама, - ты б совсем не проснулся.
Я ни стал им говорить, что это они виноваты, когда оставили меня одного на полотне железной дороги. Я просто отмахнулся от них и пошел прямо на огни заводского поселка, который был всего несколько сотен метров от железной дороги. Снега тут было так много, что я буквально утопал в снегу по самый пояс. Но выкарабкивался оттуда и гордо прокладывал дорогу своим родителям, которые плелись следом за мной с многочисленными узлами вещей и с двумя моими братьями-близнецами в руках. Теперь я точно знал, что когда-то расскажу им, как мы путешествовали с ними по глубоким сугробам в первую ночь нового года.
Пришли мы к дому Щепихиных перед самым рассветом. Все еще спали. Даже собака не гавкала. Наверно нагулялась вместе с хозяевами под елкой и теперь валялась как пьяная в прихожей комнате. Мы ни стали никого будить. Стряхнули с себя снег на улице. Скинули с себя всю теплую одежду в прихожей. Там же разулись. Прошли в огромный зал с наряженной елкой посередине. Постояли немного и тут же попадали спать прямо на теплый деревянный пол. Нам больше ничего не хотелось, как только хорошо выспаться.
- О! Боже мой! Что валяется под новогодней елкой? - вдруг, услышал я, знакомый женский голос.
Я открыл глаза и увидел тетю Надю, мамину среднюю сестру, которая таскала меня на себе по висячему мосту через речку Белка в городе Гудермес, когда у меня под правой ногой выросла шишка и мне ее отрезали. Мы не виделись с тетей Надей несколько лет. Но она выглядела все такой же озорной, как и много лет назад. К этому времени у тети Нади было двое детей, оба мальчики, Женик и Павлик, оба младше меня.
После того, как нас под новогодней елкой обнаружила тетя Наде, в доме Щепихиных поднялась суматоха. Естественно, что больше всего эту семью интересовали близнецы. Их тут же стали тискать и кормить. Меня вспомнили только тогда, когда проснулись Женик и Павли, которые тут же заявили в один голос о своем присутствии и стали требовать кушать. В том году Женику должно было исполниться семь лет, а Павлик был на половину младше своего старшего брата. Они уже были настолько самостоятельные, что ухитрились забраться в погреб собственного дома и оттуда стащить кусок окорока приготовленного к новому году. Я как старший двоюродный брат и более опытный по возрасту, смекнул, что могу оказаться в стороне от окорока. Поэтому я предложил двоюродным братьям по справедливости разделить этот окорок на троих.
В самый ответственный момент разделки окорока нас обнаружила тетя Надя. Она ни стала выяснять, кто из нас виноват больше, а кто меньше. Мокрая половая тряпка достала нас троих. Тут-то все вспомнили, что я со вчерашнего дня голодный. Посадили нас всех троих за один стол. Налили каждому полную тарелку галушек с куриным бульоном и с чесноком. Конечно, не забыли нам отрезать и по кусочку сочного окорока.
Прием гостей прошел на высшем уровне. Все были сыты, а отцы наши были пьяны. По случаю праздника и встречи гостей. Веселились на славу. Но только на следующий день обратили внимание, что наши близнецы больны. Вот тут-то началось такое, что страшно вспомнить. К этому времени в нашей семье уже было много горя. За два года до появления близнецов у нас умерла моя младшая сестренка, Гала. После смерти сестренки. За прошедшие два года. Несколько раз на грани смерти был я. То меня мотоциклом сбили и у меня было сильное сотрясение мозга. То у меня было затемнение легких и меня откармливали морскими собаками тюленями, змеями, ежиками и черепахами. Старались вылечить меня любым способом. Так как тогда не было нужного мне лекарства в городах Гудермес и Избербаш. Меня спасли народным лечением.
Но тут вот заболели шестимесячные близнецы. Конечно, это моя мама больше всех была перепугана. Ведь она с таким трудом родила эту двойню. Начали лечить близнецов всеми имеющимися под руками средствами. Их тела растирали водкой. Клали в носки сухую горчицу. Давали пить различные лечебные отвары. Поили чаем с малиной. Кормили бульоном из какой-то животной твари. Делали разные процедуры.
Не успели близнецы вылечиться, как заболели все трое детей наших семей, включая меня. Следом за детьми заболели взрослые. Тут-то все поняли, что началась эпидемия группа, которая вскоре охватила весь Северный Кавказ. Это нам стало известно из радио и газет. В течение месяца переболели почти миллион жителей Северного Кавказа. Были даже смертные случаи. Но видимо Бог пожалел нашу семью и всех наших родственников. Через месяц мы были живы и здоровы. Погода за месяц резко изменилась в самую лучшую сторону.
В доме Щепихиных начались повседневные заботы. Мы поняли, что нам пора отправляться домой. Стали собирать свои вещи в дорогу. Заранее купили билет в теплый вагон пассажирского поезда "Москва-Баку". За час до прибытия поезда "Москва-Баку", мы были всей семьей в зале ожидания железнодорожного вокзала станции Беслан. Опять добирались пешком. Нас провожали родственники Щепихины, всей семьей.
Пассажирский поезд "Москва-Баку" привычно опаздывал на несколько часов. Торопиться ему было некуда. Теперь поезд "Москва-Баку" должен был прибыть ни в столицу нашей родины город Москва, а в столицу союзной республики Азербайджана, город Баку, где этот поезд ждали всегда и в любое время суток. Так как этот поезд привозил с собой в город Баку не только почту и свежие товары, но также бакинцев из столицы нашей родины со свежими новостями и удивительными рассказами за время своего путешествия.
Нам тоже спешить было некуда. Мы знали, что возвращаемся к себе домой к обычной повседневной жизни. Поэтому, загрузившись в теплый вагон со своими вещами и подарками от родственников, мы тут же расположились по своим местам. Мама с близнецами разместила на нижних полках. Мы с отцом разместились на верхних полках, каждый на своей полке. Отец с собой взял на верхнюю полку, недопитую бутылку с водкой и закуску. Я с собой взял на верхнюю полку новогодний подарок, который мне подарила тетя Надя.
Пассажирский поезд "Москва-Баку" медленно двинулся от станции Беслан в нужном нам направлении. Я помахал на прощанье родственникам и уставился в окно вагона только с одной целью, чтобы в этот раз не прозевать станцию своей родины, города Гудермес, откуда когда-то зародилась моя жизнь. Там произошли самые первые удивительные истории моего детства. Мне хотелось, хотя бы глазом коснутся тех удивительных мест. Когда все вокруг мне казалось громадным и фантастическим, что в действительности было реальным.
За окном нашего вагона пассажирского поезда "Москва-Баку" поплыли заснеженные поля и лесные полосы голых деревьев вокруг железнодорожного полотна. Иногда перед глазами мелькали небольшие сельские поселения. В этих местах поезд "Москва-Баку" не останавливал, так как он был скорый. Поэтому здесь останавливались только поезда местного назначения, а также обычные пассажирские поезда с общими вагонами. Мы остановились всего на пару минут на станции Назрань, столицы Ингушетии и на пятнадцать минут останавливались на станции Грозный, столице Чечни и всей автономной республики. Дальше была станция Гудермес.
Я с трепетом в душе и в теле всматривался в знакомые черты природы тех мест, которые известны мне с того времени, как во мне отчетливо проснулось сознание моей жизни. Пассажирский поезд "Москва-Баку" словно знал, что меня очень интересуют эти места. Поэтому весь состав медленно въехал на территорию станции Гудермес. Перед окнами моего вагона поплыли строения кирпичного завода, совхоз "Кундухово", где был наш дом, затем железнодорожный мост через речку Белка с висячим мостом дружбы между чеченцами и терскими казаками. Затем я вышел в коридор вагона и стал смотреть справой стороны вагона на то здание, где я когда-то родился. Дальше был поселок, в котором мы жили в последний год проживания в городе Гудермес. Следом появилась станция Гудермес с железнодорожным вокзалом, за которым была столовая ФЗУ, в которой когда-то работала моя мама. Поезд остановился. Я тут же вернулся обратно в купе теплого вагона и забрался на верхнюю полку. Отсюда хорошо было видно наше родовое кладбище на правом берегу речки Белка. Дальше речка Черная с вечно холодной родниковой водой, которая никогда не замерзала. Вправо за речкой огромный сад, который посадил дедушка Гурей. За садом наш Старый хутор, в котором родились многие терские казаки, за триста с лишним лет. От времени рождения нашего Старого хутора можно считать зарождение города Гудермес, который огромным кольцом окружает весь наш Старый хутор. Город Гудермес словно беспокоится за своего отца Старого хутора и надежно охраняет его от нападения. Поезд медленно отправляется от станции Гудермес. Я печально провожаю свою родину и тут же засыпаю.
Мне теперь все равно, когда мы приедем на станцию Избербаш. Главное, что я хотя бы на минуты встретился с городом Гудермес, с моей родиной и с родиной терских казаков, моих родственников по материнской линии. Теперь можно хорошо выспаться. Завтра у меня тяжелый и радостный день. Опять встречусь со своими друзьями моего детства в Новом городке города Избербаш. Обратно заберу от Стрельниковых своего друга немецкую овчарку по кличке Джульбарс. Мы опять с ним будем заниматься воспитанием близнецов, которые будут расползаться по всей коммунальной квартире, а Джульбарс будет таскать их зубами за одежду и укладывать обратно в детский манеж по середине нашей комнаты, куда их положила моя мама. Бабушка Нюся будет наставлять Джульбарса на благоразумие и на своих внуках близнецах показывать Джульбарсу, как нужно брать зубами близнецов за одежду, чтобы ни причинить им боль и неудобство. Вся семья будет смеяться над уроками бабушки Нюси. Джульбарс тоже будет радостно лаять и тут же показывать всем на близнецах, как он от бабушки Нюси уже научился таскать близнецов зубами за их одежду.
Пассажирский поезд "Москва-Баку" прибывает на станцию Избербаш вечером. Городские автобусы уже прекратили движение. Но мы, ни идем пешком три километра до Нового городка. Здесь нас уже все знают, так как мой отец работает единственным фотографом в городе Избербаш. За короткое время проживания нашей семьи в Новом городке города Избербаш у моего отца уже перефотографировались много раз обе части небольшого города. Кроме того, многие семьи заказывали у моего отца портреты, которые отец рисует с помощью фотомонтажа и сухой краски "соус".
Так что едва мы выбрались из теплого вагона пассажирского поезда "Москва-Баку", как тут же нас возле железнодорожного вокзала станции Избербаш подобрал вахтовый автобус, который развозит нефтяников на работу по нефтяным вышкам и эстакадам. Мало того, за рулем вахтового автобуса сидит дядя Витя Ложников, муж тети Томары Ложниковой, младшей маминой сестры, у которой мы оставили на целый месяц в гостях парализованную бабушку Нюсю.
Представляю, как они с ней намучились. Теперь обратно с парализованной бабушкой Нюсей будет мучиться наша семья. Мы к этому давно привыкли. Ведь парализованная бабушка Нюся живет у своей старшей дочери Марии почти с ее детских лет. С того самого времени, когда в середине двадцатых годов парализовало бабушку Нюсю.
- Ну, как вы там отдыхали? - спросил дядя Витя, загружая нас в вахтовый автобус. - Хотя бы письмо написали оттуда. Уехали на неделю, а пропали на целый месяц. Ни слуху, ни духу. Мы разволновались по вас.
- Так мы собирались каждый день уезжать, - стала мама оправдываться. - Но у нас тут началась эпидемия гриппа, от которого по очереди переболели две семьи. Так что не до писем нам было.
- У нас в городе тоже был грипп, - сказал дядя Вита. - Городская больница была забита тяжелобольными. Но, слава Богу, все обошлось. Сейчас все живы и здоровы. Говорят, что американцы грипп запустили.
- Да, нет, это болтовня, - отмахнулся мой отец. - Они были нашими союзниками во время войны.
Никто ни стал спорить с моим отцом, который прошел войну против фашистов от Северного Кавказа и до самой фашистской Германии. Отец был многократно, раз ранен и лежал во многих госпиталях по всему следованию войны от Северного Кавказа до европейских госпиталей, где ему довелось встретиться с американцами. Поэтому отец всегда говорил, что американцы не хотят войны также как мы. С ними можно договориться мирным путем. Капиталисты такие же люди. В США больше рабочих, чем самих капиталистов.
Приехали мы к себе домой в Новый городок поздно ночью. Сразу же завалились спать по своим местам. На следующее утро, как только нас подняли близнецы своим криком, я тут же помчался в город Избербаш к Стрельниковым, за своей собакой немецкой овчаркой по кличке Джульбарс. Едва я появился возле дома Стрельниковых, как тут же Джульбарс принялся радостно лаять и пытаться зубами отвязать себя от веревки. Мы никогда Джульбарса не привязывали и не сажали на цепь. Мой отец сам попросил Стрельниковых привязать Джульбарса за ошейник на время нашего отъезда. Джульбар так сильно был к нам привязан, что мог своим ходом отправиться за нами в город Беслан. По дороге он мог погибнуть от голода и холода. Весь этот день наша семья занималась переездом парализованной бабушки Нюси от тети Тамары в нашу коммунальную квартиру. К вечеру у нас в коммунальной квартире собрались в гости родственники и друзья нашей семьи. Они отмечали наше благополучное возвращение и обсуждали разные проблемы жизни. В это же самое время я с Джульбарсом и с моими друзьями находился в нашем штабе, на чердаке нашего дома. Там я рассказывал своим друзьям и Джульбарсу разные удивительные истории, которые произошли со мной за время нашего длинного путешествия из одного года в другой.