Аннотация: Дружба не имеет цены, так как с годами дружба становится бесценной.
Дружба не имеет цены.(S)
Постепенно все стихло вокруг на природе. На смену проливным дождям наступил жаркий солнечный день. Мы не спеша добрались до Пятигорска, где колонна перестроилась. Самые не опытные и горячие выдвинулись вперед колонны. Те, кто не хотел испытывать судьбу, выстроились в середину колонны. Уставшие за неделю лошади медленно двинулись за пределы города, наверстывая на колеса последние десятки километров нашего пути. Наш дилижанс медленно плелся за почтовым дилижансом, от возможной опасности прикрываясь своим собратом с ротой конных солдат, которые всегда были готовы защищать нас от любых набегов горцев и попыток грабежа почтового дилижанса. Так ехать нам было безопаснее. Наш дилижанс могли защитить солдаты.
Опасения не были напрасны. Едва мы успели проехать Нальчик, как через несколько километров услышали оружейную стрельбу, которая постепенно принимала форму не большого боя. Это, конечно, была не охота горцев на местное зверье в горах. Тем более что горцы чаще любили стрелять в людей, особенно в русских, чем в хищников из своего леса. Горцы скорее были воины, чем охотники. Вот и сейчас впереди шел небольшой бой. Неизвестно с кем и кто перестреливались. Наверно впереди колонну встретила не большая группа бандитов. Скоро все закончится.
Устин приготовил свою берданку. Я тоже подготовила имеющееся в дилижансе огнестрельное оружие. На всякий случай подвинула ближе к себе холодное оружие. Выглянула в окно из дилижанса, чтобы определить сложившуюся ситуацию. В это время молодой офицер давал указание своим солдатам занять круговую оборону и послал гонца за помощью в гарнизон Нальчика, так как никто толком не знал, что происходит за небольшим горным перевалом. Пока нападения на колонну нет. Солдат на защиту такой большой колонны мало. Надо вызвать сюда подкрепление.
Подкрепление к нам пришло быстро. Видимо в гарнизоне Нальчика было слышно стрельбу. Солдаты гарнизона выехали на помощь, не дождавшись гонца. Это было, кстати, так как стрельба усилилась. Бой мог вскоре продвинуться до нашей колонны, чего никто из нас сейчас не желал. Мы хотели добраться живыми до дома. Солдаты медленно продвигались в сторону боя. Колонна стояла на месте, окруженная со всех сторон охраной солдат из роты сопровождения. Все нетерпеливо ждали окончания странного боя, который постепенно начал стихать и колонна двинулась вперед, к намеченной цели. Когда дорога перевалила через не большую возвышенность поросшую лесом, то мы увидели ужасную картину. На полосе дороги, а также у обочины, всюду валялись разбросанные подводы, брички, арбы и трупы горцев. Оставшиеся в живых горцы собирали тела убитых друзей. Среди убитых и раненых было много солдат. Но было видно, что эти солдаты и горцы не воевали между собой, так как они помогали друг другу разобраться в этом хаосе прошедшего боя. Растас кивали разбитые брички и арбы. Убирали трупы с дороги. Расчищали путь дальнейшего проезда колонны. Движение колонны проходило медленно. Наверно была опасность.
На всякий случай, я убрала под свою упакованную одежду все семейное оружие. Оставила себе двуствольное бельгийское ружье, которое подарили Федору к рождению нашего сына. Ружье было двадцатого калибра. Патроны заряжены картечью против волков, которых нам приходилось, иногда, отстреливать в лесу рядом с нашим имением Рагули. Так как волки часто шастали вокруг имения и нападали на стадо наших овец пасущихся в поле между лесом и имением. Вот и сейчас ружье может мне пригодится в этом бою. У нас в Старом хуторе все умели стрелять из ружьев.
Я внимательно разглядывала горцев, это были в основном чеченцы, ингуши и аварцы. Их можно было различить по национальной одежде и головным уборам. Даже папахи и черкески отличались у каждого горца. Если хорошо знать обычай кавказских народов, то тогда можно было определить, к какому роду относится данный горец. Об этом указывал покров одежды и газыри на черкеске вышитые цветом ниток и расположенные под разным углом у каждого племени-рода горцев. Традиция передавалась у горцев из рода в род. Так горцы могли отличить врагов от родственников.
Вот проходит чеченец, род которого живет у нашей станицы. Это я определила по коротким рукавам черной черкески обшитой волнами белых и голубых ниток, значит речка Белка. На левой щеке от глаза у чеченца длинный шрам, такой шрам я когда-то в детстве поставила Аслану. Наши дети из хутора играли в войну с детьми чеченцев из соседнего аула. Во время такой игры я свершенно случайно наткнулась кинжалом на Аслана. Мне тогда сильно влетело от моего папы. Меня целый месяц не выпускали из хутора, пока уладили проблему с горцами. Моему отцу пришлось подарить Максуму, отцу Аслана, свой лучший кинжал и десять баранов. Так удалось избежать очередной резни между чеченцами и терскими казаками. После мы помирились с горцами.
- Аслан! - невольно, вскрикнула я, когда увидела на поясе пожилого чеченца кинжал нашего рода.
Чеченец повернулся в мою сторону, посмотрел на меня. Подумал о чем-то, нахмурив брови.
- Извините, госпожа, я действительно Аслан. - с акцентом, сказал горец. - Но тебя совсем не знаю.
- Меня зовут Мария, Маня. Я дочь атамана Афанасия Выприцкого. - напомнила я, Аслану. - Я давно крашу свои белые волосы. У тебя кинжал нашего рода. Шрам на твоем лице остался от меня, это с самого детства. Помнишь, как мы оравой играли в войну. Я наткнулась на тебя кинжалом.
- Понимаешь, тебя действительно не узнать. - признался Аслан. - Если бы не твои подробности...
Аслан не успел договорить свою речь. Я смотрела на него, вдруг, увидела, как в нескольких метрах от дороги в нашу сторону кто-то прицеливается из ружья. Буквально машинально я вскинула ружье, которое продолжала держать в руках и через плечо Аслана дуплетом выстрелила в сторону кустов. В этот момент прогремел выстрел из кустов. Пуля прошила дилижанс, не зацепив никого. Второго выстрела из кустов не последовало, так как было достаточно нескольких секунд, чтобы Устин оказался в этих кустах. Оглушил двоих бандитов и вытащил их на дорогу. У одного из оглушенных раздроблена картечью рука. Другому бандиту картечь ранила ногу. Обеим захваченным бандитам сразу начали оказывать медицинскую помощь. На раздробленную руку наложили шину. Из раненой ноги вытащили пулю. Сделали перевязку ноги и руки. В это время Аслан был в шоке.
У меня от отдачи ружья после выстрела сильно болело плечо, так как приклад ударил с силой. Я терпела, стиснув зубы, держалась за ударенный бок. Аслан зевал, как контуженный, оглушенный выстрелом моего ружья, держался за обожженную выстрелом щеку. К нам со всех сторон на помощь бежали солдаты роты. Мы оба все никак не могли прийти в себя от происшедшего рядом.
- Теперь я точно узнал тебя. - очухавшись от выстрела, сказал Аслан. - До могилы, я твой должник.
Аслан что-то сказал на чеченском языке молодому чеченцу. С годами я забыла знакомый когда-то чеченский язык. Но поняла, что Аслан назвал парня сыном и сказал ему что-то про кинжал. Парень, повинуясь слову старшего, поклонился мне в пояс и по чеченскому обычаю, протянул мне свой родовой кинжал с позолотой. Мне надо было вспомнить, как поступать с таким подарком.
- По закону наших гор, - напомнил мне, Аслан, - ты обязана принять кинжал нашего рода от моего старшего сына. За то, что ты спасла мою жизнь. С этого момента твое слово закон на все время моей жизни. Если тебе будет нужна моя помощь, то я готов помочь тебе даже ценой своей жизни.
Я приняла кинжал левой рукой, как подобает горцам, а правую руку прижала к сердцу и слегка поклонилась перед горцами, дарящими родовой кинжал. Сын Аслана отошел за спину своего отца. Затем Аслан подошел к задержанным абрекам, которых привели в чувства. Аслан схватил за грудь горца с раздробленной рукой, сказал ему в лицо что-то на неизвестном мне языке. Взмахнул правой рукой, в которой был кинжал, выхваченный из-за пояса. В этот момент я бросила на поднятый кинжал свой платок. Аслан, повинуясь обычаю горцев и слову, данному мне, поднялся в рост. Спрятал кинжал обратно в ножны, поклонившись мне, отошел в сторону сына. Аслан стоял рядом со своим сыном, склонив голову передо мной, ожидая моего слова в знак прощения бандита.
- Бандита надо судить, как преступника, а не убивать, как джигита в бою. - громко, сказала я.
- Ты права, Мария! - согласился Аслан. - Пускай шакалов увидят люди Кабарды, Осетии и Чечни. Горцы будут судить их по законам Шариата, как шакалов убивших горцев. Мы накажем их по законам наших гор. Пусть Аллах накажет их не оружием мести, а проклятием кавказских народов.
Аслан выбрал бандитам самую драную арбу. Приказал своим людям вымазать арбу грязью и лошадиным навозом. В арбу посадили захваченных бандитов, вокруг которых положили трупы их друзей. Поставили позорную арбу в начале нашей колонны с большим отрывом впереди всех попутчиков. Так, чтобы всем проезжающим и жителям населенных пунктов было хорошо видно этих бандитов. Колонна медленно тронулась в путь. Когда навстречу попадались люди или проезжали населенные пункты, то горцы Аслана окружали арбу с преступниками, начинали кричать ругательские слова на разных языках Кавказа и плевать в лицо живым преступникам. Если те закрывали лицо от плевков, то их били нагайками и кнутами, куда попало до крови у них на теле и на руках.
Когда колонна приняла обычный марш, я пригласила в дилижанс Аслана, но он отказался садиться ко мне в дилижанс. Сказал, что джигит лучше смотрится верхом на лошади, а не в дилижансе рядом с госпожой. Аслан ехал на своей лошади рядом с моим дилижансом. Мы с ним всю дорогу вспоминали о наших домах. Нам-то было интересно вспомнить свое беззаботное детство. Нашу любимую речку Белку с рыбой, с которой были связаны самые лучшие воспоминания нашей жизни у этой реки. Где мы проводили каждое лето своего далекого детства и дружили семьями.
- Ты знаешь, что я все эти годы гордился шрамом, который ты мне оставила в детстве во время игры. - смеясь, сказал Аслан. - Моя жена Патимат, часто говорит мне, что этот шрам украшает меня, как джигита. Патимат у меня молодец. Хорошая хозяйка и хорошая мать. Подарила мне три сына и дочку. Сейчас мои дети почти взрослые. Что это я все про себя? Расскажи ты мне про свою жизнь за двадцать лет. Как ты живешь со своим мужем-графом в имении? Детей у тебя много?
- У меня двое детей пропали без вести. - нехотя, ответила я. - Трое детей умерли. Муж тоже куда-то пропал. Лучше не будем говорить про это. Пока тяжело у меня на душе. Ты расскажи о нашем Старом хуторе. Ведь я двадцать лет не была дома и ничего толком не знаю о Старом хуторе.
- С вашим старым хутором много хорошего и плохого. - начал рассказывать Аслан. - Наши родители умерли в один год. Первым умер мой отец, когда ему было за восемьдесят лет. Он постоянно говорил мне, что надо мирно жить с казаками. Тогда все горцы будут доживать до старости. Я дал слово отцу, что перестану быть абреком и буду уважать соседей. Так я придерживался данному слову до сегодняшнего дня. Мы ездили на сельскую ярмарку на Кубань. Возвращались домой. Все остальное ты видела. На нас напала банда абреков из Кабарды, которыми руководил абрек Домбай. Это его ты подстрелила в руку. Спасибо русским солдатам, что помогли нам отбиться от банды шакалов. У нас погибло три джигита. Из банды осталось в живых четверо. Больше десятка бандитов было убитых. Из солдат убит один совсем молодой парень. Примерно, такой по возрасту, как мой старший сын. Ну, ладно, оставим это. Лучше о наших родителях расскажу. Когда умер мой отец, то старики вашего хутора приходили к нам соболезновать. Твой отец их привел. Атаман сказал мне, что, несмотря на сложные годы нашей жизни, Максум всегда приходил на помощь Старому хутору. Ни давал тавлинам и кумыкам грабить Старый хутор. Спасал казаков от гибели.
Когда умер твой отец, ему было почти сто лет, то на соболезнование в Старый хутор пришли джигиты и аксакалы нашего аула. В прошлом году я был в Москве на большом круге старейшин Кавказа. В мое отсутствие на наш аул ночью напали бандиты. Жертв мало, но много разрушений. Кто-то пустил ложный слух, что это были казаки. Понимаешь, горцы народ горячий, ни разобрались и напали на вашу станицу. Жертвы были с обеих сторон. Старый хутор устоял. Хутор Ивлевых на левом берегу реки разрушили полностью. Когда я приехал из Москвы и разобрался в чем дело, то оказалось, что кумыки спутали места и напали на наш аул. Кумыки отдали, в знак примирения с нами, стадо баранов и коз в сотни голов. Нам за свою ошибку пришлось дорого платить. Мы сами в знак примирения с казаками разрушили свой родовой аул и спустились на левый берег речки Белка рядом с разрушенным хутором Ивлевых. На большом казачьем круге мы дали слово отстроить хутор Ивлевых заново. Но те согласились построить новый хутор на правом берегу реки Белки рядом со Старым хутором. Целый год мои джигиты вместе с казаками строили новый хутор Ивлевых. В это время мы построили себе новый аул на левом берегу реки Белка. В знак вечной дружбы между родами, построили через реку Белка висячий мост, по которому могли бы ходить пешие гости без лошадей и оружия. Зачем я тебе это рассказываю? Все скоро сама увидишь. Теперь там не станица Вольная и не Старый хутор, а почти целый город без названия. Я так думаю, что наши потомки разберутся во всем. Придумают хорошее название этому городу, в котором поселяться жить рядом чеченцы, русские и терские казаки. Пусть сам Аллах услышит мои слова...